Через час Джульетта наконец была готова отправиться на берег. «Санто-Доминго» надежно закрепили на якоре в пятидесяти ярдах от «Железной розы». Шлюпки как магнитом тянуло к испанскому галеону. Уже давно стемнело, на реях и леерах зажгли фонари, которые освещали палубу как днем. Мужчины уже сколачивали лебедки, которые понадобятся утром для выгрузки сокровищ из трюмов галеона.
Джульетта шла к сходням, когда заметила, как внимательно герцог Харроу наблюдает за происходящим на борту «Санто-Доминго». Сощурившись от яркого света, он внимательно разглядывал что-то на палубе галеона. Джульетта посмотрела в том же направлении, пытаясь понять, что привлекло внимание герцога. Она увидела лейтенанта Века, который свободно расхаживал среди членов команды и даже давал указания матросам, опускавшим большие сети в трюмы галеона.
— Если хотите попасть на берег, милорд, поторопитесь.
Мы сейчас отчаливаем, — сказала Джульетта, отвлекая внимание Вариана от «Санто-Доминго». — Но учтите, если вы будете мне надоедать своими вопросами, вас вернут на судно и бросят в трюм, как мешок с мукой.
Вариан промолчал, лишь щека у него чуть заметно дернулась.
Биком взглянул за борт и побледнел: вниз вели узкие ступеньки, вырезанные в корпусе судна, но никаких поручней не было. Темное небо над головой, мрачная глубина под ногами. Свет фонарей привлек косяки рыб, обычно плавающих у поверхности, и теперь они носились, как разноцветные молнии. Темные силуэты перемещались по дну, огромные и круглые, плоские создания с длинными, как плети, хвостами, которые вились за ними.
— Господи, ваша светлость!.. — простонал Биком, отшатнувшись от ограждения у борта. — Думаю, мне лучше подождать подъемника.
Вариан увидел, как Джульетта, закинув за плечи полы короткого плаща, уже спустилась ниже уровня палубы.
— Не сомневаюсь, что есть всего два способа покинуть корабль, Биком, — сухо заметил герцог. — Одним уже воспользовался сегодня ее брат, а второй — перед вами.
— Эй, там! — крикнула снизу Джульетта. — Мы не можем ждать всю ночь. Если свалитесь в воду, просто лягните барракуду как следует ногой, и она оставит вас в покое.
Биком заскулил, а Вариан тяжело вздохнул:
— Может быть, ты останешься на судне? Уверен, команда сможет тебя развлечь.
Бедный слуга схватился за горло:
— Я вас не оставлю, ваша светлость, Идите первым.
— Держись за мной. Я буду показывать, куда ставить ногу, и схвачу тебя, если ты промахнешься.
Биком кивнул и подождал, пока Вариан спустится на три ступеньки. Потом очень осторожно перекинул ногу через борт.
Подгоняемый страхом, он спускался вниз по узким ступенькам с закрытыми глазами и открыл их, только когда почувствовал, как чья-то рука ухватила его за колено и поставила его ногу в шлюпку, покачивавшуюся на воде.
Как только Биком и Вариан устроились на своих местах, один из гребцов оттолкнул веслом шлюпку от борта «Железной розы». Было странно смотреть на корабль из шлюпки.
Вариан показался себе карликом рядом с огромным, массивным деревянным корпусом. Мачты корабля вздымались высоко в ночное небо. Герцог рассмотрел выбоины в деревянной обшивке, шрамы от былых сражений, подсчитал орудийные порты и теперь особенно отчетливо понял, на борту какого мощного и грозного судна он находился все это время.
Когда шлюпка поравнялась с «Железной розой», внимание Вариана привлекла деревянная фигура на носу судна.
Это была обнаженная женщина, бедра которой прикрывала лишь узкая полоска ткани. Руки вытянуты вперед, как бы поддерживая бушприт. Ноги стройные, красивой формы, носки вытянуты, как у танцовщицы. Шлюпка подошла к огромному корпусу «Санто-Доминго» и забрала Натана Криспа и лейтенанта Джонатана Бека. Спускаясь по трапу, лейтенант весело смеялся какой-то соленой шутке старого морского волка. Увидев Сент-Клера, Бек сразу посерьезнел и отвесил герцогу низкий поклон.
— Ваша светлость! Мне сказали, что вы уже оправились от ран. Счастлив, что они оказались не смертельными.
— Я тоже, лейтенант. У нас не было возможности поговорить с вами после инцидента, но сейчас примите мои соболезнования в связи с потерей судна и отважных членов вашей команды. , — Благодарю вас, сэр. Капитан Маклауд был добрым человеком, отличным моряком, и нам будет его очень не хватать.
— Во всяком случае, своих людей он подготовил отлично, — специально для Джульетты добавил Крисп. — Лофтус сказал мне, что если бы команда «Аргуса» не помогала ставить и убирать паруса, то «Санто-Доминго» штормом унесло бы в Атлантику. А что касается лейтенанта, так очень жаль, что у него нет склонности к разбою. Я поставил бы его к штурвалу хоть сейчас. Он так провел эту посудину через рифы, будто делал это раз сто.
— Я вырос в Корнуолле, сэр. Там течение и буруны уничтожили не одно хорошее судно.
— Примите и мои комплименты, мистер Бек, — сказала Джульетта. — Обычно мистер Крисп щедр на них не больше, чем старая дева на поцелуи.
Гребцы снова налегли на весла, и вскоре шлюпка пересекла лагуну и подошла к берегу, освещенному множеством огней. Выше на склоне, как ларец с драгоценностями, сиял огромный белый дом. Когда шлюпка подошла к пристани, Джульетта и Крисп сошли на берег первыми, и, пока остальные выбирались на берег, они стояли и о чем-то тихо разговаривали.
Вариан, ступив на твердую почву, к своему удивлению, почувствовал, что его покачивает. Так было с ним, когда он впервые поднялся на палубу корабля. Герцог с отвращением вспомнил, как в первые дни своего плавания страдал от морской болезни, и теперь боялся, не случится ли это с ним и на суше.
На пристани их ждал экипаж, чтобы отвезти всех в дом Данте. Трясясь на каменистой дороге, Вариан изо всех сил стиснул зубы от боли в голове, бедре и плече. К тому времени как экипаж подъехал к усадьбе, душа герцога была уже готова расстаться с телом, он едва держался на ногах.
— Мне бы хотелось побеседовать с герцогом наедине, — сказала Джульетта, предлагая остальным гостям отправиться в дом. — Отнеси это туда, — обратилась она к Криспу и вручила ему мешок с картами и документами, который лежал рядом с ней на сиденье. — Попроси кого-нибудь проводить лейтенанта и мистера Бикома в комнаты для гостей.
Экипаж стоял перед большим домом. Широкую веранду длиной футов сто освещали фонари, развешанные на всех столбах. Окна в доме ярко светились. Лишь один угол в экипаже, где сидела Джульетта Данте, оставался в тени. У нее было определенное преимущество: она могла видеть каждую морщинку на лице Вариана, каждый волос на его голове, а он видел лишь белое кружево, пенившееся у ее шеи.
Вариан понимал, для чего девушка нарядилась в кружева и бархат. Кроме того, нужно признать, черное и малиновое очень шло ей и не было данью моде. Эти цвета отражали ее силу и уверенность в себе, подчеркивали необыкновенную грацию.
Джульетта посидела некоторое время, чинно сложив руки на коленях, потом принялась палец за пальцем стягивать тонкие кожаные перчатки.
— Однажды я чуть не погибла, — спокойно, как о чем-то заурядном, сказала она. — Загорелась рубаха, и я успела сильно обгореть, прежде чем мужчины сумели потушить огонь, Раньше у меня были раны от холодного и огнестрельного оружия, но такой боли, как при ожоге, я не испытывала никогда. Я восхищаюсь выдержкой лейтенанта Века. Он, должно быть, ужасно страдал. Вы знаете, что с ним произошло?
— Боюсь, я не обладаю такой информацией.
— Вы же были с ним в море целых шесть недель! И не спросили его об этом?
— Не принято так прямо спрашивать человека, как он получил увечье!
— Не принято? Черт с ними, с хорошими манерами! Я его спросила. Кажется, он был обручен и, как и вы, хотел как можно скорее вернуться домой и жениться на своей любимой. Но его корабль встретился с «голландцем» у Канарских островов. Завязался бой, один парус загорелся и упал.
Огонь попал на лейтенанта. На нем вспыхнули одежда и волосы, но особенно сильно пострадало лицо, на котором остались следы пороха, потому что он много раз перезаряжал мушкет. Когда он вернулся в Англию, любимая с ужасом посмотрела на него и зарыдала. Бек сразу вернулся на флот, где ему жить легче, нежели в лживом светском обществе с его хорошими манерами.
— Я признаю, что о людях можно судить по-разному. Но говорить, что все английское общество лживое…
— Неужели я так ошибаюсь? Вы действительно считаете, что мою мать хорошо приняли бы при дворе? Разве ее пригласили бы на танец? Или поиграть в кегли на зеленой лужайке? Захотел бы кто-нибудь сидеть с ней рядом за столом, когда она пользуется своей культей, чтобы придержать мясо, которое нужно разрезать?
Вариан всматривался в полутьму, пытаясь разглядеть выражение лица Джульетты.
— Вы намеренно пытаетесь шокировать меня, капитан?
Или вы пытаетесь убедить меня, будто мы все такие высокомерные? Если так, то — да. Я готов признать это, если… если вы признаете, что у вас такое же самомнение, только наоборот. Вы гордитесь своими шрамами и свирепым характером и презираете любого мужчину с руками без мозолей и в туфлях с бантиками. Как вы говорите, не похоже, чтобы жена пиратского лорда, да еще без одной руки, стала королевской фрейлиной. Но разве за вашим столом ко мне и моему слуге Бикому будут относиться одинаково? Когда мы заговорили с вами первый раз, вы сразу потребовали, чтобы я обращался к вам «капитан», но постоянно насмехаетесь над моим титулом.
Нужно выбрать что-то одно, Джульетта. Вы не можете обвинять других в тех же преступлениях, в которых виноваты сами.
Девушка сидела так тихо, что Вариан слышал даже шорох ее ресниц. Впервые он назвал ее по имени, и ему показалось, что Джульетте это не понравилось.
— Я задержала вас не для того, чтобы выслушать лекцию о социальных предрассудках, ваша светлость. Мне хотелось избавить вас от щекотливой ситуации. Я советую вам совершенно искренне: когда войдете в дом, не выкладывайте сразу указания и требования короля. К ним вряд ли отнесутся благожелательно.
— Почему, позвольте спросить?
Джульетта, не найдя достойного ответа, только презрительно фыркнула.
— Вы упрекнули меня за то, что я не задал лейтенанту такой простой вопрос, а когда я попытался получить от вас откровенный ответ, вы сразу набросились на меня, — заметил Вариан.
— Я вас совершенно не трогала, сэр.
— Вы так думаете? Если бы глаза могли ранить, мадам, то я бы уже не раз обливался кровью с головы до ног.
Джульетта побарабанила пальцами по колену. Услышав хруст гравия под чьими-то ногами, она выглянула из экипажа. Человек немедленно удалился.
Ее пальцы успокоились и крепко сжали перчатки. Джульетта снова обратилась к Вариану:
— Наш дедушка Джонас Спенс был убит на борту «Черного лебедя» в том же бою, где моя мать лишилась руки. Дед провел пятьдесят лет на море, мало кто из его сверстников остался в живых. У него была только одна нога и одна рука.
На теле было столько шрамов и рубцов, что лейтенант Бек рядом с ним показался бы красавцем. Однако дед никогда не отказывался от возможности принять участие в каком-нибудь приключении. Он никогда не уходил от боя, никогда не убегал от врага, никогда не делал наполовину ничего, что мог бы сделать в полную силу. Мой брат Джонас всегда был рядом с ним, подражал его громкому бодрому хохоту, поддерживал деда, когда тот перебирал рому… — Джульетта замолчала, решив, очевидно, что и так уже сказала лишнее. — Видели бы вы лицо моего брата, когда он нес тело деда с корабля! После этого вы не стали бы спрашивать, почему он никогда не подчинится указу о мире с испанцами. Ни мой отец, ни моя мать. И я тоже, если уж на то пошло.
Вариан покачал головой:
— Разве все эти события не заставляют вас желать мира еще больше?
— Мира — да. Капитуляции… никогда!
— Никто и не просит вас капитулировать.
— Разве нет? Испанцы никогда не признают мирный договор, позволяющий чужим судам ходить в этих водах.
Для них слишком многое поставлено на кон. Весь Новый Свет принадлежит им. И до тех пор, пока это так, они сохраняют свое превосходство на море. Когда на троне Англии была королева-девственница, отец обычно получал официальные послания с приказанием прибыть в Англию для встречи со своим сувереном. Там от него настоятельно требовали прекратить нападения на испанские корабли и грозили всевозможными наказаниями за невыполнение приказов. Однако были и другие сообщения, которые доставлялись тайно и часто бывали даже зашифрованы, так что только отец мог понять их содержание. В них его благодарили за успехи, даже советовали ему усилить свои атаки, сделать все, что в его силах, чтобы испанцы не могли чувствовать себя спокойно в этих водах. Старая королева понимала: стоит прервать поток золота и серебра из Мэна, и у испанского короля не останется денег на строительство новых кораблей, содержание армии, «создание гарнизонов в тысячах миль от Севильи. В этих водах трудились дюжины каперов, большинство из них, как и мой отец, также получали зашифрованные послания Елизаветы. И их усилия принесли свои результаты. Пока сундуки Испании пустели, у Англии они пополнялись за счет одной десятой доли сокровищ с каждого корабля, захваченного каперами. Большая часть английского флота была построена на нелегальные доходы от елизаветинских морских „ястребов“.
Но потом она умерла, и на трон взошел Яков Стюарт.
Ему ничего не было известно о частных сделках королевы с людьми, находящимися на другом конце света, или он сделал вид, что ничего об этом не знает. У Якова Первого был свой флот. Настало время завоевывать расположение испанского монарха, заявляя о своих благих намерениях и отдавая приказы сложить оружие таким людям, как отец. Голландцы и португальцы ему не подчинились, конечно, а вот большинство английских каперов послушались, чтобы их не заклеймили как пиратов. Они уже нажили состояния, приключений в их жизни было больше чем достаточно. Большинство вернулись в Англию, как было приказано, и удалились в свои поместья толстеть и разводить овец.
— Но ваш отец не из таких!
Джульетта вздохнула:
— Он отказался оставить все, что досталось ему с таким трудом. Здесь теперь наш дом. Вы не считаете, что мы должны защищать его?
— Защищать, конечно, но…
— Вы слышали такое выражение — «Нет мира за этой чертой»?
— Вы говорите о воображаемой границе, которую папа Александр Шестой провел по середине Атлантики, поделив таким образом Новый Свет между Испанией и Португалией?
Джульетта кивнула:
— Ее провели через год после того, как Колумб открыл Новый Свет. В то время англичане еще толком не знали, как проложить курс через Ла-Манш. Но есть границы, на соблюдении которых настаивает Испания. Есть соглашение, которым испанцы пользуются, чтобы оправдать свои действия всякий раз, когда они нападают на наши суда, независимо от того, торговые это корабли или разведчик, отправившийся на поиск новых морских путей.
— Короли Англии, Франции и Нидерландов пытаются изменить положение, как и король Испании Филипп Третий, — сказал Вариан. — Но мирные переговоры и торговые отношения невозможны до тех пор, пока не замолчат пушки обеих сторон.
— Меня удивляет, что вы с такой уверенностью произносите эти слова после всего, что случилось с «Аргусом».
Будьте уверены, отец никогда не согласится с этими словами или с идеей мира с Испанией.
Вариан наклонился, кожа сиденья слегка заскрипела.
— Я прекрасно сознаю, что эта задача мне не по плечу, Джульетта. Признаюсь, я не понимаю вашего образа жизни, Мне и недели не выжить на необитаемом острове, тогда как вы, возможно, провели бы там и целый год. Но как бы то ни было, я — солдат, и довольно неплохой. И мне не нравятся словесные поединки. Отправьте меня на поле боя, где есть артиллерия и кавалерия, и я буду отважно драться и выигрывать сражения для вас. Но если эти битвы происходят на море, то, честно говоря, здесь правила совсем другие, не те, которые я знаю и к которым привык. Вы намерены с честью сдаться, а враг все равно вас топит. Вы проигрываете битву, и на следующий день вас уже нет в живых, вы на дне морском. Исключительно по этой причине я даже не могу представить себе, какую нужно иметь силу духа и смелость, чтобы выйти под парусами из этой бухты, зная, что за горизонтом вас поджидают более крупные корабли с большими пушками, готовые разнести вас вдребезги. И я не могу принять ваши доводы, почему вы не желаете поддержать усилия короля, направленные на установление мира. — Сент-Клер помолчал и, не дождавшись ответа, продолжил: