— Ничего не вижу, — признался Эштон.
— Увидишь. Потерпи немного.
Над ними поднимался выступ огромной скалы необыкновенно причудливой формы: в одних местах его край представлял собой прямую линию, в других — круто взмывал вверх, чтобы затем отвесно оборваться прямо в море. Высоко наверху лежал огромный валун, прозванный «Негритянской головой», поскольку его форма напоминала африканский профиль. Глубокие расщелины пересекали скалы, как будто их перерезали ножом.
Эштон, Финли и Чэпин выбрали наблюдательный пункт на краю одной из самых больших расщелин, которая обрывалась вниз не меньше чем на сто шестьдесят футов. Давным-давно эти скалы назвали Пургаторскими, что означало «место пыток и мучений». За ними закрепилась дурная репутация — здесь часто гибли пьяные моряки. У основания опасной расщелины с несмолкаемым шумом бились волны.
Эштон вспомнил, какой опасности подвергались он, Чэпин и другие друзья детства, играя здесь, но всегда, даже в юности — а это пора уверенности в своей ловкости и силе, — к этой опасной расщелине они приближались с особой осторожностью.
Только один раз ему довелось перепрыгнуть через эту расщелину — и то не по собственной инициативе или из-за желания продемонстрировать смелость, а по прихоти девочки. В свои пятнадцать лет, когда приходит пора безнадежной и самозабвенной влюбленности, здесь, на краю крутого обрыва, теплым летним днем, напоенным ароматом дикого цикория и терновника, он и Пегги Лиллибридж поклялись друг другу в вечной любви.
— Перепрыгни ради меня Пургатор, Эштон, — приказала Пегги. — Это будет испытанием твоей любви ко мне. Перепрыгни, если хочешь, чтобы я была твоей.
И сейчас в порывах ветра послышались слова девочки, будто бриз вспомнил то лето и шепнул их ему на ухо, чтобы никогда не забыл о горечи этих слов Пегги, всегда помнил, что любовь может быть не только верой друг в друга, но и средством принуждения.
Лицо девочки тогда необычайно возбудилось, а его охватило незнакомое ему чувство опасности. Разогнавшись и закрыв глаза, он прыгнул — навсегда осталось это ощущение парения в воздухе и на какое-то мгновение — чувство непонимания: что дальше? Он умер или остался жив? И наконец необыкновенная радость и облегчение — приземление на другой стороне расщелины.
Эштон стряхнул пыль и посмотрел через пропасть на девочку — ее лицо выражало радость и восхищение; он же, тряхнув головой, отвесил низкий поклон, повернулся и быстрым шагом ушел, навсегда оставив Пегги Лиллибридж. Ему запомнился преподнесенный урок и приобретенные на собственной шкуре знания — какой разрушительной силой является романтическая любовь; зато ни одной женщине больше никогда не дозволялось помыкать им. Не превратится ли борьба за независимость в такую же взбалмошную любовницу? Может быть и так. И награда за это окажется такой же горькой.
Эштон решительно отбросил все эти мысли и вернулся к сегодняшней ночи. Сквозь туманную мглу он видел лица Финли и Чэпина, хотя с залива поднимался густой туман, пухнущий изморозью. Свет луны едва пробивался сквозь него, бросая длинные тени в глубину расщелины.
Чэпин вытащил из кармана нож и начал щелкать им, то открывая, то снова складывая, что выводило Эштона из себя. Фразы из памфлета Томаса Пейна все еще не выходили у него из головы, несмотря на сомнения, что тот имел в виду под здравым смыслом. Удивила его и Бетани: беспокойный взгляд, которым жена посмотрела на него, подсказывал, что ей все известно о его новых мыслях.
Его охватило раздражение: неужели ей нужно объяснять, что для него означает независимость? Да и для них обоих? Свобода от Англии положит конец его зависимости от Синклера Уинслоу, поскольку договор, согласно которому Эштон работает на мистера Уинслоу, охраняется английским законом.
Идея создания новой нации, обнародованная лишь год назад, родилась у радикалов и сначала не воспринималась населением; ну, а теперь ассамблея Род-Айленда уже официально объявила о своей готовности стать независимым штатом. Конечно, остальные могут последовать этому примеру, а там, глядишь, и тринадцать «непослушных детей» оборвут пуповину зависимости.
Чэпин внезапно прекратил щелкать ножом. Финли толкнул Эштона локтем, указывая вниз на разбивающиеся о скалы волны. Сначала тот ничего не видел — мешали сплошные тени и шум ветра, шелестящего листьями ракитника, — но, сосредоточившись, разглядел силуэт фигуры, небольшой и быстрой, больше похожей на одну из теней.
— Это он, — прошептал Финли. — Совсем некрупный мужчина.
Неужели «красные мундиры» используют детей? Чэпин начал спускаться по обрыву, но Финли остановил его.
— Подожди, парень. Надо посмотреть — один он или нет.
Тень то скрывалась, то снова появлялась, а затем снова показывалась у подножья обрыва. Корабельная шлюпка отчалила от берега и поплыла на огни «Розы». Неизвестный взобрался на обрыв, направляясь к дороге.
— Пошли, — дал команду Финли. — Теперь нельзя потерять его из вида.
Сырая трава приглушала шаги преследователей шпиона, между ними оставалось всего несколько ярдов. Неожиданно он настороженно поднял голову, а затем припустил бежать. Чэпин бросился за ним. Вдруг Эштон услышал топот копыт, но слишком поздно понял, что всадник направляется к ним со стороны дороги, ведущей к пляжу. Чэпин, сделав рывок, ухватил убегающего человека за лодыжку, и они оба покатились по земле. Перед ними остановилась лошадь.
— Отпустите ее!
Испуганный крик Бетани мгновенно достиг сознания Эштона и привел его в шок. Чэпин казался еще более удивленным. Не выпуская из рук добычу, он с открытым ртом смотрел на сердитую всадницу на оседланной лошади.
— Отпустите ее! — снова крикнула Бетани.
Первым опомнился Финли. Он сердито взглянул на Эштона.
— В чем дело? Ты рассказал о наших планах? Я с тобой поговорю позже.
Эштон подошел к Бетани, положил руку на фыркающую и сердито бьющую копытом кобылу. Каллиопа, почувствовав знакомую руку и запах, успокоилась. Взглянув на возмущенное лицо Бетани, Эштон понял, что жену успокоить будет гораздо труднее.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он. Она не успела ничего ответить.
— Боже Иисусе, не могу поверить, — пробормотал Чэпин. Шляпа слетела с головы шпиона, открыв аккуратный, блестящий узел волос и небольшое, но очень живое женское лицо. Удивление Эштона сменилось разочарованием, смешанным с глубоким сожалением.
— Я вас знаю, — Финли внимательно смотрел на женщину. — Вы… Вы…
— Мисс Абигайль Примроуз, — последовал короткий и резкий ответ. Она бросила оскорбленный взгляд на Чэпина. — Отпустите меня, молодой человек.
Чэпин отпустил ее руку, как будто она обжигала его. Бетани соскочила с лошади и подошла к мисс Абигайль. Походка ее была чуть неуклюжей, она заботливо придерживала живот рукой.
— С вами ничего не случилось, мисс Абигайль?
Женщина потирала запястье.
— Решительно ничего. Но тебе, моя дорогая, не следовало бы ездить верхом. Почему ты оказалась здесь? — Ее взгляд остановился на Эштоне, губы сжались в тонкую линию. — О, понимаю. Ты догадалась.
— Как и мы, — добавил Финли. — В последнее время вы очень мешали нашему делу. — Он предложил ей руку с насмешливой вежливостью. — Позвольте вас сопроводить.
— Скорее предпочту компанию самого дьявола.
— Вы не оцениваете ситуацию, мадам, — усмехнулся Финли. — У вас нет выбора. Или пойдете со мной, или придется нести вас, как мешок с картошкой.
Бетани выступила вперед.
— Вы никуда ее не поведете.
Эштон успокаивающе дотронулся до плеча жены.
— Ей не сделают ничего плохого.
— Так же, как и мистеру Твиди?
Он тяжело вздохнул. Создавшаяся ситуация тяготила его — следовало выбирать между новыми идеалами и верностью жене.
— Вы слишком рьяно защищаете женщину, которая выдала вашего брата, — выпалил Чэпин.
— Гарри? — недоверчиво спросила Бетани.
— Чэпин, замолчи. — Эштону хотелось защитить Бетани от правды.
— Как ни прискорбно, — продолжал Чэпин, не обращая внимания на предостережение Эштона, — ваша дорогая подруга навела «красные мундиры» на след Гарри в Провиденсе.
Эштон видел, с какой болью и глубоким разочарованием Бетани вглядывалась в глаза мисс Абигайль: ей хотелось, чтобы она опровергла это. И все же учительница овладела ситуацией.
— Он прав, Бетани, — последовал короткий ответ.
— Мисс Абигайль, разговаривая с вами в то утро в Бристоле, я считала, что вам можно довериться.
— Когда стало известно местонахождение твоего брата, меня долго мучили сомнения, как поступить: если оставить все на волю случая, Гарри могут схватить другие и приговорить к смерти. Поэтому я решилась на сделку с… моими знакомыми английскими офицерами: согласилась сообщить им адрес Гарри при условии, что его не будут судить, а обменяют на другого военнопленного. — Голос мисс Абигайль дрогнул. — Мне очень жаль, Бетани. — Затем она обратилась к Финли: — Оказывать сопротивление не в моих правилах, сэр.
Она послушно протянула ему руку, и он неохотно повел ее прочь. Финли и Чэпин шли по обеим сторонам небольшой мальчишечьей фигурки, направляясь в город. Эштону хотелось как-то смягчить боль, которая появилась в лице Бетани.
— Отправляемся домой, — предложил он. — Тебе нужно отдохнуть.
— Я поеду следом за мисс Абигайль.
— Бетани, ей уже ничем не поможешь…
— Мне нужно быть уверенной, что с ней ничего не сделают. — Он увидел, как упрямо сверкнули ее глаза. — О ней больше некому позаботиться.
Эштон тяжело вздохнул — в глубине его души боролись два чувства: забота о жене и здравый смысл.
— Очень хорошо, — произнес он и взял ее за руку. Впервые за все то время, что они знали друг друга, Бетани отдернула ее.
* * *
В печатной мастерской Бетани почувствовала себя очень неуютно: неприятно ударил в нос сладковатый запах краски, смешанный со стойким табачным дымом, вызывая ощущение тошноты. Пока Чэпин высекал огонь, Бетани почувствовала, что ее может вырвать.
— Бетани? — Эштон сразу же оказался рядом, его теплое дыхание коснулось ее щеки. — Тебе плохо?
Как и там, около скал, она отстранилась от него.
— Да, мне плохо, Эштон, — ответила она. — Вся эта ужасная история возмущает меня. Что вы собираетесь сделать с мисс Абигайль? Провести суд под барабанную дробь?
— Не давать же ей медаль за то, что она выдала твоего брата?
— Ты слышал ее объяснение — мне кажется, она заслуживает снисхождения.
— Но ты же не собираешься простить меня.
— Ты и Пайперы недостойно обращались с дамой.
— Ей повезло, что ее выследили мы, а не та толпа, которая схватила Джорджа Твиди.
Бетани отвернулась, потерла рукой спину — острая боль пронзила ее. Наконец Чэпин зажег свечу, мерцающее желтое пламя бросило таинственные тени на громоздкий печатный станок, металлические клише, лежащие на столе, кожаные подушечки, пропитанные краской.
В одном из углов мастерской появилась тень, затем еще несколько — их отбрасывали человеческие фигуры.
— Эштон, — прошептала она, сразу забыв про свой гнев и прижимаясь к нему. Из темноты появились зловещее лицо Бага Вилли и восьми его сообщников, которые днем раньше издевались над мистером Твиди. Бетани в ужасе закрыла рот рукой. Она видела, как Финли заслонил собою мисс Абигайль. Повернувшись к Эштону, она крикнула:
— Ты же обещал, что ей ничего не грозит!
Ядовитый и злобный смех Бага Вилли заставил ее похолодеть.
— Возможно, он и обещал, так как всегда казался слишком мягкотелым. А теперь передайте нам эту леди — мы совершим суд над ней.
— Суд! — гневно взорвалась Бетани. — Разве вы способны совершать правосудие?
— Не волнуйтесь так, милочка, — ехидно заметил Баг Вилли, — уж мы позаботимся, чтобы эта тори получила по заслугам. — Как и его сообщники, Бак Вилли был вооружен — стальные ножи и эспантоны зловеще поблескивали при свете свечи.
— Это дело вас совершенно не касается, — произнес Эштон спокойным низким голосом.
— Не морочь мне голову. Думаешь, никто не знал, что вы сегодня отправились на поимку шпиона? Все знали, что «Роза» прячется в проливе Миддл-Пэссидж. — Он укоризненно покачал головой. — От Бага Вилли ничего не скроешь.
Он смотрел на мисс Абигайль хитрыми маленькими глазками, встретившись с ее холодным немигающим взглядом.
— Храбрая малышка, не так ли? Что ж, посмотрим, насколько храбрая.
А затем все произошло настолько быстро, что Бетани не успела даже опомниться. Негодяи набросились одновременно на Эштона, Чэпина и Финли, прижав их к стене. Двое из нападавших взвыли, получив увесистые оплеухи от Эштона, но и ему пришлось смириться: острый эспантон оказался у его горла. Баг Вилли не стал церемониться с мисс Абигайль, грубо схватил ее и потащил за собой. С отчаянным криком Бетани бросилась за ними, но была остановлена одним из моряков. Эштон выругался сквозь зубы. Она оглянулась и увидела, как смертоносное оружие вдавилось ему в шею, едва не разрезав кожу. Ее охватил страх, и снова резкая боль пронзила спину.
— Давайте посмотрим, что для нас приготовила леди.
Баг Вилли засунул руку в карман жакета мисс Абигайль, но она оказалась проворнее: быстро выхватила из противоположного кармана серебряную пулю, засунула ее в рот и проглотила, как конфетку. Вилли зарычал от гнева.
— Проклятая сука! Придется разрезать живот и поискать в твоих внутренностях то сообщение.
— Тебе нет нужды пачкать руки, — раздался позади спокойный голос. Бетани узнала в молодом кривоногом парне, охранявшем дверь, Исаака Сьюэлла, помощника аптекаря. Он передал Вилли полотняную сумку. — Возьми там рвотный камень. Пуля выскочит из нее вместе со всем, что есть у нее внутри.
Бетани с трудом боролась с чувством тошноты, наблюдая, как мятежники заставили мисс Абигайль выпить рвотное средство. Она и представить себе не могла, что ей придется увидеть свою учительницу в таком унизительном положении, когда портовые подонки принудили ее очищать желудок. Баг Вилли стоял над ней, довольно улыбаясь. Мисс Абигайль опустилась на колени, бледная и измученная. Помощник аптекаря с помощью носового платка извлек из таза пулю, открыл ее и осторожно развернул клочок бумаги. Парень поднес записку к свету и нахмурился.
— Что это такое? Французский? Кто-нибудь может читать по-французски?
Баг Вилли рывком поднял мисс Абигайль на ноги.
— А ну-ка, скажи, что там написано?
— Я не говорю и не читаю по-французски, — твердо заявила мисс Абигайль.
Бетани молила Бога, чтобы Баг Вилли поверил обману — учительница прекрасно говорила по-французски, как и на трех других языках. Баг Вилли, очевидно не разгадав ее хитрости, бросил острый взгляд на Бетани.
— А ты, милочка?
— Оставь ее в покое, — бросил Эштон, лезвие по-прежнему упиралось ему в шею. Бетани молча покачала головой, борясь с новым приступом боли в спине. Французский был одним из ее самых любимых предметов в колледже, но она никогда не предаст Англию таким негодяям, как Баг Вилли. Он взял записку и положил себе в карман.
— Потом найдем того, кто сможет нам перевести. — Он потащил мисс Абигайль к двери. — Остальных подержите здесь. А мы с леди отправимся на небольшую прогулку в море.
Моряки окружили Эштона, который явно представлял собой реальную угрозу. Ему удалось высвободить руки, но лезвие вонзилось ему в шею. Вид крови, которая текла ему на рубашку, привел Бетани в ужас. Ей показалось, что чьи-то железные пальцы обхватили ее и больно сжали. Теплая жидкость потекла по ногам. Она ахнула, вырываясь из рук мужчины, державшего ее.
— Ребенок… Пожалуйста.
— Послушай, ирландец, ты разве не слышал, что сказала женщина? — сердито произнес Финли. — Ее время пришло.
Гуди Хаас предупреждала ее о боли в спине и водах, которые отходят перед самым рождением ребенка, но повитуха ни словом не обмолвилась о жуткой боли, которая охватила Бетани и бросила на пол в безумной агонии.
* * *
Теплота и боль… Боль и теплота… Мучительный ритм приступов напоминал морские приливы и отливы, около уха ощущались быстрые толчки, очень ей знакомые.