Он не понял меня. Мы положили ему деньги и ушли.
— Конечно, они все похожи. Гадают, как у нас цыгане. Они говорят слова, чтобы только произвести впечатление.
— Я равнодушна к его предсказаниям, а вот Теодосия расстроилась.
— Эти люди отличаются от нас. Они фаталисты и любят воображать опасность, чтобы суметь избежать ее с помощью мудрости. Он тебя тоже готовит к этому.
— Как негостеприимно! Он всегда мне говорит, чтобы я уезжала. Интересно, почему. Ведь я его постоянная клиентка. Он же перестанет получать от меня деньги, если я испугаюсь его слов и уеду.
— Да, это странно.
— Но он угадал относительно твоего бремени. Скорей всего, все слухи о нас быстро расходятся, и он пользуется ими в своих предсказаниях.
— Это неудивительно, — согласилась Табита.
* * *
Я сидела на террасе, когда ко мне подошел Эван. Я любила наблюдать за заходом солнца. Меня завораживало происходящее: вот на небе светит солнце и почти внезапно наступает ночь. Я вспомнила, как в Англии сумерки длятся долгое время, темнота постепенно сгущается и нехотя приходит вечер.
— Хорошо, что ты одна, Джудит. Хочу поговорить с тобой о Теодосии.
— Как она себя чувствует?
— Она в депрессии.
— Думаешь, ей надо поехать домой?
— Мне не хочется отправлять ее, но я начинаю склоняться к этой мысли.
— Она не захочет уехать без тебя. А разве ты не можешь поехать с ней?
— Не уверен, что Тибальт готов отпустить меня.
— О… понятно.
— Климат ей не подходит, а теперь, когда она ждет ребенка…
— Я знаю, но мы вернемся в Англию задолго до ее родов.
— Да, но ей становится все хуже. Это место оказывает на нее какой-то странный эффект.
— Может, ей стоит вернуться домой и ждать тебя там?
— Она не захочет вернуться в нашу квартиру в университете. Она могла бы поехать к матери, но ты ведь знаешь леди Бодреан, она не одобряет наш брак. Боюсь, Теодосия не будет счастлива в Кеверал Корте.
— А может, ей поехать в коттедж «Радуга»? Мои тетушки с радостью примут ее. Или к Сабине, в дом священника.
— Это идея, но, боюсь, она не захочет расстаться со мной… а я с ней.
— Все равно, спроси ее.
— Обязательно, — Эван немного повеселел.
* * *
На следующий день я находилась во дворе, когда раздался шепот:
— Леди…
Сначала я никого не увидела, потом из кустов вышел молодой араб. Я видела его впервые.
— Леди, у вас есть чудесное снадобье в баночке.
Он протянул мне руку, на ней слегка кровоточила ранка.
— Конечно, я перевяжу вам руку. Но сначала надо промыть. Идите за мной.
Я провела его в комнату, где Табита составляла букеты. Здесь стояла спиртовка, можно вскипятить воду. Я промыла ему рану, и юноша сказал:
— Леди, я пришел поговорить.
В его темных глазах затаился страх.
— Я пришел сказать о Ясмин. Вы очень добрая леди.
— Где она?
— Она умерла. Я молюсь Аллаху, чтобы он благословил ее душу.
— Как она умерла? Почему?
— Ее забрали.
— Кто?
Он с трудом подбирал английские слова.
— Я любил Ясмин.
— Вы работаете на раскопках у сэра Трэверса?
Он утвердительно кивнул.
— Хороший хозяин и хорошая леди… Большой секрет.
— Ты можешь доверить мне свой секрет. Как тебя зовут?
— Хусейн.
— Расскажи, Хусейн, что ты знаешь об исчезновении Ясмин. Я никому ничего не скажу.
— Леди, мы любили друг друга, но ее отец сказал «нет». Она для старика, у которого много коз, он продает много кожи.
— Понятно.
— Но любовь сильна. Мы встречались. Мы оскорбили фараонов.
— Нет, Хусейн. Двое влюбленных не могли оскорбить мертвых фараонов. Они тоже любили в свое время.
— Нам негде было встречаться. Но я работаю в гробнице, хорошо работаю. Хозяин предупреждает, когда будут работать, когда не будут работать. Когда нет работы, мы встречались… в гробнице.
— Ты смелый, Хусейн. Мало людей пожелали бы встречаться в таком месте.
— Это единственное место, а сильная любовь не ждет. Где еще мы в безопасности? Отец узнает и отдаст ее старику с козами.
— Я поняла, но где Ясмин?
— Ночью, когда приехал паша, у нас свидание. Но сэр Трэверс говорит: «Хусейн, отнеси записку Али-мусса. Он делает инструменты. Принеси мне, что я напишу по списку». Я подчиняюсь… Ясмин идет в гробницу одна. Больше я ее не видел.
— Но ты говоришь, словно она умерла.
— Она умерла. Ее бросила в реку в праздник Нила.
Я с трудом перевела дыхание.
— Я боялась этого. Но почему, Хусейн?
Он посмотрел мне в глаза:
— Леди мудрая. Скажи мне, почему Ясмин бросили крокодилам?
— Крокодилам?
— Священным крокодилам. Я видел священных крокодилов. У них в ушах бриллианты, а на лапах драгоценные камни, — внезапно он обернулся, словно испугался, что его ударят сзади.
— Кто это сделал? Кто бросил Ясмин в реку?
— Большие люди, у них власть. Она оскорбила их, потому что была в священном месте, в гробнице. Это проклятые фараоны.
— Хусейн, фараоны не могли это сделать. Кто-то другой убил ее, и должна быть причина.
— Она пошла одна в гробницу, леди.
— Она смелая.
— От любви смелеешь.
— Ты считаешь, что ее обнаружили в гробнице?
— Не знаю.
— Когда ее бросили в реку, она не подавала признаков жизни. Она казалась куклой.
— Может, Ясмин была уже мертва или одурманена зельем, не знаю. Я только знаю, что она мертва.
— Но почему ее убрали таким диким образом?
— Леди, видишь картинки на стенах. Здесь нарисовано то, что случается с теми, кто оскорбляет фараонов. Иногда отрубают руку или ногу и оставляют в живых. Иногда бросают на съедение крокодилам.
— Не понимаю, как Ясмин могла оскорбить фараонов.
— Она ходила в гробницу, в запретное место.
— А как же все мы, остальные?
Он вздрогнул.
— Хусейн, а ты уверен, что в реку бросили Ясмин?
— Разве влюбленный не знает свою возлюбленную? Это была Ясмин. А я тоже ходил в гробницу…
— Ты боишься, что они и тебя убьют?
Он кивнул.
— Я так не думаю, Хусейн. Они уже давно убили бы тебя. Видимо, кто-то встретил ее в гробнице и убил. Ты никому не рассказывай о ваших отношениях.
— Наша любовь — наш секрет. Поэтому мы выбрали такое место для свиданий.
— Никому не говори о Ясмин, Хусейн. Не показывай своего горя.
Он кивнул. Меня тронула его доверчивость. Он показал мне на свою рану:
— Это пустяки. Я пришел повидать мудрую леди.
— Я рада, что ты пришел. Если что-нибудь узнаешь, приходи опять.
Он кивнул:
— Я знаю, ты мудрая леди. У тебя волшебное снадобье.
* * *
Я с нетерпением ждала Тибальта, мне хотелось рассказать ему о несчастной девушке.
Но моего мужа просто невозможно застать одного! Лишь вечером он вернулся во дворец в удрученном состоянии и сразу поднялся в нашу комнату. Я поспешила за ним. Он сидел на стуле, разглядывая свои ботинки.
— Тибальт, мне надо тебе кое-что рассказать.
Он поднял голову, я поняла, что он меня не слышит.
— Ясмин умерла, — выпалила я.
— Ясмин? — переспросил он.
— Ты ее не знаешь. Она работала в лавке кожаных изделий. Ее бросили в реку в день праздника Нила.
— О?
— Это убийство.
Он странно смотрел на меня и явно не слышал.
— Девушка умерла… ее убили, а тебе безразлично. Она находилась в гробнице в ту ночь, когда туда ходил Хаким-паша, — сердито сказала я.
— Что?
Я в отчаянии подумала, стоит только заговорить о гробнице и он начинает слушать. Для него важнее, что девушка спускалась в гробницу, а не то, что ее убили.
— Один из твоих рабочих приходил сегодня ко мне. Он напуган, поэтому не ругай его. Они назначали свидания в гробнице, и вот девушку убили.
— Свидания в гробнице? Они не осмелились бы.
— Я уверена, что он говорил правду. Но дело в том, что девушку бросили в реку в праздник Нила.
— Теперь они бросают кукол.
— На этот раз бросили Ясмин. Мы с Теодосией сразу узнали ее. А теперь я знаю наверняка. Тибальт, что ты собираешься делать?
— Моя дорогая Джудит, ты волнуешься о том, что тебя совершенно не должно касаться.
— Мы будем спокойно наблюдать, когда убивают людей?
— Тебе рассказали сказку. Кто к тебе приходил?
— Один из твоих рабочих. Он страдает, он любил Ясмин и потерял ее.
— Ты стала жертвой мистификации, Джудит. Этот народ обожает трагедии. Они сами сочиняют истории с трагическим финалом, рассказывают и выдают за правду.
— На этот раз он сказал правду. Что нам делать?
— Ничего… даже если это правда.
— Мы должны покрывать убийц?
Он устало посмотрел на меня:
— Мы не можем судить этих людей. Главное правило — не вмешиваться. Их обычаи кажутся нам странными… порой варварскими… но мы пришли сюда в качестве археологов и должны быть благодарны, что нам позволили находиться здесь. Главное правило: не вмешиваться.
— Но это не обычное дело.
— Это абсурд. Даже в Древнем Египте в реку бросали девственниц. А твоя Ясмин вряд ли подходит под эту категорию, если она встречалась с любовником в гробнице.
— Кто-то хотел от нее избавиться.
— Есть много простых методов, чтобы избавиться от тела. К чему прибегать к такому изощренному способу, да к тому же на глазах у тысячи людей?
— Я думаю, это было предупреждение.
Он устало провел ладонью по лбу.
— Тибальт, ты не обращаешь внимания на мои слова.
Он посмотрел на меня и сказал:
— Мы закончили раскапывать у той стены, там нашли ход и он привел нас в тупик. Дальше пути нет. Видимо, этот туннель прорыли, чтобы ввести в заблуждение грабителей. Мы окончательно одурачены.
— Тибальт!
— Вся работа последнего месяца концентрировалась вокруг этого хода. Можно сказать, что все наши усилия и деньги выброшены на ветер.
Мне хотелось его успокоить, обнять и прижать к себе, как огорченного ребенка. И в тот момент я поняла, что в действительности мы с ним не так близки, как я думала в минуты страсти.
Он держался от меня в стороне. Что бы я ни сказала сейчас, все покажется банальным. Я поняла, что для него нет ничего важнее работы.
— Итак, это конец, — сказала я без эмоций в голосе.
— Это окончательный провал.
Я молчала, было бы глупо говорить, как мне жаль. Он пожал плечами, и ужасная тишина сгустилась.
Я видела, он забыл о Ясмин, он даже и не думал о ней. Тибальт почти не чувствовал, что я рядом. Он думал только о провале экспедиции.
ТРАГЕДИЯ НА МОСТУ
Весь следующий день говорили о возвращении домой. Экспедиция была дорогостоящая, и она ни к чему не привела, отрыли лишь очередной туннель из гробницы в тупик.
Тибальт ошибся. Таинственная смерть отца заставила его думать, что он находится на пороге величайшего открытия. Другие тоже обманулись в своих ожиданиях, их постигло горькое разочарование, крушение надежд, пустая трата денег.
Теодосия не скрывала своей радости. Мысль о возвращении домой подбадривала ее.
— Естественно, мне жаль Тибальта. Он глубоко разочаровался. Но как приятно вернуться домой, — говорила она.
— Все закончено, — заметил Хадриан. — Скоро все мы будем дома, наше грандиозное приключение подошло к концу. Ты вылечилась, Джудит? Ты так стремилась приехать сюда. Но все закончилось не так, как ты надеялась. Я же знаю Джудит, она видела в мечтах, как приведет всех нас к открытию. Собиралась найти гробницу могущественного фараона, в которой не побывали грабители. А реальность получилась иная.
— Мне понравилось в Египте.
— И ты не против быть вдовой археолога? Некоторые дамы против, уверяю тебя. И тебя не раздражало, что ты в стороне? Думаешь, я не слышал, как ты скрипела зубами? Кому понравится отдавать пальму первенства куче старых набальзамированных костей?
— Я быстро смирилась со своим положением, и хотя все так закончилось, могу искренне признать, что приобрела ценный опыт.
— Вот это хорошая, послушная жена, которая мужественно примирилась с недостатком внимания со стороны мужа ради общего дела.
— Я была готова к этому. Я знала, что Тибальт будет все время работать.
Хадриан подошел ко мне и сказал:
— А я бы не бросил тебя надолго, Джудит. И ради чего?
Я рассердилась:
— Хорошо же ты поддерживаешь своего руководителя.
Он усмехнулся:
— Мы с тобой всегда дружили.
— До этого момента, — рявкнула я.
Он развеселился. Потом вдруг посерьезнел:
— Что ты, мы всегда были и останемся друзьями. Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь…
— Ты мне понадобишься?
— Да, моя дорогая кузина. Даже самые самостоятельные и независимые иногда нуждаются в поддержке.
— На что ты намекаешь?
Он пожал плечами и криво усмехнулся, он всегда так поступал в серьезные моменты, когда хотел притвориться, что ему все безразлично.
Меня осенила мысль: он что-то знает. И он меня предупреждает. О Тибальте?
— Лучше объясни все толком.
Он понял, что зашел слишком далеко.
— Да нечего объяснять…
— Но ты намекал…
— Очередная глупость с моей стороны.
Но ему удалось посеять зерна сомнения в моей душе.
* * *
Спустя несколько дней во дворце переживали всеобщее возбуждение. Тибальт торжествовал. В течение нескольких месяцев он шел по ложному пути, но теперь нашел другой след.
Волнуясь, он рассказал мне:
— У меня было подозрение, что мы ищем не там. За другой стеной тоже что-то спрятано.
— А если там очередной тупик, ложный ход?
— Не может быть два тупика. Мне надо попробовать.
— И сколько еще мы здесь пробудем?
— Пока не знаю.
Известие произвело на всех членов экспедиции поразительный эффект.
Теренс Гелдинг и другие опытные археологи находились в состоянии эйфории. Табита тоже радовалась. Бедная Теодосия сильно разочаровалась, Эван тоже не ликовал, но главным образом из-за нее. Он такой добрый и внимательный, сначала муж, а уж потом археолог.
Я знала, что мысленно сравниваю его с Тибальтом.
* * *
Теодосия загрустила. Ее надежды на скорое возвращение в Англию не оправдались. Табита заявила:
— Она расстраивает Эвана. И Тибальт нервничает, потому что Эван думает не о работе, а о жене.
Мне стало неприятно. Почему Тибальт обсуждает с Табитой Теодосию? Я догадываюсь, он о многом беседует с ней. Я часто видела, как они секретничают.
Табита попыталась помочь Тибальту. Ей пришла идея, что нужно как-то заинтересовать Теодосию в происходящем. Нужно собрать несколько человек и совершить экскурсию на место раскопок, обязательно взяв с собой и Теодосию. Леопольд Хардинг, который несколько раз приходил во дворец, попросил разрешения пойти с нами.
— Пусть Теодосия своими глазами увидит, насколько это интересно, — предложила Табита. — Экскурсия поможет ей преодолеть панический страх.
Тибальт дал согласие, и Табита организовала группу. К моему удивлению, Теодосию не пришлось уговаривать. Она стремилась не причинять лишнего беспокойства Эвану и попыталась вести себя храбро, несмотря на все свои страхи.
Леопольд Хардинг живо интересовался работой археологов. Он не раз спрашивал Хадриана, как идут у них дела. Он выразил нам сочувствие, когда Тибальт едва не свернул экспедицию и был рад, узнав, что решено продолжать раскопки.
— Хардинг хочет все посмотреть и очень доволен, что Тибальт разрешил ему присоединиться к нашей экскурсии. Он пригласил меня на свой склад, составишь мне компанию, Джудит?
И мы пошли.
Склад размещался в маленьком здании за тяжелыми засовами. Видимо, там хранятся весьма ценные вещи, подумала я. Внутри находилось множество предметов. Леопольд Хардинг стал нам все показывать.
— Обратите внимание на этот стул. Он украшен резьбой, главный мотив — цветы и переплетенные листья, наверху львиные головы, а ножки заканчиваются в виде лап. Я обнаружил этот стул в Египте, но считаю, это скандинавская работа.