Не дождавшись ответа, она посмотрела на Леди и увидела, что та больше не улыбается.
— Вы не одобряете…
— Это не мое дело. Но кажется, он и Жанна часто гуляли вместе.
— Жанна?
— Жанна Говард.
— Говард? — ахнула Лайана. — Те самые Говарды, кровные враги Перегринов? Я уже наслушалась, как они украли земли Перегринов, убивали Перегринов, уморили их голодом. Хотите сказать, что Роган когда-то ухаживал за одной из Говардов?
— Роган был когда-то женат на Жанне, до того как она стала носить фамилию Говард.
Лайана без сил опустилась на сиденье-подоконник.
— Расскажите, — прошептала она.
— Роган женился на Жанне Рэндел, когда ему было шестнадцать лет, а ей — пятнадцать. Годом раньше его родители и брат Уильям погибли от голода в Бивене, а трое старших братьев были слишком заняты, воюя с Говардами, чтобы найти время жениться. Тогда они решили женить Рогана и получить богатое приданое девушки. Надеялись, что сыновья Рогана когда-нибудь помогут им в распре с Говардами. Роган был против женитьбы, но братья его убедили. Бедняга знал в жизни только боль и страдания. Не все шрамы на его теле получены в битвах. Братья и отец тоже были безжалостны к нему.
— Именно так они и «убедили» Рогана жениться?
— Да, но, увидев невесту, он уже не так противился. Она была такая хорошенькая, тихая и послушная. Ее мать умерла совсем молодой, а ее, как подопечную короля, растили в монастыре. Возможно, переход от спокойной монастырской жизни к замужеству с таким человеком, как Перегрин, дался ей не слишком легко.
Леди взглянула на Лайану, но та не обратила на это внимания. Утром она обнаружила дюжину незаконных детей мужа, а к вечеру узнала, что тот уже был женат.
— Думаю, Роган влюбился в нее, — продолжала Леди. — Он в жизни не знал нежности и доброты, и скромность и мягкость Жанны очаровали его. Как-то они оба пришли с прогулки с цветами в волосах.
Лайана отвернулась, чтобы не выказать боли и обиды. Первой жене он дарил цветы, а имя второй даже запомнить не мог!
— Они были женаты почти четыре месяца, когда Говарды захватили Жанну. Она и Роган были одни в лесу. Роуленд предупреждал, что им не стоит гулять одним, но Роган считал себя бессмертным, а когда он был с Жанной, ничто не могло сломить его. По-моему они искупались и… — она взглянула в потрясенное лицо Лайаны, — и заснули, когда люди Оливера Говарда напали на них. Роган не мог добраться до меча, но умудрился выбить из седел двух человек. Одного он задушил, прежде чем его успели оттащить. Перед этим один из Перегринов как раз убил младшего брата Оливера Говарда, так что последний рвался отомстить. Он велел своим людям держать Рогана и хладнокровно послал в него три стрелы. Не с тем, чтобы убить. Просто желая показать свою силу. Потом Говарды уехали, увозя Жанну.
Лайана прикрыла глаза, представляя кошмарную сцену.
— И что сделал Роган? — прошептала она.
— Отправился пешком в замок. Четыре мили с тремя открытыми, кровоточащими ранами. На следующий день он поехал с братьями, когда те решили атаковать Говардов. И дрался вместе с ними, пока, на третий день, сгорая в лихорадке, не упал с коня. А когда вновь пришел в себя, прошло почти две недели, и его братья Бэзил и Джеймс были мертвы.
— Он сказал, что убил братьев, — тихо вставила Лайана.
— Роган всегда относился к своим обязанностям очень серьезно. Он, Роуленд и молодой Северн больше года сражались с Говардами. Но у них не было ни сил, ни денег, чтобы осадить большой и крепкий замок Говардов, и не просто замок, а настоящую твердыню, поэтому они боролись, как могли: воровали припасы Говардов, сжигали крестьянские дома, сыпали яд в воду. Это был кровавый год. А потом…
Леди внезапно замолчала.
— А потом? — робко переспросила Лайана.
— Потом Жанна вернулась к Рогану.
Лайана ждала, но Леди, похоже, расхотелось говорить. Иголка так и мелькала в ее руках, быстрая, словно молния.
— Что случилось потом?
— Вот уже шестой месяц, как она носила ребенка Оливера. Мало того, безумно влюбилась в своего похитителя и насильника. Поэтому и явилась просить Рогана аннулировать брак, чтобы она смогла выйти замуж за Оливера.
— Бедный мальчик! — охнула Лайана. — Как она могла решиться на такое? Или это Оливер заставил ее прийти?
— Никто ее не заставлял. Она и Оливер влюбились друг в друга, Оливер запрещал ей идти к Рогану. Он собирался просто-напросто прикончить мужа женщины, которую любил. Должно быть, Жанна еще испытывала какие-то чувства к Рогану, потому что ее приезд спас ему жизнь. Он согласился на просьбу Жанны и подал петицию об аннулировании брака. Пока шел процесс, Перегрины и Говарды не воевали.
Лайана отошла к дальней стене и долго молчала. Наконец она снова обернулась к Леди.
— Значит, Роган и Жанна часто гуляли в лесу? Тогда я устрою праздник. Мы будем танцевать. Я найму певцов и акробатов…
— В точности как сделала это на своей свадьбе?
Лайана осеклась и вспомнила день своей свадьбы, когда Роган даже не подошел к ней.
— Я хочу, чтобы он провел время со мной. Он замечает меня только в постели. Я хочу стать для него чем-то большим, чем… чем одна из его наложниц. Хочу…
— Чего же ты хочешь от него.
— Того, что имела эта шлюха, Жанна Говард. Имела и отбросила, как ненужную тряпку! Хочу, чтобы Роган любил меня! — яростно выпалила Лайана.
— И собираешься добиться этого прогулками в лесу? — засмеялась Леди.
Лайана вдруг ощутила, как сильно устала. Мечта о муже, который будет гулять с ней, держась за руки, рассыпалась в прах. Человек, в которого три раза стреляли и который продолжал сражаться, несмотря на раны, не станет целовать ей руки и дарить цветы. Она вспомнила слова Зареда о том, что Роган часто уходит в свою одинокую комнату. Неудивительно, что он часами там сидит. Неудивительно, что никогда не улыбается. Неудивительно, что не желает иметь ничего общего с новой женой.
— Что мне делать? — громко прошептала она, умоляюще глядя на Леди. — Как показать ему, что я не Жанна Говард? Как заставить Рогана полюбить меня?
Но Леди покачала головой:
— У меня нет ответа. Возможно, это просто невыполнимо. Большинство женщин довольствуются мужьями, которые не бьют их, а в постели оставляют в покое и идут к другим женщинам или шлюхам для удовлетворения своих желаний. Роган даст тебе детей, а дети могут стать большим утешением для женщины.
Лайана раздраженно поджала губы.
— Дети, которые вырастут, чтобы сражаться и умереть в борьбе с Говардами? А я должна покорно стоять и смотреть, как мой муж показывает детям конские черепа и учит их ненависти? Роган отбирает все доходы у меня, у крестьян и до последнего пенни тратит на боевые машины и наемных рыцарей. Если бы он хоть на день смог забыть о Говардах и о том, что он глава рода! Понять, что его ненависть ведет к медленной смерти его же людей, тогда бы…
Она осеклась и широко раскрыла глаза.
— И что тогда?
— Как-то крестьяне попросили моего разрешения отпраздновать День святого Евстахия. Конечно, я разрешила. Если бы Роган смог увидеть этих людей, поговорить с ними… встретиться с собственными детьми…
— Он редко покидает замок, и сомневаюсь, что согласится провести с тобой весь день, — улыбнулась Леди. — Однажды, когда он осмелился отправиться на прогулку с женой, ее захватили в плен, а двоих его братьев убили. Нет, он не так легко согласится на то, что ты от него потребуешь.
Внезапно ее улыбка исчезла. Леди прислушалась.
— Я слышу, как твоя служанка ищет тебя. Иди. Тебе пора.
— Да, — рассеянно обронила Лайана, думая о том, что сейчас сказала Леди. Подойдя к двери, она вдруг обернулась. — Можно навестить вас снова? Ваша дверь часто бывает заперта.
— Когда бы тебе ни понадобилось, я буду тут, — кивнула Леди.
Лайана улыбнулась на прощание и оставила комнату. И тут же услышала, как в двери повернулся ключ. Ей захотелось снова постучаться, задать сотни вопросов, вертевшихся на языке, вопросов, которые она забывала, стоило ей попасть в эту комнату.
Однако она передумала стучать и спустилась в солар. Джойс действительно искала ее. Оказалось, что лорд Роган вернулся, а за ним ввалилась целая толпа крестьян, притащивших ручную повозку. На повозке лежали два мертвых тела. Отец и сын.
— Это и есть ваши воры, — выдохнула крайне взволнованная Джойс. — В точности как вы сказали. Крестьяне повесили их. Некоторые рыцари говорят, что это было сделано для того, чтобы лорд Роган не пытал этих людей. Вроде бы эти люди были настоящими Робин Гудами, делившимися украденным с крестьянами, и их любили во всей деревне. Но все же повесили ради вас, миледи.
Лайана поморщилась, не слишком радуясь столь сомнительной чести, расправила юбки и спустилась вниз встречать мужа. Сердце тревожно билось.
Роган все еще сидел в седле. Последние лучи заходящего солнца играли в его волосах. Большой гнедой жеребец никак не мог успокоиться и гарцевал, норовя встать на дыбы, словно чувствуя гнев хозяина. Роган оглядывал двор замка, дивясь непривычной чистоте и прилично одетым крестьянам, уже не выглядевшим такими худыми и осунувшимися.
Лайана почувствовала неладное: недаром Роган так хмурится.
— Я выиграла пари! — громко объявила она, пытаясь отвлечь его внимание от крестьян. И поскольку она находилась в выгодном положении, наверху лестницы, голос разнесся по всем уголкам двора.
Затаив дыхание, она наблюдала, как Роган развернул коня, чтобы взглянуть на нее. Значит он помнит, кто она? Значит, желает ее?
Сердце забилось еще сильнее.
Но дыхание тут же перехватило. Он сердит на нее. Не просто сердит. Взбешен! Наверное, именно так он смотрит на Говардов. Но она не его первая жена!
Лайана вызывающе вскинула подбородок и постаралась подавить пронизавшую тело дрожь. Ей захотелось убежать в спальню и забраться под одеяло. Все, что угодно, лишь бы скрыться от свирепого взгляда мужа.
— Я выиграла! — выдавила она. — И теперь ты будешь моим рабом.
Она отвернулась, не в силах больше вынести взгляда Рогана, и поднялась в солар. Может, несколько минут, проведенных в часовне, успокоят ее.
Роган посмотрел ей вслед, спешился и отдал поводья рыжеволосому конюху, показавшемуся смутно знакомым.
— Раб женщины на целый день? — смеясь, осведомился Северн. Роган полоснул его яростным взглядом.
— Это ты разрешил осушить ров? И очистить это? — Он обвел рукой преобразившийся двор. — Это все твоя идея? Стоит мне отвернуться, как за моей спиной…
— Это все труды твоей жены, — сообщил Северн, не теряя хорошего настроения. — За эти две недели она достигла большего, чем мы с тобой…
Но Роган, не дав ему договорить, протолкался мимо и поднялся по ступенькам.
— Надеюсь, теперь убийства прекратятся? — осмелился спросить один из крестьян. Ответа он не получил.
Но у Северна был не менее твердый характер, и он помчался по лестнице вслед за братом. В зале был только Заред.
— Где он? — рявкнул Северн.
— Там.
Заред показал на комнату, которую называли комнатой для размышлений. Она традиционно принадлежала главе рода Перегринов: сначала отцу, потом Роуленду, а сейчас — Рогану. Никто не смел нарушать уединения господина, разве что при условии вражеской атаки.
Но сейчас Северн не колеблясь распахнул дверь.
— Убирайся отсюда ко всем чертям! — прорычал Роган, еще не отошедший от потрясения.
— И слушать, как люди называют моего брата трусом? Трусом, который боится выполнить условия пари?
— Пари с женщиной, — процедил Роган.
— Да. Но пари, заключенное на людях, в моем присутствии, в присутствии твоих рыцарей, даже крестьян, — уже спокойнее возразил Северн. — И почему не дать женщине того, что она просит? Она, возможно, потребует спеть с ней дуэтом или подарить цветы. Что страшного в том, чтобы стать рабом женщины всего на один день?! Особенно такой женщины! Она и заботится только о чистоте дома и… о тебе, хотя бог знает, почему именно. Засыпала меня и Зареда вопросами о тебе.
— И ты, конечно, выложил ей все. Похоже, ты очень любишь болтать с женщинами. Ты и твоя замужняя герцогиня…
— Не говори того, о чем позже пожалеешь, — остерег Северн. — Да, я люблю побеседовать с Иолантой. У нее умная голова на плечах, а твоя жена, по всей видимости, ничуть ее не глупее. Она оказалась права, сказав, что заставит самих крестьян выдать воров. Целых два года мы пороли людей, пытали, и они все же обкрадывали нас, где и как только могли. А она всего-навсего накормила их, заставила искупаться, и они пресмыкаются у ее ног.
— Они так привыкнут есть наших коров, что перестанут работать и потребуют, чтобы мы снабжали их всем необходимым для жизни. Чего они захотят дальше? Шелковую одежду? Меха, чтобы грели зимой? Павлиньи языки на обед?
— Не знаю, — честно ответил Северн, — но твоя жена выиграла у тебя пари.
— Она — как наши крестьяне. Если сегодня дать ей все, что она хочет, чего же потребует завтра? Управлять всем поместьем? Разбирать тяжбы и судить провинившихся? Может, позволить ей тренировать рыцарей на ристалище?
Северн задумчиво уставился на брата.
— Почему ты боишься ее?
— Боюсь? — завопил Роган. — Да я мог бы переломить ее надвое голыми руками! Мог бы приказать бросить ее в подземелье! Отослать ее и гордячек служанок в Бивен и больше никогда с ней не видеться. Я мог бы…
Он осекся и тяжело уселся на стул.
Северн пораженно уставился на Рогана. Вот он, его старший, сильный, непобедимый, несгибаемый брат, который первым бросался в бой, а сейчас кажется напуганным ребенком. Ему это совсем не нравилось. Роган был всегда уверен в себе. Всегда знал, что делать. Никогда не колебался, принимая решения, и никогда не уклонялся с однажды избранного пути.
«Нет, — поправил себя Северн, — Роган не принимал решения. Он просто знал, что делать».
Северн пошел к двери.
— Пойду извинюсь перед людьми. Конечно, ни один Перегрин не может стать рабом женщины. Сама идея абсурдна.
— Нет, погоди, — остановил его Роган, не поднимая глаз. — Я сглупил, согласившись на это пари. И думать не думал, что она найдет воров. Иди к ней и спроси, чего она желает от меня. Может, дело ограничится парой новых платьев. Терпеть не могу тратить деньги, но придется.
Не дождавшись ответа, Роган вскинул брови.
— Ну? У тебя есть какие-то другие занятия? Иди к ней.
Северн неожиданно покраснел до корней волос.
— Она может захотеть… чего-то… очень… интимного. Выиграй Ио такое пари, возможно, привязала бы меня к постели или…
Глаза Рогана заинтересованно блеснули.
— Кто знает, что взбредет в голову женщине? А вдруг она потребует привязать к заднице ослиный хвост и скрести полы? Эта женщина больше слушает, чем говорит. Полагаю, она знает о нас больше, чем мы о ней.
— Как хороший шпион, — пробурчал Роган.
Северн воздел к небу руки.
— Шпион или нет, а мне нравится, что здесь больше не воняет. Иди допроси женщину. По-моему, в ней совсем нет хитрости.
Он вышел, закрыв за собой дверь.
Роган последовал за ним и поднялся в солар. Последние несколько лет он приходил сюда только затем, чтобы взять очередного сокола. Но теперь соколы исчезли, и стены выглядели влажными от свежей побелки. На стенах висели три большие шпалеры, и первой его мыслью было продать их и получить много золота. По комнате были расставлены стулья, столы, табуреты и пяльцы.
При виде господина женщины перестали трещать и уставились на него, как на демона из ада. В противоположном конце комнаты на сиденье-подоконнике устроилась его жена. Он помнил ее спокойный взгляд, но больше всего помнил ощущение ее тела.
— Вон! — только и сказал Роган, наблюдая, как стайка испуганных женщин выпархивает в коридор.
Оставшись наедине с женой, он не подошел ближе. По его мнению, расстояние футов в тридцать — самое безопасное.
— Чего ты хочешь от меня? — мрачно спросил он, сведя темные брови. — Я не стану выставлять себя дураком и шутом перед своими людьми. Никакого мытья полов и никаких ослиных хвостов.