– За что? – Пиппа забыла о своих проблемах.
– Я задал тот же вопрос. Только один человек набрался смелости ответить, да и то с оглядкой. Королева не может найти, за кого ей выйти замуж, и она уже стара, чтобы родить ребенка.
– Выйти замуж и родить ребенка – разве только в этом предназначение? – вымолвила Пиппа.
Холодная тень пробежала по его лицу. Но тут же в глазах заплясали чертики.
– Конечно, ты же специалист в этих вопросах.
– Дов как-то рассказывал, что даже священники, давшие обет безбрачия, призывают паству сочетаться браком.
– Давай займемся платьем…
– И оно принесет мне удачу, – кисло заметила Пиппа.
– Оно не в твоем вкусе?
– Мой господин, платье великолепно. Портниха с ее помощницами не в моем вкусе.
– Они тебя обидели?
– Я обиделась не за себя. Бывало, меня называли и хуже чем шлюшкой, овцой в корсаже, расфуфыренной куклой… – Она улыбнулась ему как можно беззаботнее. – Меня взбесило, что они хихикают над вами, – сердито нахмурилась Пиппа.
Он удивленно поднял бровь:
– Хихикают?
– Ну да. Если бы они все время не подхихикивали, я бы и не поняла, что что-то с вами не так. Как-то странно… Я только услышала… кавалер, не допущенный, постельничий. Вы-то понимаете, о чем они?
Айдан вспыхнул и попытался спрятать от нее лицо.
– Никогда не понимал англичан. Их жены судачат, как портовые шлюхи, а мужчины им это позволяют.
– А что вы позволяете делать своим женщинам в Ирландии? – уточнила она.
Она увидела, как холодная ярость мелькнула в его глазах и погасла.
– Что значит – позволяем? Они поступают так, как считают должным.
Он подошел к ней:
– Я сожалею, что тебе пришлось терпеть этих гарпий. Позволь мне помочь тебе одеться. Клянусь, насмешничать не буду и называть тебя по-всякому тоже.
Она не смогла возражать ему.
– Я покоряюсь вам! – театральным голосом воскликнула она, картинно поднесла руки к глазам и сделала вид, что вот-вот упадет в обморок. – Я – ваша. Делайте со мною все, что хотите!
Айдан осматривал отдельные элементы наряда, разложенные на постели.
– Не уверен, что соображу, как это все соединить. – Он хмыкнул. – Я великий О'Донахью, уже второй раз служу у тебя горничной! Интересно, как это у тебя так ловко получается заставить меня?!
– Просто в глубине души вы обожаете это занятие. Ну признайтесь, что это так!
Он приподнял непонятный для Пиппи, со стальными ребрами [3], предмет.
– Корсет?
– Нет, спасибо. Никогда не понимала, зачем люди стремятся переделать то, что дано им Богом.
– Тогда наденьте эту нижнюю юбку. Премилая вещица.
Он надел ей юбку через голову и расправил у нее на талии. Слегка приобняв девушку, начал ее зашнуровывать.
Пиппа почувствовала неодолимое желание прижаться щекой к его подбородку, закрыть глаза и наслаждаться тем, что он рядом.
Прежде чем она решилась признаться ему в своих мыслях, он уже надевал на нее верхнюю юбку из более тяжелого материала, распахивающуюся спереди, чтобы было видно изысканную нижнюю юбку.
Настала очередь корсажа.
– Мой господин, вы, наверное, перепутали, – объявила Пиппа, когда он обошел ее, чтобы начать шнуровать корсет. – Вряд ли портниха шила его так, чтобы шнуровать со спины?
– А как же тогда быть с твоим статусом? Надо же показать, что ты достаточно богата, чтобы иметь горничных, которые тебя одевают.
– Как сказочно я должна быть богата, если меня одевает настоящий предводитель ирландцев?
– Для этого достаточно быть просто Пиппой, – ответил он.
Его горячее дыхание ласкало ей шею, а пальцы задевали ее кожу, она вся трепетала.
Рядом с Айданом Пиппу все время кидало то в жар, то в холод. Он очаровал ее, и она не замечала, как порой тень пробегает у него по лицу.
Ее рассмешили нарукавники, которые надевались поверх ее белой блузы. Но когда он попытался надеть на нее жесткий, сильно накрахмаленный воротник, она запротестовала.
– Можете отослать его назад в пыточную камеру, там ему только и место, – возмутилась Пиппа. – В колодках я насиделась, они и то удобнее. Какой смысл обматывать вокруг шеи сорок кругов кружев, затем все это замять, а потом закрепить этим…
– Крахмалом, как они его называют, – подсказал Айдан.
– Вот почему воротник стоит? Смешно. Неудивительно, что дамы из благородных похожи на марионеток, которые каждый день заняты по четыре часа одеванием.
Он взглянул на нее и отложил воротник в сторону.
– Если ты не хочешь его надевать, у меня есть идея получше.
– Какая?
Из поясной сумки он достал блестящее ожерелье. Камни были круглыми и отполированными, отливающими темно-фиолетовым цветом. Странный и извилистый орнамент между ними, состоящий из множества переплетенных линий, был по краям оплетен серебряной нитью.
– Пресвятая Матерь Божья, – прошептала она. – Эта вещица слишком дорогая для меня.
– Поверь мне, ты стоишь много дороже этой побрякушки. Эта вещь предназначалась в дар другой женщине. Но она слишком упряма.
Сердце Пиппы обожгло холодом.
– Ваша светлость, вам лучше приберечь ваш подарок.
Он задумчиво повертел перед глазами ожерелье.
– Боже мой, – произнес он тихо. – Мне показалось или ты ревнуешь?
– Вот еще, – вспыхнула Пиппа, зардевшись до кончиков ушей. – Видно, это ваша золотая мечта, господин Павлин. Тешьте себя, но я-то тут при чем.
Он тихо рассмеялся:
– Твоя реакция уже меня потешила.
– Кичливость – имя тебе О'Донахью, – сказала она.
– Это был не подарок любимой, а дар дипломатический, – внес уточнения Айдан, то есть королеве.
Этого она совсем не ожидала.
– Вы хотите, чтобы я надела ожерелье, которое Вы везли для самой королевы?
– Для самой Глорианны, – произнес он насмешливо, – той, которой поют славу. – Ты дополнишь красоту камней. Это аметисты из шахт на склонах гор Баррен, – пояснил он.
Он подошел, надел ей ожерелье и застегнул его.
– А рисунок – кельтский. Очень старый.
– Вы – чародей? – Пиппа заглянула ему в глаза.
– Я? – переспросил Айдан, в полном недоумении сдвинув черные брови.
– Знаете, однажды Меб рассказала мне историю о волшебном принце, который появляется в жизни и исполняет все желания женщин.
– Я – предводитель, а не принц, и уж совсем не сказочный, – заметил он.
Пиппа едва не рассмеялась, так возмущенно он это сказал.
Но тут Айдан наклонился и легонько поцеловал девушку в лоб. Этот трепетный поцелуй эхом ответной нежности отозвался у нее в груди.
– Должен тебе признаться, – прошептал он, – сама по себе мысль исполнять каждое твое желание имеет некоторую привлекательность.
Глава 6
– Не позволю я везти меня в ящике как труп, – заявила Пиппа.
Айдан тяжело вздохнул. Донал Ог и Яго обменялись гневными взглядами.
– Мне кареты не менее противны, – собрав все оставшееся терпение, произнес Айдан, – но лорд Ламли заверил меня, что люди из высшего света передвигаются только в каретах.
С кислым выражением лица эта призрачная голубая фея подозрительно оглядела внутреннее убранство деревянной мекленбургской кареты.
– Жертвы моды, – проворчала она, – были доставлены в катафалке.
– Больше похоже на повозку кукольника, – съязвил Яго.
– Какую еще повозку кукольника? – Айдан бросил сердитый взгляд в его сторону.
– Ну такую, которая останавливается на углах улиц и показывает спектакли прямо из своих повозок. – Яго скрестил руки на груди. – Так ведь, крошка?
– Ничего общего с повозкой кукольника. Тут все закрыто со всех сторон, и в ней темно, – возразила Пиппа. – Она специально сделана для тех, кому есть что скрывать.
«Значит, это точно для меня», – подумал Айдан.
– Или тех, кому дела нет, куда их везут. – Она взглянула на кучера, примостившегося на узкой огражденной скамейке перед деревянным коробом кареты.
Кучер ответил свирепым взглядом.
– Подожди, я помогу тебе, – сказал Айдан. Взяв ее за талию обеими руками, он приподнял ее над землей и поставил прямо в карету. Затем занял место напротив нее на неровном сиденье, набитом конским волосом. Внутри кареты особой отделки не было, свет почти не проникал сюда. Пахло кожей и лошадьми. В темном замкнутом пространстве он почувствовал нежность к маленькой мятежнице, сердито глядящей в его сторону.
– Судя по твоему страдальческому виду, – заметил Донал Ог по-ирландски, как только они с Яго устроились на скамейке, – наш предводитель все еще не завалил эту девчонку.
– Донал Ог, – Айдан заговорил на удивление спокойно, – ты мой ближайший кровный родственник. Но если ты отпустишь еще хоть одно замечание в таком духе, я с готовностью поменяю твой пол.
Возница присвистнул и ударил кнутом. Карета рванула вперед. Пиппа едва не слетела со скамьи и громко выругалась.
Донал Ог сложил руки на коленях:
– Надо же, вечно неприступный О'Донахью Map влюбился в шлюшку-бродяжку?
– Я не желаю, чтобы ее оскорбляли, пусть даже и по-гаэльски.
– Это любовь, – произнес Яго, качая головой и потирая подбородок.
Айдан украдкой взглянул на Пиппу, сидевшую напротив. Узкая полоска света едва проникала сквозь маленькое незастекленное окошко. Крепко сцепленные тонкие руки в перчатках. Чувственные губы, широко раскрытые глаза. Аккуратно уложенные волосы. Никогда еще она не выглядела столь привлекательно.
– Я не могу позволить себе полюбить ее, – пробормотал Айдан.
– С чего ты взял, что у тебя есть выбор? – полюбопытствовал Донал Ог.
– Говорите по-английски, – перебила их Пиппа. – Иначе я решу, что вы говорите обо мне.
– Да, – признался Яго прежде, чем Айдан успел остановить его. – Мы объясняем О'Донахью Мару, что он в тебя влюбился.
– Я предан лучшим из друзей, – произнес Айдан. Уши его пытали.
Пиппа рассмеялась и пришла ему на помощь:
– Не смешите меня, Яго. Разве ирландцам свойственны подобные романтические иллюзии? Давайте прекращайте судачить. Лучше я расскажу вам об этой части Лондона.
Пока она рассказывала о знаменитых домах и магазинах, мимо которых они проезжали, Айдан пытался прийти в себя. Если бы его просто влекло к Пиппе, все было бы много проще. Но стоило ему взглянуть на нее, как жгучая невыносимая боль пронзала его сердце.
Девушка покоряла мужчин. Яго – тот давно превратился в ее преданного раба. Размякал даже Донал Ог, – крепкий и грубый, как скалы Мохера, в отсутствие зрителей он становился внимательным и мягким. Она отвергала только их желание покровительствовать, возможно, потому, что тогда бы появилась снисходительность, которую она не признавала в отношении себя вообще.
Словно услышав его мысли, девушка поймала взгляд Айдана. Еле заметная улыбка тронула ее губы.
– В целом здесь не так уж и плохо, ваше изобилие, – призналась она. – Мне даже начинает нравиться разъезжать в карете.
Он ответил ей улыбкой, получая удовольствие от доставленной радости.