Томас снова кивнул и взглянул на нее с явным одобрением. Мадлен между тем продолжала:
– Миссис Моссли и леди Изадора ничего существенного не знают. В этом я уверена. А вот миссис Родни, похоже, многое известно... И она убеждена, что когда-то на месте особняка барона Ротбери был монастырь. Якобы ходят слухи, что там укрывались люди, спасавшиеся от чумы. Правда, миссис Родни призналась, что доказательств нет, так что, возможно, эти сведения не отличаются достоверностью.
– Очень интересно, – пробормотал Томас.
– Да, пожалуй. Только какое отношение это имеет к нашему делу?
Томас несколько секунд молчал, затем в задумчивости проговорил:
– Может быть, и никакого. А может, самое непосредственное. Ведь особняк очень старый, не так ли?
И тут Мадлен осенило. С улыбкой взглянув на собеседника, она выпалила:
– А что, если барон Ротбери отыскал заброшенное кладбище и прячет украденный опиум в склепах?
Томас в изумлении уставился на напарницу.
– Мадлен, вы шутите?..
Она тихонько рассмеялась и покачала головой.
– Нет, не шучу. И еще вот что... Дездемона сказала, будто слышала разговоры... Якобы по ночам в доме Ротбери горит свет и бродят привидения.
Томас усмехнулся:
– Привидения? Мадлен кивнула:
– Да, так сказала Дездемона. Только мне кажется, что она не слышала об этом, а сама видела и свет, и привидения. Вернее, она решила, что видела привидения. Вы меня понимаете?
Томас внимательно посмотрел на собеседницу. Затем медленно прошелся по комнате и опустился на диван рядом с Мадлен. Она невольно выпрямилась и оправила юбки – от близости Томаса ей сделалось не по себе.
Немного помолчав, он спросил:
– Что еще?
Мадлен чуть отодвинулась от него и проговорила:
– Дездемона вышла замуж всего два месяца назад, хотя я уверена, что она беременна гораздо дольше. Никаких соображений насчет нее у меня нет, но мне кажется, что она не такая уж скромница. Впрочем, девица довольно наивна.
Томас уселся поудобнее и закинул руку на спинку дивана. Если бы рядом с Мадлен сидел другой мужчина, она бы даже не заметила этого жеста, но сейчас вдруг почувствовала, как по телу пробежала дрожь.
Покосившись на нее, Томас спросил:
– А ее мать? Вы с ней общались?
– Ее матери я не понравилась, – ответила Мадлен. – Даже после того, как объяснила, что являюсь благовоспитанной дамой и уважаемой вдовой и приехала в Уинтер-Гарден не развлекаться, а работать. Пожалуй, только она относилась ко мне враждебно.
– Вы напугали ее, – заметил Томас.
– Вполне вероятно. Хотя не понимаю, чем именно.
– Пообщайтесь с Дездемоной.
– Да, непременно.
Томас кивнул и задал очередной вопрос:
– А что случилось с леди Клер? Разве ее не пригласили?
– Ее пригласили, но она заболела. – Пальцы Томаса уже находились в нескольких дюймах от ее обнаженного плеча, однако Мадлен попыталась не обращать на это внимания. Понизив голос, она добавила: – Очевидно, это уже не первый случай, когда леди Клер сказывается больной и игнорирует приглашение. Если она употребляет опиум, ее здоровье со временем лишь ухудшится.
Томас принялся поглаживать кончиками пальцев спинку дивана и прикоснулся к рукаву платья Мадлен. Она не знала, сделал ли он это случайно или намеренно, однако его прикосновение вызвало в ней внутренний протест. Но Томас, казалось, этого не замечал. Взглянув на Мадлен, он заявил:
– Нам непременно нужно с ней встретиться. И мне хотелось бы выслушать ваше мнение о ней. Если же мы сочтем ее невиновной, то вычеркнем из списка подозреваемых. Я позабочусь о том, чтобы в субботу встретиться с леди Клер за обедом.
– В ее доме? – усмехнулась Мадлен. – Вы уверены, что она вас пригласит?
Томас улыбнулся:
– Не меня, а нас, Мадлен. Да, мы получим приглашение. Леди Клер приятно находиться в моем обществе, и она считает меня... обаятельным мужчиной.
– Обаятельным? – переспросила Мадлен.
– А вы считаете меня обаятельным, миссис Дюмэ? – поинтересовался Томас.
Мадлен была почти уверена, что напарник насмехается над ней. Но он пристально смотрел на нее и ждал ответа. Проигнорировав его вопрос, она сказала:
– Вероятно, вы заигрываете с ней, не так ли?
Томас усмехнулся. Он по-прежнему поглаживал спинку дивана. И вдруг Мадлен почувствовала, как его пальцы прикоснулись к ее шее. Прикосновение было едва ощутимым, но будто опалило огнем. И при этом Мадлен не была уверена, что Томас дотронулся до нее намеренно.
– Леди Клер – женщина одинокая, и я ей льщу, – пояснил Томас. – А что касается заигрывания, то у меня для этого неподходящая внешность. И вообще подобные вещи не для меня.
Однако Мадлен чувствовала: сейчас, в данный момент, Томас с ней флиртует. Она была достаточно опытна и в таких случаях не ошибалась.
– Интересно, что эта дама подумает про меня? – Мадлен кокетливо улыбнулась.
Томас покосился на нее:
– Думаю, она почувствует ревность. И потому, что вы красивы, и потому, что живете в одном доме со мной.
Мадлен вспыхнула, однако не отвела взгляда. Ей не хотелось прекращать эту опасную игру.
– Вы считаете, что она станет ревновать вас ко мне, хотя между нами ничего нет?
Томас пристально посмотрел ей в глаза и прошептал:
– Она же не слепая. Она увидит.
У Мадлен учащенно забилось сердце. «Что именно она увидит?» – хотелось ей спросить, но она сдержалась, вернее, не решилась задать этот вопрос. Томас же по-прежнему смотрел ей в глаза, и Мадлен, не выдержав его взгляда, потупилась. Немного помолчав, проговорила:
– Вы знаете, а я почему-то уверена, что контрабандой опиума занимается барон Ротбери, а не леди Клер. Да-да, именно он.
Томас молчал, возможно, был удивлен тем, что она так неожиданно сменила тему.
– Не нужно делать поспешные выводы, – сказал он наконец. – Нам еще предстоит многое узнать. Выводы будем делать потом.
Мадлен кивнула. Конечно, ее напарник прав. Но он не знал одного: ей было прекрасно известно, что такое опиум.
– Видите ли, Томас, если леди Клер действительно употребляет опиум, даже в виде настойки, то едва ли она является организатором группы контрабандистов. – Тяжко вздохнув, Мадлен продолжала: – Мне доводилось видеть наркоманов, и я знаю, что делают с людьми наркотики. Если она употребляет опиум ежедневно, то она думает только об этом и не способна заниматься контрабандой.
– В таком случае мы увидимся с ней и узнаем все, что сможем, – сказал Томас.
Мадлен молча кивнула. Она поняла: напарник не отмахивается от ее версии, не сбрасывает ее со счета – просто он хочет все тщательно проверить, старается учесть любые возможные варианты.
Томас смотрел на сидевшую рядом с ним женщину и думал о том, что если сейчас обнимет ее, прижмется губами к ее губам, то она не оттолкнет его и ответит на поцелуй, он нисколько в этом не сомневался. С каждым днем, с каждой минутой его все сильнее влекло к Мадлен, и это влечение причиняло почти физическую боль. И все же торопиться не стоило, Мадлен еще не готова. Впрочем, он чувствовал, что и сам еще не готов.
Наблюдая за домом барона, он сегодня весь день просидел в кустах, последний час – под моросящим дождем. И весь день думал о Мадлен, задавал себе бесчисленные вопросы: добилась ли она хоть какого-то успеха? какого мнения о ней светские дамы? как она отвечает на их завуалированные оскорбления? Разумеется, он знал, что Мадлен – прирожденная актриса, и ему очень хотелось посмотреть, как она держится, как отвечает на вопросы дам, как реагирует на их язвительные замечания.
А сейчас Мадлен так близко от него... И при свете камина она кажется еще прелестнее. К тому же ей не удается скрыть свои чувства – совершенно очевидно, что ее влечет к нему. Сейчас она, наверное, ломает голову над тем, прикоснулся ли он к ее шее специально и дотронется ли еще раз. При этой мысли Томас улыбнулся и тотчас же заметил, что Мадлен бросила взгляд на его губы.
Тут она вдруг приподнялась, расправила свою шелковую юбку и села уже чуть подальше от него. Это немного озадачило Томаса. Ведь всего лишь несколько дней назад они сидели на скамейке у озера, касаясь друг друга плечами, и тогда Мадлен нисколько не беспокоилась.
– Вы еще что-то хотите мне сказать? – спросил он с улыбкой.
Не глядя на него, она вытащила из волос гребень, бросила его на чайный столик, и длинная тяжелая коса цвета потемневших осенних листьев скользнула ей на плечо и на грудь. Когда-нибудь он обнимет ее и зароется лицом в эти чудесные волосы, вдохнет их аромат...
– Да, Томас. Только я не знаю... – Поднявшись с дивана, она подошла к камину и уставилась на музыкальную шкатулку, стоявшую на полке. – Томас, я буду с вами откровенна. И надеюсь, что вы на меня не рассердитесь.
– А почему я должен рассердиться? Собравшись с мыслями, Мадлен проговорила:
– Во время чаепития разговор зашел о вас, однако не я его начала.
Он кивнул и снова улыбнулся.
– Что ж, меня это нисколько не удивляет.
– Простите меня, Томас, – продолжала Мадлен, – но эти дамы задавали вопросы и высказывали предположения о том, что их абсолютно не касается. Я должна была положить конец сплетням и... пустила о вас кое-какой слух.
Томас не знал, как реагировать на подобное заявление. Мадлен его заинтриговала.
– Какой же именно слух? – спросил он, немного помолчав.
Она облизала губы и пробормотала:
– Видите ли, Дездемона спросила, не боюсь ли я вас. Я, разумеется, ответила, что нет. Потом миссис Моссли заметила, что вы крупный мужчина, и это, видимо, заставило миссис Родни спросить меня, считаю ли я вас... мужественным и привлекательным, – кажется, так она выразилась.
Томас пристально посмотрел на собеседницу:
– И что же вы ответили?
– Я ответила утвердительно, – тихо проговорила Мадлен и смело взглянула ему в глаза. – Да, я сказала, что нахожу вас весьма привлекательным.
Томас усмехнулся, но тотчас же прикусил нижнюю губу, и лицо его вновь стало непроницаемым.
– Что ж, понятно... – протянул он. Мадлен откашлялась и сказала:
– Но это еще не все. Он рассмеялся:
– Да, разумеется. Ведь тот факт, что вы находите меня мужественным и привлекательным, никак не мог бы меня рассердить.
Мадлен переминалась с ноги на ногу. Собравшись с духом, вновь заговорила:
– Поначалу они относились ко мне с настороженностью, поскольку заподозрили, что мы с вами любовники. Похоже, они уже начали распространять такие слухи. И я поняла, что должна во что бы то ни стало спасти нашу с вами репутацию, чтобы мы смогли без помех закончить расследование. В общем, я решила осторожно намекнуть, что мы с вами не испытываем физического влечения друг к другу.
Томас молча кивнул – он ждал продолжения.
Мадлен потупилась и, покраснев, пробормотала:
– Чтобы заставить их в это поверить, мне пришлось сказать, что вы после ранения не способны спать с женщиной.
Томас в изумлении уставился на свою напарницу; казалось, он лишился дара речи. Сначала ему захотелось растерзать Мадлен за подобную ложь, но потом он решил, что это даже забавно.
Как бы то ни было, ничего лучшего Мадлен придумать не смогла бы. Что же касается мужского самолюбия, то ничего страшного, его это нисколько не волнует. Посплетничают – и перестанут. К тому же Мадлен едва ли думала о его мужском самолюбии – она думала лишь о том, как без помех выполнить задание. И справилась не так уж плохо.
Мадлен наконец-то подняла голову и взглянула на него вопросительно. Она явно нервничала, хотя и пыталась это скрыть. Томас невольно усмехнулся и развел руками:
– Что ж, пусть будет так, если вы ничего другого не придумали.
Мадлен откашлялась и пробормотала:
– Простите меня, Томас. Я понимаю, что это очень личное... и вовсе не мое дело.
– Нет, Мадлен, это наше общее дело.
Она взглянула на него с удивлением. Томас поднялся с дивана и направился к камину. Приблизившись к Мадлен, он внимательно посмотрел на нее и сказал:
– Нам с вами предстоит вместе проводить расследование. И если пойдут слухи о том, что мы с вами любовники, то будет гораздо труднее добиться успеха. По-моему, я об этом уже говорил.
– Да, говорили, – кивнула Мадлен.
– Так что следует проявлять осторожность, – продолжал Томас. – Что же касается моих ранений, то уверяю вас, Мадлен, не все поверят, что они настолько серьезны. То есть не все поверят, что я не желаю вас как женщину.
Ее огромные голубые глаза стали совсем темными. Губы были чуть влажные – Мадлен нервничала и постоянно облизывала их.
– Что ж, я рада, что вы не очень на меня сердитесь, – прошептала она в замешательстве. – А я так этого боялась...