Людовик уже успел завоевать уважение своих подданных. Пусть его мать – иностранка, но она сильная и волевая женщина. Будучи регентшей по причине его малолетства, она мудро правила государством. Многие во Франции еще помнили короля Джона и поэтому опасались пришельцев-англичан.
Очень скоро выяснилось, что легкой победы, на которую рассчитывала Изабелла, не предвидится.
Французы одерживали верх повсюду. Англичане были прижаты к морю, а оттуда нелегко было доставлять им необходимые припасы.
Генрих впал в меланхолию. Он не ожидал, что все так обернется. Он вызвал Хьюго и начал терзать его вопросами.
– Меня обманули, – сказал он. – Мне обещали, что я получу столько солдат, сколько пожелаю. Меня заверяли, что сотни рыцарей только и ждут моего пришествия, чтобы я освободил их от тирана Людовика. Где эти солдаты? Где эти рыцари?
– Я вам ничего такого не обещал! – вскричал Хьюго.
– Неправда! Я привез с собой письма, которые вы посылали мне.
– Я не посылал вам, Ваше Величество, никаких писем.
Генрих посмотрел на него с презрением.
– У меня есть все доказательства, что вы подлый обманщик!
– Покажите мне эти письма!
– Разумеется, покажу…
– Они подписаны мною?
– Да, и скреплены вашей печатью, – безжалостно произнес король.
– Боже… помоги мне! – взмолился Хьюго. – Теперь я все понял. Ваша мать сочинила эти письма и отослала их вам. Она воспользовалась моим именем и печатью.
Генриху было противно видеть, как оправдывается этот некогда красивый, но стареющий дворянин. Он отвернулся.
– Вам бы следовало повнимательнее следить за своей супругой, – бросил он через плечо.
Генрих был зол и чувствовал себя униженным. Крах всех его замыслов был налицо. Он обещал вельможам своей страны, что одолеет врага за короткое время, что затяжной войны не будет, что он пройдет победным маршем по Франции. Как же его встретят теперь на том берегу и бароны и народ?
Повсюду французы одерживали победы, и Генриху пришлось удирать с континента с «побитым задом». Так выразился один из придворных менестрелей, и Бланш горячо аплодировала ему.
– Граф Лузиньян де ла Марш явился умолять о прощении, – шепнула она сыну.
Людовик откликнулся:
– Ваш «человек из Рашели» хорошо поработал. Я благодарен и вам, мадам, и ему.
– Как вы распорядитесь, мой сын, насчет земель, принадлежавших прежде Лузиньянам? – осведомилась Бланш.
– Они станут собственностью французской короны, а Альфонс, граф Пуату, будет сюзереном этих владений.
Бланш одобрила это решение.
– Мадам Изабелла тоже будет в восторге, – не преминула заметить она. – Я бы хотела видеть ее в тот момент, когда она узнает о вашем указе.
Желание Бланш осуществилось. Лишенной всех владений Изабелле ничего не оставалось, как припасть к ногам французского короля и уповать на его милосердие.
Она была готова на все. Слишком велики были ставки. Людовик конфисковал почти все их поместья. Хьюго могло быть оставлено лишь ничтожное владение. Да и то это зависело от воли короля.
Чтобы сохранить хоть что-нибудь, Лузиньян обязан был явиться ко двору лично вместе с супругой и выпросить у короля эту милость, а Людовику предстояло показать всему миру, каков его характер – великодушен он или мстителен. В этом видел Хьюго де Лузиньян шанс на свое спасение. Если он полностью покается, то Людовик не устоит и простит его.
Изабелла бунтовала и билась головой о стены, но в конце концов смирилась. Давно воображаемая ею сцена стала реальностью, но в действительности все было наоборот. Теперь уже она припала к ногам испанской пастушки. Но чего не сделаешь ради бедного униженного супруга? Ведь она связала с ним свою судьбу.
Этого момента она не забудет до самой своей кончины.
Людовик восседал на стуле с высокой спинкой, заменявшей ему на этот раз трон. Изабелла боялась, что из-за спинки стула вот-вот появится Бланка. Или она будет прятаться за занавеской, исподтишка наблюдая за унижением вдовствующей английской королевы.
Они опустились на колени перед молодым королем – Хьюго Лузиньян, Изабелла и все члены их семьи. Они утирали слезы и притворно и многословно оправдывались, ссылаясь на то, что послушались дурных советов.
Если Изабеллу и мучила совесть, то она это никак не выказывала. Никаких иных чувств она не испытывала при этом жалком спектакле, кроме всепоглощающей ненависти к внезапно возникшей перед ее взором и занявшей место возле короля женщине с бесцветными, поредевшими с годами волосами и самодовольной миной на лице.
Кроме седины и намечавшейся плеши, ничто не выдавало ее возраста. Подобно Изабелле, Бланш сохранила красоту, но иную, холодную, как лед. И вечная мерзлота будто поселилась в небесной голубизне ее глаз.
«Она совсем другая, чем я, – подумала Изабелла. – Одно только нас объединяет – ненависть». Король сыграл роль милосердного, справедливого властителя и актерствовал превосходно. Изабелла отдала ему должное за фиглярство. Ему, мол, горько видеть столь доблестного воина униженным, он просит его встать с колен. Он не держит зла на Хьюго, заявил король, он его прощает. Если тот вернется обратно к себе в Лузиньян и останется преданным короне вассалом, злосчастный мятеж не будет поставлен ему в вину. Король лишь попросит отдать ему три укрепленных замка в залог его верности, где разместятся королевские гарнизоны, а Хьюго возьмет на себя расходы по их содержанию. Позже условия перемирия могут быть пересмотрены и, если король сочтет нужным, будут смягчены.
Хьюго поцеловал руку Людовика и с непритворными слезами на глазах поблагодарил его за доброту и великодушие.
Две женщины не отрывали глаз друг от друга. Бланш, как могла, скрывала свое торжество, но это ей плохо удавалось. Сердце ее учащенно билось от радости, а у разгневанной Изабеллы – от жажды мщения.
В гнетущем молчании супружеская пара подъезжала к Лузиньяну.
Вот уже стали видны замок и его башни, едва не упирающиеся в небо, и серые мощные стены, которые не могло сокрушить никакое время.
– Все это у нас запросто могли отобрать! – воскликнул Хьюго. – Как великодушен король!
– Они все знали! – вскипела в ответ Изабелла. – Кто-то известил их о наших планах.
– У них везде шпионы…
– Шпионы везде! – как эхо отозвалась Изабелла.
Все ее надежды пошли прахом, и все же она не собиралась сдаваться. Ей было не до Людовика с его ханжеским милосердием. Врагом ее была женщина, наблюдавшая за унижением Изабеллы, в глазах которой был голубой лед, и ничего, кроме льда!
Что ж, на этот раз Бланш своего добилась! Но и открыла Изабелле глаза на многое. Мужьям нельзя доверять. Оба супруга предавали Изабеллу. Сперва Джон, затем Хьюго. Оба показали свою слабость. Ее любовь не придала им сил.
Но это неважно. Она, Изабелла, по-прежнему сильна. Бланш смогла ее жестоко ранить. Сможет и Изабелла ранить Бланш, еще глубже, еще болезненнее!
Кто ей дорог больше всех живущих на свете? Ответ напрашивался сам собой. Разумеется, Луи – ее старший сынок, король.
Шпионы разрушили ее планы. Пусть другие шпионы поработают на нее. Нетрудно найти тех, кто ей нужен, любого можно купить за деньги.
Она послала за парочкой негодяев, на них пробы негде было ставить, но именно такие люди ей и требовались.
– Я вам поручаю деликатное дельце. – Она говорила с ними на их языке – грубом и откровенном. – Завершив работу, вы оттуда смоетесь и явитесь ко мне. Я проверю, как вы справитесь, и, если вы мне не наврали, отсыплю вам столько монет, сколько вам и не снилось. Вы построите себе по замку с башнями до самого неба.
Человеческие отбросы – а людьми их было трудно назвать – засомневались:
– Опасное это дело, госпожа!
– А вы уж позаботьтесь, чтобы вас не поймали! Действуйте разумно, и все будет в порядке. Узнайте, какие и для кого готовятся блюда, кто их подает и кому…
– Вот именно, кому!
– Ты что, вообразил, что я заплачу тебе за смерть какого-нибудь ничтожного дворянчика? Поменьше рассуждай, а то лишишься языка. Понял?
Бродяга побледнел. У Изабеллы была репутация ведьмы. Какая еще женщина в таком возрасте и после рождения стольких детей смогла бы сберечь молодость и красоту?
– Как же не понять, миледи!
– Тогда возьми и спрячь хорошенько этот порошок. Он безвкусен и быстро растворяется. Когда выяснишь, что это блюдо подают лично королю, насыпь его в соус.
– Королю?
– А о ком я толкую? Конечно, о короле.
– Вы задумали большое дело, мадам.
– На мелкие дела я не размениваюсь. А с вами буду иметь дело только после того, как король умрет.
Она выпроводила их вон и села ждать. Изабелла заранее смаковала, как сладостно будет ее отмщение.
Сперва она собиралась отравить Бланш. Но что хорошего из этого выйдет?
«Предположим, она помучается несколько часов перед кончиной, но потом уйдет в мир иной и будет вкушать прелести рая, как праведница, – трезво рассуждала Изабелла. – Нет, если подохнет в муках ее возлюбленный ангелочек Луи, наслаждаться буду я!»
Со смертью Людовика жизнь для Бланш потеряет всякий смысл. Страшнее не придумать для нее наказания.
Каким долгим, томительным было ожидание! Но как она была спокойна, умиротворена! Хьюго даже подумал: «Последние события переменили ее характер. Может быть, полученный урок был ей на пользу. Может быть, она поняла, что преклонить колени перед таким добрым королем, как Людовик, совсем не унизительно».
А она все ждала и пальцами отстукивала по каменному подоконнику минуты, часы, дни, неустанно переворачивая песочные часы, которые принесли слуги по ее требованию.
Почему нет вестей? Почему ничего не происходит при французском дворе? Неужели эти подлецы струсили и предали ее? И скрылись там, куда не сможет дотянуться ее рука?
Тогда что… конец? Если вдруг они проболтались? Конец всему… ее замыслам… ее мечтам!
Надо было отрезать им языки, прежде чем она выпустила их из тюрьмы и дала им это поручение. Но теперь поздно сожалеть о содеянном.
В бешенство ее приводили все, кто посмел войти в ее покои. Особенно верный, любящий ее Хьюго. Она ожидала известий.
И известия пришли. Явился посыльный от короля. Он потребовал личного свидания с нею.
Изабелла спустилась в холл. Встревоженный Хьюго уже был там.
– Гонец от короля, – предупредил он жену.
Она отстранила его и вышла вперед.
– Милорд и миледи…
Слова застряли в горле у посланца. Расширенными от ужаса глазами он взирал на Изабеллу.
– Какие новости при дворе? – спросил Хьюго.
– Двоих преступников застали на королевской кухне…
Изабелла оперлась о шаткий столик, оказавшийся рядом.
– Обнаружилось, что они подсыпали яд в кушанье короля.
– И что дальше? – громко, чересчур громко прозвучал вопрос Изабеллы.
– Их повесили.
Каменный пол убегал у нее из-под ног. Опять неудача, но еще не все потеряно. Надо узнать все поточнее.
– Сначала их допросили под пыткой… Они признались…
Взгляд посланца уперся в лицо Изабеллы.
– Они назвали вас, миледи!
Молчание, наступившее после этого, было долгим. Затем Хьюго достал меч и ударил им по каменным плитам. Во все стороны разлетелись искры.
Всему конец! Испанка победила!
Изабелла вцепилась в руку Хьюго. Еще немного, и ей удалось бы завладеть мечом. Тогда она смогла бы убить себя. Но он и в этом не помог ей.
Она выбежала во двор, вскочила на коня, проскакала по опущенному над крепостным рвом мосту и… исчезла.
ФОНТЕРВОЛТ
Дураки! Безмозглые твари! Как они позволили себя поймать? Но как быть ей, куда бежать? Где скрыться?
Право убежища! Храм, монастырь, Фонтерволт.
Одна надежда, что ее не опередят, не схватят…
Она хлестала коня и думала о Хьюго. Он придет к ней на выручку. А если нет? Если он откажется в страхе от женщины, замыслившей убийство короля, который был так милостив к нему? Значит, конец. Лишь стены монастыря оградят ее от возмездия.
Фонтерволт!
Монахини впустили ее без лишних расспросов. Там был приют для всех – даже для самых великих преступниц.
– Я спасаюсь бегством. Я грешна и хочу замолить грехи свои.
Монахини молча отвели ее в келью и оставили одну.
Это была потайная келья в толще стены. Никто не знал, что там есть пустое пространство, предназначенное для знатных грешниц, скрывающихся от погони.
Они знали, что она – прекрасная Изабелла, причинившая много зла и землям, которыми она владела, и всей Франции. Однако до них пока не дошли вести, что она пыталась отравить короля.
Они дали ей возможность найти успокоение в молитвах.
А она подумала: неужели ей пришел конец как женщине? Нет в мире существа, более цепляющегося за жизнь, более подверженного страстям, более стойкого к невзгодам, чем женщина. Женщина – продолжательница жизни, и дьявол опекает ее, издеваясь над Господом, которому нужны только святоши-мужчины.
В одиночестве, в потайной келье она вспоминала свое прошлое. Есть ли смысл в чем-то раскаиваться? Грехов она совершила множество, поэтому, конечно, боялась адского пекла.
Что с ней будет, когда она попадет туда? Сначала покроется волдырями ее нежнейшая кожа, потом опалятся волосы…
А может, черти пожалеют ее, соблазнятся ее красотой?
На пощаду на этом свете ей рассчитывать нечего. Разве испанка простит ей попытку отравить ее сыночка?
В воображении Изабеллы всплыли, будто поднятые со дна северного моря, голубые льдышки ее глаз.
– Нет! Нет! – вскричала Изабелла. – Господи, прошу, чтоб она не догадалась, что это я…
Но она знала, что Бланш все знает… и Изабелле становилось страшно. По ночам ей снилось, что возлюбленный Хьюго объезжает на рыцарском коне – при свете солнца и луны – вокруг монастырских стен и ищет способ похитить оттуда свою даму сердца.
Несчастный простак Хьюго!
Альфонс даже и не думал воевать с ним. Он просто объявил, что прежний владетель графства Лузиньян запятнал себя подлой изменой и поэтому не достоин даже поединка. Молодой Хьюго, старший сын, послал принцу вызов, но в ответ ему выразили лишь презрение и отказ.
Позором и лишением всего достояния семьи Лузиньянов обернулась авантюра Изабеллы.
Изабелла исчезла в толще монастырских стен. Хьюго, вернувшийся в свои сократившиеся до ничтожных размеров владения, носил по ней траур. А она пыталась раскаяться в своих грехах, но почему-то у нее это не получалось.
Со временем желание вернуться к мирской жизни оставило ее. Она уже начала подумывать о близкой кончине. Изабелла сказала монахиням, что хотела бы принять постриг. Все, что существовало за пределами монастыря, теперь казалось ей иллюзорным.
Два года Лузиньян не навещал ее и не давал о себе знать. Раз и он покинул ее, то зачем ей жить?..
Изабелла скончалась, и монахини похоронили ее согласно ее желанию не в храме, не в семейном склепе Плантагенетов, а на кладбищенском дворе.
«Пусть я была горда в жизни, но унижусь в смерти…» – таковы были ее последние слова.
После кончины Изабеллы Ангулемской Людовик решил, что незачем ему и дальше враждовать с Лузиньяном. И он, и Бланш знали, что причиной их раздоров была зловредная супруга Хьюго.
Король Франции и Хьюго Лузиньян так подружились, что вместе отправились в крестовый поход в Святую землю, осуществляя давнишнюю мечту короля. Там Хьюго получил смертельную рану, от которой и скончался в муках.
Шесть лет спустя король Англии Генрих, посетив Фонтерволт, возмутился тем, что его мать погребена на общем кладбище.
Он распорядился извлечь ее останки и похоронить рядом с его дедом и бабушкой – Генрихом Вторым и Элеонор Аквитанской.
Генрих приказал так же воздвигнуть статую над ее могилой, где бы она предстала без клобука на голове, а с распущенными волосами.
– Я помню с детства, какой красавицей была моя мать. Не было женщины прекраснее Изабеллы Ангулемской.
Так закончилась история про двух королев.