Она повернулась.
– Я так понимаю, тебе здесь нравится, – проговорил Бобби.
Нравится? Да она сразу это все полюбила.
– Не могу поверить, что я буду здесь жить!
– Там три спальни, две ванные комнаты, кабинет, укромный уголок для завтрака и столовая. – Он жестом указал на дверь в другом конце комнаты: – Прихожая вон там.
– Я потрясена. А здесь что? – Она заглянула в маленькую комнатку за кухней и обнаружила чуланчик с длинным прилавком и маленькой раковиной.
– Первоначально это было построено для сушки трав, – ответил Бобби.
– Превосходно, буду сушить цветы. Я умею изготавливать собственные сухие духи из разных лепестков. – Она улыбнулась. – Я высушу розу чироки.
– Ты носишь браслет, – заметил он, глядя на ее запястье.
– Да. – Джулианн пальцами прикоснулась к тонкой золотой полоске. Она никогда его не снимала. – Он мне подходит. Как и эта хижина. – Она прислонилась к столу. – Здесь хорошо принимать гостей.
Бобби пожал плечами:
– Здесь был мой дом.
– Твой дом? – Новость потрясла ее. – Когда?
– Я построил эту хижину, когда Майклу исполнилось восемнадцать. Пока он рос, я жил у него на ферме. – Бобби помолчал. – Он повзрослел и начал приводить девушек, оставаться у него было уже неудобно.
– Тогда ты и женился?
– Нет.
– Значит, вы с женой встретились позже? После того, как ты построил этот дом?
– Да.
– А теперь ты живешь где-то в другом месте, – констатировала она, стремясь выудить из него побольше о его прежней жизни.
– После смерти жены я сжег ее вещи и переехал в маленькую хижину.
У Джулианн перехватило дыхание.
– Ты сжег...
– Так положено по традициям чироки, – объяснил Бобби, прежде чем она закончила фразу. Он смотрел мимо нее. – Мебель в домике большей частью принадлежит мне. Или принадлежала. Я решил оставить ее здесь.
– Значит, последние три года твой личный дом сдается в аренду гостям ранчо?
– Возможно, это была не лучшая идея. Еще бы! Но теперь это место твое, Джулианн, твое и ребенка.
– Я буду хорошо о нем заботиться, – пообещала Джулианн. Ее очень интересовала жена Бобби, леди, которая жила здесь до нее. – Как долго вы были женаты?
– Год.
– Она тоже была чироки?
– Да.
Джулианн вдруг позавидовала его жене – женщине одной с ним культуры, носившей его имя, владевшей его сердцем.
Господи боже! Она завидовала умершей женщине!
– Хочешь осмотреть остальную часть дома? – спросил он, меняя тему.
– Да. – Голос у нее был спокойным, но, видит бог, ей было не легко справиться с обуревавшими душу эмоциями.
Через несколько минут он уже показывал ей кабинет, в котором хранилась большая часть отправленных ею из Пенсильвании коробок.
– Я помогу тебе распаковаться, – сказал он, – но уверен, что сейчас тебе хочется отдохнуть. Можем заняться распаковкой позже.
– Прекрасно.
Когда они вошли в большую, искусно украшенную комнату для гостей, Бобби широким жестом обвел помещение.
– Здесь можно устроить детскую. Выбросим все барахло, а остальное переделаем.
Джулианн обернулась к нему, и он погладил ее по руке.
– Этот ребенок значит для меня все.
– Я знаю. – И еще она знала, как трудно ему было возвращаться в этот дом.
Но он сделал это!
Ради их ребенка!
На следующий день Бобби помогал Джулианн распаковывать вещи. Они работали в спальне.
– Какая прекрасная кровать!
Он резко обернулся:
– Что?
– Постель.
– Что постель?
– Она прекрасна, – повторила Джулианн, указывая на огромную кровать с пологом.
– Я никогда на ней не спал, – ответил Бобби. Пусть она знает, что он не делил это ложе со своей женой. – Она не относится к моей мебели.
– Я не про это, я просто... – Она не договорила, потянулась за содовой и сделала глоток. – Хотя все равно она прекрасна, – упрямо добавила Джулианн, притворяясь, будто ее интерес к кровати не имеет к ним самим никакого отношения.
На какое-то время комнату наполнила неловкая тишина.
Они поглядели друг на друга, не в силах отвести глаз, и ни один не нашелся, что сказать.
«Черт! – подумал Бобби и поморщился. – Черт! Черт! Черт!»
– Извини, – наконец сказала Джулианн, – я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
– Ты и не поставила, – солгал он.
– Ох, ладно. – Она робко улыбнулась, на щеках появились ямочки.
Ему захотелось утешить ее, развеселить, чтобы она снова и снова улыбалась – лишь бы остались на щеках эти ямочки. Хотя он уже их целовал...
– Хочешь немного? – Она протянула ему содовую.
Хочет ли он прикоснуться губами к тому, чего касались ее губы? Коснуться пятнышка помады, которое она оставила?
Разумеется. Конечно. Он выпил бы всю воду, если бы это охладило его сексуальный пыл.
– Спасибо, нет, – вежливо отказался он.
Она допила содовую сама, а он смотрел, как это делает женщина, которая носит его ребенка.
Яркие волосы стянуты в хвост, джинсы и бело-зеленая футболка делали ее моложе.
Бобби склонил голову, скользнул взглядом по ее телу сверху вниз и задержался на талии. Она не походила на беременную – по нему, так живот у нее все еще был плоским.
– Ты говорила, что живот стал больше.
Она тоже взглянула на себя.
– Так и есть.
– Ты уверена?
– Да, но не думаю, что это из-за младенца, еще слишком рано, на таких ранних сроках еще ничего не должно быть заметно. – Она замолчала, потом сделала забавную гримаску. – Боюсь, это из-за моих пристрастий в еде.
– В самом деле? – Он не смог не улыбнуться. – Каких?
– Артишоки.
– Артишоки? – повторил он как попугай.
Она кивнула.
Бобби сделал в уме заметку, что нужно будет присылать ей артишоки с помощником повара. Хотя нет, нельзя все время просить персонал заботиться о Джулианн – и она, и ребенок на его ответственности.
– Что-нибудь еще?
– Мороженая пицца.
Он удивился:
– Ты ешь ее мороженой?
Джулианн засмеялась:
– Нет, я готовлю ее в микроволновой печке, а то она как резиновая.
– Резиновая пицца. – Этого он совсем не понимает. – Это все?
– Нет, еще я ем очень много шоколада. – Она потрогала живот. – Наверное, из-за него и толстею.
Он внимательно осмотрел «толстушку» и ничего не заметил. Может, футболка так хорошо скрывает излишества?
Если бы он мог хоть мельком взглянуть на ее живот, один короткий взгляд, и он сделает собственные умозаключения.
– Могу я взглянуть?
Она замерла:
– На что? На мой живот?
– Да. – Он же не просит ее раздеться. – Просто подними футболку.
Щеки у нее вспыхнули.
– Нет.
Он нахмурился:
– Почему?
– Потому что я чувствую себя дурой, показывая тебе свое надувшееся водой пузо.
Бобби постарался не засмеяться:
– Там мой ребенок, Джулианн.
– Вместе с сорока фунтами шоколада.
– Я все-таки хочу посмотреть.
– О боже! – Она приподняла футболку.
Бобби подошел ближе и ухмыльнулся, как школяр, который только что перехитрил девчонку, вынудив ее задрать кофточку.
– Весьма привлекательно, – признал он. Все-таки было в ней что-то от уличной девчонки. Совсем чуть-чуть.
Она оправила футболку и сложила руки на груди:
– Ты будешь думать, что это привлекательно, и когда дитя выберется наружу?
– Еще бы! – Его ребенок в ее утробе делал эту женщину самой прекрасной женщиной в Техасе.
Она улыбнулась, показывая ямочки, и он понял, что вполне может поцеловать ее.
Отведать ее на вкус.
Утолить свой аппетит.
Бобби отступил на шаг.
– Вернемся к работе, Джулианн.
– Да. – Она чуть покраснела.
Они снова начали разбирать ее вещи, и Бобби не переставая думал о ямочках на щеках Джулианн и о том, что, может быть, когда-нибудь у него появится шанс поцеловать их снова.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Первые две недели в Техасе прошли для Джулианн почти незаметно. Добрую часть времени она проводила в Интернете, проверяя сайты западного оборудования, информационные каталоги и бизнес-журналы.
Вот и сейчас, в конце дня, она сидела перед компьютером со стаканом молока в руке и проглядывала информацию о выставках торговой индустрии, которые дважды в год устраиваются в Денвере.
Дожидаясь, пока ее принтер распечатает цветные копии, она отпила молока и оглянулась по сторонам. Она переделала кабинет под очень удобный офис. Это было единственное помещение, в котором она сделала небольшие изменения, украсила безделушками, привезенными из Пенсильвании.
Джулианн постоянно напоминала себе, что теперь ее дом в Техасе, и все-таки никак не могла к этому привыкнуть. Она не смогла заставить себя не думать, как Бобби и его жена жили в этом доме, готовили вместе на кухне, смотрели телевизор, занимались любовью в спальне...
Принтер закончил свою работу, и в это время задребезжал дверной звонок.
Джулианн пошла открывать дверь. Пришел Бобби с огромными свертками в руках.
Она улыбнулась:
– Опять артишоки?
Он кивнул и ухмыльнулся:
– Мороженая пицца и конфеты.
– Тогда втаскивай. – Она нетерпеливо открыла пакет с шоколадом.
Бобби вошел в хижину и начал по-хозяйски разгружать сумки.
Джулианн развернула обертку и съела конфету. Она даже застонала от удовольствия, и он с удивлением посмотрел на нее.
– Ты понятия не имеешь, как это здорово. – Она снова застонала.
Бобби протянул руку и погладил ее по волосам. Джулианн чуть не подавилась – ей немедленно захотелось испытать кое-что другое. Хотя бы просто коснуться его или поцеловать. Всего один разочек.
– Хочешь пройтись? – спросил он, убирая руку. – Ты целыми днями сидишь взаперти.
– Хорошо. Только мне нужно надеть ботинки. – И еще ей нужно прочистить мозги, направить мысли в другое русло.
Через десять минут они с Бобби неторопливо брели по пыльной тропинке, и она жадно вдыхала свежий, чистый воздух.
Он повернулся к ней:
– Хочешь в пятницу попутешествовать по магазинам? Может, подберем для малыша какую-нибудь мебель? Или появятся какие-нибудь идеи насчет няни?
Она представила, как они проведут время в городе, выбирая цвет и рисунок обоев для детской.
– Это я люблю.
– Замечательно. – Он перестал собирать цветы лаванды и воткнул один из них ей в волосы. – Лаванда очень идет твоей макушке, – пояснил он.
Интересно, знает ли Бобби, что он романтик? Как легко ему удается тронуть ее сердце!
Она хотела взять его за руку, но не было уверенности, что это будет правильно. Друзья обычно не держатся за руки. Как и бывшие любовники.
– Это одна из моих любимых тропинок, – сказал Бобби.
– Она очень приятная, – согласилась Джулианн.
Они миновали заросли деревьев, и Джулианн поймала себя на том, что уже приспособилась к его хромающей походке, которая, как она только что заметила, при его крупном шаге почти не бросалась в глаза.
– Тебе не кажутся знакомыми эти места? – спросил он.
Нет. Зато казалось, что все, касающееся его, сразу становилось ей знакомым: как он щурится на солнце, как сдвигает на затылок шляпу или улыбается, когда она меньше всего этого ожидает.
Она собралась с мыслями и попыталась быть повнимательнее:
– Нет. А что такое?
– Мы почти вышли на главную дорогу, которая ведет к коттеджу. – Они поднялись на невысокий склон, на котором резвились кролики. – Видишь?
Они стояли на обочине дороги, и Джулианн попробовала определить их местонахождение.
– Вот в ту сторону к коттеджу? – спросила она, махнув рукой наугад.
– Не-а. – Он развернул ее в другую сторону. – К коттеджу – вон туда.
Их нагнал грузовик и остановился у края дороги. Водитель вылез из машины.
– Бобби, – вскричал мужчина, – рад, что ты мне попался. – Он повернулся и посмотрел на Джулианн. – Показываешь гостье окрестности?
– Нет, это Джулианн Маккензи, она будет управлять новым бутиком в коттедже. Джулианн, это Ллойд Карлтон, он работает на ранчо.
Водитель приподнял шляпу, и она кивнула. Интересно, Бобби таким же образом собирается представлять ее всем остальным служащим ранчо?
Ллойд опять повернулся к Бобби:
– А где Шэрон? Я что-то давно ее не видел.
У Бобби резко изменилось выражение лица, он как будто сразу постарел.
– Шэрон не... ты не помнишь, Ллойд, она...
Старый ковбой махнул рукой:
– Впрочем, это не так уж важно, просто я только что набрал ящик сосновых шишек. Ты скажи ей, чтобы она, когда сможет, подскочила к моему трейлеру. Пусть заберет. – Он опять приподнял шляпу: – Мэм.
Джулианн смотрела, как он уходил, а Бобби стоял рядом с ней, словно увидел привидение, явившееся из заброшенной могилы.
Пока грузовик не исчез за поворотом, он не сказал ни слова, только засунул трясущиеся руки в карманы.
– Что это было, Бобби?
Он отвел глаза:
– Ллойд иногда путает прошлое с настоящим.
«Боже милостивый», – подумала она.
– Шэрон – это твоя жена?
– Да. – Он шумно выдохнул. – Ллойд прежде никогда не упоминал о ней...
– Мне очень жаль, Бобби.
– Ничего... Просто это... – Он снова глубоко вздохнул. – Шэрон использовала шишки в качестве украшений на праздники. Ллойд и теперь еще собирает их для нее и наполняет ими ящики.
Джулианн ждала, что Бобби скажет что-нибудь еще, но он не добавил ни слова, он словно потерял дар речи, стал тихим и мрачным.
– Ты, должно быть, очень любил свою жену.
Бобби нахмурился:
– Конечно, я любил ее. Предполагается, что мужчина любит свою жену. Предполагается...
«Что предполагается?» – удивилась она, потрясенная мукой в его глазах.
Какое-то время они стояли молча, как во время прощания с усопшим или во время тихой молитвы.
– Все к лучшему, – вдруг выпалил он. – Ты увидела Ллойда и теперь поймешь и не испугаешься, если он, мало ли, понесет околесицу.
– У него болезнь Альцгеймера?
– Нет, он таким вернулся с корейской войны. Тогда это называлось контузией. – Бобби вынул руки из карманов. – Ллойд часто путается в окружающей обстановке, хотя и не всегда. Иногда он бывает в порядке целыми неделями, даже месяцами, а потом вдруг снова на него находит.
– Как давно он у тебя работает?
– С самого начала. Банк лишил его права выкупа заложенного ранчо примерно тогда же, когда я начал строить Элк-Ридж. Он был соседом Майкла, мальчишка с матерью заботились о нем. Я дал ему работу. Нужно же было что-нибудь сделать!
«Потому что ты хороший человек, добрый, великодушный, совестливый». Ей хотелось обнять его и держать в объятьях долго-долго...
Плечи у него застыли, мускулы напряглись.
– Некоторые здешние жители побаиваются Ллойда, называют его сумасшедшим. Но Майкл и его мать его не боялись.
– А как же твои гости? Их он не пугает?
– Он никогда напрямую не работает с гостями, а с тем, с кем случайно встречался, он, кажется, даже нравится. Ллойд пользуется уважением на Старом Западе, и это очень привлекает клиентов.
– Он был близко знаком с Шэрон?
Бобби посмотрел в сторону:
– Настолько близко, насколько мог, я полагаю. Она жила здесь всего год. Сейчас за Ллойдом присматривает Мария, она проводит с ним массу времени.
– Мария? Портье?
– Да. Они с Ллойдом друзья.
– В том же смысле, что и мы с тобой?
– Да.
«Любовники», – поняла Джулианн.
– Пойдем, – сказал Бобби, – я провожу тебя обратно.
Они пошли по той же тропинке, по которой пришли. Джулианн взглянула на его руку и увидела, что золотое кольцо блестит у него на пальце.
У нее вдруг заболело сердце. Неудивительно, если Ллойд думает, что жена Бобби все еще жива. Очевидно, старика смущает обручальное кольцо.
Как и ее.
Бобби необходимо было выговориться, и он отправился искать Майкла. Он нашел его там, где и предполагал найти.