— А это друг моей семьи — Жаклин. Жаклин Рочестер. Она живёт в Оксфорде и работает врачом. — Говорить о том, что девушка замужем, он посчитал излишним — во-первых, это не его дело, а во-вторых, все тут не слепые и легко могут увидеть обручалку у неё на левой руке. — Жак, ты можешь пройти и сесть куда хочешь. Мы ждём еще кое-кого и начинаем.
«Всё! Всё, всё, всё! С меня хватит! Боже мой, как больно! Больно! — Жак обуяло ощущение, что её только что сбил грузовик. Она была дезориентирована и разбита в одно мгновение. — Дура! Какая же я дура! Идиотка! До чего докатилась! Довольно! Я тоже человек, и у меня тоже есть сердце, и я не железная! Не хочу! Не хочу его больше видеть! И даже голоса его слышать не хочу! Надоело! Всё, надоело! Не могу больше. Сил нет. Не могу, — кричала она про себя, усаживаясь между Дженни и Марго и прячась за своими упавшими ей на лицо волосами. — Всё. Его больше не существует для меня. Забуду его. И с Чарльзом разведусь. Всех пошлю и буду жить одна с Сулой. Надоели. Все-о-ни-мне-на-до-е-ли. Никого не хочу».
Пока девушка усаживалась, Алекс подозвал официанта и, когда тот подошел, обратился к ней:
— Жаклин, что ты будешь? Коктейль? Виски?
«Цианистый калий», — на автомате ответила Жак.
— Сок, пожалуйста. — Она облизнула губы и широко приветливо улыбнулась. Странно — чем больнее ей было, тем легче давались улыбка и веселье.
— Сок?
— Да. Сок. — Она даже дурашливо прихлопнула рукой по столику и улыбнулась еще шире.
— Какой сок?
— Берёзовый. — «Господи, да что ж так больно-то!»
— Берёзовый?
— Да, берёзовый, а что? — «Так, спокойно Жаклин, ты сейчас выдашь себя с головой».
— У нас нет берёзового, — сказал официант.
— У них нет берёзового.
— Ну что же… — она посмотрела по сторонам — все смотрели на неё, чуть ли не открыв рты. Девушка слегка прыснула со смеху себе в ладошку, хотя отлично понимала, что в шаге от истерики. Потом поправилась и сказала уже совершенно серьёзно: — Тогда текилу, пожалуйста.
Официант кивнул и удалился, и вниманием миссис Рочестер, к невероятному её облегчению — она просто не могла смотреть напротив, туда, где сидел Александр со своей девушкой — тут же завладели Дженни и Марго. Началась обычная девичья болтовня: «У тебя хорошее платьице…», «А что за браслетик?», «Кажется, я вчера перестаралась в зале на тренажерах», «…у меня первый день месячных. Так живот болит», «Как поживает ваша собачка?», «…если натрут босоножки, буду танцевать босиком», и прочее.
Жак мельком всё же постаралась рассмотреть Анну. Удачливая соперница была явно немаленького роста, стройная, даже спортивная, ничего особенного на лице — большие голубые глаза, короткие светлые ресницы, пухлые, немного неправильной формы губы, прямой обыкновенный нос, немного веснушек и ни тени косметики. Одета в какую-то мудрёную черную короткую юбку и цветастую шифоновую блузку с американской проймой — девушка как девушка, обыкновенная, да и всё.
«Наверняка она всё же чем-то его зацепила, — размышляла Жаклин. — Посмотрим». Смотреть на самого Алекса она заставить себя не могла — он ей казался настолько отвратительным, его вид причинял столько боли, что бедняжка готова была делать всё что угодно: болтать с кем угодно, танцевать с кем попало, пить что придётся, только бы больше не видеть этого красавца. Никогда.
А вечер между тем набирал обороты. Людей в клуб прибывало. Уже появились отдельные танцующие на танцполе. Жаклин принесли текилу. Она выпила. Вместе с ней изъявили желание выпить и Марго, Квёльц, и Кит. Выдвинулась было со своего места, чтобы присоединиться, и Дженни, но кулак брата, продемонстрированный ей совершенно открыто и конкретно, да еще и подтверждённый недвусмысленным строгим взглядом на манер: «Только попробуй!» — задвинул девчушку обратно.
Квёльц и Кит что-то забубнили на счет брудершафта с Жаклин, но она состроила прискорбную, убитую горем мину и сказала, что они оба настолько милые и обаятельные парни, что она просто не в состоянии выбрать из них кого-нибудь одного, а порция текилы у неё только одна, так что как-нибудь в другой раз.
Подошли еще друзья Александра по Оксфорду. Один из них тоже со своей девушкой. Они все вручали имениннику какие-то подарки в упаковках и пакетах. Девушка, пришедшая с парнем из Универа, принесла букет цветов и вручила его виновнику торжества, который тут же подарил его своей Анне. Та расплылась в довольной улыбке, обняла и поцеловала своего красавца в щеку.
Александр всех знакомил друг с другом, и когда в декольте Жак «нырял» очередной вновь присоединившийся представитель сильного пола, именинник начал всерьёз подумывать о том, чтобы свернуть всю эту вечеринку к чертовой матери, схватить миссис Рочестер за руку, запихнуть обратно в такси, да отвезти назад, в Оксфорд, к мужу и поставить в этом вырезе пред его ясные «исторические» очи, и показать этому любителю хронологий и предпосылок, в чем он отпускает свою жену в ночные клубы, мать его.
Анна, познакомившись со всеми и получив букет цветов, сидела почти всё время молча и смотрела на всех умными, серьёзными и абсолютно потухшими глазами, чем совершенно не помогала своей менее удачливой сопернице составить её психологический портрет.
Поскольку все собрались, Алекс заказал шампанского. Они открыли бутылку, все встали и наперебой, и хором поздравили именинника. Жаклин, воспользовавшись многоголосием, воздержалась от реплики. И именинник это заметил.
«Всё правильно. Так будет лучше», — одобрил он ситуацию и решил «закрепить» достигнутое.
После поздравления, когда все расселись по местам, Анна что-то шепнула на ухо своему бойфренду, и он, улыбнувшись ей лучезарной улыбкой, поцеловал её в губы таким поцелуем, что со всех сторон на них посыпались предложения снять номер.
Но той, кому было предназначено это зрелище, не суждено насладиться полной порцией боли от него — заиграла медленная композиция, и «глубоководные дайверы-ныряльщики» во впадинку между её грудями не заставили себя ждать.
Первыми стартовали Квёльц и Тимоти — парень из Оксфорда.
— Жаклин, разреши тебя пригласить. — Штэфан слегка склонился над девушкой.
— Оу, — та поставила свой почти уже пустой бокал из-под шампанского на столик, — с удовольствием.
Удовольствия, впрочем, оказалось, не так много, как хотелось бы. Может, она даже очень неплохо потанцевала бы с Квёльцем и даже нашла, о чем с ним поговорить, если бы он не пытался время от времени положить подбородок ей на плечо, сам при этом не очень удобно сгинаясь. Её это постоянно раздражало и даже мешало двигаться. Когда она поворачивалась в танце лицом к своей компании, то, конечно же, не сдерживалась и наблюдала за Алексом. Тот сидел, обняв Анну за шею, тем самым положив её голову себе на плечо, и, закинув одну ногу на колено другой, разговаривал со своими друзьями.
Потом заиграла быстрая музыка, и Дженни схватила еще не успевшую сесть Жаклин за руку и потащила опять на танцпол зажигать и отрываться. И они отрывались. Они топали ногами под One Republic Everybody Loves Me в такт музыке, подпрыгивали и скакали, смеялись и хохотали. И одной, и второй было абсолютно всё равно. Дженни — потому что она точно знала, что брат ей не даст здесь ни с кем познакомиться, и поэтому ей некого стесняться. А Жаклин — от уверенности, что кроме брата Дженни, она никого знать не хочет, а с недавних пор не хочет знать и его, поэтому плевать она хотела на то, кто и что о ней подумает и как на неё посмотрит.
Натанцевавшись и вспотев, они убежали в дамскую комнату немножко остынуть и прийти в себя.
Возвращаясь из туалета, Жаклин увидела, что на танцполе под медленную композицию танцуют Александр с Анной. Они танцевали как пара — между ними вообще не было свободного пространства. Анна обняла парня за плечи и засунула ему руки в волосы на затылке. А Алекс обхватил её за талию и одну из рук положил ей хорошо пониже спины. Короче, они танцевали так, как когда-то хотела с юношей танцевать сама Жаклин. Но уже не сейчас.
Увиденное добавило девушке злобы и решимости:
«К черту его!».
Вернувшись с Дженни за стол и поболтав в компании, она опять немного выпила вместе со всеми. Теперь они пили за Глазго и Оксфорд, за Англию и Шотландию. Жаклин хотела предложить отдельно выпить за килты, но постеснялась.
Потом уже вчетвером с Дженни, Марго и Эмили — больше никто из девушек к ним не присоединился, хоть они и приглашали — пошли на танцпол и дотанцевали под She Script и Superherdes всё, что не дотанцевали под One Republic.
Когда музыка для тела сменилась музыкой для души, к ним подошли Тим, Ник и Алекс. Именинник пригласил Марго, Тим — Жаклин, а Ник — свою Эмили. Кит дёрнулся было пригласить Дженни, но кулак её брата, продемонстрированный теперь уже ему за спиной Марго, охладил его пыл и заставил сбросить скорость до нуля. Дженни, увидевшая эту картину, села на своё место и надула губы.
С Тимоти Жаклин танцевала более удачно. Они хорошо подходили друг другу и по росту, и по темпераменту, и даже немного поговорили. О Лондоне, о Сохо, об Оксфорде, об Универе. Захмелевшая Жаклин, когда Тимоти, который был ненамного трезвее её, пытался шутить, смеялась и играла глазами на полную мощь. И партнёр не подвёл её своей реакцией — он постоянно передвигал свои руки по телу девушки, то беря её за талию, то сцепляя сзади в замок и обнимая её своими предплечьями, то положив ладони чуть ли не в подмышки. Девушка расслабилась и позволила себе ответить на все эти поползновения, сделав захват плеч парня чуть поглубже, тем самым теснее к нему прижавшись. И это даже не помешало их танцу, а наоборот, помогло.
Воодушевлённый Тим пересел к ней на диванах после танца. Жак чувствовала себя удобно и спокойно с этим парнем, поэтому даже уже вложила свою ладонь в его протянутую руку, когда он встал, услышав очередную медленную мелодию, и открыл было рот, чтобы озвучить приглашение на очередной танец.
Но его опередили.
— Моя очередь, — отрезал подоспевший Алекс. Тимоти улыбнулся и тут же сел. Потом именинник посмотрел на свою гостью и обратился к ней так по-простому и так нормально, что та даже забыла о своей злости.
— Жаклин, пожалуйста, потанцуй со мной.
«Только ради любопытства!» — она чуть не сказала это вслух, и, вложив свою руку в руку любимого-ненавистного человека, пошла за ним на танцпол, замечая краем глаза, что Анну в это время приглашает какойто посторонний мужчина.
«Странно», — только и успела подумать Жак, потому как только Алекс взял её в руки, только он положил ей свои крупные мужские ладони чуть повыше талии, большие пальцы расположив по бокам её худенького тела, только девушка приобняла его за плечи, одну руку просунув чуть дальше другой, а голову чуть склонила к его груди, то сразу же почувствовала разницу.
Она почувствовала, что значит танцевать с ТЕМ, ощутила, что значит быть там, где должна. До неё стало доходить, что её злость уходит, раздражение рассеивается, всё опять возвращается на круги своя, и её охватила просто-таки вселенская тоска.
«Н-н-н-н-не-е-е-е-ет, — взорвалось внутри неё, — ну нет, же-е-е-е-е. Я не могу больше. Не могу…» — Влюблённая была просто измучена.
— Как тебе здесь? — начал первым Александр. — Как тебе клуб?
— Лондон. Этим всё сказано. — Пожала плечом.
— Сочту это за комплимент.
— Это и есть комплимент.
— Спасибо.
Она подняла глаза на любимого человека и вымученно, но по-доброму, искренне ему улыбнулась — у неё не было сил говорить. Жак его уже простила. И простилась с ним.
«Он ведь действительно не виноват, что ничего ко мне не чувствует. А там, у окна, в больнице… это было, скорей всего, секундное помешательство…, наверное. Если оно мне не показалось и не приснилось».
— Как ты доехала? Нормально? — Александр не унимался.
— Да, большое спасибо. Я добралась с комфортом.
— Ну, вот видишь, а ты мне не хотела давать адрес.
— Я тебе его и не дала. И не жалею об этом.
— А как же такси?
— Ты такой наивный шотландский юноша, Алекс. Это был не мой адрес. — Жаклин от души наслаждалась, что может продемонстрировать ему свою находчивость. — Я тебе дала адрес соседнего квартала. Там такси и стояло, когда я дошла до него пешком и села.
Юноша тут же остановился, опустил руки ей на бедра — взгляд его был серьёзней сердечного приступа, а губы тоньше линии кардиограммы.
— Скажи, что ты пошутила.
— И не подумаю. — Она стрельнула в парня взглядом и утрированно часто заморгала ресницами.
«Это просто невероятно!» — У того, кого обвели вокруг пальца, внутри всё пело от радости.
— Ты будешь наказана за это.
— Запишись в очередь.
«Чертовка!»
— К черту очереди.
— Как знаешь. И скажи спасибо, что я не отправила такси на другой конец Оксфорда, где бы оно простояло до утра.
«Обожаю! Обожаю эту стерву!»
— Осторожно, Жаклин, это похоже на вызов.
— Как вам будет угодно, мистер МакЛарен.
— Я ведь могу его и принять.
— Сделайте милость, сэр. Буду весьма обязана — потому, что следующий ход опять за мной.
— Это ты так думаешь.
— То, что я думаю — не важно, я еще не дарила тебе подарок на твой день рождения.
«Ты — мой подарок!» — хотел закричать именинник, перекрикивая музыку, и подхватить свой «подарок», и прижать к себе так, чтобы она запросила пощады и воздуха, и закружить со всей силы.
— Мне уже начинать волноваться?
Она вскинула бровь.
— Не поможет. Ты уже проиграл, неудачник.
«Ни хрена! Это мы еще посмотрим! Я поманю пальцем, и ты побежишь за мной!» — принятые градусы раздули и без того внушительную уверенность в себе красавца до угрожающе неприличных масштабов. Но по лицу Алекса было не понять ровным счетом ничего.
— Если я проиграл, то, значит, ты выиграла. И что же? Каков выигрыш, если не секрет?
— Я тоже проиграла…
— Вот как? Значит, «все умерли»?
— До единого, — кивнула Жаклин.
— Но я всё-таки хочу получить свой подарок. Где и когда?
— Ты так говоришь, как будто собрался присылать секундантов.
— Я не дерусь с женщинами.
— Очень жаль. Я бы не отказала себе в удовольствии надрать тебе зад. — «Или пустить пулю в лоб!»
«Оу, а что бы я мог сделать с твоим задом, крошка!» — всё те же градусы при слове «зад» всё-таки решили заставить себя уважать.
— Ладно, я тебе позвоню, когда подарок будет готов. — Обещание Жаклин прозвучало как волеизъявление.
— И я не буду разочарован?
— Ни в малейшей степени.
— Жду. — Александра распирали эмоции, которые раз за разом будила в нём эта замужняя женщина. К тому же, сейчас он был уже действительно изрядно навеселе. От полноты чувств парень так сильно прижал её к себе, расположив ладони меж её лопаток, что той ничего не оставалось делать, как ответить этому драгоценному для неё человеку тем же и положить голову ему на грудь, ощутить породистую мягкость дымчатой водолазки и дышать, дышать, дышать им.
Жаклин стал интересен один момент — она всегда очень плохо переносила запах алкоголя от других людей. Даже от дядюшки. Да даже от Чарльза. А вот сейчас, танцуя с Алексом, чувствовала этот запах и, к своему удивлению, понимала, что ей это нравится, она этим наслаждается. Ей не было противно или тошно, а даже как-то, наоборот, приятно.
И тогда она решилась прибегнуть к самому тяжелому приёму — его она боялась применять даже с Чарльзом — она на секундочку представила себе Алекса тяжело больным, лежащим в постели, почти без движения, и при виде этой картинки прислушалась к себе. Почувствовав, что будет благодарна, если он просто позволит ей сидеть возле него, не говоря уже о том, чтобы лечить, помогать и ухаживать, она поняла, что — всё, это конец. Она любит этого мальчишку. Любит той самой любовью. Той самой.
«Мне нужно разводиться с Чарльзом, — пришла к выводу девушка. — Что бы там ни было у меня с Алексом, с Чарльзом нужно расстаться».
— И не забывай, Жаклин, что у тебя тоже будет день рождения. Когда он у тебя, кстати? Извини, что поздно спрашиваю.