— Должно быть, в каникулы ей тут одиноко.
— Она привыкла, бедняжка, ничего другого не знать. Это была ошибка, закрывать замок, мне кажется, но он сперва не мог выносить это место, поехал объезжать дальний страны, пил и играл в азартный игры, куролесить с барышня тоже, если пошел в свой дед.
Старик хитро усмехнулся, и Харриет вспыхнула, подозревая, что он подумывает, не практикует ли хозяин свои таланты на гостье.
— Ну ладно… оставлю вам лампу, если хотите побыть тут еще, а в гнездышко принесу другую. — Он поставил лампу на стол и зашаркал прочь.
Дав волю своему любопытству, Харриет бродила по комнате в поисках каких-нибудь личных вещей, которые могли бы рассказать ей о вкусах бывшей хозяйки, но таких нашлось немного. На полке пылились книги, в маленьком комоде обнаружились безделушки да несколько, наверное, непонравившихся подарков, на некоторых все еще были рождественские ярлычки и стояла подпись «Сэм». На книгах была та же подпись, — это были дорогие издания с репродукциями великих произведений искусства, жизнеописаниями художников и иногда со стихами. На некоторых титульных листах стояло: «Сэм, с любовью», была еще и такая надпись: «В память о незабываемой ночи в Дублине».
Что это за Сэм такой? — сердито подумала Харриет, закрывая последнюю книгу с непонятным чувством отвращения. И ей вдруг нестерпимо захотелось взглянуть на портрет. Она быстрым, чуть вороватым движением сдернула драпировку, и взору ее предстало лицо молодой женщины, светящееся жизнью и какой-то странной дразнящей красотой. Лицо это подтверждало воспоминания Джимси о девушке, которая любила танцы и платья и находила удовольствие в безобидных развлечениях. Но что-то в нем было такое, от чего с трудом верилось в то, что она зачахла.
Харриет внезапно вздрогнула и задернула драпировку, когда дверь неожиданно открылась. На пороге стоял хозяин дома, глядя на гостью немного зловеще.
— Какого черта ты делаешь в этой холодной комнате? Тебе следует дать своей больной ноге отдохнуть у огня, — сказал он, и Харриет быстренько отошла от мольберта.
— Просто хотела побродить здесь снова в поисках сокровищ. Надеюсь, вы не против, — извиняющимся тоном пробормотала она.
— Почему я должен быть против? Но сокровищ тут маловато. По большей части бесполезные вещи, накопившиеся годами.
— Вот и Джимси так говорит.
— Хм… и что еще он говорит? Он ужасный старый болтун. Ладно, пойдем в тепло, мне надо что-то сказать тебе.
Харриет последовала за Даффом в другую комнату. Должно быть, именно ее Джимси называл так странно — гнездышко, и было заметно, что пользовались ею часто. По всей видимости, в свое время комната служила мастерской художника, теперь же здесь явно царствовал практичный мужчина; столы были завалены спортивными газетами и журналами, а на каминной доске расположились курительные трубки, табакерки и какие-то бумаги.
— О, как мило! Теперь понятно, почему вы зовете ее гнездышко.
— Значит, комната тебе понравилась? — полюбопытствовал хозяин.
— Она такая домашняя… здесь много чего намешано, — ответила Харриет, вдруг осознав, как хорошо посидеть после продолжительной ходьбы. — Не то чтобы другие комнаты не были милыми конечно же, — торопливо добавила Харриет.
— В других комнатах чертовски холодно, и мало какие из них хороши с эстетической точки зрения. Из-за разных архитектурных пристрастий владельцев замка Клуни превратился в чудовищное смешение всяческих стилей, — сухо отметил он. — У меня есть телеграмма от твоей почтенной дамы из Огилви, — неожиданно сообщил Дафф. У Харриет от изумления открылся рот.
— От Матроны? Но как она узнала, что я здесь? Она же думает, что я в Клапхэме, — произнесла девушка, когда вновь обрела дар речи.
— Ну… боюсь, что это я известил ее.
— Вы известили ее?! Да вы…
— Вы просто обворожительно юны, мисс Харриет Джонс, вы чуть не назвали меня грязным ябедником, не так ли?
Тепло и очарование этой комнаты мгновенно исчезли. Харриет начала привыкать к этому чудесному месту, а теперь придется вернуться назад — каких бы строгих взглядов ни придерживались власти насчет ее будущего, ее вряд ли оставят тут на попечение абсолютно незнакомого человека.
— Почему вы так поступили? — грустно прошептала она.
— Ну, могли возникнуть определенные трудности, если бы ты решилась остаться со мной. Я не хочу, чтобы меня выдали английским властям за попытку совращения малолетних!
— Неужели такое возможно?
— Да. Ты еще несовершеннолетняя, и я думаю, что такие заведения имеют определенные права в отношении своих воспитанников.
— Они заставят меня вернуться.
— Точно, если им не предоставить веской причины, по которой ты можешь остаться.
— Боюсь, что они не посчитают отсутствие денег веской причиной. Просто пришлют плату за проезд. Могут даже послать кого-нибудь за мной.
Он задумчиво почесал подбородок, глядя на нее со странным выражением.
— Но, моя милая юная леди, только сегодня утром ты умоляла меня заплатить за билет. Передумала с тех пор? — Недобрая ирония сквозила в его словах, и Харриет посмотрела на него с удивлением.
— Не могла бы я остаться на некоторое время в качестве компаньонки для вашей девочки? — Она старалась найти компромисс, и он ухмыльнулся, будто ее попытка поторговаться означала, что он выиграл первый раунд.
— Нет, потому что Нони бывает в замке только на каникулах, как же я объясню твое присутствие здесь все остальное время? Кроме того, мне нужна не гувернантка, а жена. — В глазах его блеснула веселая искорка. — Ну же, глупенькая Харриет, что ты теряешь? Ты же влюбилась в мой замок, и я не могу поверить, что ты действительно хочешь вернуться, что бы ни ждало тебя в том ужасном месте. Тебя пугает мое неромантичное лицо или ты думаешь, что я буду бить тебя за плохое поведение?
Она вздохнула. Ну почему он потешается над ней, как над ребенком?
— Итак?
Дельза, лежавшая у его ног, встала и ревниво сунула ему морду под руку, требуя внимания, и Харриет поймала себя на шокирующей мысли — а какой он любовник?
— Ты не ответила на мой вопрос. Я спросил, колеблешься ли ты из-за моего безобразного лица?
Тут вошел Джимси с телеграммой для Даффа, и Харриет, вздохнув с облегчением, предалась дальнейшим размышлениям. Перспектива жить в чужих домах и бродить по незнакомым улицам, если она найдет работу няни, не очень радовала Харриет, и она начала склоняться к мнению, что это большее из двух зол.
Хруст сминаемой бумаги вернул ее в реальность — Дафф смял и бросил на пол прочитанную телеграмму.
— Ну что ж, — резко произнес он. — Слишком поздно для раскаяний, и выбора не осталось. Они не хотят тебя назад.
Она уставилась на него, ничего не понимая.
— Так это от Матроны? Но я думала, вы говорили…
— Что уже была одна? Да, действительно, но в ней требовали дополнительной информации.
— И что вы ответили?
— Конечно же, что ты сбежала со мной.
— Что?! — Харриет резко вскочила и зажмурилась от внезапно пронзившей ее ногу боли. Когда она снова открыла глаза, то увидела, что Дафф усмехается, и возмутилась:
— Вы ничего подобного не написали!
— Ну, может и нет, но, какими бы ни были слова, результат не изменится, так что выбор у вас теперь небольшой, мисс Джонс, не так ли?
— Да уж, выбор невелик, если только вы не поможете мне. Я даже не могу просто уйти отсюда. Я ваша пленница. У вас есть темницы?
— Сказано без особого сожаления. Подозреваю, что ты сдалась. Надеюсь, до темниц не дойдет.
Неожиданно Харриет опять разрыдалась то ли от облегчения, то ли ей хотелось, чтобы ее пожалели, как ребенка, да это и не имело теперь никакого значения. Она подумала, что Дафф сейчас опять станет иронизировать по поводу ее неистребимой склонности к рыданиям, однако он просто подошел и сел рядом с ней на софу, предложил ей свой платок, а потом неожиданно обнял ее и прижал к себе, велел отреветься и покончить, наконец, с этим.
— Послушай, чудной ребенок! — мягко сказал он. — Ты действительно полагаешь, что кто-то в наши дни сможет насильно выдать тебя замуж? Должен признать, что я считаю — тебе будет лучше под защитой моего имени, чем в жестоком мире с его борьбой за существование, но не буду же я бить тебя по голове для убедительности! Так что выбор за тобой, дорогая. Не плачь так горько, Харриет. Я больше не буду изводить тебя.
Он говорил с грубоватой нежностью, будто слова нелегко давались ему. Но он не мог избрать более верного пути, чтобы сломать ее оборону, даже если бы делал это намеренно. В этот момент он казался Харриет воплощением ее мечты: отец, защитник и даже благотворитель, который в один прекрасный день удочерит ее. Факт, что он будет ей еще и мужем, не имел теперь особого значения.
— Вам больше не придется изводить меня, мистер Лоннеган, — произнесла она наконец, улыбаясь ему сквозь слезы. — Я… я говорю да. И… спасибо.
— Снова решила сжечь за собой мосты? Должен предупредить вас, юная леди, что этот раз будет последним.
— Нет нужды предупреждать меня, но вы… вы ведь тоже сжигаете свои мосты, — заметила она, чувствуя, что для него это решение даже более серьезно, чем для нее.
— Мои уже давно сожжены. Так что начнем с чистого листа, а будущее… что ж, оно может принести свои сюрпризы нам обоим. Теперь, Харриет, спрашиваю в последний раз, потому что пути назад уже не будет.
— Да, я уверена. Надеюсь, из меня выйдет хорошая жена, мистер Лоннеган.
— Я тоже на это надеюсь. Не пора ли тебе привыкать звать меня по имени? Может, тебе все-таки любопытно, что же на самом деле написала твоя добрая леди из «Огилви-Мэнор»?
Он хитро улыбнулся, поднял смятую телеграмму и отдал Харриет. Она с удивлением расправила ее. «Верните Джонс немедленно следующим кораблем, ее встретят, оплата будет возвращена. Извините за беспокойство». Пока она читала, глаза ее расширялись от удивления, а от возмущения она стала красной как помидор.
— Ну, знаете! Не стоило вам верить! Какой же грязный, низкопробный трюк! Заставить меня думать… Ну надо же, «верните Джонс следующим кораблем»! Как будто я потерянная посылка!
— Я мог бы и не показывать тебе ее, — заметил он мягко.
Внезапно на ее личике появилась озорная улыбка, отчего Харриет стала похожа на мальчишку-сорванца, и эта перемена поразила его.
— Ну и ладно, — сказала она. — Ну по крайней мере, смогу отыграться, когда Матрона начнет приставать с просьбами сделать взнос на Рождество, а она начнет, не сомневайтесь, как только узнает, что я замужем за Замком!.. Джонс, ну надо же!
Глава 4
Они должны были пожениться по специальному разрешению в приходской церкви ближайшего городка Нокферри, и несколько дней перед церемонией прошли в бесконечных визитах адвокатов, безымянных официальных лиц, преследующих непонятные цели, и даже докторов.
Харриет, однако, не понимала причины такой спешки до тех пор, пока ее не просветил Джимси.
— Неприлично оставаться в замке, пока вас не объявлять в церкви как муж и жена, — выговаривал он ей. — А куда же вам деваться, если уж сама явилась из тумана?
Слуги восприняли новость довольно спокойно, за что Харриет была им бесконечно благодарна. Характер у Агнес действительно был не подарок; она воинственно оглядела Харриет и определенно дала понять, чтобы та не совалась на кухню. Молли не так хорошо владела собой, и у нее случился истерический припадок, когда она узнала, что малость полоумная гостья будет их новой хозяйкой, за что Джимси запер ее в буфетной, сопроводив свои действия строгим выговором. Рабочие, чьи жены помогали по хозяйству, почесали в затылке и убрались восвояси.
Харриет с грустью размышляла о том, что в глазах общества, которое привыкло серьезно воспринимать вопрос сохранения рода и считало несчастьем отсутствие мальчика в замке Клуни, наследники — очень веская причина для заключения многих неравных браков. Но Дафф Лоннеган, видимо, ни о чем таком не помышлял. Харриет все еще считала, что он женится из-за дочери, поэтому попыталась разузнать о ней побольше. Но Джимси только заметил, что у ребенка долго не было подходящей компании и что надо бы подучить девочку манерам.
— Увы! Дети обычно не рождаться воспитанными. Она появляться на свет уже взрослой, эта девочка.
Харриет с грустью подумалось, что для Нони в замке совсем нет места, Дафф говорил о ней редко — как правило, это были сожаления о том, что она не унаследовала внешность своей симпатичной матери. Харриет еще раз посетила комнату Китти, чтобы взглянуть на картину и найти сходство между матерью и ребенком, но портрет, книги, подписанные «Сэм», и девичьи безделушки, которыми был набит комод, исчезли.
Открытие это странным образом шокировало ее. Было ли это предупреждением со стороны Даффа, чтобы она не вмешивалась в его прошлое, или он просто попрощался с ним? Начнем с чистого листа… Так он говорил, но в словах его сквозила горечь, и любопытство Харриет разгорелось с новой силой. Что это за Сэм, чьи подарки исчезли вместе с портретом? Любил ли он бедную, запертую в четырех стенах Китти, или, возможно, даже был ее любовником? По спине девушки пробежал холодок при мысли о том, куда может завести ее это открытие. Харриет подумала, что этот мрачный, безобразный незнакомец, который вскоре станет ее мужем, вряд ли пощадил бы кого-то, если бы узнал, что его обманывают.
Выйдя из комнаты Китти, она отправилась в куда более уютное гнездышко, коря себя за то, что снова дала волю воображению. Харриет не ожидала, что Дафф так рано завершит объезд поместья и что она встретит его там.
— Передумала? — без всяких предисловий осведомился он.
— Насчет чего? — удивилась она и тут получила неожиданный подарок: Курт поднял голову, обнюхал ее и вдруг лизнул в руку. — Ты видел, Дафф? Он поцеловал меня, точно, он лизнул меня!
— Придется и мне это сделать, если ты не обратишь внимания на меня, — улыбнулся Дафф. — Я спросил, передумала ли ты, имея в виду свадьбу, но даже если это так, то все равно уже поздно.
— Тогда зачем спрашивать? — резонно заметила она, и он виновато улыбнулся.
— Разумное замечание, сам не знаю, почему спросил. Свадьба назначена на завтра.
— О!
— И это весь твой ответ?
— Я не знаю, что бы ты хотел услышать. — Харриет казалась немного растерянной — она ведь и понятия не имела, что все формальности можно уладить так быстро.
Дафф наклонился к ней и нерешительно коснулся ее волос.
— Я и сам не знаю, — признался он. — Возможно, в последнюю минуту меня одолели сомнения. Ты такая юная, Харриет, такая неопытная, и голова твоя набита всякой романтической чепухой. Мне кажется, я пользуюсь своим преимуществом… А, ладно, перейдем к практической стороне дела…
Она сидела на коврике и спокойно выслушивала его инструкции: никаких гостей, потому что слишком мало времени и он не может себе этого позволить из-за долгов; никакого приема по тем же причинам — просто скромный обед для своих. Харриет спросила, будет ли на церемонии девочка, но получила короткий ответ — нет. Нони еще ничего не известно, и Дафф считал, что стоит подождать до каникул и представить все как свершившийся факт.
После обеда Харриет вернулась в гнездышко и попыталась читать, но безуспешно — тишина огромного дома давила на нее и страшно угнетала. Харриет поднялась в спальню. Она стояла посреди огромной комнаты и раздумывала над тем, что же она наденет с утра. Все тщательные приготовления Даффа не коснулись внешнего вида невесты. Вряд ли он вспомнит, что она прибыла всего с одним чемоданом, а ее единственный костюм безнадежно испорчен. Она исследовала скромное содержимое шкафа и обнаружила, что все ее поспешные покупки совершенно не подходят для сельской жизни в Ирландии. Она даже не купила теплого пальто, полагая, что обойдется и старым, так как более необходимым тогда ей казалось приобретение дешевого платья для коктейля — ведь придется вести веселую жизнь в ирландском замке.
Харриет со вздохом выбрала и приготовила на завтра наименее вызывающий из своих нарядов. Уже в кровати она с тревогой спрашивала себя, где приклонит свою голову завтра и ожидает ли ее будущий муж того, что она разделит с ним постель, несмотря на уверения, что брак их — только коммерческое предприятие. Она знала, что комнаты в другом крыле здания уже готовы, но не видела их. Как Харриет поняла, это были покои, которыми традиционно пользовались хозяйка и хозяин замка, так что вполне вероятно, что именно их делили Дафф и Китти. Как хорошо, что нет никакой привязанности и чувств по отношению к хозяину Клуни, — подумала она и с этой мыслью провалилась в сон.