-- Джейн, зачем люди разного пола обычно встречаются? Помимо работы?
Позабыв о древнегерманской письменности, я даже села прямее и насторожилась.
Так дело не в журналистском расследовании и чисто профессиональном интересе? Ричард "заинтересовался" мной в совершенно другом, но тоже вполне понятном смысле? Эта новость вызывала смешанные чувства. С одной стороны, приятно, конечно... Но, с другой, сразу возникала мысль о развитии "отношений", которое закономерно могло последовать за этой встречей.
Все мои предыдущие "отношения" выходили так себе.
В моей жизни их было четыре или пять, и все проходили по совершенно одинаковому сценарию. Время от времени возникали некие молодые люди, примерно мои ровесники или на пару лет постарше. Свидания происходили где-то раз-два в неделю -- и я сама, и молодые люди обычно были обременены работой и учебой, и свободное время у всех присутствовало в дефиците. До серьезных отношений дело никогда не доходило -- я решительно говорила адью и возвращалась к привычной жизни.
Вот скука.
Может, это со мной что-то не так?
Ведь все молодые люди были милыми, образованными, на шее у родителей не сидели. Хамов и недоумков среди них тоже не было, говорили они все грамотно и без ненормативной лексики, и даже некое подобие чувства юмора у всех присутствовало... Вроде бы всё нормально! И я не могла четко этого объяснить, но просто невозможно, невозможно было тянуть лямку с этими "отношениями"! Конечно, я прекрасно понимала, что такой любви, как в романах, не существует, и ждать "огромного всепоглощающего светлого чувства", от которого "дрожат колени" и "как бабочка, колотится сердце" абсолютно бессмысленно, а герои-любовники, если и встречаются в жизни, то оказываются совершенно никчемными, ни к чему не приспособленными типами. Вон, взять хотя бы этого Майкла Фостера -- красавец, каких мало, обаятелен, галантен и в то же время не внушает никакого доверия. Но хотелось всё же каких-то сильных эмоций, сильных переживаний, чтобы действительно стремиться на встречу с человеком, желать снова увидеть его, а не просто тащиться на свидание, словно выполняя какую-то рутинную необходимость! Мол, мне уже вроде как за двадцать и надо поддерживать хоть какую-то видимость присутствия личной жизни -- главным образом, не для себя, а для знакомых. Себе-то какой смысл врать, и так понятно, что всё это просто притворство, обман!..
-- Джейн, ну так что? -- поторопил меня голос в трубке, когда пауза начала затягиваться. -- Зря отказываешься, между прочим. Он ничего. А не понравится -- так и пошли его к чертовой матери после первого свидания.
Ничего? В целом... Наверное, да. Я попыталась вспомнить, как журналист выглядел на приеме. Милый, симпатичный. Заметно ниже меня ростом, к сожалению... Но зато с чувством юмора, что немаловажно. Никакого притяжения к нему я во время нашего разговора, правда, не ощутила, но я даже не уверена, что подобное в принципе существует. И что я теряю? Максимум -- свободный вечер, которых у меня и так выше крыши. А так хоть пообщаюсь с новым человеком...
-- Хорошо, -- решилась я. -- Диктуй его номер. И можешь отправить ему мой.
-- Правильно, -- одобрила та. -- Потом расскажешь, как он тебе.
-- Джейн, -- послушно поправился Мартин. -- Извини. Так что с ними?
-- Я не уверена до конца, -- осторожно ответила я, лихорадочно размышляя, что я могу и что не могу сказать. В итоге решила, что открыть "полуправду" всё же можно. -- Но, возможно, здесь ключевую роль играет не то, как этот набор рун звучит, а то, какое значение имеет каждая из них. Впрочем, я над этим только раздумываю...
Не договорив до конца, я поймала взгляд Мартина и осеклась. Он смотрел на меня таким пристальным, таким пронизывающим взглядом, который не мог быть у раненого парня, приходящего в себя после операции. Мне стало не по себе, и у меня появилось странное, совершенно не поддающееся логике ощущение, что из знакомых глаз на меня смотрит совершенно другой человек. Но в следующий миг Мартин ободряюще улыбнулся, устало откинулся на подушку, и странное наваждение пропало. Я снова увидела перед собой своего друга, которого знала вот уже несколько лет.
Фуух. Всё из-за этой дурацкой книги, которую мне вчера оставили Майкл и Розмари. Разыгралось воображение, и теперь мерещится черт знает что...
-- Ребят, а как вы думаете... -- медленно и неуверенно начала Шарлотта, -- если Джек прав... Если то, что случилось на этом вечере, и впрямь было делом рук магов... Может это быть как-то связано с теми камнями у Оствика? И... с нами?
-- Вряд ли, -- отозвался Алекс. Он говорил успокаивающим тоном, но по тому, как без раздумий он ответил, я поняла, что он и сам раздумывал над этим вариантом. -- Поскольку что в итоге мы имеем? В первый раз -- просто нарисованный на камне набор символов, а во второй -- сразу столько жертв? Какая-то... слишком большая разница между двумя событиями.
Шарлотта глубоко вздохнула и расслабилась. Нет, так больше нельзя! Я же знаю их всех столько времени! Уж кто-кто, а они заслуживают знать правду!
-- Народ, -- решительно начала я. Все трое выжидательно посмотрели на меня, но тут дверь палаты открылась, и внутрь зашла та самая невысокая медсестра.
-- Ребята, доброе утро, -- дружелюбно поздоровалась она. Из-под специальной шапочки слегка выбивались черные волосы. -- Вы здесь уже давно? Больному надо отдыхать. Вы молодцы, что приехали, но пациент же только после операции!
-- Да я нормально!.. -- попробовал было возразить Мартин, но она и слушать его не стала.
-- Нет-нет! Можете приехать завтра, если хотите, но на сегодня посещение окончено!
По ее решительному виду стало понятно, что спорить бесполезно. Мы поднялись, собрали вещи.
-- Если тебе что-то понадобится, скажи, -- велел Алекс Мартину. -- Мы привезем. Кстати, миссис Дрейк что-нибудь передать?
Мартин перевел на него недоумевающий взгляд:
-- Кому?..
-- Ого, да тебе и впрямь нужен отдых, -- удивленно сообщил Алекс. -- Раз ты даже собственную фамилию забыл! Маме твоей что-нибудь передать? Она к тебе тоже сегодня собиралась.
Мартин слегка дернул щекой.
-- Нет, -- наконец сказал он и сделал попытку улыбнуться. -- Спасибо. Я сам ей позвоню, если что.
-- Ну, как знаешь.
Мы попрощались и мимо ожидавшей у стены медсестры двинулись на выход. В самых дверях Шарлотта вдруг остановилась и с любопытством спросила:
-- А что там случилось в коридоре, когда мы только пришли?
-- К счастью, ничего серьезного, -- всё так же доброжелательно и даже как-то рассеянно ответила она. -- Одному из посетителей стало плохо, и он потерял сознание. Потом он пришел в себя и ушел. К счастью, он был не один, и его друг поможет ему добраться до дома.
-- А-а-а... -- разом потеряв интерес, протянула Шарлотта. -- Понятно. Хорошего вам дня.
-- И вам, ребята, тоже.
В коридоре царили тишь да гладь, никакой суматохи не было и в помине. Мы втроем спустились вниз и вышли на улицу, но прежде, чем разъехаться, остановились на больничном крыльце. Но разговора толком не получилось: мы только успели договориться звонить друг другу, если появятся какие-нибудь новости, как вдруг раздался приближающийся рев двигателя, а затем словно из-под земли материализовался незнакомый мотоциклист, который, расплескав воду из близлежащих луж, проделал некий вираж по улице и лихо остановился прямо рядом с нами, лишь каким-то чудом не забрызгав нас. Мы с Алексом уставились на него с одинаковым удивлением, от Шарлотты же я ожидала потока ругани, что какая-то сволочь чуть было не залила ей грязной водой новые сапоги. Но вместо этого подруга приветливо заулыбалась, а байкер снял шлем и превратился в молодого человека, буквально на пару лет постарше нас. Он был в косухе, тяжелых ботинках с заклепками, а довершали образ собранные в хвост волосы. Лицо, несмотря на двухдневную щетину, было очень приятным, и вообще я вдруг поняла, почему Шарлотта вчера сказала, что байкер "круче" Майкла Фостера.
-- Ребята, это Том, -- радостно представила та своего друга. -- Том, это Джейн и Алекс, я тебе о них рассказывала.
Тот пожал руку Алексу, дружелюбно улыбнулся мне, но Шарлотта явно не была настроена на долгие разговоры.
-- Поедем? -- бодро предложила она.
-- Конечно.
-- В общем, созвонимся, -- весело обратилась она к нам. -- Пока!
Мы даже глазом моргнуть не успели, как Шарлотта села на мотоцикл, Том надел шлем, байк взревел, и через несколько секунд байкер лихо умчал Шарлотту в закат. Я только вздохнула, всей душой в этот момент завидуя подруге. Возможно, немногие со мной бы согласились, но байкеры всегда представлялись мне выходцами из совершенно иного мира -- мира свободы, бунтарства, скорости, какой-то своей романтики... Уж не знаю, повлияли ли на меня мои музыкальные предпочтения -- а многие группы, исполняющие тяжелую музыку, превозносят этот мир -- но я целиком разделяла восхищение Шарлотты байкерами. Тея считала нас обеих ненормальными и всеми силами возражала, когда я заводила разговор на тему, что хотела бы водить мотоцикл. Мол, это очень опасно, и вообще не женское дело. И если второй аргумент совершенно не казался мне весомым, то с первым утверждением я поспорить не могла. Сколько мотоциклистов сейчас гибнет на дорогах каждый день, в том числе и по совершенно дурацким причинам?.. Так что мотоцикл до поры до времени оставался в области мечтаний.
-- Что ж, тогда до встречи, -- Алекс улыбнулся пригладил песочные волосы. -- Ты сегодня вечером преподаешь?
-- А куда я денусь? -- философски заметила я, думая о байкерах. -- Передавай Гвен привет.
Так звали девушку Алекса.
-- Спасибо.
Попрощавшись, я отправилась домой. Языковые курсы будут только вечером, Тея тоже сегодня на работе, а значит, я смогу заняться дальнейшим переводом. Возвращаться к жуткой темной книге, от которой мерзли руки, мне не хотелось, но я вспомнила слова Розмари об ограниченном запасе времени и неохотно приступила к работе.
Сегодня работа пошла пободрее. На улице был день, углы комнаты не тонули во тьме, и книга производила гораздо менее гнетущее впечатление, хотя исходивший от нее холод никуда не делся. Чем дальше я работала, тем большее смятение испытывала. К тому моменту, как перевод был готов, внутри меня словно вырос огромный кусок льда. Пальцы после того, как я на протяжении двух часов прикасалась к старым страницам, онемели из холода, но сейчас я не обращала на это внимания. Розмари не ошиблась, когда говорила, что руна Гебу может с равным успехом означать как дар, так и жертвоприношение -- именно о последнем в тексте и шла речь. Совершенно хладнокровно, словно перечислял список дел на выходные, неизвестный мне маг описывал, какое место нужно выбрать, какое заклинание прочитать, какую пентаграмму на земле начертить и каким оружием убить жертву, которой мог быть только человек. Сложные размышления о том, зачем это жертвоприношение вообще было нужно, я так и не поняла до конца из-за обилия незнакомых мне терминов, которые наверняка смогли бы разобрать Майкл и Розмари, если бы владели древнеирландским. А жаль -- ведь именно эта часть несла в себе ключевое значение. Но вот техническую составляющую этого жуткого описания я поняла хорошо, и мне оставалось только отчаянно надеяться, что эта информация поможет.