Он хорошо владел английским, так как, занимая пост в руководстве страны, часто встречался с нашими соотечественниками.
Обед длился несколько часов. Слуги знали порядок подачи блюд и аппетит своего хозяина. К несчастью, мы должны были есть вместе с ним. За кебабом подали кифту, никогда прежде блюда не готовили с таким количеством пряностей. Я видела страх на лицах слуг, когда они подносили новое кушанье хозяину, ему подавали первому, как почетному гостю. Меня поразило количество съеденной им пищи. Женщинам разрешалось брать меньшие порции, но я жалела наших мужчин.
Паша направлял беседу. Он говорил о нашей стране, о буме в торговле с Египтом после открытия Суэцкого канала.
— Это великое достижение, канал длиной сто миль от озера Тимза до Горьких озер, от Порт-Саида до Суэца. Кроме всего прочего англичане усилили свое влияние в Египте. — Его маленькие глазки хитро блестели. — А разве это не приятно? Что мы имеем с открытием канала? Никогда прежде столько людей не приезжали в Египет. Ваш Томас Кук привел свои корабли на Нил. Развитием торговли мы обязаны вашей стране.
Я сказала, что в Египте существуют остатки древних цивилизаций, которые любят посещать туристы — ведь это одно из чудес света.
— Кто знает, что еще найдут здесь. Будем надеяться, что Аллах улыбается вам.
Тибальт поблагодарил пашу от имени всех участников экспедиции за содействие.
— Рад помочь. Это правильно, что я дал вам свой дворец. Мои предки накопили огромное богатство. Существует легенда, откуда пошло наше богатство. Хотите послушать? — обратился он ко мне.
— С удовольствием.
— Вас шокируют мои слова. Говорят, что мои предки грабили усыпальницы.
Я засмеялась.
— Этой легенде больше ста лет. Тысячу лет назад мои предки ограбили гробницу и разбогатели. Теперь мы должны замаливать грехи наших предков и оказывать всяческую помощь тем, кто открывает гробницы для потомков.
— Надеюсь, что когда-нибудь весь мир будет вам благодарен, как мы сейчас, — сказал Тибальт.
— Поэтому я умиротворяю богов. В качестве знака для своего рода я выбрал голову Анубиса, который бальзамировал тело Осириса, когда его убил брат Сет. Осирис восстал, и я чту того, кто его бальзамировал, на моем доме его знак.
Потом заговорили об экспедиции, что очень интересовало пашу.
— Добрейшего сэра Эдварда постигла великая трагедия. Это меня сильно огорчает. Но вы, сэр Тибальт, я уверен — найдете то, что ищете.
— У меня нет слов, чтобы поблагодарить вас за ваше сочувствие.
Паша похлопал Тибальта по руке.
— Ну что, найдете то, за чем приехали?
— Я пытаюсь, — ответил Тибальт.
— В этом вам поможет ваш дух, а потом покинете нас и уведете своих прекрасных дам.
Паша улыбнулся мне и на этот раз похлопал меня по руке. Потом наклонился ко мне:
— Я бы хотел, чтобы вы не преуспели.
— Мы уедем в любом случае, — засмеялся Тибальт.
— Значит, мне надо найти способ, чтобы задержать вас здесь. Как вы думаете, я сумею? — шутил паша.
— Ну, конечно. С помощью вашего духа.
За столом воцарилась тишина. Видимо, я сказала не то, что нужно. Но паша находился в благодушном настроении и засмеялся. Это был знак для всех, включая слуг. Засмеялись все.
Потом он спросил меня о моих впечатлениях о стране, о дворце, довольна ли я слугами. Мы оживленно беседовали. Хотя мои ответы были нетрадиционны, я произвела на него хорошее впечатление.
Когда говорили о раскопках, мне нечего было добавить, ведь я не принимала участия в работах. Паша отщипывал десерт (дома мы называем это кушанье «турецкий восторг»).
С восходом луны паша собирался продолжить свой путь в другой дворец, днем жарко путешествовать, но прежде Тибальт отведет его на раскопки.
Перед их уходом со двора раздался душераздирающий крик. Один из слуг извивался на земле в агонии.
Я узнала, что его укусил скорпион. Нас предупреждали, чтобы мы были осторожны особенно возле нагромождения камней, там жили скорпионы, а их укусы смертельны. Я часто видела, как на камнях грелись на солнце ящерицы и хамелеоны, но никогда еще не видела скорпионов.
Слуге старались помочь его товарищи, я никогда не забуду выражение ужаса на его лице — то ли от укуса скорпиона, то ли потому, что он привлек внимание к себе во время визита паши.
Я собралась помочь тому человеку, так как Элисон перед отъездом снабдила меня многочисленными лекарствами собственного изготовления против всех опасностей, которые подстерегали меня в жарком пустынном краю.
У меня имелось противоядие и от укусов оводов и ос. Я предполагала, что оно вряд ли поможет при укусе скорпиона, но все-таки решила попробовать.
Я смазала рану пострадавшего этой мазью и на предплечье у него увидела татуировку, уже знакомую мне. Слуга сразу успокоился. Видимо, он был уверен, что заморское снадобье спасет его, и смотрел на меня с таким благоговением, что на какое-то время я почувствовала себя знахаркой или целительницей.
Паша подошел посмотреть на мои действия, одобряюще кивнул и улыбнулся. Он поблагодарил меня за заботу о его слуге.
Через полчаса паша в сопровождении свиты уехал. Мы смотрели на процессию из верхних окон. Паша направился к лодке, чтобы переплыть на другой берег. Лодочник украсил ее флажками и цветами. На берегу собралась толпа проводить пашу и выразить ему свое уважение. Не только слуги, но и феллахи боялись господина.
— Точно также он приезжал и в первый раз. Думаю, ему понравился оказанный прием и ты, Джудит, — сказала Табита.
— Паша все время улыбался, но ужас не сходил с лица слуг. А что нам теперь делать? Ждать его возвращения? — поинтересовалась я.
— Он не вернется сюда. Караван встретит его, он направился вверх по течению реки.
— Тогда я пойду спать. Нелегкое дело ублажать пашу, — вздохнула я.
* * *
Тибальт вернулся только ранним утром. Я сразу же проснулась. Он сел на стул и вытянул ноги.
— Устал? — спросила я.
— Да, но спать не хочу.
— Ты столько съел и выпил, я думала, тебя быстро сморит сон.
— Я заставлял себя бодрствовать. Следил, чтобы все прошло на должном уровне, чтобы никто не обиделся.
— Надеюсь, я тебя не подвела.
— Я ждал, что он предложит мне за тебя выкуп. Думаю, он посчитал тебя замечательным дополнением к своему гарему.
— Если бы он предложил за меня достаточно крупную сумму, ты бы с готовностью передал меня ему, а деньги израсходовал на раскопки?
— Естественно.
Я захихикала:
— Вообще-то я не доверяю такому великодушию с его стороны.
— Он интересуется нашей работой, внимательно осмотрел место раскопок.
— Ты показал ему недавно обнаруженный туннель?
— Пришлось объяснить, почему мы роем изнутри, невозможно долго хранить эти новости в секрете. Он попросил держать его в курсе наших дел.
— Скоро ли мы найдем, что ищем?
— Не знаю. Знаю только, что за стеной гробницы что-то находится. Гробницы строили анфиладой, сначала не главная, чтобы грабители, если найдут одну, ушли и не догадались, что за ней расположена главная усыпальница. Я думаю, отец собирался открыть ту гробницу. — Тибальт нахмурился. — Во время нашей экскурсии произошел один инцидент. Помнишь, когда мы с тобой спускались в гробницу, то слышали шаги?
— Да, разве можно забыть тот пережитый ужас?
— Это случилось опять. Там ходит кто-то из посторонних.
— Вы никого не встретили?
— Нет, они могли спрятаться в нишах. Паша ничего не сказал, но насторожился. Мы спускались в гробницу целой группой: я, паша, Теренс, Эван и двое слуг, с которыми паша никогда не расстается.
— Охрана?
— Видимо.
— Ему же нужно беречься от возмездия богов, ведь он нажил состояние за счет разграбления могил.
— Это легенда.
— А что случилось с молодым слугой, которого укусил скорпион?
— Ему лучше благодаря тебе. Ты приобретешь славу колдуньи, если будешь вести себя неосторожно.
— Какой успех! Паша предлагает место в гареме, еще я обладаю неземными свойствами, которые прячу в баночке с мятной настойкой. Надеюсь, мой законный хозяин окажет мне такое же внимание.
— Могу тебя полностью в этом заверить.
— До такой степени, что когда-нибудь в обозримом будущем даже позволит выполнять настоящую работу на раскопках?
— Ты и так работаешь.
— Письма, бухгалтерия, а я хочу настоящей работы.
— Я боялся этого. Ты всегда хочешь находиться в центре событий, это невозможно.
— Я такой безнадежный дилетант?
— Это ответственная работа, мы действуем крайне осторожно, но так будет не всегда, ты быстро учишься.
— А Табита?
— Что Табита?
— Ты говоришь о работе с ней, а не со мной.
— Она много работала с моим отцом.
— Она не дилетант?
— У нее есть опыт…
— Которого нет у меня.
— Который ты приобретешь со временем.
— Как? Если мне не разрешают непосредственно участвовать.
— Всему свое время, ты должна понять.
— Я стараюсь, Тибальт.
— Будь терпелива, дорогая моя.
Когда он говорил ласковые слова, а это случалось редко, мое счастье преобладало над огорчением. Я согласна ждать. Все логично. Пока я не могу работать с ним бок о бок.
Он поцеловал меня:
— В свое время, Джудит.
— Сколько мы здесь пробудем? — неожиданно спросила я.
— Ты уже устала?
— Нет, с каждым днем становится все интереснее. Я подумала о Теодосии. Она хочет домой.
— Ей вообще не следовало приезжать сюда.
— Ты хочешь сказать, что Эван должен был оставить ее дома?
— Она слишком робкая, чтобы участвовать в подобных экспедициях. В любом случае, она может уехать в любое время, когда пожелает.
— А Эван?
— У него есть работа.
— Он незаменимый член экспедиции?
— Да. Он хороший археолог, хотя более склонен теоретизировать, чем заниматься практической работой.
— А ты делаешь и то, и другое?
— Естественно.
— Я знаю и восхищаюсь тобой, Тибальт. Ничуть не меньше, чем Хаким-паша восхищался мной.
Я заснула; не знаю, спал ли Тибальт. Думаю, он мечтал о славе, которая его ждет, когда он отыщет неразграбленную гробницу и первым ступит в нее, после того как прошло четыре тысячи лет.
* * *
Рано утром мы с Теодосией пошли в лавку. Теодосия плохо переносила жару и думала только о возвращении домой и о предстоящих родах.
Я старалась успокоить ее. Говорила, что местные женщины рожают в поле, а потом продолжают работать. Она немного успокаивалась, но, я знала, ненадолго. Полностью она успокоится, лишь когда мы начнем готовиться к отъезду. Теодосия разрывалась между желанием уехать в Англию и остаться с Эваном.
— Куда ты поедешь, к матери?
Она скривила лицо:
— Но по крайней мере там нет такой жары и Сабина рядом.
Сабина тоже ждала ребенка. Но ее отношение к своему положению отличалось от реакции Теодосии, если судить по ее письмам. Это были длинные письма, бессвязные, как и ее болтовня. Она вместе с Оливером радовалась будущему ребенку.
«А Доркас и Элисон просто чудесные, они все знают о детях, хотя своих им Бог не послал, но ведь они растили тебя. А ты была чудесным ребенком, умным, сообразительным, красивым, послушным — так говорят о тебе твои тетушки, но я, естественно, им не верю».
Я представляла Сабину, вспоминала нашу зеленую округу, голубые колокольчики, дикие орхидеи. Я скучала по Доркас и Элисон, мне хотелось зайти в дом священника и послушать болтовню Сабины.
Я подняла глаза и посмотрела в лазурное небо, потянула носом воздух, приносящий запахи рынка, — местная экзотика не переставала привлекать меня.
Мы остановились у магазина, где обычно работала Ясмин, склонившись над вышивкой. Но тем утром вместо нее мы увидели мальчика, который трудился над кожей.
— А где Ясмин?
Он взглянул на нас и отвел глаза, покачав головой.
— Она не заболела? — спросила я.
Но мальчик не понимал меня.
— Наверное, у нее сегодня выходной, — предположила Теодосия.
Мы пошли дальше. К сожалению, предсказатель судьбы сидел на своем месте на тротуаре. Он посмотрел на нас:
— Да будет с вами Аллах, — пробормотал он.
Он с надеждой смотрел на нас, и я не смогла пройти мимо, потому что миска, стоявшая перед ним, была пуста.
Я бросила в нее несколько монет и сразу же поняла свою ошибку. Он ведь не нищий, он гордый человек, занимается своим делом. Я заплатила — он должен предсказать мне судьбу.
Во второй раз мы уселись на коврики по обе стороны от него. Он покачал головой:
— Леди, тучи сгущаются.
— Да, вы уже говорили нам об этом, — легкомысленно сказала я.
— Тень черная, словно большая летучая мышь.
— Как неприятно, — он меня не понимал, но я говорила, чтобы успокоить Теодосию.
— Леди благословенна, ждет ребенка. Уезжай в зеленую страну, там будешь в безопасности.
Боже, ничего хуже, чем погадать, мы не могли придумать. Теодосия встала, а предсказатель наклонился надо мной. Его коричневые пальцы, как когти, вцепились мне в запястье.
— Великая леди. Скажешь: езжайте и тебя послушают. Хорошая леди, летучая мышь очень близко.
Я опустила глаза и на его руке увидела знакомую татуировку — голову шакала. Такой же рисунок украшал и руку слуги, которого укусил скорпион.
— Вы мне ничего не говорите, все только о летучей мыши. А что еще?
— Аллах добр к тебе. Он много предлагает. Великую радость, много сыновей и дочерей, большой дом… но в зеленой стране. Не здесь. Тебе решать. Летучая мышь приближается. Можно опоздать… Будет слишком поздно для тебя и для этой леди.
Я положила ему в миску еще несколько монет и поблагодарила. Теодосия дрожала, я взяла ее под руку.
— Напрасно мы слушали эти глупости. Он всем говорит одно и то же, — успокаивала ее я.
— Всем?
— Да, Табите он тоже говорил о летучей мыши.
— Она одна из нас. Значит, нам всем угрожает опасность.
— Перестань, Теодосия. Нельзя ему верить.
— Зачем ему запугивать нас?
— Потому что мы здесь чужие.
— Но мы гадаем на улице, покупаем товары в лавках. Они ведь довольны, что мы приходим.
— Да, но этот думает, что нам нравится слушать страшные слова. Это волнует.
— Я не люблю, когда меня запугивают.
— Не стоит бояться, Теодосия. Никого и ничего.
ПРАЗДНИК НИЛА
Тибальт нервничал. Теперь он был уверен, что находится на верном пути: за стеной, где они вели раскопки, наверняка есть еще одна гробница.
Мы прожили в Египте уже несколько месяцев, и нас пора вознаградить за наши труды.
— Какое будет горькое разочарование, если во второй гробнице тоже кто-то побывал, — сказал Тибальт.
— Но если та гробница спрятана за первой, как туда можно проникнуть?
— Может, есть другой вход. А у нас будет еще одна задержка из-за праздника Нила. Беда с этими праздниками, у них нет определенной даты. Этот праздник зависит от уровня воды в реке.
— Почему?
— Эта церемония посвящается умиротворению реки, возникла она тысячи лет назад, когда египтяне обожествляли реку и считали, что ее надо задабривать, иначе будут наводнения, которые затопят целые деревни.
— Неужели они думают, что если исполнят эту церемонию, то река не выйдет из берегов?
— Теперь это стало традицией, праздником реки. Но в прошлом в дар реке приносили человеческие жертвы. Теперь они бросают в Нил куклу, сделанную в рост человека, прекрасно одетую. Она олицетворяет собой девственницу, которых прежде бросали в реку.
— Бедные девственницы! Тяжелые были для них времена. Их либо отдавали на съедение драконам, либо цепями приковывали к скалам или делали что-то не менее ужасное. Совсем не весело быть девственницей в древнем мире.
— Я уверен, тебе понравится эта церемония, но мы опять задержим работу.
— Я не могу дождаться, Тибальт, когда ты ступишь в найденную гробницу. Я буду так счастлива. Все исполнится, как мы мечтали. Ты увидишь в пыли след последнего человека, который вышел из гробницы перед тем, как замуровали вход. Ты заслужил это, дорогой мой.