– Ну вот, видите? В ваших рассуждениях нет логики.
– Все очень логично. Все эти годы он вынашивал планы мести отвергнувшему его обществу. Он просто мстил всей аристократии в целом.
– Очень слабый аргумент. У меня большие сомнения в том, что следствие было проведено по всем правилам.
Оскорбленный таким пренебрежительным отзывом о его работе, Саймон стиснул зубы, чтобы не вступить с ней в спор. Сегодня Кларой овладел дух противоречия. Она была готова спорить с ним, даже если бы он сказал, что солнце встает на востоке.
– А мне кажется, Брауни права. Мы совсем не знаем дядю Гилберта, чтобы судить о нем. – Розабел бросила на графа лукавый взгляд из-под ресниц. – Знаете что? Я ведь никогда не виделась с ним. Я подумываю навестить его в тюрьме.
У Клары округлились глаза. Она шагнула вперед, сцепив у груди руки.
– Нет! Миледи, вы не должны делать этого!
– Почему нет? Ему там, наверное, очень одиноко. Я принесла бы ему чай и пирожные. Мы должны быть милосердны к нашим ближним.
Саймон подумал, что леди Розабел слишком наивна, чтобы понимать, что такое жизнь в тюрьме.
– Ньюгейт неподходящее место для леди. Там грязно, холодно, сыро, а в камерах сидят разбойники и убийцы.
Она взметнула ресницы и уставилась на Саймона сияющими голубыми глазами.
– Но я буду в полной безопасности, если меня будет сопровождать такой сильный мужчина, как вы.
– Я решительно возражаю. Выбросьте это из головы. Я больше не хочу слышать об этом ни слова.
Розабел поджала губы.
– Ну ладно, я полагаю, вы правы. Пожалуй, не стоит давать волю любопытству.
Розабел протянула хрупкую руку, и Саймон помог ей подняться. Они прошлись по галерее, поддерживая светскую беседу. Он был доволен, что Розабел отказалась от затеи навестить дядю. Она молода и импульсивна, но он сумеет исправить все недостатки ее характера, если будет тверд и терпелив.
Его беспокоила только одна проблема. Он видел, что леди Розабел красива, но восхищался ее красотой как-то отстраненно, не испытывая волнения в крови и страстного желания затащить ее в постель.
Совсем иные чувства он испытывал к Кларе Браунли.
Клара медленно переходила от картины к картине, внимательно изучая медные таблички под золочеными рамами. Плотно облегающее ее фигуру фиалковое платье мягко обрисовывало безупречные формы. Он ощутил, как его плоть напряглась, и пожалел, что она не надела свой старый серый балахон. Интересно, зачем она так пристально рассматривает эти портреты? Хочет держаться подальше от него? Или отошла в тень из вежливости, чтобы предоставить ему возможность пообщаться с Розабел наедине?
«Вы уже доказали, что не имеете представления о чести».
«Мне нет до нее никакого дела, – угрюмо напомнил себе Саймон. – Единственное, что я к ней испытываю, это страсть. Чистое всепоглощающее желание».
По непонятной причине его притягивало в ней необычное сочетание дерзости и красоты. Она была самой незаурядной женщиной из всех, кого он когда-либо встречал, и самой неприступной. Колючая, как дикобраз. Вероятно, это его и привлекает. Ему хочется, чтобы она спрятала свои шипы и мурлыкала, как котенок.
К счастью, у него хватило силы воли взять себя в руки. Даже под страхом смерти он больше не прикоснется к этой женщине.
Глава 13
Не все то злато, что блестит.[16]
У. Шекспир «Венецианский купец»
– Я сама делаю полировочную пасту из патентованного масла, – сказала Клер миссис Флеминг, когда они шли по коридору второго этажа. – Я никогда не пользуюсь той дрянью, что продают в лавках. Рецепт этой пасты достался мне от матери, а она служила в Виндзорском дворце. Я ухаживаю за мебелью маркиза так, как если бы это была королевская мебель.
– Это просто восхитительно, – пробормотала Клер. Экономка принялась расписывать достоинства других чистящих средств собственного приготовления, но Клер слушала ее вполуха. Она едва верила собственной удаче. Было раннее утро. Зная, что Розабел не проснется раньше полудня, Клер предложила свою помощь миссис Флеминг.
Два раза в неделю эта суровая женщина устраивала генеральную уборку в личных апартаментах лорда Уоррингтона. Она всегда выполняла эту работу одна, так как считала это дело слишком важным, чтобы его можно было доверить горничным. Клер с помощью лести и уговоров удалось убедить миссис Флеминг принять ее помощь.
Клер несла корзину с принадлежностями для уборки. Ей не терпелось поскорее оказаться в комнатах деда. Наконец-то у нее появилась возможность найти доказательство его вины.
– Ну, вот мы и пришли, – сказала миссис Флеминг, останавливаясь возле позолоченной двери. У нее было узкое морщинистое лицо и пронзительные серые глаза, которые могли заметить пылинку с тридцати шагов.
Она впилась взглядом в лицо Клер и спросила:
– А вы не боитесь замарать свои ручки, миссис Браунли? Вы говорите и держитесь как истинная леди, и я не обижусь, если вы передумали.
– Я привычна к тяжелой работе. Я уже закончила писать приглашения на бал-маскарад и лучше уж буду что-нибудь делать, чем слоняться без дела.
Миссис Флеминг одобрительно кивнула:
– Ну, тогда идемте.
Клер проследовала за экономкой в темную прихожую и затем в большую мрачную спальню. Массивная кровать под темным бархатным балдахином занимала полкомнаты. Незнакомый приятный аромат витал в воздухе… сандал? Миссис Флеминг бодрым шагом подошла к окну и раздвинула портьеры, чтобы впустить в комнату свет.
Клер неподвижно стояла на середине турецкого ковра. Она полагала, что комната лорда Уоррингтона должна быть такой же строгой, как он сам. Но то, что она увидела… не укладывалось у нее в голове.
Она, широко раскрыв глаза, осматривалась вокруг, пытаясь разом охватить все. В комнате было множество удивительных экзотических предметов. Нефритовая фигурка очень полного мужчины. Затейливо украшенная медная ваза. Золотая маска индийского божества. Здесь были статуэтки, чаши, урны, щиты и даже громадное опахало из ярких павлиньих перьев.
– Впечатляющее зрелище, не правда ли? – горделиво сказала миссис Флеминг. – Теперь вы понимаете, почему я не допускаю сюда горничных? Если они что-нибудь разобьют, отвечать буду я.
– Я и представить себе не могла, что маркиз коллекционирует редкости. Откуда у него все эти вещи?
– Лорд Уоррингтон много лет прослужил во флоте ее королевского величества. Эти сувениры он собирал по всему свету.
Клер попыталась представить себе, как маркиз ходит по восточному базару, но этот образ никак не вязался с образом деда. Человек, который приобрел эти вещи, обладал несомненным вкусом и чувством прекрасного.
Тем не менее, это не значит, что в лорде Уоррингтоне есть что-то человеческое, сказала себе Клер. Вероятно, эти неодушевленные предметы ему дороже собственной дочери.
И все же эта выставка диковин очаровала Клер. Ей хотелось побродить по комнате и рассмотреть каждую вещицу, но миссис Флеминг вручила ей две мягкие тряпочки и подвела к старинной кровати красного дерева.
На постели лежало бледно-зеленое покрывало с вышитыми на нем драконами. Подушки были тщательно взбиты. Когда Клер подумала, что в этой постели лорд Уоррингтон спит, ей стало не по себе. Она не хотела бы увидеть его таким беззащитным.
– Начните отсюда, – сказала миссис Флеминг. – Наносите пасту только на тряпочку, ни в коем случае не на мебель! – Экономка показала ей, как это делается. Взболтав бутылочку из коричневого стекла, она нанесла немного пасты на фланелевую тряпку, и трите до тех пор, пока паста не впитается, затем полируйте чистой тканью. И смотрите, на мебели не должно остаться излишков пасты, чтобы маркиз случайно не испачкал свою одежду.
Клер принялась за работу. Полировочная паста имела приятный ореховый аромат и придавала блеск старинному дереву. Сегодня она надела старое платье и фартук и не боялась запачкаться.
Уголком глаза она наблюдала за миссис Флеминг, которая летала по комнате, вытирая пыль с самых ценных экспонатов. Она без умолку болтала, продолжая свой монолог о том, как лучше всего выводить чернильные пятна с одежды, и вознося дифирамбы чистящей пасте для серебра, в состав которой входили дождевая вода и нюхательная соль.
Эта худая энергичная женщина очень ценила дисциплину. Слуги подчинялись ей беспрекословно! Слушая ее болтовню, Клер подумала, что ей, должно быть, очень одиноко: положение миссис Флеминг не позволяло ей опускаться до болтовни со слугами, и только с Клер она почувствовала себя более или менее на равных.
Вчера в картинной галерее Розабел упомянула, что эта женщина знала ее мать.
У Клер перехватило горло, когда она вспомнила детский портрет матери. Ей хотелось постоять возле него как можно дольше, чтобы запомнить ее улыбку и знакомое милое лицо. Папа очень расстраивался, что у них не осталось ее портрета.
А потом Саймон заговорил о папе. «Не обманывайтесь на его счет, – сказал он, – это опасный преступник».
Возмущению Клер не было предела. Она чуть не выдала себя. Но больше она не допустит такой оплошности. Она постарается разговорить миссис Флеминг, а потом незаметно переведет разговор на своих родителей. Миссис Флеминг должна помнить, что происходило в доме, когда стало известно, что Эмили влюбилась в учителя. Возможно, в ее словах проскользнет какой-нибудь факт, указывающий на то, что Призрак – лорд Уоррингтон.
– Вы, должно быть, стирали пыль с этих вещиц бесчисленное множество раз, – сказала Клер. – А давно вы работаете в этом доме?
– Мне было десять, когда мать устроила меня в этот дом посудомойкой. – Миссис Флеминг взяла в руки шкатулку из слоновой кости и принялась бережно стирать с нее пыль. – Почти сорок лет прошло с тех пор.
Если сейчас ей около пятидесяти, значит, в то время, когда мама вышла замуж, ей было двадцать три.
– Я думаю, вы недолго мыли посуду.
– Это правда, – с гордостью подтвердила миссис Флеминг. – В пятнадцать лет я уже была горничной, а в тридцать—экономкой.
Клер опустилась на корточки, чтобы отполировать нижнюю панель кровати.
– Тогда вы, наверное, помните тот скандал с тетей Розабел.
Миссис Флеминг поставила шкатулку на место и поджала губы.
– Надеюсь, вы не думаете, что я стану выдавать семейные секреты.
– Ну что вы! Я заговорила об этом только потому, что леди Розабел показала мне и графу Рокфорду портрет леди Эмили. Она водила нас вчера в картинную галерею.
– Боже милостивый… – Подозрительность на лице экономки сменилась озабоченным выражением. – Леди Эстер будет вне себя. Она очень надеется, что граф женится на леди Розабел, и страшно боится, как бы его не испугало их родство с Призраком.
Со смутным чувством вины, оттого что выдала Розабел, Клер сказала:
– Я не думаю, что это может его испугать. По-моему, графа нисколько не волнует этот скандал.
– Слава Богу. Я слышала о его сиятельстве только хорошее, и ваши слова служат тому подтверждением. Леди Розабел необходима твердая рука. Граф как нельзя лучше подходит ей.
Только хорошее? Твердая рука? Пожалуй, миссис Флеминг взяла бы свои слова обратно, если бы Клер рассказала ей о том страстном поцелуе под дождем. Или как он вчера испытывал на ней свои чары, пока леди Розабел не было в комнате. Когда они стояли на коленях и собирали приглашения, был момент, когда он чуть было снова не поцеловал ее. Она прочитала это в его глазах и почувствовала, что, если он сделает это, она не сможет перед ним устоять. К счастью, возвращение Розабел спасло Клер от этого позора.
«Клара, как жаль…»
Что он хотел этим сказать? Жаль, что он позволил себе тот поцелуй? Или жаль, что она не принадлежит к его кругу, и он не может ухаживать за ней?
Да пропади он пропадом! Вероятнее всего, ему жаль, что она не согласилась стать его любовницей. Хотя с чего бы ему об этом жалеть? Она всегда была с ним такой резкой и неприветливой. Красивый богатый аристократ может найти себе сотню любовниц. Или она вызвала в нем спортивный интерес? Неужели он добивается ее только потому, что она проявила неуступчивость?
Возможно, он оставил бы ее в покое, если бы она не изводила его своими колкостями. Но она не может быть с ним дружелюбной. И вообще, она не желает иметь ничего общего с человеком, который ставит себя выше других.
«Послушайте, Клара, кто из нас лжет? Вы не можете отрицать, что пылко отвечали на мой поцелуй и тоже хотели, чтобы этот поцелуй получил свое естественное продолжение».
Клер втирала полировочную пасту в деревянное основание кровати, вкладывая в это занятие всю свою злость. Да, он действительно пробуждает в ней странные чувства. Но это инстинктивная реакция любой женщины на привлекательного мужчину, и не более того.
В надежде вернуть экономку к воспоминаниям о прошлом Клер заметила:
– Меня беспокоит, что леди Розабел слишком часто говорит о своей тете Эмили. Она полагает, что это очень романтично: влюбиться в простого учителя и бросить ради него все на свете.
Миссис Флеминг протирала от пыли фигурки, стоявшие в застекленном шкафчике. В ответ на слова Клер она неодобрительно покачала головой:
– Леди Розабел не знает жизни. Она смотрит на мир сквозь розовые очки, в точности как леди Эмили.
Клер была против такого сравнения со своей матерью. Ее мать была очень мудрой, доброй и бескорыстной женщиной и за всю свою жизнь никому не причинила зла. Но миссис Флеминг нуждалась в поощрении, поэтому Клер спросила:
– Неужели они действительно так похожи?
– Ну, не так чтобы очень, – поправилась экономка. – Леди Эмили не была такой легкомысленной – во всяком случае, до тех пор, пока не встретила этого учителя. Она очень любила читать и постоянно сидела в библиотеке, вместо того чтобы пройтись, Например, по магазинам. А уж когда появился этот учитель, Гилберт Холлибрук… – Стирая пыль с золотой фигурки дракона с изумрудными глазами, она с ожесточением сказала: – Ох уж этот Холлибрук! Как же я в нем ошиблась!
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что он производил впечатление очень приличного молодого человека, всегда был такой вежливый, предупредительный. Никогда не важничал, как другие учителя, которые ставят себя выше слуг. Кто бы мог подумать, что он завладеет сердцем леди Эмили и украдет ее из семьи.
Клер стиснула зубы.
– Но если они и, правда, полюбили друг друга…
– Полюбили! – Миссис Флеминг уперла руки в бока. – Разве любовь платит ренту? Любовью можно накормить ораву голодных детей? Леди Эмили понятия не имела, что ее ждет. Да что там говорить! Она даже платье не могла надеть без помощи горничной, никогда в жизни не занималась стиркой, готовкой, уборкой. Как подумаю, что ей пришлось жить в убогих комнатах, где бегают крысы, так прямо сердце разрывается на части.
Благодаря маминым заботам их квартирка всегда была очень чистенькой и уютной. Она с удовольствием выполняла всю домашнюю работу и не чувствовала себя несчастной. Мама плакала только тогда, когда писала письма своему отцу, но это случалось не чаще двух раз в году.
Клер обошла кровать и продолжила работу.
– Я думаю, когда девушка молода и романтична, любые трудности кажутся ей преодолимыми. Ради мужчины своей мечты можно пойти на любые жертвы.
Но миссис Флеминг словно не слышала ее слов… Он взяла в руки голубую фарфоровую вазу и задумчиво смотрела на нее.
– Я жалею только об одном: что не смогла удержать ее. Я знала, что она любит мистера Холлибрука, но она заставила меня поклясться, что я не выдам ее тайну. Я думала, она предупредит меня, если решится бежать из дома…
– Вы были с ней подругами? – удивленно спросила Клер.
Миссис Флеминг напряженно застыла, осознав, что сболтнула лишнее.
– Я работала горничной, убиралась в ее комнатах. Я ни о чем не расспрашивала ее, она сама делилась со мной.
У Клер сжалось сердце, когда она подумала, как трудно было ее матери скрывать свои чувства к отцу, какой одинокой она должна была себя чувствовать в собственном доме. Девушки ее круга ужаснулись бы, если бы она призналась им, что любит человека низшего сословия. Как всякая влюбленная женщина, она испытывала потребность поделиться с кем-нибудь своими переживаниями.