Мельком взглянув на нее, он склонился над картой и проговорил:
– Вот Испания. – Алекс провел пальцем вдоль западного побережья Европы. – А вот этот полуостров вы называете Гибралтаром. На другой стороне моря – Марокко и Маунт-Хачо. Вместе они образуют Геркулесовы столбы, защищающие вход в Средиземное море.
Тут Джоанна заметила группу островов, расположенных примерно в сотне миль к западу от столбов.
– Это и есть Акора? – спросила она.
Даркурт кивнул. Джоанна взглянула на него с удивлением.
– Я думала, что Акора – это один остров. Значит, их два, а между ними еще три маленьких? – Она вздохнула. – Ну почему же мы так невежественны?
У нее были удивительные светло-карие глаза; иногда они казались зеленоватыми, и тогда в них вспыхивали золотистые искорки. Эти глаза напоминали лесную поляну, где поросшие изумрудным мхом речные берега освещались золотыми солнечными лучами, проникавшими сквозь густую листву. Алекс откашлялся.
– Ваши картографы могли видеть береговую линию Акоры только со своих кораблей, причем со значительного расстояния. Проливы, ведущие к Внутреннему морю, они принимали за небольшие заливчики.
«Потому что доблестные акорские воины патрулировали территориальные воды королевства и заставляли всех иностранцев, пытавшихся подойти ближе, поворачивать обратно», – подумала Джоанна. Но она находится на корабле, который обратно не повернут. Она путешествует вместе с принцем Акоры и уже через несколько дней ступит на землю этой таинственной страны. Алекс заметил, как блеснули глаза Джоанны, и, к собственному удивлению, был готов разделить ее ликование.
– Это Каллимос, – сказал он, указывая на остров, расположенный на востоке.
– Его название переводится как «прекрасный», да? – спросила Джоанна.
– Верно, – кивнул Даркурт. – Сможете прочесть остальные названия?
Девушка внимательно посмотрела на карту.
– Западный остров – Лейос. Где-то я уже встречала это слово. Кажется, это равнина?
– Внутренняя часть этого острова очень ровная, – сказал Алекс. – Он идеально подходит для земледелия и разведения лошадей.
– А эти три… – пробормотала Джоанна. – Это Фобос… Дейматос и… Тарбос. – Она с удивлением посмотрела на Алекса. – Не понимаю… Ведь все эти названия связаны со страхом и ужасом. Неужто там так плохо живется?
– Вовсе нет, – улыбнулся Даркурт. – Напротив, там очень даже неплохо.
– А откуда же такие названия?
Алекс свернул карту и спрятал ее в шкаф.
– Эти названия служат… напоминанием. Думаю, это самое подходящее слово. Напоминанием о том, что случилось много лет назад. – Вернувшись к столу, он продолжал: – Когда-то Акора действительно была одним островом. Местные жители называли его Каллимосом – это название сейчас сохранил западный остров архипелага.
– Но как же один остров превратился в несколько? – удивилась Джоанна.
– В центре Каллимоса находился вулкан, спавший тысячи лет. Но однажды он проснулся, и началось ужасное извержение. Взрыв разделил остров на две части, и море тут же поглотило пространство между ними – осталось только три маленьких островка, которые и поныне служат свидетельством того, что пришлось пережить людям, когда земля разверзлась у них под ногами.
– Какой кошмар, – прошептала Джоанна. – И когда же это случилось?
– Более трех тысячелетий назад, – ответил Даркурт.
Несколько секунд девушка обдумывала его слова.
– Вы хотите сказать, что ваша история насчитывает более трех тысяч лет?
Алекс утвердительно кивнул.
– История передавалась устно? – допытывалась Джоанна.
– Нет, – ответил Даркурт. – Коренные акорцы издавна владели письменностью, а те люди, которые позже поселились на островах, принесли с собой собственную письменность.
– Просто невероятно! – воскликнула девушка. – Ни один народ не имел столь древней письменности – даже египтяне. Хотя некоторые их иероглифы до сих пор не расшифрованы. Я имею в виду письмена на том камне, который нашли солдаты Наполеона… – Внезапно Джоанна умолкла и пристально посмотрела на Алекса. – Неужели Атлантида? – прошептала она.
Даркурт усмехнулся и покачал головой:
– Только не это.
– Но почему? – спросила Джоанна. – Ведь Платон утверждал, что она находилась к западу от Геркулесовых столбов. Он упоминает греческого историка Солона, а тот, в свою очередь, ссылается на письмена египетских жрецов – они еще более древние, и в них говорилось, что Атлантида – королевство, поглощенное морем…
– Поглощенное в результате землетрясения, – перебил Даркурт. – А я, как вы помните, говорил об извержении вулкана. К тому же Платон утверждает, что атланты были завоеваны греками из Афин – перед тем как Атлантида погрузилась в море.
– Все это детали, не более того, – возразила Джоанна. – История может передаваться не очень точно, это известный факт. Разумеется, сам Платон был атлантом, поэтому он и постарался приукрасить своих соплеменников. Вам наверняка известно, что так же поступал и Шекспир. Он льстил Тюдорам, чтобы воспеть властвующую династию.
– Для женщины вы удивительно образованны, – заметил Алекс. – Есть еще такое выражение… – Он задумался на мгновение. – Синий чулок, правильно? Вы синий чулок?
Туника соскользнула с плеча Джоанны, и она, стараясь не смотреть на Даркурта, поспешно поправила ее.
– Думаю, многие бы назвали меня именно так, – тихо проговорила она.
– Извините, я не хотел вас обидеть, – пробормотал Алекс. – В детстве я изучал английский, но некоторые слова и выражения до сих пор не вполне мне понятны. Во всяком случае, я не всегда улавливаю нюансы…
Джоанна пристально посмотрела ему в глаза.
– Мне тоже кое-что не вполне понятно. Вернее, я многого не понимаю, но одно обстоятельство… Оно просто ставит меня в тупик.
– Какое именно?
– Я слышала, что в Акоре мужчины занимают главенствующее положение в обществе, а женщины призваны прислуживать им. Так почему же вы тогда извиняетесь передо мной?
Даркурт пожал плечами:
– А разве английские джентльмены ведут себя иначе?
Джоанна невольно улыбнулась:
– Английские джентльмены – совсем другое дело.
– Неужели? – усмехнулся Даркурт. – Поверьте, в Акоре ни один мужчина не скажет женщине обидных слов. А если это все-таки произойдет, то постарается тут же извиниться перед женщиной.
– В Акоре действительно так поступают?
Алекс кивнул. Немного помолчав, он проговорил:
– Думаю, нам не помешает обсудить и другие акорские обычаи.
Проще всего было бы рассказать об акорских властях и о том, что обычно называли «необходимыми мерами». Но именно это и беспокоило Алекса. Он не хотел, чтобы кто-то предпринимал «необходимые меры» в отношении Джоанны Хоукфорт. Вот уже несколько дней Алекс пытался убедить себя в обратном, но это ему не удалось, и он вынужден был смириться.
– Дело в том, что вы – иностранка, и это, как я уже говорил, вызовет определенные трудности. Неизбежны вопросы, в частности, о том, почему я позволил вам проникнуть в Акору. К счастью, вы – женщина, так что этим можно многое объяснить.
Разумеется, Алекс понимал, что такое объяснение приведет в ярость некоторых консервативных советников его брата; они и без того возмущались тем, что принц Акоры – наполовину иностранец. Впрочем, Даркурт не видел необходимости объяснять все это Джоанне. Внимательно посмотрев на нее, он продолжал:
– На борт корабля, кроме той женщины, которую я выберу для того, чтобы она родила мне сыновей, я могу взять лишь еще одну представительницу прекрасного пола…
Алекс внезапно умолк; он заметил, что лицо его спутницы залилось краской. Но то не была краска смущения – глаза Джоанны вспыхнули гневом.
– Кроме той, которую вы выберете для того, чтобы она родила вам сыновей?! – воскликнула девушка. – Какой изящный способ говорить о жене – ведь именно ее вы имеете в виду?
Даркурт в изумлении уставился на Джоанну.
– Простите, я не совсем вас понимаю, – пробормотал он. – Можно подумать, англичане не хотят иметь сыновей.
– Разумеется, хотят. Но они не говорят о своих женах так, словно единственное их предназначение – родить детей! – с возмущением в голосе сказала Джоанна.
Алекс едва заметно усмехнулся.
– Неужели вы не знаете, сколько супругов терпят друг друга только ради того, чтобы произвести на свет наследника, а потом торопятся разойтись?
Алексу казалось, что он достойно ответил на реплики девушки. И Джоанна действительно на мгновение смутилась. Однако она тут же взяла себя в руки и проговорила:
– То есть вы хотите сказать, что акорцы придерживаются тех же норм морали, что царят в английском высшем обществе? Как только женщина выполнит свое предназначение, вы избавляетесь от нее, не так ли?
Даркурт невольно нахмурился. Что-то в этой женщине заставляло его терять над собой контроль и чувствовать себя желторотым юнцом. Но что именно?.. На этот вопрос он не мог ответить. К счастью, у него имелся способ преодолеть смущение и поставить женщину на место. К такому способу акорцы прибегали на протяжении многих веков.
– Нет, этого я сказать не хочу, – ответил Алекс. Приблизившись к Джоанне почти вплотную, он улыбнулся и осторожно провел ладонью по ее щеке. – Акорским женщинам нет смысла сбиваться с пути истинного, потому что мужчины исполняют все их желания. Насколько я понимаю, английские мужчины так не поступают.
Алекс с удовлетворением отметил, что Джоанна смутилась, ей нечего было возразить. А ее кожа… Она оказалась удивительно нежной… О Господи, о чем он думает?! У всех женщин нежная кожа, так они созданы! Однако ее кожа… Алексу вдруг вспомнились лепестки цветков персика, опадающие с дерева под теплым летним дождем. Вспомнил он и том, как мальчишкой пытался ловить их. Впрочем, те дни он помнил довольно смутно, тогда у него еще не было проблем…
– Я должен обсудить с вами, как мы объясним ваше присутствие на корабле, – проговорил он, пристально глядя на Джоанну.
Она собиралась оттолкнуть его – Алекс это видел, – но почему-то сдержалась. Что именно ее удерживало? Неужели только гордость?
Джоанна молчала, и Даркурт продолжал:
– Есть только одно возможное объяснение. Вернее, объяснение, в которое поверят все. Иными словами, я мог взять с собой женщину-иностранку лишь по одной-единственной причине…
Алекс умолк и внимательно посмотрел на девушку. Она явно встревожилась и опустила глаза. Но тут же взяла себя в руки и, смело взглянув на него, спросила:
– Потому что вы по доброте душевной решили помочь ей, не так ли?
Даркурт усмехнулся:
– По доброте душевной? Увы, принцы редко имеют право на подобную роскошь. У нас есть обязанности, хотя нам и позволены некоторые вольности. К такой приятной вольности, возможно, стоит отнести и вас. Очаровательная англичанка, которой я позволил согреть мою постель, и которая так мне понравилась, что я решил взять ее с собой, – именно такое объяснение устроит всех.
Глаза Джоанны вспыхнули – было очевидно, что слова Алекса привели ее в ярость.
– Вы, видимо, принимаете меня за леди Ламперт, – проговорила она ледяным тоном.
Алекс смутился; его одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, он восхищался этой девушкой, но с другой – ее поведение задевало его мужскую гордость. Что ж, в конце концов она уступит ему, непременно уступит, потому что у нее просто не будет выбора.
Отступив на шаг, Алекс с усмешкой проговорил:
– Боюсь, вы неправильно меня поняли, леди Джоанна. Речь шла лишь о том, чтобы выдать вас за близкую мне женщину. Я сказал, что ради вашего блага можно выдать вас за мою любовницу, но я вовсе не говорил о том, что это произойдет на самом деле.
К его удовлетворению, Джоанна явно удивилась и покраснела. Алексу захотелось снова дотронуться до ее щеки, но он заставил себя сдержаться.
– Я действительно не поняла вас, милорд, – в смущении пробормотала девушка. – Примите мои извинения.
Алексу пришлось признать, что Джоанна вела себя достойнейшим образом. И ему очень хотелось сказать ей об этом, но он решил воздержаться от подобных комплиментов.
Коротко кивнув, он сказал:
– В таком случае мы с вами поддержим эту… иллюзию, что не помешает вам вести себя, как достойная женщина.
– Достойная женщина – и любовница?! – изумилась Джоанна. – Простите, но я вас не понимаю.
«Наверное, все дело в английской морали, – подумал Алекс. – К тому же эти англичане ужасно упрямы и полагают, что только им известно, как людям следует себя вести».
Стараясь не терять самообладания, Даркурт проговорил:
– Видите ли, в Акоре любовницу иногда называют младшей женой, и это весьма почетное звание. У нас есть немало женщин, которые вообще не выходят замуж или, овдовев, не спешат найти себе нового мужа. Тем не менее, и они, и их замужние сестры придерживаются одного кодекса поведения, который и вам предстоит изучить. Женщина должна быть приятной, смиренной, послушной и скромной. Ее единственная цель – служить мужчине, которому она принадлежит. Других желаний у нее быть не должно, поэтому нет и других забот.
Джоанна молча смотрела на собеседника. Наконец она пробормотала:
– Нет, поверить в существование таких женщин невозможно.
– Это для вас невозможно, – кивнул Алекс. – Вы понятия не имеете о том, какой должна быть женщина.
– Но ведь я тоже женщина! – воскликнула Джоанна. – Я общалась с женщинами в Хоукфорте и знаю многих светских дам. В конце концов, я много путешествовала. И могу вас заверить: на свете не существует женщин, о которых вы говорите. Во всяком случае, в тех местах, где мне доводилось бывать. А если они живут в Акоре, то я вынуждена признаться, что акорские женщины представляют совершенно неизвестный для меня вид.
– Должен заметить, что опыта у меня побольше, чем у вас, – возразил Даркурт. – И я знаю, что большинство женщин счастливы принадлежать именно к тому типу, который я описал.
– Счастливы?! По-настоящему счастливые женщины живут только в Хоукфорте, – заявила Джоанна. – Все они добрые и весьма благоразумные провинциалки. Эти женщины трудятся рядом со своими мужьями на полях и пастбищах, даже на рыбацких шхунах. Некоторые варят пиво, прядут… или занимаются каким-то другим полезным делом. И все они поднимут на смех всякого, кто вздумает указывать им, что следует делать. Если, конечно, речь не идет о том, чтобы подать мужчине кружку эля, за которую тот заплатил в пабе. Они помогают своим мужчинам как могут, а также заботятся о них и об их общих детях. Я видела много таких женщин и знаю, как они ведут себя. В Хоукфорте от мужчин и женщин исходит удивительное внутреннее сияние, а смех у них добрый и искренний.
Что-то шевельнулось в душе Даркурта, какая-то смутная тоска. И вдруг она стала разрастаться и вскоре достигла самых потаенных уголков его души. Потом медленно отступила, но осадок остался – так остается морская пена на залитом волнами пляже.
– Похоже, ваш Хоукфорт – Богом благословенное, удивительное место, – пробормотал Алекс. – Но я говорю не о провинциалках. Речь идет о королевском дворе. Есть правила, которые необходимо соблюдать в Лондоне. Подобные правила существуют и в Илиусе. Ваше присутствие там непременно вызовет слухи. И вас ждут большие неприятности, если ваше поведение будет отличаться от поведения всех остальных женщин.
Джоанна глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Когда же она их открыла, Алекс увидел в ее взгляде решимость.
– Я сделаю все, что смогу, – сказала девушка. Даркурт коротко кивнул:
– Отлично! Из-за вашей раны у меня не было возможности следить за вашим поведением. А кроме меня, следить было некому. Но как только мы прибудем в Акору, положение изменится. Для начала запомните: вы не должны заговаривать первой. И вообще вы должны открывать рот только тогда, когда я обращаюсь к вам и жду ответа. – Алекс пристально посмотрел на собеседницу, но, к счастью, на этот раз она обошлась без комментариев. – Вы должны вставать, когда я вхожу в комнату, – продолжал Даркурт. Опять молчание в ответ; правда, глаза Джоанны вспыхнули. – Поскольку все будут считать, что мы с вами состоим в интимной близости, вам следует называть меня не арчос – это мой официальный титул, – а креон.