— А разве это имеет принципиальное значение?
— А вы что, считаете, мне ничего не стоит организовать международный поиск? Вы отдаете себе отчет, что дело сильно осложняется, если похищенный вывезен даже из штата, не то что из страны? Я не знаю, как сказать вам это… но ежегодно исчезают сотни детей. И после того, как устанавливают, что они пересекли границу штата, найти их становится практически…
— Невозможно?! Нет, не говорите мне этого! — Она яростно тряхнула головой. — Я не приму такого ответа. Вы сами делали это неоднократно, все это знают. Вы даже находили людей, которые не хотели, чтобы их нашли… — Лорена не знала, когда слезы полились из глаз, но точно знала почему. Она испугалась, что он откажется, и тогда ей придется вернуться в Сан-Франциско и беспомощно наблюдать, как Грейс превращается в параноика, а их мать медленно, но верно приближается к могиле.
— Эй! — Ник встал, оттолкнув стул, и подошел к ней.
Лорена плакала так жалобно, так безнадежно… Он поднял ее на ноги и обнял. Сильные руки обвили ее, прижали голову к могучему плечу. Он нежно нашептывал-напевал ей на ухо ненавистную кличку: «Конфетка, Конфетка», — и гладил по блестящим темным волосам и тонкой шее. А когда понял, что все бесполезно, повернул ее лицо к своему и поцеловал.
Это не должно было случиться так — когда она была охвачена отчаянием и тоской, когда не могла насладиться ласковым прикосновением его губ. В этом поцелуе не было ни пылающей страсти, ни обольстительной ярости, только нежность и сострадание. Его губы не отрывались, наполняя все ее существо теплом и покоем, пока наконец Лорена не смогла поднять глаза и прошептать:
— Что же теперь, Ник?
Он провел пальцами по ее щеке.
— Теперь я отвезу тебя домой, малышка.
4
Лорена отпрянула как ужаленная. Провела рукой по губам, как будто попробовала что-то противное.
— Ох, как же я глупа! Подумать только, я-то приняла все за чистую монету, а оказывается, это всего лишь прощальный поцелуй. Нет, ничего у вас не выйдет, мистер Тэрренс, я категорически отказываюсь уезжать!
Нику хотелось расхохотаться — он никак не ожидал такой ребяческой реакции. Только что он держал в объятиях прелестную молодую женщину, упивался ее чудесным ртом, ощущал аромат ее нежного дыхания — и вот уже перед ним капризная взбалмошная девчонка. Он поборол искушение обратить ее реакцию в удобный повод отказаться от дела и сказал:
— Вы всегда так по-детски реагируете на мужские объятия?
— По-детски реагирую? А как я, по-вашему, должна реагировать на обещание отправить меня домой? — Глаза ее снова заблестели слезами, но Ник не намеревался еще раз попасться на эту удочку.
— Не могу сказать, что меня наполняет ликованием перспектива тесного общения с человеком, не понимающим элементарного английского языка, — резко произнес он. — Я сказал, что отвезу вас домой, отвезу, а не отправлю. Чувствуете разницу?
Лорена внимательно смотрела на него, еще не решаясь снова поверить, но уже понимая всю глупость своего поведения. Как она посмела засомневаться в нем? Ведь он дал слово ей помочь, хотя никто не вынуждал его.
— Вы имеете в виду, что поедете со мной? — решила уточнить она.
— Наконец-то догадались, Конфетка.
— Но почему домой?
— Нужно же где-то начинать. К тому же я не уверен, что открытое появление Дугласа Кросса в Чикагском аэропорту не было обманным маневром. В конце концов он неглупый человек, а вывезти ребенка из страны без документов официальным путем непросто. Если бы он попытался пересечь границу нелегально, тогда другое дело. Нет, я должен поговорить со всеми, кто хоть что-то знает о нем. — Он указал на остатки завтрака на столе. — Приведите здесь все в порядок и приготовьтесь сами, пока я соберу вещи и сделаю несколько звонков. Я хочу выехать не позже, чем через час.
Как Ник и предполагал, Лорена мгновенно вскинулась.
— Вы, очевидно, принимаете меня за полицейскую собаку, которая слушается любой команды.
— Никоим образом. У вас для такой работы не хватит мозгов. — Он широко ухмыльнулся и направился к выходу, когда его ушей достиг ее краткий, но энергичный ответ. — Стыдитесь, леди, такие слова знает далеко не каждый портовый грузчик.
Они выехали через сорок минут. Оказавшись за пределами города, Ник сказал:
— Я подумывал о самолете, но оказалось, что ближайший прямой рейс до Сан-Франциско около трех часов дня, так что разница невелика, в любом случае доберемся к вечеру.
— Ну, не знаю, я провела в пути почти четырнадцать часов…
— Учитывая ваш автомобиль, это неудивительно. Вы, наверное, делали миль сорок в час. — Ярко-красный «феррари» неслышно летел по прямому шоссе, словно не существовало никаких ограничений скорости. — Я, со своей стороны, предпочитаю быструю езду.
— А я предпочитаю попасть домой живой, — ответила Лорена, с ужасом увидев, что стрелка на спидометре постепенно приближается к сотне.
— Расслабьтесь, Конфетка, — похлопал ее по колену Ник. — Все будет в порядке, я обещаю. Я не первый день за рулем.
— Ник, я видела у вас в гараже потрясающий «кадиллак», почему вы не выбрали его?
— Опять любопытничаете? «Кадиллак» — своего рода семейная реликвия. Мой покойный дядя купил его в сорок восьмом как свадебный подарок своей невесте. Увы, она не дожила до свадьбы всего две недели — в те времена пневмония была опасной болезнью. Дядя не смог забыть ее, так и умер холостяком, а «кадиллак» не стал продавать, сохранил его в память о прекрасной Констанс.
— Потрясающе интересная и трогательная история! — воскликнула Лорена.
— Да, но сейчас нас интересует история вашей семьи, а не моей. Так что лучше подумайте, с кем я должен буду поговорить в первую очередь.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не привлекали Грейс к расследованию. Она сейчас не в лучшем состоянии…
— Я буду разговаривать со всеми, кто может пролить свет на нынешнее местопребывание Дугласа и малыша, — с Грейс, с вашей мамой, с соседями и с коллегами Дугласа по работе, с его друзьями. И я еще раз напоминаю, что вы не должны излишне оберегать сестру — это может помешать нам.
Ник взглянул на Лорену и залюбовался ею, чуть не забыв о дороге. Девушка слегка хмурилась, размышляя о чем-то, и это подчеркивало тонко прорисованную линию бровей. Длинные изящные пальцы поправили прядь волос, открыв маленькое, аккуратное ушко. Да, очень хороша, подумал Ник, вспоминая вкус ее губ и борясь с желанием прикоснуться к ней.
Лорена почувствовала на себе его взгляд и подняла печальные глаза.
— Что с вами, Конфетка? — спросил он. — Куда подевались ваши энтузиазм и энергия?
— У меня впечатление, что я хожу по кругу, а не двигаюсь вперед. Вчера я тоже ехала этой дорогой…
— Вы могли бы избавить себя от такого путешествия, если бы воспользовались телефоном.
— Разве вы стали бы разговаривать со мной? Согласились бы помочь?
— Скорее всего, нет, — признался Ник, вспоминая, сколько раз вешал трубку, услышав незнакомый голос. А вот перед ее присутствием, ее беспомощностью и безнадежностью в этих милых глазах ему было трудно устоять.
— Вот поэтому мне и пришлось приехать самой.
Ник глубоко задумался. С тех пор как он согласился взяться за это дело, ему не давал покоя один вопрос.
— Скажите, Лорена, что вы знаете обо мне? — спросил он.
— Только то, что мне рассказала моя подруга-журналист, то, что писали в газетах, и что рассказали вы сами. Мне известно, что вы уже опубликовали одну книгу, которую высоко оценили в определенных кругах, работаете над второй, не терпите посторонних, дорожите уединением и покоем. — Она чуть хихикнула. — Я боялась вчера, что вы направите на меня револьвер и прикажете покинуть ваши владения.
— И тем не менее не ушли.
— А что мне оставалось делать? Сестра нуждается в психиатрическом лечении, о племяннике два месяца ничего не известно — как видите, терять мне было нечего.
Кроме надежды, подумал он, но вслух не сказал. Если случай безнадежен, она и так скоро поймет это, незачем спешить. Вместо этого Ник спросил:
— Вы знаете, почему я ушел из полиции?
— Потому что вы — бунтовщик и не играете по правилам.
— Нет. Потому что я не справился с последним делом, и в результате погиб ребенок. Младенец, почти такой же, как ваш племянник.
— Почему вы говорите мне об этом именно сейчас?
— Потому что хочу, чтобы вы знали: я не волшебник. Я не обещаю, что найду ребенка. Я обещаю только, что приложу все силы. Поэтому вы можете передумать. Я не обижусь. Скажите слово, и я довезу вас до ближайшего аэропорта, отправлю домой и организую обратную доставку вашего «форда» в течение ближайшей недели.
— Нет, — твердо сказала Лорена после небольшого молчания. — Я верю вам… И если случится самое страшное, я буду знать, что это произошло не из-за моего бездействия. Поэтому я рискнула и приехала к вам.
— Да, вы немало рисковали, появившись у моего порога подобным образом. — Ник решил разрядить разговор шутливой ноткой. — А если бы меня не оказалось дома?
— Я даже не задумывалась о такой возможности. Все равно надо было что-то делать. Невозможно сидеть у телефона и ждать, когда он зазвонит, и одновременно бояться снять трубку и услышать печальные новости.
— Вы всегда так импульсивны?
— А разве это плохо? Неужели вы в своей жизни не совершили ничего неожиданного, необдуманного?
— Ну, почему же… Я так женился, — сказал Ник.
— А почему вы развелись? Что не сложилось?
— Я был одержим работой. Я приносил ее с собой в дом, брал с собой в постель, она была моей любовницей, все время стояла между мной и женой. — Он искоса взглянул на Лорену и решился на более откровенное высказывание. — Я не слишком хорошо подхожу для брака, Конфетка.
Она отвернулась и долго смотрела в окно на проносящийся мимо пейзаж. Ей не хотелось, чтобы он видел ее лицо, когда она спрашивала:
— Это были ароматические соли вашей жены там, в ванной?
— Нет. Насколько я помню, она даже ни разу не была в этом доме. Она настоящее дитя большого города и погибнет от тоски в таком месте.
— Вы скучаете по ней?
Ник разозлился. Какое она имеет право задавать подобные глубоко личные вопросы! У них строго деловые отношения, и лучше пусть так и остается…
— Мужчине не обязательно нужна именно жена, если вы понимаете, о чем я говорю, — резко ответил он.
Разговор оборвался. В молчании они доехали до границы с Калифорнией и остановились перекусить в придорожном ресторане. Ник поковырял вилкой в тарелке и сказал:
— Не идет ни в какое сравнение с вашим омлетом. Кстати, где вы научились так готовить, в Париже?
— Нет, в Милане…
— Вы шутите! — потрясенно воскликнул он и чуть не поперхнулся.
— Нет. Я провела два семестра в Институте высшей кулинарии в Милане после окончания Нью-Йоркской академии кулинарии. Я практиковалась в крупнейших ресторанах Мадрида и Барселоны. Но постепенно поняла, что получаю огромное удовольствие, просто разговаривая со старыми поварами. Я стала записывать разные истории и всевозможные рецепты, а дома собрала все воедино и предложила издательству. Читатели приняли книгу благосклонно, так все и началось…
— Так вы та самая мисс Лорена Гордон? И вы специально позволили мне выставить себя на посмешище? Неудивительно, что от булочек невозможно было оторваться.
Лорена закинула голову и расхохоталась. Он смотрел на нее и понимал, что каждый час открывает все новые прелестные черты в этой женщине. Он любовался ее озорной улыбкой, перламутровым блеском зубов, нежным изгибом шеи… Его взгляд скользнул ниже и остановился на ее округлой груди… Как жаль, что она клиент, подумал Ник, ощутив неуместное напряжение в паху. При других обстоятельствах мы могли бы насладиться друг другом.
— У меня пятно на блузке? — раздался мелодичный голос Лорены, и он понял, что его пристальный взгляд не остался незамеченным.
— Нет. Простите, я задумался. — Ник посмотрел на часы и резко поднялся. — Надо спешить, впереди еще больше пятисот миль.
Они мчались по шоссе и болтали о пустяках, пока Лорена не задремала. Ник воспользовался этим и вдавил педаль газа до отказа — благо, шоссе было пустынно. Она тут же приоткрыла один глаз.
— Я слежу за вами. Пожалуйста, помедленнее.
— Мне показалось, что вы спите.
— Нет, я просто думаю с закрытыми глазами.
— О чем?
— О вас.
— Да? — Он неохотно признался себе, что ее слова взволновали его. — Что же именно вы думаете?
— Вы очень хорошо готовите. Те эскалопы, что мы ели вчера, были просто великолепны.
— И?..
— Мне интересно, вы освоили это искусство после развода или готовили семейные трапезы, когда были женаты?
— В основном после развода, — ответил Ник, удивляясь, почему она так настойчиво возвращается к его неудавшемуся браку. — Выбор был несложный: либо учиться готовить, либо жить на гамбургерах и пиве.
— Вы могли бы нанять прислугу.
— Ну уж нет! Позволить посторонней женщине целый день путаться под ногами, гладить мое белье и пережаривать овощи? Никогда!
— Бывает и мужская прислуга.
— Вряд ли мне бы понравилось постоянное присутствие мужчины в моем доме. Это не мой стиль.
— А вы не думали снова жениться?
— Я уже говорил, что не гожусь для женитьбы. А если вы в такой завуалированной форме интересуетесь моей сексуальной ориентацией, то могу сказать: я люблю женщин, только не хочу жить под одной крышей с одной из них.
— Я не думаю, что это были ваши ароматические соли.
— Нет, Конфетка, но презервативы, безусловно, были мои.
Эти слова достигли цели. Лорена замолчала, откинулась на сиденье и снова закрыла глаза. Полчаса царила тишина.
Не доезжая Сан-Хосе, Ник затормозил, свернул с шоссе и остановился у приличного на вид ресторанчика.
— Надеюсь, здесь прилично кормят. К тому же мне пора размять ноги.
— Сами виноваты! Я несколько раз предлагала вас сменить.
— Нет уж, спасибо. Такой нервной леди не место за рулем этого автомобиля. У вас должна немилосердно болеть та нога, которой вы последние два часа давили на несуществующую педаль тормоза.
— Вы гоняете как ненормальный.
— Не забывайте, я не один год провел за рулем патрульной машины, охотясь на нехороших парней.
— Но это же не патрульная машина!
Ник нежно провел рукой по ее лицу.
— Расслабьтесь, Конфетка. Мы не спеша пообедаем, а когда тронемся снова, дорога уже разгрузится.
Лорена прижалась щекой к его ласковым пальцам, опустила длинные ресницы и прошептала:
— Обещаете?
— Обещаю. А сейчас пойдем, надо поесть.
Они выбрали столик у окна и сделали заказ. Даже на их придирчивый вкус обед был неплох: пойманный утром лосось, зажаренный на углях, молодой картофель, свежая зелень.
— Вы можете порекомендовать приличный отель недалеко от вашего дома? — спросил Ник, когда был подан десерт.
— Нет, вы остановитесь у нас дома. — У нас? Кто это — мы?
— Мы — это моя мама и я.
— Я не думал, что вы до сих пор живете с мамой.
— О, это временно. Только пока не найден малыш.
Ник смотрел, как она слизывает с губ клубничный сироп, не в силах оторвать глаз от ее обольстительного рта.
— А потом?
— Не знаю, вряд ли я останусь в Штатах.
— Хотите сказать, что снова вернетесь в Европу?
— Возможно, хотя не обязательно в Италию. Есть у меня мысль сделать книгу о греческой кухне…
Какое ему до этого дело? Он знает ее меньше суток, но уже достаточно, чтобы понять — это женщина не его типа.
— Я даже начала учить греческий… А вообще я мечтаю проехать по всему миру, все изучить и написать сравнительную энциклопедию мировой кухни.
— Вряд ли это оставит достаточно времени для семьи.
— Как-нибудь справлюсь. Особенно если встретится человек, который поймет меня…
— А дети, вы собираетесь иметь детей?