Он погрешил против правды, но что подумала бы о нем Клара Браунли, если бы он признался, что собирался жениться на первой встречной? Что он доверил свою судьбу слепому случаю?
Она издала недоверчивый возглас.
– Вы пытаетесь меня обмануть.
– Можете спросить у кого угодно. У меня безупречная репутация. Согласитесь, что в тридцать три года поздновато начинать совращать юных дев. Если бы я имел к этому склонность, то занялся бы этим гораздо раньше.
– Ну, если это правда…
– Это правда, уверяю вас. Мои намерения в отношении леди Розабел абсолютно честны.
«Чего нельзя сказать о моих намерениях в отношении вас, Клара Браунли».
На ее щеках блестели капельки дождя. Она дрожала от холода – он видел это по тому, как она прикусила нижнюю губу. Он не мог отвести от этой женщины глаз. Их разделял только шаг. Он может обнять ее и поцеловать прямо здесь, посреди улицы. Нет, лучше перебросить ее через седло и увезти в домик в Белгрейвии, купленный специально для любовных утех. И там он зацелует ее так, что она будет издавать только вздохи и стоны…
– Так, значит, вы заключили пари, что женитесь на первой встречной. – Ее саркастический тон рассеял волшебное видение. – Интересный способ выбирать себе жену.
Он с досадой почувствовал, что краснеет. Ему следовало предвидеть, что Клара Браунли обо всем догадается.
– Мы поспорили, что я начну ухаживать за этой девушкой, – отрывисто бросил он. – Но для того чтобы жениться на ней, я должен сначала убедиться, что мы подходим друг другу.
– Я могу избавить вас от лишнего беспокойства. Вы не подходите друг другу. Во-первых, вы для нее слишком старый. Вы сделаете ее несчастной.
И так, словно вопрос о разрыве лорда Рокфорда с Розабел был решен окончательно, Клара продолжила путь.
И снова Саймон поплелся за ней, словно паж за шлейфом королевы. Он не хотел признаться даже самому себе, что ее выпад насчет разницы в возрасте сильно задел его, поэтому направил свой гнев в другое русло. Кто она такая, чтобы судить о нем? И с какой стати он стал перед ней оправдываться?
Клер свернула к конюшням, которые тянулись вдоль тыльной стороны зданий. Здесь прилегающие к домам лужайки скрывали от нескромных глаз высокие каменные ограды. Остро пахло сыростью и свежим навозом. Саймон шагал рядом с Клер по гравийной дорожке, ведущей к стойлам.
– Леди Розабел исправится под моим бдительным присмотром, – заметил он. – Она получила безупречное воспитание, у нее хороший характер, и она умеет держать себя в высшем обществе.
– Этого достаточно, чтобы вы сочли женщину подходящей женой?
– Да, мое положение в обществе вынуждает меня предъявлять высокие требования к будущей жене.
Клара Браунли вдруг замедлила шаг, запрокинула голову и звонко расхохоталась.
– Неудивительно… Раньше я не могла понять, но теперь понимаю.
Потом, словно ребенок, сказавший что-то непозволительное, она испуганно закрыла рот ладонью.
Ее смеющееся лицо совершенно преобразилось. Очки съехали на нос, глаза искрились весельем. Став предметом насмешки, Саймон потерял над собой власть. В его жилах закипела кровь, и он сказал сквозь стиснутые зубы:
– Позвольте вас спросить: чем я обязан подобному веселью?
Она замотала головой и опустила руки.
– Вы обидитесь.
– Это что-то новенькое. Говорите.
Она снова прикусила нижнюю губку, немного подумала и сказала:
– Я только сейчас поняла, почему тогда в саду у герцога вы задавали мне столько вопросов. И почему у вас было такое разочарованное лицо, когда вы увидели меня при свете. Ведь это я оказалась первой встреченной вами женщиной. И вы пытались выяснить, какая из меня получится графиня.
Она снова безудержно рассмеялась, вызвав у него новый прилив злости и такого же безудержного желания. Ему было безумно стыдно, что она так легко раскусила его, но желание было еще сильнее.
Впервые в жизни Саймон забылся настолько, что перестал размышлять. Он отпустил поводья и прижал Клару Браунли к каменной ограде. Потом запустил руки ей под плащ, сжал ее тонкую талию и склонился к ее испуганному лицу.
– Скажите, – пробормотал он, – а вы были разочарованы, когда увидели меня при свете?
Она мгновенно перестала смеяться. Ее взгляд скользнул по его губам и тут же метнулся в сторону.
– Пустите, или я закричу.
Дрожащий вздох слишком ясно выдавал ее чувства. И то, как она украдкой снова бросила взгляд на его губы. Он пробуждал в ней желание, которое она изо всех сил пыталась побороть.
– Я хочу вас с той самой минуты, как вы налетели на меня в саду герцога. Я хотел вас тогда и хочу сейчас.
У нее округлились глаза…
– Но… вы же ухаживаете за леди Розабел.
Эти слова должны были остудить его пыл, но, обнимая Клару Браунли, он был не в силах слушать голос рассудка.
– Я пока еще свободный человек. – Он провел пальцем по ее губам. – И могу получать удовольствие, когда захочу и с кем захочу. И дарить его взамен.
Во избежание дальнейших возражений Саймон закрыл ей рот поцелуем. Клара напряженно застыла в его объятиях, вцепившись в отвороты его сюртука. Саймон расценил как поощрение то, что она не сделала попытки его оттолкнуть. Он раздвинул ее губы и проник внутрь, дразня и распаляя в ней желание.
По телу Клары пробежала дрожь, она коротко вздохнула, обвила шею Саймона руками и крепко прижалась к нему. Он почувствовал, что она отвечает на его поцелуй, но как-то неумело, словно у нее никогда не было опытного любовника. Должно быть, ее муж не заботился о ее удовольствии. «Тем лучше, я сам открою ей путь к наслаждению», – подумал Саймон.
Его руки жадно исследовали ее мягкие женственные формы, но тело уже жаждало прикосновения к ее обнаженной коже. Саймону хотелось оказаться сию же минуту в постели и слиться с Кларой в жарком объятии. Интересно, какой любовницей окажется эта необъезженная кобылка?
Внезапно он вспомнил, где они находятся. Грязная улица неподходящее место для любовных утех. Они должны уединиться в его городском доме, где их ждет огромная роскошная кровать. И нужно сделать это прямо сейчас. Немедленно.
Оторвавшись от ее губ, Саймон пробормотал:
– Едем, Клара. У меня есть местечко получше.
Она посмотрела на него затуманенным взглядом, который сказал ему больше, чем могли сказать любые слова. Главное, чтобы через четверть часа, когда они доберутся до его любовного гнездышка, она смотрела на него таким же взглядом. Придерживая ее за талию, он покрыл поцелуями ее лицо и начал подталкивать к лошади, которая мирно паслась на лужайке в нескольких шагах от дороги.
Мысли сменялись в его голове с лихорадочной быстротой. Клара больше не будет работать. Он сам позаботится о ней, устроит ее в своем доме, купит для нее экипаж и новые платья, оплатит лечение отца. Но за все это он будет единственным мужчиной, который будет иметь доступ к тому сокровищу, которое она прячет между ног. Никогда, даже в пору своей бурной юности, он не горел таким страстным желанием иметь любовницу.
– Но я не могу никуда ехать. – Она застыла, все еще опираясь на его руку, словно была не в силах стоять самостоятельно. – Я и так уже опоздала.
– Тебе больше некуда торопиться, милая. – Он нежно потерся губами о ее губы. – Едем со мной, и я обещаю, что больше ты ни в чем не будешь нуждаться.
Он запрыгнул в седло и протянул ей руку. Она смотрела на него, будто не замечая его протянутой руки.
– Милорд, что… что вы говорите?
– Саймон. Называй меня Саймон. – Он уже пожалел, что выпустил ее из своих рук. Ему отчаянно хотелось снова прижать к себе ее теплое податливое тело. – Обопрись на мою руку, я помогу тебе сесть. Доверься мне, Клара, – сказал он повелительным тоном.
Не говоря ни слова, она покачала головой и шагнула назад. Он сделал попытку приблизиться к ней, но она яростно прошептала:
– Нет!
Круто повернувшись на каблуках, она забежала в калитку каменной ограды. Не успел он опомниться, как она уже скрылась в доме, а ему осталось только чертыхаться и проклинать свою нерасторопность.
Кто-то влетел в дверь черного хода и помчался к лестнице, едва не сбив Фредди с ног. Чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за деревянные перила. Присмотревшись, он узнал невзрачную компаньонку своей сестры. Миссис Никто насквозь промокла.
– Эй вы, смотрите, куда идете, – пробурчал он. Она быстро обернулась и торопливо проговорила:
– Прошу прощения, милорд.
И, стуча каблуками, помчалась вверх по лестнице. Потом он услышал, как открылась и захлопнулась дверь наверху.
Фредди состроил гримасу и придирчиво осмотрел свои до блеска надраенные сапоги. Не хватало ещё, чтобы эта особа испачкала их. К счастью для Клер, на сапогах не было ни пятнышка. Вдруг новая мысль, сверкнувшая у него в голове, вытеснила заботу о безупречности его наряда.
Что, если эта девица следила за ним?
Он метнулся к двери, открыл ее и украдкой посмотрел в обе стороны коридора. Никого. Только бы кто-нибудь не поднял тревогу. Он должен улизнуть из дома незаметно, чтобы избежать очередного неприятного разговора с матерью. С того момента как старая карга поймала его на краже, от нее просто житья нет.
Фредди подавил чувство вины. В конце концов, он взял то, что ему принадлежит. Как он может появляться в клубе, не расплатившись с долгами? И что делать, если его долги – бездонная яма, из которой он никак не может выбраться? Мама должна верить ему. Несколько удачных партий в кости, и он все вернет – все до пенни.
А леди Эстер грозится рассказать обо всем адмиралу. Фредди старался не думать об этом. Дед всегда представлялся ему тираном и скрягой. Он разговаривал с людьми так, словно отдавал команды на корабле. Ну почему этот старый пердун вечно к нему придирается? Почему он обращается с ним как с дворняжкой на поводке, а не как с взрослым совершеннолетним человеком?
Проходя мимо библиотеки, он состроил гримасу закрытой двери. Адмирал никогда не поймет, зачем Фредди играет в кости, потому что он вообще не знает и не признает никаких удовольствий.
При звуке открывающейся двери у Фредди душа ушла в пятки. Он нырнул в ближайшую комнату, которая оказалась бальным залом, и спрятался за колонной. Сердце его билось все сильнее, по мере того как шаги в коридоре приближались. Выглянув в щелку, он узнал адмиральского камердинера Эддисона.
У Фредди вспотели ладони. Выждав несколько минут, он побежал к черному ходу. Нужно скорее смыться, пока злая фортуна не свела его лицом к лицу с матерью. Или того хуже – с дедом.
Адмирал не потерпит в семье вора, понимал Фредди. Если он узнает всю правду, он перестанет давать ему деньги и вышвырнет из дома вон.
Глава 10
Путь истинной любви всегда тернист.[13]
У. Шекспир «Сон в летнюю ночь»
– Послушай, Брауни, – сказала леди Розабел, когда они вместе с Клер возвращались домой тем же вечером в коляске лорда Уоррингтона, – ты никогда не думала, как было бы здорово кочевать по городам вместе с труппой бродячих артистов?
– Ммм, – пробормотала Клер.
Леди Эстер разрешила дочери взять компаньонку в театр, но Клер почти не следила за представлением. Весь вечер она заново переживала события минувшего утра.
Саймон, лорд Рокфорд, поцеловал ее. Он хочет, чтобы она стала его любовницей. И она сама в какой-то ужасный миг в состоянии полного затмения была готова принять его бесстыдное предложение. Она сама была готова упасть ему в руки, как спелая груша.
– Что за глупости, дорогая, – пристыдила дочь леди Эстер и уже более сурово добавила: – Миссис Браунли, зачем вы подбиваете мою дочь на подобные выходки?
– Простите, миледи, – ответила Клер, потрясенная этим обвинением. – У меня и в мыслях не было внушать леди Розабел подобные идеи.
Она перевела взгляд на Розабел, которая сидела напротив нее рядом с матерью. Фонарь, освещавший коляску, бросал золотой отсвет на прелестную головку девушки в модной зеленой шляпке. Стороннему наблюдателю выражение лица Розабел показалось бы совершенно невинным, но Клер заметила лукавый блеск в ее голубых глазах.
Наклонившись вперед, Розабел полюбовалась на свое отражение в окне экипажа.
– Я нахожусь под большим впечатлением от спектакля, – сказала она. – Я бы плюнула на свою репутацию, если бы мне представилась возможность выступать перед восхищенными зрителями.
– Ты с ума сошла? – закудахтала леди Эстер. В своем сером шелковом платье и серой шляпе с перьями она походила на хорошо откормленную гусыню. – Ты не можешь общаться с подобными людьми. Я запрещаю тебе это.
– Осмелюсь предположить, что леди Розабел просто не подумала о последствиях подобного шага, – заметила Клер. – Не думаю, что ей понравилось бы сидеть под фургоном во время грозы и стирать одежду в холодном ручье.
– О! – Розабел сморщила носик и откинулась на подушки. – Конечно, я не смогла бы обходиться без слуг. Но все равно это было бы здорово, правда? Скользить по сцене и знать, что зрители ловят каждое твое слово.
– Вам пришлось бы заучивать длинные монологи, – заметила ей Клер. – И без конца репетировать.
– Не думаю, что все так ужасно, как ты это представляешь, – беспечно сказала Розабел. – Я знаю, что мать мистера Ньюкома тоже была когда-то актрисой, и ей это нравилось. Она даже умудрилась выйти замуж за виконта, и очень счастливо.
Леди Эстер неодобрительно фыркнула.
– Леди Барлоу вульгарна. Неудивительно, что у нее такой негодный сын. Сказывается происхождение.
– Я бы на твоем месте не напоминала о происхождении, мама. У нас, Лэтропов, тоже есть свои скелеты в шкафу. Взять хотя бы тетю Эмили.
Клер вцепилась пальцами в юбку и замерла. В первую секунду она чуть не бросилась на защиту своей матери, но, к счастью, вовремя опомнилась.
Леди Эстер обмахнулась носовым платком.
– Боже милостивый, зачем ты вообще о ней вспомнила? Ты хочешь довести меня до удара.
– Но она моя кровная родственница, мама, а твоя золовка. Что делать, если у нас такие злосчастные родственники. – Повернувшись к Клер, Розабел с энтузиазмом продолжила: – Много лет назад тетя Эмили сбежала из дома и вышла замуж за Призрака. Правда, тогда он еще не воровал, а был всего лишь бедным учителем. Хотя можно сказать, что он украл тетю Эмили из лона семьи.
– Я слышала эту историю, – глухим голосом ответила Клер. – Кто-то из дам, рассказывал ее на балу у герцога Стэнфилда.
– А ты знаешь, что дедушка лишил тетю Эмили наследства? С тех пор о ней не было ни слуху, ни духу.
«Неправда! Мама много раз писала своему отцу, но он ни разу ей не ответил». Клер попыталась удержаться от презрительных нот в своем тоне и, старательно изображая сочувствие, произнесла:
– Это всегда трагедия, когда родители отказываются от своих детей.
– Возможно, но, по-моему, это ужасно романтично, что тетя Эмили пожертвовала всем ради любимого человека. – Розабел прижала руки к золотисто-зеленой пелерине, облегавшей роскошный бюст. – Между прочим, она была очень хорошенькой. У нее были десятки поклонников, и при желании она могла выйти хоть за герцога или даже принца. Если захочешь, я как-нибудь покажу тебе ее портрет.
Клер чуть не лишилась дара речи. Она и понятия не имела, что у кого-то есть портрет ее матери. Папа очень хотел заказать небольшую миниатюру, но потом мама умерла. Это случилось во время родов. Маленький братик Клер тоже не выжил. Ей тогда было всего двенадцать…
– Конечно, миледи, – вежливо проговорила она, стараясь не выдать своего нетерпения, – я с удовольствием посмотрю.
– Перестаньте, наконец, подначивать мою дочь, – сказала леди Эстер, замахав на Клер платком. – Надо же, портрет ей покажи! Я бы давно упрятала этот портрет куда-нибудь подальше, не будь на нем моего дорогого Джона. Но когда этого Холлибрука повесят, клянусь, что все-таки спрячу портрет.
Оживленное лицо Розабел внезапно помрачнело.