Волосы Мириам были уложены в прическу, менее строгую, чем раньше, и она выглядела очень домашней в платье из набивного ситца.
— О Мириам, — сказала я. — Я должна была повидать тебя. Нам нужно поговорить.
Она была рада видеть меня.
— Я приготовлю чай. Эрнста нет дома. Викарий поручает ему много работы.
Я посмотрела на нее.
— Ты просто картинка. Ходячий призыв к замужеству, — сказала я.
И это была правда. Она очень изменилась. Она была довольна своей любовью и своей жизнью, и долгий путь к этому счастью помог ей оценить то, чего она достигла.
— Мне сделали предложение, — выпалила я. — Что-то похожее на предложение.
Огоньки испуга показались в ее глазах.
— Кто-нибудь… из Оукланда?
— Да.
— О Джессика! — теперь она напоминала прежнюю Мириам, потому что мои слова перенесли ее в прошлое, когда гость Оукланда сделал предложение другой Джессике.
— Ты уверена…
— Нет, — сказала я, — я не уверена.
Она с облегчением вздохнула.
— Ты должна быть очень осторожна.
— Конечно. Но представь, Мириам, что ты не вышла бы замуж за Эрнста и жила бы как прежде…
Я увидела ужас в ее глазах.
— Мне даже страшно подумать об этом, — сказала она.
— И все же ты так долго раздумывала.
— У меня не доставало мужества.
— Почему же?
— Я боялась насмешек и пророчеств мамы. Теперь это меня не волнует. Не страшно, что мы бедны. Я оказалась неплохой хозяйкой. И Эрнст тоже так считает. И даже если бы я не была так счастлива, то скажу тебе правду, Джессика, я все равно радовалась бы тому, что ушла из Дауэр Хауза.
Я подумала, что мне придется жить там долгие годы без единой радостной минуты. Я потеряю Бена и не смогу даже бывать в Оукланде. Я знала, что не смогу выдержать этого. Но… только не замужество с этим человеком. Однако я продолжала обдумывать эту возможность.
Что же будет? Если это произойдет, то это будет замужество по расчету. Пожалуй, мы могли бы договориться. Может быть, мы могли бы сделать это ради Бена и жить каждый собственной жизнью.
Я начала дрожать от возбуждения. Я знала, что не смогу вытерпеть эти мрачные годы в Дауэр Хаузе.
— Но давай поговорим о тебе. Кто этот человек? — спросила Мириам.
— Это сын Бена Хенникера, он приехал из Австралии.
— Ты его совсем мало знаешь.
— Не все могут знать друг друга всю жизнь, как ты и Эрнст.
— Значит, ты можешь лучше узнать его.
— Может быть, интереснее ничего не знать.
— Что ты говоришь? О Джессика, горячая голова. Ты похожа на свою мать, только она была нежнее и мягче.
— Мириам, я не могу остаться навсегда в этом несчастном Дауэр Хаузе и выслушивать бабушкины литании по десять раз в день: «Мы видели лучшие дни, Господи. Не забывай об этом. Посмотри на моего мужа, который довел нас до этого, и никогда не прощай его, потому что я не прощу».
— Ты бываешь очень непочтительна, Джессика.
— Вероятно, но я говорю правду. Я не хочу быть пленницей всю свою жизнь, как ты была столько лет. Но это предложение пока тайна. Никому ничего не говори.
— Я должна рассказать Эрнсту. У нас нет секретов друг от друга. Может быть, он сочтет своим долгом…
— Напомни ему, как все эти годы бабушка разлучала вас. Это мой секрет, ты должна понять. Я еще ничего не решила и рассказала тебе только потому, что хотела поговорить о замужестве.
— Я понимаю и думаю, что если вы на самом деле любите друг друга, то ты не должна раздумывать. Интересно, что скажет мама.
— Меньше всего я думаю об этом. Все эти годы вы жили в страхе перед ней. Я не буду. Ты тоже решилась в конце концов. Теперь ты рада?
— О да, — горячо сказала Мириам. Она задумалась, не зная, на каком решении остановиться. Та же самая Мириам! Теперь все будет так, как считает Эрнст. Он — скала, на которую она опирается. Она подошла к буфету и достала бутылочку вина своего изготовления, которое принесла из Дауэр Хауза. Она всегда гордилась своим умением изготовлять вина. Бабушка ей говорила: «Ты бы лучше училась быть полезной по дому, скоро у нас не будет слуг». Мириам много работала по дому и теперь была этому рада.
— Выпьем за будущее. Это больше подходит, чем чай, — с улыбкой произнесла она.
Итак, мы сидели за столом, пили за наше будущее, а я с удивлением думала, что разговариваю с Мириам, как будто действительно думаю о замужестве.
* * *
Я почти не спала этой ночью. Утром я не слышала бабушкиного голоса, а молилась сама, умоляя о помощи, и думала о том, что никогда так горячо не взывала к Небесам.
После завтрака я выполнила все, что бабушка поручила мне. Она теперь настаивала на том, чтобы я училась хозяйничать и готовить. Я помогала Мадди собирать овощи в огороде и готовить их.
Острый взгляд Мадди заприметил что-то необычное.
— Что случилось? — спросила она. — Вас, мисс, как будто нет здесь. Вы где-то далеко. Что вы замышляете?
— Я уже не дитя, — возразила я. — Ты иногда забываешь об этом. У меня есть полное право думать не только о том, как варить овощи.
— Не горячитесь так, — ответила она. — Вы такой не были до походов в Оукланд Холл. Удивляюсь, что вам разрешают бывать в этом доме.
— Можешь оставить свое мнение при себе, Мадди, довольно с меня на сегодня, — сказала я с гордым видом.
Сразу после завтрака я пошла к ручью. Казалось, мир перевернулся. Бен, которого я так любила, солгал мне об отце. Как мне примириться с этим… и в то же время, разве я могу разлюбить Бена и не страдать оттого, что он скоро покинет нас. А теперь он заставляет нас принять его чудовищное предложение, зная, что оно невыносимо для меня и Джосса, которого он так любит… обожает, можно сказать. Я просто не могла понять его. Самое тревожное было то, что я не понимала и себя, потому что где-то в глубине души я оценивала сложившееся положение. Я на самом деле обдумывала возможность замужества. Вдруг я увидела Джосса, который вышел из рощи и направился ко мне.
— Я увидел вас и подумал, что нам стоит поговорить. Идите сюда, — сказал он.
Мне показалось более удобным находиться на стороне Оукланд Холла, где меня не могли увидеть из Дауэр Хауза, и повиновалась.
Когда мы направились к тенистым деревьям, он спросил:
— Вы решили?
— Это невозможная ситуация, — воскликнула я.
— Но она существует и поэтому не может быть невозможной. С другой стороны — это честное предложение.
— А сами вы приняли решение? — спросила я.
— Да, я готов идти вперед.
— Вы хотите сказать… жениться на мне?
— Это было предложение. О, не смотрите на меня с таким траурным видом. Вас не ожидает казнь.
— Я испытываю нечто подобное.
Он громко засмеялся. Но затем стал серьезным.
— Боюсь, Бен недолго проживет. Он был очень слаб сегодня утром. А он хочет, чтобы церемония состоялась раньше, чем он умрет.
— Это может быть… скоро.
— Если вы согласны, нет причины откладывать.
Мы стояли около высокого дерева. Он взял меня за руку и потянул, чтобы я села рядом с ним, и сразу же отпустил ее, но я все еще ощущала тепло его ладони. Я почувствовала волнение, которое не могла скрыть.
— Надеюсь, у вас больше никого нет на уме?
— Не понимаю.
— Давайте называть вещи своими именами. У вас нет любимого… Вы собирались за кого-нибудь замуж?
— Нет.
— Значит, все очень просто. Я получу разрешение… ввиду болезни Бена. Мы могли бы очень скоро пожениться.
Я ответила:
— А вы? Вы хотели на ком-нибудь жениться?
— Нет, — ответил он.
— Кажется, вы уже принялись за дело.
— Как еще я мог поступить? Я вижу, что испытывает Бен. У него было сильное чувство к вашей матери. И не только к ней… Ко всему этому — к имению, к людям, ведущим свой род от Завоевателя… И он хочет соединить эти семьи. У него есть дом, но нет голубой крови. Если мы поженимся, у наших потомков часть крови будет такой, а спустя несколько поколений наша семья будет гордиться своим происхождением, — он цинично рассмеялся.
Я почти не слушала его. Меня задело то, что он сказал о потомках. Это было слишком.
Я резко сказала:
— Боюсь, я никогда не смогу…
Он посмотрел на меня внимательно, как бы проникая в мои мысли. Мне стало неловко: я знала, он понимает, что тревожит меня.
— На кон поставлено слишком много, — сказал он. — Бен сделает то, что говорит, я хорошо его знаю. Он понял, что единственный способ поженить нас при таком недолгом знакомстве — это пригрозить. Наш Бен может быть безжалостным.
— Я это знаю.
— Он мне много рассказывал о вас, о вашей семье… Он приговорит вас к пожизненному заключению в Дауэр Хаузе, если вы не выйдете за меня. Ненастье или глубокое синее море — вот ваш выбор. А для меня — потеря компании, которую я создавал вместе с Беном. У меня есть акции, но самая большая часть их у Бена, и он угрожает, что передаст их кому-нибудь. И тогда, если я даже и останусь в компании, я ничего не буду значить, а Бен хорошо знает, что я не соглашусь на это. Он поймал меня, потому что знает — я скорее приму что угодно, чем…
— Даже меня?
— Даже женитьбу, которой я тридцать два года успешно избегал.
— Значит, были такие женщины, которые стремились…
— Бесчисленное количество.
— Может быть, потом они были рады своей неудаче.
— Сомневаюсь в этом. Потерянная награда всегда более желанна, чем та, которую получаешь. Вы не согласны с этим?
— Я не верю в это. Но это не относится к делу.
— Вы совершенно правы. Не будем вступать в ненужные дискуссии, когда перед нами более важные проблемы. Если мы поженимся, то многое выиграем. Если же нет — многое потеряем. Я знаю, что это будет значить для меня. Вам также необходимо подумать над этим.
Я раздумывала о своей жизни и раньше, до того, как узнала Бена, а теперь, став старше и узнав, хотя и немного, какой интересной может быть жизнь, я поняла, что не смогу вернуться к прежней рутине.
— Итак, — продолжал он, — я сделал свой выбор. Я немедленно женюсь на вас, если вы дадите свое согласие.
Он обнял меня за плечи, а я в испуге отшатнулась. Засмеявшись, он сказал:
— Хорошо, я облегчу ваше положение. Мы поженимся, но только формально, пока обе стороны не придут к другому решению. Как насчет этого?
Я молчала, а он продолжал:
— Думаю, вы испытываете облегчение.
Я сказала:
— Бен может не согласиться на такие условия.
— Но такое решение должны принять только мы.
— Не уверена. Ему нужны внуки.
— Он не в состоянии
* * *
Я пришла навестить Бена и обрадовалась тому, что он один. Он выглядел немного лучше, и я отметила это.
— Да, я намерен дожить до вашей свадьбы. Скажи мне, Джесси, ты еще не думаешь об этом?
— Я очень много думала.
— Не сомневаюсь. Тебе пора проснуться и начать жить. Не спускай глаз с Джосса. Он нравится женщинам.
— Вы просите слишком многого, Бен.
— Так что же, ты останешься в Дауэр Хаузе? Я бы скорее согласился отправиться в тюрьму. Твоя бабушка… Она и сейчас как уксус, а что будет через десять лет? Желчь, горькое алое. Она не похожа на вино, которое с годами становится лучше. Компания… Фэнситаун… Тебе это понравится. Это в твоей крови. Ты будешь время от времени приезжать в Оукланд. Замечательная жизнь!
Я молчала, а он продолжал:
— Джесси, ты станешь другой, повзрослеешь, если уедешь отсюда. Здесь жизнь стоит на месте, но у каждого человека жизнь одна и жить — это великая радость. Я вижу тебя в Павлинах. Джосс любит это место. Оно станет и твоим тоже. Только подумай об этом! Когда ты вернешься в Англию, ты будешь владелицей поместья. Интересно, что скажет об этом старая хозяйка Дауэр Хауза! Хотел бы я видеть ее лицо! А если представить себе малышей, играющих на этих лужайках!
— Я хочу сказать вам только одно, Бен. Если я и выйду за него замуж, я не смогу… я не смогу быть его женой, а это значит, что ваше желание видеть на этой лужайке малышей невыполнимо. Я уверена, что на таких условиях вы будете против нашей свадьбы.
Я ожидала недовольства, но ничего подобного не произошло. Бен только рассмеялся.
— Знаешь, Джесси, — сказал он, перестав смеяться, — ты оживляешь мне последние дни, доставляешь мне радость. Итак, ты решила выйти замуж за Джосса?
— Я не сказала этого. Я только объяснила, почему наша свадьба невозможна.
— Послушай. Я хочу, чтобы вы поженились. Я знаю, Джосс согласится. Он может слишком много потерять. Я надеюсь на гордость моего Павлина. А что касается того, о чем ты сказала, я готов предоставить решение Джоссу.
— Что вы имеете в виду?
— О, опасные сигналы! Пусть так и будет. Я увижу вашу свадьбу и умру, надеясь, что настанет день, когда вы оба поймете то, что ясно вижу я: вы созданы друг для друга. Я дорожил каждым днем, дарованным мне Богом. Я похож на кота, у которого девять жизней. Сейчас я заканчиваю свою девятую жизнь, но я многое почерпнул из остальных жизней и знаю, о чем говорю. Итак, все решено, не так ли? Я принимаю твои условия, а ты принимаешь мои. Я хочу, чтобы была красивая свадьба в церкви, чтобы все узнали об этом.
— Это займет много времени.
— Думаю, что у меня есть это время. Я не уйду, пока не увижу, как вас и моего мальчика соединит святой брак.
— Бен, — спросила я, — если вы любите нас, то как вы можете так много требовать от нас?
— Только из любви к вам обоим я пошел на эту сделку. Через много лет, когда ваша семья будет приезжать в Англию и вы будете сидеть среди этих зеленых лужаек, рядом будет тень Бена, с удовлетворением наблюдающая за вами, потому что все будет так, как он предвидел. Я буду здесь… и в Павлинах… счастливая тень человека, знавшего, что необходимо для вашего счастья.
— Вы устали, Бен.
— Это счастливая усталость. И не забывай в будущем меня.
— Я никогда не забуду вас.
— Джесси, я обещаю тебе, что ты будешь благодарна старому Бену.
Я нежно поцеловала его и убежала. Выходя из Оукланд Холла, я знала, что сожгла мосты. Я согласилась с этой нелепой ситуацией. Я собиралась выйти замуж за Джосса Мэддена.
* * *
Не знаю, что Джосс сказал моей бабушке. Он проговорил с ней и Ксавье в гостиной около часа. Из окна спальни я видела, как он прошел к мостику, прошел с таким видом, как будто все вокруг принадлежит ему. В дверь постучала Мадди и сказала, что они хотят видеть меня. Войдя, я сразу почувствовала перемену в их отношении ко мне: я стала важной персоной. Но моя бабушка не спешила проявлять свое удовлетворение.
— Итак, — начала она, — ты тайно встречалась с этим человеком из неизведанных земель.
— Если ты говоришь о Джосслине Мэддене, то я действительно встречалась с ним.
— И помолвлена! И он не просил нашего согласия, прежде чем объясниться с тобой. Но я считаю, что мы не должны ожидать хороших манер от человека, воспитанного так, как он.
— Он получил образование в Англии.
Она нехотя сказала, что заметила в нем некоторое изящество.
— Конечно, после того, что мы для тебя сделали, мы могли бы рассчитывать на благодарность. После той трагедии, — она бросила на дедушку ядовитый взгляд, — мы вынуждены были пойти на большие жертвы. Затем наша дочь обесчестила нас, а теперь и Мириам обрекла себя на нищету.
— Я всегда думала, что она то же самое всегда испытывала и здесь.
— По сравнению с тем, к чему она привыкла до того, как безответственные поступки разорили нас, Мириам жила достойно в своей семье. Теперь же у нее лачуга, и я думаю, что она сама моет пол, — она вздрогнула. — Оставим это. Не будем расстраиваться из-за глупости Мириам. Дело в том, что ты должна была предупредить меня. После того, что мы для тебя сделали…