Кирилл посмотрел на хорошенькую (но и только!) девицу ироническим взглядом и спросил:
— А почему я должен ее о чем-то для тебя просить?
— Ну, я же тебе нравлюсь, — хладнокровно заявила девица.
— Допустим.
— И ты хочешь со мной переспать.
Кирилла подобный поворот разговора начал забавлять не на шутку. Таких ситуаций в его жизни, пожалуй, еще не было.
— Детка, я думаю, этого хочет вся мужская часть труппы. И еще несколько десятков человек за ее пределами.
— Я согласна, если ты поговоришь с Миленой.
— А если она откажется тебе помогать?
Актриса пожала великолепными, смуглыми плечами, которые, согласно роли, были более чем обнажены.
— Ну, на нет и суда нет.
— То есть мне в таком случае ничего не обломится? — уточнил Кирилл.
Ровные темные брови изумленно взлетели над холодными серыми глазами:
— Разумеется. Ты — мне, я — тебе.
— Понятно. Нет, детка, сделка не состоится. У меня нет времени искать подходы к Милене и просить у нее об одолжении, чтобы добиться твоей благосклонности. Обойдусь.
— Ты даже не представляешь себе, от чего отказываешься.
— Почему же? Очень даже представляю. Но все это я могу получить в любом другом месте без всяких условий.
— Пожалеешь, — процедила сквозь зубы актриса.
И удалилась, оставив после себя запах дорогих духов и ощущение какой-то неловкости. Духи были явно дорогими, а неловкость Кирилл испытывал из-за того, что никогда еще не сталкивался с таким неприкрытым цинизмом. Хотя сам был далеко не ангелом. А он еще беспокоился о том, что эта холодная, расчетливая стерва захочет выйти за него замуж? Да на черта он ей сдался? Только в качестве одноразового любовника, да и то потому, что вроде бы знаком с Миленой. Тьфу, вот пакость-то!
— Не переживайте, — услышал он приятный женский голос. — Она всех пробует… «на вшивость».
Кирилл изумленно оглянулся: он полагал, что находится в гримерке один. Но оказалось, что в ней обретается еще кое-кто, а именно — девушка лет двадцати пяти, блондинка, причем прехорошенькая, но почему-то в голубом служебном халате. Халат, впрочем, ей шел — подчеркивал голубизну огромных глаз.
— Ты кто? — ошеломленно спросил Кирилл.
— Костюмерша, — удовлетворила его любопытство девушка.
— Почему я тебя раньше не видел?
— Потому, что на глаза не показывалась, — последовал резонный ответ. — И вообще нас мало кто замечает.
— Нас — это кого?
— Ну, гримеров, костюмеров, реквизиторов. Нас тут полным-полно, а как бы и нет вовсе. Хотя что бы вы без нас делали?
— Резонный вопрос, — развеселился Кирилл. — А имя у тебя есть?
— А зачем вам?
— Догадайся с трех раз.
— Меня зовут Лариса, — сообщила костюмерша, аккуратно развешивая на плечиках «деловой костюм» Кирилла и его кожаную куртку. — Завтра опять драться будете?
— В каком смысле?
— Ну, сцену драки будете доснимать?
— По-видимому. А тебе зачем?
— Затем, что не нужно куртку отчищать. А то она у вас в середине эпизода ни с того ни с сего чистенькой окажется.
— А тебе попадет?
— Если заметят. Обычно не замечают. А зрители потом смеются.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — пожала плечами Лариса. — С людьми общаюсь.
— А сегодня вечером с кем общаешься? — неожиданно для самого себя спросил Кирилл.
В принципе, он собирался именно сегодня вечером назначить первое свидание коллеге-актрисе. Но после разговора, который у них только что состоялся, желание встречаться вне съемочной площадки пропало. Но настрой на романтический вечер все-таки остался. И эта куколка-костюмерша подвернулась очень кстати: внешний вид у нее вполне подходящий, а все остальное…
Все остальное, если честно, Кириллу было, как когда-то говорили, «до фонаря и выше».
— Еще не знаю, — скромно потупила голубые очи Лариса.
— А если я тебя в кафе приглашу?
— Попробуйте.
— Пойдешь?
— Пойду. Только я сегодня на работу в джинсах пришла…
— Подумаешь! — фыркнул Кирилл. — Я тоже в джинсах. Мы же не в «Гранд-Отель» собираемся…
Если Лариса и была разочарована тем, что пригласили ее не в «Гранд-Отель», то ничем этого не показала. И первое свидание прошло без сучка, но с задоринкой, и закончилось вполне традиционно для Кирилла — в его постели. Лариса снимала квартиру пополам с приятельницей и к себе кавалера пригласить при всем желании не могла. Хотя… трудно сказать, было ли у нее такое желание, скорее ее куда больше привлекала перспектива оказаться в гостях у нового любовника.
Больше всего Кирилла поразило то удивительное равнодушие, с которым Лариса отнеслась к его двухкомнатной квартире. Как правило девушки, туда попадавшие, с утра пораньше начинали примерять на себя роль хозяйки этого гнездышка: готовили нехитрый завтрак, мыли посуду, сетовали на то, как все запущено. Кирилл же тихо стервенел и ждал, когда же наконец дорогая гостья уберется восвояси.
С Ларисой все оказалось иначе. Утром она только спросила, есть ли у него кофе: на работу надо приходить бодрой, а она никак не может проснуться. И беспорядок в квартире никак не прокомментировала. Быстренько, не дожидаясь, пока Кирилл к ней присоединится, выпила чашку посредственного растворимого кофе, стрельнула у хозяина сигаретку, а на прощание сказала:
— Увидимся в гримерке.
И испарилась. Что вызвало у Кирилла положительные эмоции, поскольку любовницей Лариса оказалась отменной, да к тому же — девушкой весьма и весьма сообразительной и тактичной: сочетание, встречающееся куда реже, чем принято думать. Особенно у красавиц.
Словом, никаких отклонений от привычного сценария в первую пару недель после этой ночи не было. Наоборот, было сплошное блаженство: в телестудии они притворялись, что едва знакомы друг с другом, а вечерами… Вечерами гуляли по Москве, сидели в тихих барах, целовались, приходили к Кириллу домой и… Лариса тут же превращалась в страстную тигрицу, чтобы утром, наспех проглотив чашку кофе, убежать на работу. Или домой — переодеться, выспаться, привести себя в порядок.
И ни намека на то, что девушке хотелось бы придать их отношениям какой-то иной статус. То есть все было прекрасно и изумительно, но месяца три спустя (рекордный, кстати, срок для Кирилла!) он проснулся со знакомым чувством пресыщенности. Пьеса сыграна, все реплики известны наперед и вообще пора, как он про себя выражался в таких случаях, «сменить пластинку».
Не тут-то было!
Лариса тоже не чужда была актерскому миру. Во всяком случае, три раза подряд пыталась поступить в театральное училище, и всякий раз ей тактично внушали, что длинные ноги и очи с поволокой ни в коем случае не компенсируют полного отсутствия дарования, и пусть она выбирает любую другую профессию — от космонавта до врача и обратно — и наверняка станет неплохим специалистом. Но актрисой, даже очень плохой, она не станет никогда.
Таким образом, Лариса оказалась вроде бы и при любимом искусстве — стала костюмершей на телевидении, и вроде бы человеком второго сорта. Единственное, что ее вдохновляло, это перспектива быть замеченной каким-нибудь режиссером, который — а чем черт не шутит? — даст ей главную роль и путевку в новую жизнь. Мало, что ли, актрис, которые и играть не умеют, и красотой не блещут? Да пруд пруди!
К тому же Лариса не верила, что у нее нет таланта. В быту она прекрасно умела перевоплощаться и из разъяренной мегеры мгновенно становилась белой и пушистой кошечкой — в зависимости от обстоятельств. А уж когда познакомилась с Кириллом и захотела стать его законной женой…
Да-да, именно это желание возникло у нее, как только она впервые переступила порог холостяцкого жилища. Окрутить этого молодого, симпатичного, беспечного холостяка, войти с его помощью в самый настоящий актерский мир, и, возможно, найти более подходящего для выстраивания карьеры спутника жизни. Предварительно разведясь и получив половину жилплощади.
Да, до нее из разных источников доходили слухи о том, что Кирилл не из тех, кто женится, а, наоборот, из тех, у кого перспектива пойти под венец вызывала просто физическое недомогание. Ну и что? Переломить такое отношение к браку не сложнее, чем любой другой каприз, главное, взяться покрепче и действовать по-умному.
А это Лариса, как она сама считала, было не сложнее, чем изображать африканские страсти или равнодушие к бытовым проблемам. Сломается мальчик, никуда не денется. В самом худшем варианте сойдет и гражданский брак — на какое-то время, а там видно будет. Главное зацепиться, да покрепче, чтобы стряхнуть не мог.
Какое-то время действительно продолжалась идиллия, но потом Кирилл обнаружил, что любовница отнюдь не торопится убежать домой или на работу после приятно проведенного времени, а, наоборот, практически все свое свободное время проводит либо с ним, либо у него. На подзеркальнике в ванной незаметно появились всевозможные флакончики и баночки, там же на крючочке, специально приделанном Ларисой, повис яркий купальный халат, а в прихожей «прописались» домашние туфельки.
Еще у Ларисы появилась чудная привычка: приходить без звонка и даже намека на предстоящее появление и вольготно располагаться на жилплощади любовника. Вот тут Кирилл встревожился: связь становилась постоянной, а это уже явно выходило за рамки привычных для него отношений. Более того, бесцеремонность Ларисы его напрягала и довольно сильно.
Логичнее всего в этой ситуации было бы деликатно указать Ларисе на дверь и забыть этот роман, как некий сон. Но трудность заключалась в том, что роман-то, как таковой, Кирилла вполне устраивал. Любовницы лучше Ларисы у него еще не было. И отказываться от такого удовольствия было жалко: еще несколько недель вполне можно было бы предаваться неземным наслаждениям. Но жениться?! Или хотя бы признать, что это — надолго? Ну, знаете ли…
— Угораздило же меня так вляпаться! — пожаловался он как-то Нине, в очередной раз спасаясь у нее от Ларисиного набега. — Послать подальше — не мое амплуа, я привык расставаться с женщинами по джентельментски, друзьями. А эта прицепилась, как репей к хвосту. И хотя о женитьбе не заговаривает, на это у нее ума хватает, но подтекст любого разговора именно такой, я же не полный идиот, все понимаю.
— А зачем ты ей дал ключи от своей квартиры? — поинтересовалась Нина.
Кирилл опешил.
— Никаких ключей я ей не давал. Не понимаю…
— Вот видишь. А говоришь, что понимаешь все. Девушка регулярно появляется в твое отсутствие и, между прочим, подходит к телефону, я проверила.
— Вот это номер, — тяжко призадумался Кирилл. — А я все гадаю, почему мне перестали девушки звонить. Да и приятели как-то звонками не балуют. Ты уверена, что у нее есть ключи?
Нина пожала плечами.
— Дружок, если я дома и слышу шум в нашем тамбуре, обязательно подхожу к глазку. Особенно зная, что тебя нет дома. Правда, в первый раз я думала, что это ты, хотела тебя о чем-то попросить, уж
не
помню о чем. Посмотрела в глазок и увидела, как твоя красавица очень сноровисто отпирает дверь.
— И что же теперь делать? — простонал Кирилл. — Попробовать выгнать? Или просто ключи отобрать? Хотел бы я, кстати, знать, как она их заполучила.
— Ну, тут-то все просто, — пожала плечами Нина. — Она ведь твоим гардеробом заведует, так?
— Так.
— А пока ты на съемочной площадке крутишься, у
нее
полно времени, чтобы вытащить ключи из твоего кармана, аккуратненько заказать копию, а оригинал вернуть на место.
— Вот поговорю я с ней сегодня, — пригрозил Кирилл. — Сейчас пойду к себе, растолкаю, если уже заснула, и устрою допрос с пристрастием.
— Флаг тебе в руки, барабан на шею, — с состраданием отозвалась Нина.
— Ага, и электричку навстречу, — хмыкнул Кирилл. — Ладно, пойду разбираться. Хотя терпеть этого
не
могу.
Но «разбора полетов» не получилось. Лариса действительно уже спала, просыпаться для беседы не пожелала, но потягивалась и жмурилась так соблазнительно, что Кирилл не устоял. А, не устояв, хотел
уже
только одного: уснуть рядом с обольстительной нахалкой. Что и сделал, подумав напоследок, что поговорить успеет и завтра.
«Завтра» поговорить тоже не получилось. Лариса торопилась, как она прощебетала, на работу, от любых более или менее серьезных вопросов виртуозно уклонялась, навела на себя красоту и упорхнула. Кирилл, конечно, несколько огорчился, но, с другой стороны, испытал что-то вроде облегчения: выяснять отношения он не любил, не умел и никогда не стремился. Если можно было этой процедуры избежать — избегал, поэтому философски пожал плечами, спокойно позавтракал и отправился на прослушивание, точнее, «просматривание». Ему опять предлагали роль без слов, только на этот раз не бандита, а охранника.
Решительный разговор все откладывался и откладывался, а Лариса вела себя все увереннее. Кирилл и не заметил, как веселая, покладистая девушка превратилась в капризную, не признающую никаких возражений особу. И когда-то такие приятные и романтические вечера постепенно превратились в полную противоположность: скандалы Лариса устраивала с таким же мастерством, с каким изображала из себя ласковую кошечку.
— Нинок, я больше не могу, — выпалил как-то Кирилл во время очередных «посиделок» с соседкой-подругой. — Она доводит меня своими придирками и какими-то глупыми претензиями до белого каления, а потом устраивает сцену страданий и рыданий, плавно перетекающую в бурное примирение. Мне надоело.
— Ну, и скажи ей об этом, — пожала плечами Нина.
Ей было жаль Кирилла, но и досадно одновременно. Неглупый вроде бы мужик угодил в примитивную западню, куда ежедневно попадают тысячи его братьев по несчастью. Скандальные женщины обладают какой-то магической привлекательностью и привязывают к себе мужчин куда прочнее, чем тихие и бесконфликтные. Хотя представители сильного пола с пеной у рта утверждают, что терпеть не могут склок и скандалов, они вновь и вновь с завидной регулярностью оказываются в их эпицентре. Загадка, разгадать которую еще никто не смог.
Сначала Лариса жаловалась на то, что Кирилл стыдится ее и поэтому не знакомит ни с кем из своих друзей. Кирилл, наконец, сдался, и на вечеринку, которую устроил его приятель по случаю своего дня рождения взял с собой Ларису. Вроде бы все прошло гладко, но по возвращению домой, Лариса рыдала часа два: оказывается, Кирилл заставил ее провести вечер в обществе пьяниц, сквернословов и девиц легкого поведения, которые к тому же открыто выражали ей свое пренебрежение.
— Ну что ты выдумываешь, — пытался успокоить ее Кирилл, — никто и не думал тебя обижать. Просто там такой стиль общения.
— А я не привыкла к такому стилю общения! И не хочу привыкать!
— Ты же сама хотела пойти вместе со мной…
— Я думала, что это приличный семейный дом. А это какой-то вертеп…
— Детка, моих женатых приятелей можно пересчитать по пальцам одной руки. Но если хочешь, можно как-нибудь пригласить к нам…
— Сюда? В этот свинарник? И какую роль я при этом буду исполнять, скажи на милость? Хозяйки дома? Не смеши меня!
— Чего ты, черт побери, от меня хочешь? — взорвался Кирилл.
— Чтобы ты обращался со мной, как с человеком, а не как с постельной принадлежностью.