Жена окулиста приняла меня в большой гостиной, состоявшей из двух комнат, обставленных с отменным вкусом дорогой и красивой мебелью. Похоже, уроки миссис Уолкер не прошли даром. Я сразу же определила, что стол из дерева грецкого ореха и пара шкафов принадлежат эпохе королевы Анны, а полы покрывают персидские ковры.
С первого взгляда Китс Диксон-Род мне не понравилась. Она занимала слишком много пространства. Темно-серые кудри, на самом кончике рыхлого носа пенсне на шелковом черном шнуре, решительный, волевой подбородок. Она казалась крупнее своего маленького мужа раза в два. На ней было платье с отделкой из кружева с очень низким декольте, двойная нитка жемчуга обвивала крепкую шею. Ансамбль завершала огромных размеров шляпа на голове, сдвинутая на одну сторону. Она уставилась на меня своими маленькими умными глазками, сразу вызывающими ассоциации с глазами слона. Но очень скоро выяснилось, что эта огромная леди имела такое же доброе и щедрое сердце, как и старушка Уинифред Коулз. Она, так и не познавшая радости материнства, обрушила всю свою нерастраченную нежность и любовь на мужа, которого называла не иначе как Дикс. Предметом ее непрестанного внимания и заботы были еще две сиамские кошки, с которыми я имела удовольствие познакомиться чуть позже.
— Боже милостивый! — воскликнула она, когда я вошла в комнату. — Агентства стали присылать нам детей. Моему мужу нужна самостоятельная разумная женщина. Отправляйтесь-ка в ваш детский сад, дорогуша.
Ее слова заставили меня мгновенно покраснеть, однако вскоре я все же собралась с духом и заметила:
— Уверяю вас, я уже не играю в куклы и кубики и умею отлично печатать на машинке. К тому же мистер Диксон-Род сказал, что готов нанять меня.
Миссис Диксон-Род снова вскинула на меня свои умные глазки-бусинки. Теперь в них читался неподдельный интерес.
— Дикс, должно быть, сошел с ума. Вы сущий ребенок.
— Миссис Диксон-Род, я не ребенок! — с негодованием воскликнула я. — Мне уже больше чем двадцать один. Я четыре года отработала в крупном офисе в Сити. Разумеется, у меня нет опыта работы личным секретарем, и тем не менее я абсолютно уверена, что справлюсь с этим.
Миссис Диксон-Род поднялась с места и взглянула на меня сверху вниз, как на некий экзотический экземпляр животного или растения. Потом она неожиданно захохотала, ее рыхлое тело заколыхалось, а еще через мгновение этот смех перешел в бронхиальный кашель. Точно так же смеялась бедная Уин.
— Боже милостивый! А ты забавная штучка! — воскликнула она наконец и приложила носовой платок к губам. — И как ты разговариваешь! Ты умеешь и постоять за себя, и подать себя в нужном свете. Решила защитить свои права. Ха-ха-ха! К тому же ты еще и хорошенькая. Милая глупышка.
— Что ж, — проговорила я, чувствуя горечь оттого, что меня унизили. — Если вы считаете, что я слишком глупа и молода для вас, я, пожалуй, пойду. Не стоит терять время.
— Нет, нет, не стоит так сердиться. Расскажи мне что-нибудь о себе. Не бойся, я не съем тебя. Иди сюда, садись.
Она шумно плюхнулась на глубокий диван и с довольным видом похлопала по подушке рядом с собой. Ее большие плечи все еще продолжали дрожать от смеха, а лицо сделалось багровым. Было очевидно, что мое смущение забавляло ее.
— Ну же, иди сюда, деточка. Садись рядышком… — повторила она.
Я осторожно присела на край. За десять минут она успела выудить из меня все, начиная с моей жизни в Норвуде и заканчивая пребыванием в семье Кетлин. Больше всего ее интересовали два года, которые я провела в монастыре. Когда я закончила свой рассказ, она больше не смеялась. Ее веселые маленькие глазки смотрели на меня несколько виновато, а голос стал на удивление мягким.
— Боже! Бедный цыпленочек! Ну и жизнь тебе выпала. Я верю каждому твоему слову. Я еще никогда в жизни не видела таких глаз. Твои глаза не могут врать.
Я скромно улыбнулась. Затем Китс сказала:
— Я не слишком уверена в том, что тебе стоит давать эту работу. Твои глаза все время будут отвлекать Дикса. Ты знаешь, это ведь его специальность… Глаза, я имею в виду.
— О, миссис Диксон-Род, пожалуйста… — взмолилась я.
Она прервала меня:
— Ну, ну, не сердись. Ты еще привыкнешь к шуткам Китс. Она дразнит всегда и всех.
Мои глаза внезапно стали влажными.
— Так я получу эту работу? Вы дадите ее мне? — Я почти задыхалась, едва выговаривала слова.
И в это же мгновение, к своему удивлению, я оказалась в крепких объятиях миссис Диксон-Род. Большие руки плотно прижали меня к мягкой груди, и я потерялась среди кружева, жемчуга и… запаха фиалок, тонкого, странно напомнившего вдруг мою прошлую жизнь в Норвуде, мою мать. Я смутилась еще сильнее.
Итак, жизнь наконец-то повернулась ко мне лицом.
После собеседования я побежала скорее к Уолкерам, чтобы сообщить им радостную новость. Я приступаю к своим обязанностям со следующей недели, и мне сразу выплатят недельное жалованье, чтобы я могла купить себе все необходимое, в том числе и униформу для работы. Еще мне показали мою комнату в доме Диксон-Родов. Она находилась на верхнем этаже, и за окнами открывался красивый и торжественный вид на Уимпол-стрит. Обстановка в ней была очень приятна — кровать выглядела невероятно соблазнительно, на полу — нежно-зеленый ковер. Ему в тон — занавески на окнах. Был здесь и шкаф с книгами, и маленькое бюро, на котором я могла писать. Кроме того, в свободное от работы время мне позволили пользоваться печатной машинкой мистера Диксон-Рода. И еще секретарю полагалось почти целых два свободных дня. Половина субботы и целое воскресенье. В это время чета Диксон-Род уезжала отдохнуть на реку в Хенли в свое бунгало.
После монастыря, холодного и обветшалого дома Уин, ужасающей грязи меблированных комнат, запаха кошек и прокисшей пищи в обиталище мисс Пардью мое новое пристанище казалось мне верхом роскоши и комфорта.
Я почти бегом мчалась к Уолкерам, чтобы рассказать им обо всем этом.
Но ни миссис Уолкер, ни Кетлин, ни Пом не оказалось на месте. Вбежав в гостиную, я обнаружила там высокого широкоплечего молодого человека с вьющимися волосами и голубыми глазами, который сидел на диване и слушал по радио танцевальную музыку. От неожиданности он встал и с удивлением посмотрел на меня. Я тоже уставилась на него.
— О, вы, вероятно, Пэт, брат Кетлин. Я узнала вас.
— Да, — улыбнулся он в ответ, продемонстрировав безупречные белые зубы. — Я действительно Пэт, а вы, вероятно, Розалинда.
— Совершенно верно, — сказала я и протянула ему руку.
Он взял ее. В течение нескольких секунд мы внимательно, с любопытством изучали друг друга. Уже позже он признался, что, когда увидел меня, у него на мгновение перехватило дыхание. Наверное, я действительно неплохо выглядела в своем сером костюме и белой блузке. Волосы немного растрепались от бега, щеки приобрели розоватый оттенок, что, впрочем, для меня не слишком характерно — моя кожа всегда была очень бледной. От возбуждения мои глаза сияли.
Затем он сказал:
— Я тоже узнал тебя. Пом мне писала, что ты красивая. Так и есть. Но ты не просто красивая, в тебе есть что-то… Не знаю, не могу объяснить…
Я смутилась и осторожно высвободила свои пальцы из его руки.
— Пом… Она не должна была писать такие глупости!
Пэт радостно рассмеялся. Похоже, он обладал живым, веселым нравом. Возможно, даже чересчур веселым, что в дальнейшем сослужило ему не слишком хорошую службу. К моему удивлению, он вдруг одной рукой обнял меня за талию, а другой схватил мою кисть и закружил меня в танце.
— Я чуть с ума не сошел, сидя тут в одиночестве. Уже вторую песню Генри Холла крутят, а у меня нет партнерши. Ты появилась в самый подходящий момент, Розалинда Браун. И почему мне Пом не написала, что ты еще и божественно танцуешь?
Я чуть не задохнулась от удивления, успела только снять свою шляпку и бросить ее на кресло. Потом, наконец, я попросила Пэта остановиться и слегка оттолкнула от себя.
— Правда, больше не могу! — взмолилась я.
— Ты просто давно не тренировалась, — сказал он. — Все исправим. Я буду дома несколько недель, и мы обязательно каждый вечер будем ходить на танцы.
— О нет! — вскрикнула я испуганно. — С понедельника я приступаю к новой работе, и у меня не останется времени для танцев.
Пэт не ответил ничего, но лишь пристально посмотрел мне в глаза. Я почувствовала некоторый дискомфорт. Затем он сказал:
— Я знал.
— Знал что? — удивилась я.
— Когда я читал письма Пом о тебе, я уже знал, что… что без памяти в тебя влюблюсь, Розалинда, — закончил он грустно.
Так я впервые встретилась с Пэтом Уолкером… и так началось то, что в конце концов вылилось в настоящую трагедию. В которой пострадали все: и я, и он, и его семья.
Глава 10
Первый месяц моей работы секретарем мистера Диксон-Рода прошел приятно и спокойно. Я старалась как только могла, и, по-моему, мне удалось доказать доктору и его жене, что они не зря взяли меня на работу.
Что же касается миссис Диксон-Род, то она делала все возможное, чтобы я чувствовала себя в их доме как в собственной семье. Кроме того, миссис Диксон-Род была большой любительницей игры в бридж. И я занималась еще и тем, что назначала встречи ее знакомым, а затем напоминала самой Китс о том, когда и кто к ней должен прийти в гости, так как она не отличалась хорошей памятью на даты. Во время бриджа я подавала гостям чай, а перед их приходом занималась составлением букетов.
Мне было очень приятно, когда в конце первого месяца, вручив мне заработанные деньги, мистер Диксон-Род сказал мне, что очень рад, что взял именно меня.
— Надеюсь, вам нравится здесь, мисс Браун. — Он улыбнулся.
Я горячо заверила его, что очень счастлива в его доме.
Выходя в коридор, я бросила взгляд в зеркало, висевшее на стене. То, что я в нем увидела, мне понравилось. Стройная фигура в белом одеянии, умиротворенное выражение лица. Я была действительно счастлива здесь.
Но над моим счастьем нависло облако, которое с каждым днем все больше и больше закрывало горизонт. И причиной тому был Патрик Уолкер.
Начиная с того самого дня, как мы с ним познакомились и танцевали в комнате, он сделал все возможное, чтобы подтвердить свое обещание. Он действительно «без памяти влюбился в меня».
Но эта страсть не могла принести счастья никому из нас. Сначала я охотно принимала приглашения от Кетлин посетить их дом. Ведь я успела так сильно привязаться к ним ко всем. Но я не могла ответить взаимностью Патрику. Он, несомненно, был привлекателен внешне. К тому же я понимала, что Пэт готов к тому, чтобы полюбить по-настоящему, отдать все свои душевные силы этому чувству. Но к сожалению, его внутренняя суть не отвечала моим чаяниям и устремлениям, и с этим ничего невозможно было поделать.
Через две недели после нашего знакомства он предложил мне выйти за него замуж. Я отказалась. Он стал просить моей руки каждый день. Ничто не могло остановить его и образумить. В его сознании просто не укладывалось, что я не хочу выходить за него замуж. Однажды вечером он даже объявил о нашей помолвке своей матери и сестрам, чем поставил меня в чрезвычайно неловкое положение.
Весь день моросило, а ночью легкий дождь превратился в настоящий ливень. Вечером у меня было свободное время, и я забежала к Уолкерам на чашку чая. В это время домой вернулся Пэт. Теперь он работал хирургом в знаменитом госпитале в Ист-Энде и хорошо зарабатывал. Одновременно с ним пришла и Кетлин. Она уже работала секретарем писателя и очень радовалась своему новому занятию.
Пэт сел на диван и закурил. Последнее время он стал слишком много курить, и все ему постоянно напоминали об этом. К тому же он немного похудел, под его глазами залегли темные круги, и это не могло не беспокоить его мать и сестер. Тем не менее Пэт выглядел все таким же красивым, как и всегда.
Мне тоже все это мало нравилось, а столь сильная его страсть просто пугала. Мне не доставляли удовольствия и не льстили самолюбию его постоянные телефонные звонки, подарки, цветы, которые он мне преподносил почти ежедневно. Я то и дело порывалась поговорить с ним, объяснить ему все. Внезапно Патрик громко сказал:
— Посмотрите на эту девочку. Очень скоро она станет миссис Патрик Уолкер.
Воцарилось гробовое молчание. Затем заговорила миссис Уолкер:
— О, дорогой… Мы не знали, что… Розалинда… О, дорогая…
— Пэт! Вот это да! Вот здорово! — ко мне бросилась Пом и обняла меня.
Затем раздался голос Кетлин:
— Отлично, Розалинда. Это самая приятная новость, какую я могла бы услышать. Ты и наш Патрик…
Я решила немедленно положить конец этому шоу. Решительно поднявшись с пуфа, на котором я сидела, я посмотрела в глаза Пэту, в которых явно чувствовался вызов.
— Вы все очень добры, — ответила я, — но дело в том, что я вовсе не собираюсь выходить замуж за Пэта.
Все хором воскликнули:
— Но почему, почему Розалинда?!
Едва шевеля губами, я с трудом проговорила:
— Прежде всего потому, что мы даже не обсуждали этот вопрос с Пэтом. И потом, я очень люблю его, но только как… как… брата.
Все разом вопросительно посмотрели на Пэта. Он же занервничал и стал описывать круги по комнате. Лицо его сильно побелело.
— Чепуха, — раздался наконец его громкий смех. — Ты, без сомнения, выйдешь за меня замуж, Розалинда, малышка. И всю свою любовь из сестринской тебе придется превратить в любовь более приятную.
Все засмеялись. Обстановка несколько разрядилась. Словно сговорившись, все Уолкеры стали покидать комнату один за другом. Миссис Уолкер отправилась на кухню, а Кетлин увела Пом в столовую, чтобы накрыть стол к ужину.
Я подошла к Пэту.
— Ты не имел права делать такое заявление перед всеми! — воскликнула я.
Он потушил сигарету, подошел ко мне, подсунул свои ладони мне под локти и слегка приподнял, меня.
— Я сильный. Сильней, чем ты думаешь. Я справлюсь с тобой, — процедил он сквозь зубы. — Я знаю разные способы… Ты не сможешь взять надо мной верх… ты, маленькое чудовище. Чудовище… ведьма… Я не знаю, что это, что со мной, но ты околдовала меня.
Я раздраженно дернула головой:
— Пэт, как ты можешь говорить такие глупости? Я и не собираюсь брать над тобой какой-то там верх! Однако учти, я такая же сильная, как и ты. И такая же упрямая. Пойми, мне приятно твое общество, ты нравишься мне как человек, ты интересный, но я никогда… никогда не смогу полюбить тебя. Почему ты не хочешь этого понять?
Он засмеялся:
— Потому что я не могу этого сделать. Это убьет меня.
Я почувствовала, как кровь ударила мне в висок. Я испугалась.
У него в глазах появился какой-то странный, сумасшедший огонек, который испугал меня. Я сказала:
— Пэт, дорогой, постарайся, хотя бы попробуй здраво взглянуть на все это. Я никогда не любила тебя и не полюблю. Ты мне дорог как человек. Ты должен принять это.
Он взглянул на меня из-под полуприкрытых век:
— Я схожу с ума из-за тебя, Розалинда. Я не могу ни спать нормально, ни есть. Не удается даже сконцентрироваться на работе. Я все время думаю о тебе. Это разрушает меня.
— Пэт, ради бога, прекрати это немедленно. Это ненормально, — сказала я.
— Хорошо, значит, я ненормальный. Но и ты точно такая же. Ты холодная как лед. В тебе нет жизни… И это несмотря на твою внешность, на твои смеющиеся глаза, красивый рот… Именно поэтому ты всегда одна. В тебе нет ни капли тепла для кого бы то ни было.
Я не могла согласиться с таким утверждением.
— Пэт, ты даже не представляешь, как ты ошибаешься. Я не холодная и не равнодушная. Просто… все дело в том, что я не встретила еще того человека, которого могла бы полюбить. Я могу целовать лишь того мужчину, которого полюблю.
— Я хочу, чтобы ты полюбила меня, Розалинда, — настойчиво сказал Пэт, а потом жалостно добавил: — Розалинда, дорогая, ради всего святого…
— Пэт, у меня не получится. Я не могу. Остановись, прошу тебя, — сказала я. — Я перестану приходить сюда. Мы больше не будем видеться. Я чувствую себя виноватой за то, что бывала в твоем доме, что ходила с тобой на прогулки и на танцы. Неправильно, что мы видимся с тобой и продолжаем общаться. Это становится опасным.