ГЛАВА 8
Ларри манил ее к себе из тумана. Его фигура то вырисовывалась более четко, то растворялась в тумане, когда она пыталась до него дотянуться.
Он стоял на носу корабля, и его синяя форма была залита кровью.
Она была на другом корабле и умоляла помочь ей перебраться к нему, но люди, похожие на призраки, не обращали на нее никакого внимания. Она слышала, как Ларри звал ее:
— Кнопка!
Но голос его звучал глухо и нереально.
Образ его начал таять, и она окликнула его. И так же, как той ночью, когда он умер, его боль была ее болью. Она чувствовала, как эта боль, подобно раскаленному мечу, глубоко вонзилась в ее тело.
— Ларри! Ларри!
Громче и громче. Она слышала страх в своем голосе.
— Лорен!
Она поняла, что ее трясут, но не хотела просыпаться. Ей хотелось дотянуться до Ларри, вернуть его.
— Лорен!
Это звучал другой голос, низкий и требовательный, и видение брата-близнеца исчезло.
Лорен открыла глаза, чувствуя, что они влажны. Перед нею стояли Корина и Джереми. Он держал свечу, женщина склонилась над Лорен, коснувшись рукой ее лица.
— Вам приснился кошмарный сон? — ласково спросила Корина. — Бедняжка!
Лорен взглянула на Джереми. Его морщинистое лицо, казалось, стало еще старше, глаза выглядели усталыми.
— Извините, — прошептала она. — Извините, что я вас разбудила.
— Не беспокойтесь, дорогая, — сказала Корина, крепко сжимая руку Лорен.
— Вы можете рассказать нам об этом?
Лорен отрицательно покачала головой и вздохнула. Она знала, что больше не заснет этой ночью из страха, что ей снова приснится тот же кошмарный сон.
* * *
На следующее утро Сократ рано разбудил Адриана, и Адриан с горечью подумал, что это расплата за то, что он в последние дни часто оставлял Сократа одного.
Казалось, что его голову набили тем самым хлопком, который он возил. Во рту пересохло, как от арабского десерта. Но тем не менее он заставил себя встать. Медленно и осторожно, словно стараясь не разбить казавшиеся очень хрупкими части своего тела.
Адриан всегда держал в комнате запас фруктов и галет для Сократа, и теперь он успокоил обезьяну тем и другим, а сам стал бриться и одеваться. Сегодня у него было много работы, а для этого ему нужна была ясная голова.
Ясная голова?
Ему казалось, что сейчас его голова похожа на мешок с гнилыми яблоками. Со стоном он поклялся, что никогда больше не будет столько пить. Он в последний раз бросил взгляд в зеркало на свои все еще красные глаза, снова выругался и большими шагами направился из комнаты вниз по лестнице в вестибюль отеля. Как и следовало ожидать, Сократ держался рядом с ним. Хотя иногда обезьяна и забегала вперед, рассматривая что-то или кого-то, она никогда не позволяла Адриану удаляться слишком далеко от себя. Адриану не нужен был поводок для Сократа — во всяком случае, для того, чтобы держать его поблизости. Время от времени ему приходилось с помощью денег регулировать другие проблемы: украденное яблоко, перевернутая тележка, а однажды даже украденные из кармана часы.
Обычно шалости Сократа забавляли его, но сейчас Адриан думал только о том, как пережить этот день.
Он заглянул в госпиталь, уверяя себя, что с Терренсом все будет в порядке, как и предполагалось. Но губы Терренса были сжаты от боли, а глаза часто смотрели на пустое место, где прежде была его нога. Однако он пытался шутить, и Адриан считал, что он поправится.
Потом Адриан отправился к агенту конфедератов — этот визит он должен был нанести вчера.
— Как я понимаю, я должен везти особый груз, — сказал он агенту, которого звали Джонс.
Джонс кивнул. Двумя днями раньше он получил записку. Пока Адриан ждал в Чарльстоне, сообщение было передано по телеграфу из Чарльстона в Ричмонд, оттуда его отправили на север с курьером, который купил билет на первый же рейс до Нассау. Нужно было приготовить пушку для «Призрака».
— Груз прибыл?
— Вчера, — ответил Джонс. — Это самый подходящий момент.
— Сколько места займет груз?
— Примерно четверть вашего трюма. Я… мы надеялись, что вы возьмете и немного лекарств.
Адриан кивнул. Он ненадолго задумался над иронией судьбы, посылающей ему такой груз. Получая от агента габариты груза, он желал, чтобы голова его была более ясной. Мужчина кивком поблагодарил его.
Половина пространства, отведенного под груз, все еще оставалась пустой. Адриан провел утро в доках, осматривая поступающие товары, выбирая из них те, что принесут максимальную прибыль. В результате получилась фантастическая и очень практичная комбинация: шампанское, французский бренди, шелка, гвозди для гробов, иглы, корсеты и соль, которую он приобрел у купца из Новой Англии.
Пока он покончил со всеми сделками, прошла большая часть дня. Хлопок, который он привез из Чарльстона, был разгружен. Скоро будет принят на борт новый груз, и «Призрак» отойдет от причала, станет на рейде вместе с другими капитанами, совершающими рейсы сквозь блокаду, и будет дожидаться, пока луна немного умерит свою яркость.
В течение четырех дней дел будет немного.
Словно движимый неодолимой силой, он направился к магазину Джереми.
Лорен там не было, но Джереми был на месте.
— Лорен?
Джереми колебался.
— Она отдыхает.
Все еще болевшая голова Адриана с трудом впитала эти слова. Он почувствовал, что все сильнее нервничает.
— Что-нибудь неладно?
Джереми несколько секунд мрачно смотрел на него.
— Думаю, что она скучает по дому, по семье. Минувшей ночью ей снились кошмары.
— В таком случае, мне, видимо, лучше уйти. — Слова прозвучали неуверенно. Ему не хотелось уходить. Он вспомнил ее улыбку и глаза, вопросительно смотревшие на него, и ему до боли захотелось ее увидеть. Это было незнакомое ему чувство, чувство тесной духовной близости с другим человеком.
Он упорно стремился избегать всяких привязанностей и преуспел в этом. Будучи нелюбим своей семьей, он не мог по-настоящему понять горя Лорен. Но он видел боль в ее глазах, когда она говорила об отце и брате, и теперь ему всегда хотелось заставить ее улыбнуться, прогнать тяжелые воспоминания.
— Я спрошу ее, — сказал Джереми.
Он улыбался, но Адриан заметил, что глаза его были серьезны. Занятно, он никогда не обращал на это внимания. Обычно Адриан легко понимал людей, но теперь он почувствовал в Джереми нечто странное, какое-то колебание, словно…
Но Джереми уже ушел, и Адриан решил, что все это ему только показалось, что это результат его собственного болезненного состояния.
Сократ бродил по магазину. Он нашел лакричную палочку и угощал себя, громко причмокивая до тех пор, пока Адриан невольно не улыбнулся. Лакрица была слабостью Сократа, и обычно он в конце концов весь ею вымазывался, но сейчас обезьяна ухмылялась с чрезвычайно довольным видом, и Адриан почувствовал, что может немного расслабиться. Он взял еще несколько лакричных палочек про запас и положил на прилавок монету в уплату за них.
На лестнице послышались шаги, и он обернулся, но реакция у него была медленнее, чем у Сократа. Обезьяна бросилась к лестнице и кинулась в объятия Лорен. Адриан услышал смех, услышал, как она приветствует Сократа, и сморщился, зная, что за этим последует.
Послышалось чмоканье. Адриан взглянул на Лорен и увидел, как ее щека стала черной от лакрицы. Руки ее были такими же, и Адриан ждал, что она, самое малое, ужаснется.
— Сократ! — проревел он и получил в ответ негодующий взгляд обезьяны.
На мгновение он в отчаянии закрыл глаза и услышал тихий смех Лорен. Он подумал, что никогда не слышал такого заразительного смеха.
— Не браните его, — попросила Лорен. — Я тоже люблю лакрицу.
Соскальзывая на пол, Сократ радостно ухмылялся Адриану, продолжая держать Лорен за руку.
Адриан вынул носовой платок.
— Вы похожи на трубочиста, — мрачно заметил он. — И вам не следует его прощать.
Лорен взглянула на него. Глаза ее смеялись.
— У меня никогда не было домашних животных, — сказала она. — Мне всегда хотелось их иметь, но отец говорил, что в доме, где лечат людей, не должно быть животных. Он…
Неожиданно на лицо ее набежала тень, потому что она вспомнила, как они с Ларри просили отца и как в конце концов пришли к соглашению, что у них будет пони, общий с одним из друзей Ларри. Ларри тоже любил животных…
Словно чувствуя, что у Лорен изменилось настроение, Сократ дернул ее за руку, и Лорен вынуждена была улыбнуться.
— Он чудесный, — сказала она.
— Только вы одна так думаете, — сказал Адриан, чувствуя, что его головная боль начала проходить.
— Разве?
Адриан перевел взгляд с покрытых лакрицей лап Сократа на его глаза-бусинки, которые теперь с обожанием глядели на Лорен.
— Ну, у него хороший вкус, — сказал он, уклоняясь от ответа на ее вопрос.
Лорен снова засмеялась, и глаза ее повеселели.
— Вы имеете в виду лакрицу, конечно.
— И друзей.
Лорен вспыхнула, и этот застенчивый румянец был ей очень к лицу.
Во время неожиданно наступившего молчания, Адриан спросил себя, есть ли у него предлог, чтобы прийти сюда. До сих пор ему как-то не пришло в голову подумать об этом.
— Я надеюсь, что вы сможете поужинать со мной сегодня вечером. — Он прочел в ее лице отрицательный ответ и поспешно добавил:
— Со мной и с Сократом, конечно.
— Он всегда ест с вами?
— Часто. И к изрядному отвращению других обедающих. — Адриан усмехнулся. — Его манеры за столом оставляют желать лучшего. Но трактирщики его любят. Он хорошо платит.
— А вы?
— Я прославился своей скупостью.
Она не могла не улыбнуться ему. Он был просто неотразим с этим сердитым выражением лица. Сердце ее неудержимо застучало, когда она встретила взгляд его синих, ярко-синих глаз.
Ее поразил пылавший в них огонь. Ей хотелось найти способ воспрепятствовать росту взаимопонимания между ними, снять стремительно растущее напряжение.
— Так значит, Сократу везде рады.
— К моему сожалению, — с притворным негодованием признал Адриан.
— Мне советовали остерегаться расточительных обезьян.
— Очевидно, эти советы не пошли вам впрок, — заметил он, лукаво глядя в ее испачканное лицо.
Он поднял руку, державшую платок, и очень нежно, осторожно стер часть грязи с ее лица. Его пальцы коснулись ее кожи да там и остались. Ни Лорен, ни Адриан не двигались и не отрываясь смотрели друг на друга.
Словно молния вспыхнула между ними. Его пальцы горели от прикосновения к ее коже, но он не в силах был их убрать, не мог оторвать взгляда от ее сияющих глаз, не мог справиться с налетевшей на них бурей. И что самое ужасное, ему и не хотелось ничего предпринимать.
Впервые за много лет ему не хотелось ни сдерживать, ни управлять, не повелевать. Ему просто хотелось пережить эту бурю, испытать ее ярость. И великолепие. Он чувствовал, как затуманились ее глаза, наполняясь страхом и чем-то еще. Они выглядели почти… виноватыми.
Ему хотелось, чтобы она не шевелилась. Он хотел, чтобы это необыкновенное мгновение продлилось. Но Лорен нарушила это странное состояние. Ее стройное тело напряглось, в глазах росла настороженность, губы ее дрожали, когда она пыталась облечь мысли в слова.
Он нехотя убрал руку от ее лица.
Она прижала свою руку к тому месту, где только что была его рука. Казалось, она хотела снять боль от невидимого ожога. Лакричное пятно стало еще больше.
— Я сейчас вернусь, — сказала она неровным голосом. — Думаю, что ваш платок пригодится вам для другого случая.
Она указала глазами на Сократа, который отпустил ее руку и теперь разглядывал рулон ткани. Адриан перехватил его прежде, чем он успел за что-либо схватиться и при этом его собственные руки стали черными.
— Я принесу воды, — сказала Лорен, но глаза ее были невеселы.
Адриан знал, что она, как и прежде, намеренно отдалилась от него. Он не мог понять причину ее неожиданной сдержанности. Пока он размышлял, Лорен повернулась и убежала вверх по лестнице.
Ожидая ее возвращения, Адриан оглядел магазин. У Джереми было всего понемножку, но Адриан заметил, что здесь не было только одного — оружия и боеприпасов. Музыкальные шкатулки, чудесные шерстяные шали, изысканные кружева, импортные конфеты и миниатюры, которые, как полагал Адриан, хорошо расходились среди моряков, направлявшихся домой. Сигары и бренди хороших марок. И то, и другое было популярно среди моряков, ходивших сквозь блокаду, и он знал, что многие из них частенько сюда заглядывали.