Патриция опустилась на пуфик рядом с трюмо и взяла в руки расческу в серебряной оправе. Повертев ее в руках, она принялась расчесывать волосы.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что не хочешь отрывать меня от ставшей привычной обстановки, Стив?
— Ты вскружила столько голов, Патриция, — последовал грустный ответ. — Мой отец был прав, когда говорил это во время нашего первого обеда. Помнишь? Я вновь и вновь убеждаюсь в этом! Ты необыкновенно хороша, Патриция!
— Ты что, хочешь, чтобы я носила паранджу? — Глаза Патриции расширились от удивления.
— Нет, — Стив отрицательно покачал головой, — понимаю, что это неразумно, но…
— Давай обсудим все спокойно. — Патриция отложила расческу. — У тебя до сих пор не сложилось обо мне определенного мнения. Я права, Стив? Ты считаешь, что, чем больше я общаюсь с мужчинами, тем больше вероятность того, что я сверну с «правильного пути» и стану охотницей за мужчинами, слишком высокомерной, чтобы быть хорошей, и так далее. Словом, все, что ты высказывал мне раньше. Помнишь?
— Нет, Патриция.
— Тогда, — произнесла она дрожащим голосом, — раз к Джону вернулась его настоящая мать, я тебе как жена больше не нужна!
— Неправда!
— Думаю, что так оно и есть.
— Патриция, — горько воскликнул Стив, — ты напридумывала Бог знает чего!
— Думай, что хочешь, мой дорогой. Ты не единственный, кому я высказываю в лицо все, что думаю. Тем более ты сам начал этот разговор. — Патриция нервно сглотнула. — Как я представляю наше будущее? Я сделаю все, что в моих силах для Джона и Петры, но я хотела бы остаться одна сегодня ночью.
— Как пожелаешь, дорогая. — И, церемонно пожелав жене спокойной ночи, Стив удалился.
16
Последующие три недели были самыми трудными в жизни Патриции.
Днем она и Стив общались друг с другом как ни в чем не бывало, но любой мало-мальски наблюдательный человек сразу заметил бы, что они прилагают все усилия, чтобы не оставаться наедине. Впрочем, это не слишком бросалось в глаза окружающим, потому что Стив был действительно очень занят: в его руках оказались бразды правления огромной империей Эрбоу на время болезни его отца. Спали супруги в соседних спальнях и даже запирали разделявшую комнаты дверь.
Патриции ничего не оставалось делать, как скрепя сердце налаживать отношения между Джоном и его матерью, с тем чтобы Петра постепенно заняла в душе мальчика место, которое ей принадлежало по праву. Патриция обнаружила, что Петра вполне освоилась в несколько новом для нее мире реальной жизни.
Конечно, не все было гладко. Иногда Джон впадал в депрессию безо всяких видимых причин, вероятно, он ощущал, что происходящие перемены заметно повлияют на его последующую жизнь, В такие моменты Стив и Шерлок, быстро поправившийся после операции, приходили мальчику на помощь.
Петра даже однажды в порыве откровенности призналась Патриции:
— Они так добры ко мне, даже не знаю почему. — Она вздохнула и помолчала. — Я всегда думала, что Джону будет лучше без меня. Это было моей величайшей ошибкой и величайшей болью. Я до сих пор не могу понять, почему у меня такая низкая самооценка.
— Я понимаю тебя, — сказала Патриция, — я сама когда-то начинала двигаться в том же направлении. То, что я считала любовью всей моей жизни, развалилось, как карточный домик. Я начала везде искать любовь. И чем больше я искала любовь, тем хуже мне становилось. Может быть, с тобой произошло то же самое, Петра.
— Да, конечно, ты права! Но у тебя, наверное, гораздо больше здравого смысла. А как ты нашла Стива?
— Как я нашла Стива… — эхом повторила Патриция и заставила себя улыбнуться. — Надеюсь, ты поедешь с нами на остров?
— Не знаю, нужно ли, — заколебалась Петра. — Жизнь на острове кажется мне очень заманчивой, и Джон был абсолютно счастлив там. Кстати, Стив уже предлагал мне отправиться на остров, и отцу, когда тот немного наберется сил. Но мне хочется знать, как ты отнесешься к этому, Патриция. Стив, мне кажется, — Петра поколебалась, выбирая слова, — не связывает своего будущего с этим местом. Поэтому я не знаю, хорошо ли сначала отвезти Джона туда, где он был счастлив, а потом увезти его в другое место, если Стив, например, решит продать свой ресторан.
— Я понимаю тебя, — пробормотала Патриция с некоторым удивлением, которое, как она надеялась, останется незамеченным Петрой, — я должна подумать. Не только об острове, а вообще. Мне хотелось бы провести с моими родителями несколько дней. Для Джона это не будет неожиданностью: мы с ним уже говорили об этом перед приездом сюда. Он отнесся к этому довольно… спокойно. — Патриция усмехнулась. — Пришло время мне уйти из его жизни, и, возможно, это хороший способ… — она на минуту замялась, выбирая подходящее слово, — сделать это естественно и так, что бы он не чувствовал себя…
— Брошенным тобой?
— Да. Я знаю, что вы с Джоном все больше привязываетесь друг к другу, поэтому…
— Это прекрасная мысль, — сказал незаметно подошедший к ним Стив.
Женщины обернулись. Патриция сделала это резко, чтобы успеть заметить, если Стив надсмехается над ней. Она прекрасно помнила, что Лиз однажды сказала: просить Стива сделать что-то, чего он не хочет делать, все равно что просить тигра побыть ручным котенком. Действительно, в глазах Стива мелькнуло такое выражение, какого она еще никогда не видела. Неужели он этого не хочет? В голове Патриции царил сумбур.
Стив нежно погладил ее по голове.
— Кое-что произошло. Не могла бы ты уделить мне минутку, дорогая?
Он взял Патрицию под руку и повел в спальню. Галантно придержав дверь, Стив пропустил Патрицию вперед, потом вошел сам.
— Ты по-прежнему не изменила своего мнения, дорогая?
Патриция растерянно смотрела на него.
— Ты же только что сказал, что это прекрасная мысль.
— Если хочешь, мы можем жить в разных домах. Или в разных городах. И даже на разных континентах. — Стив пожал плечами. — Какая разница!
Патриция сглотнула.
— На самом деле, так будет даже проще поддерживать имидж счастливой семьи. Не знаю, как ты, — он с иронией взглянул на Патрицию, — а я все больше начинаю ощущать себя актером, участвующим в плохом фарсе.
— Стив…
— С другой стороны, я знаю, как положить всему этому конец. Я говорю об испытанном временем способе, который не раз помогал и нам. Помнишь?
Патриция закусила губу. Слова Стива раскаленными иглами впивались ей в душу. Но он, будто не замечая ее состояния, продолжал:
— Прошлой ночью мне даже захотелось посмотреть, одна ли ты в своей спальне. Пошло, да? Потом я подумал, что, вероятно, ты вернулась в свою башню из слоновой кости и сладко там почиваешь, как принцесса из сказки, — закончил Стив мягко, но с какой-то ноткой обреченности.
— Я никогда не упрекала тебя! — На глаза Патриции навернулись слезы.
— Я надеялся, что ты приберегла это для последнего письма. На самом деле, мне кажется, существует лишь одна причина, по которой ты еще не оставила меня.
— Ты прав… — Патриция по-прежнему боролась со слезами, пытаясь не дать им воли.
— Тогда могу тебя обрадовать. Нашли маньяка, который тебя преследовал.
— Как?! — изумилась Патриция. — Кто это сделал?!
— Кто сделал? — Лицо Стива исказила гримаса. — Деньги. Другими словами — частное детективное агентство. Отправной точкой стало твое резюме, которое случайно сохранилось у меня. Детективы обошли все цветочные магазины в районе, где было расположено место твоей предпоследней работы. У некоторых продавцов до сих пор сохранились бланки заказов на доставку тебе цветов, однажды твой настойчивый ухажер был неосторожен и расплатился чеком. Как ты понимаешь, узнать фамилию было делом нескольких минут. — И Стив назвал фамилию.
— Я не знаю никого с такой фамилией, — пробормотала Патриция в замешательстве.
— Это не имеет значения. Просто становится ясно, как он мог выяснить твой адрес и номер телефона — вы работали в одной фирме. Потом, кто знает, может быть, ему просто повезло и он случайно узнал от коллег твой новый номер телефона.
Патрицию затрясло.
— Тебе больше нечего об этом беспокоиться, дорогая, — мягко сказал Стив. — Кстати, он преследовал не только тебя и записывал все это в дневник. Недавно он уехал в Канаду. И как ему не повезло — самолет разбился. Так что кошмар закончился.
— Зачем ты это сделал, Стив? — с трудом переводя дыхание, произнесла Патриция.
— Я думаю, что поступил правильно. Я должен был выяснить, что за негодяй отравлял тебе жизнь, и иметь гарантии, что он больше никогда не станет надоедать тебе.
— Спасибо, — прошептала ошеломленная всем услышанным Патриция. Поразмыслив немного, она пришла к выводу, что, возможно, расследование было единственным для Стива способом освободить ее от брачных уз. — Другими словами, теперь я абсолютно свободна, — произнесла она, наконец найдя в себе силы взглянуть в глаза мужу.
— Ты вольна делать все, что пожелаешь, — подтвердил он.
— Что ты скажешь отцу, Джону и Петре?
— Пока ничего, — последовал равнодушный ответ, — кроме того, что ты уехала погостить к родителям.
В какой-то момент Патриция хотела сказать ему правду. Эта правда состояла в том, что она осталась в этом доме ради Джона, а не потому, что боялась остаться без защиты Стива. Что ее отъезд к родителям планировался не как попытка сбежать от него, а как возможность оставить Джона и Петру наедине друг с другом. Конечно — и это глупо было бы отрицать — для нее это тоже стало бы своего рода передышкой, возможностью спокойно подумать обо всем, что происходит между ними, об их размолвках.
Однако теперь Патриция понимала, что Стив никогда не изменит своего мнения ни о ней, ни о том, что удерживает ее рядом с ним.
— Ну, если ты хочешь знать, сумею ли я красиво уйти, то не сомневайся. Я расстанусь с Джоном, не причинив ему боли. Но я больше не хочу выслушивать твои нравоучения. Лучше помоги мне собрать вещи.
Их взгляды на мгновение встретились. Патриция вспомнила, как однажды Стив уже говорил ей, что не стоит сражаться из-за ерунды. Но было поздно: пути к отступлению уже отрезаны!
— Это все? — спросил он наконец.
Патриция поймала себя на желании объявить ему, что только он сам в силах изменить сложившуюся ситуацию. Но что толку в пустых словах!
— Было приятно познакомиться с тобой, — Патриция с преувеличенным вниманием изучала свой маникюр, — временами это было даже поучительно. Очень поучительно. Передай, пожалуйста, Петре, что я собираюсь отправиться к родителям сегодня после обеда. А сейчас я хотела бы немного полежать, у меня болит голова.
Патриция услышала неровное, тяжелое дыхание Стива и напряглась, не зная, чего ожидать. Потом раздался звук открываемой и закрываемой двери, и она осталась одна. У Патриции началась настоящая истерика.
Ей понадобилось не менее двух часов, прежде чем она смогла взять себя в руки, успокоиться и выйти из комнаты. Она была совершенно одна в доме. Патриция подумала, что бежать стоит или сейчас, или никогда. Она написала Джону записку, в которой сообщила, что уехала погостить к своим родителям. Не унывай, старина, — приписала она и, подумав, добавила: — И не шали!
Потом она позвонила домой и долго разговаривала с отцом. Вызвала такси. Однако, покинув дом Эрбоу, Патриция отправилась не к родителям.
Проведя два дня и две ночи в отеле, Патриция отправилась на остров.
Расспросив капитана парома, она выяснила, что Дэвид и Лиз ушли на яхте на пару дней в море, и облегченно вздохнула: отпала необходимость все им объяснять или просить не сообщать Стиву, где она. Впрочем, Патриция была совершенно уверена, что ему ни за что не придет в голову искать ее на острове и уж конечно он не появится здесь в ближайшие дни. Она также знала, что отец не выдаст ее.
Ворота были закрыты, объявление сообщало, что до начала следующего курортного сезона ресторан закрыт.
Но Патриция не зря прожила на этом острове три месяца. Она успела изучить некоторые привычки его обитателей. На острове никогда не совершались преступления, поэтому редко кто утруждал себя запиранием дверей. Дэвид и Лиз могли оставить ресторан на несколько дней совершенно безбоязненно. Патриция открыла створку ворот и вошла.
Она шла по пляжу и размышляла, что же заставило ее вернуться в эти места. Не для того же, чтобы собрать вещи! Это вполне могла сделать за нее и Лиз. Нет, Патриция словно услышала зов сирены и ощутила непреодолимое желание увидеть остров в последний раз. Возможно, здесь она хотела найти ответ на мучивший ее вопрос, почему у них со Стивом все разладилось. Без ответа на этот вопрос Патриция не смогла бы жить дальше.
Легкий ветерок шевелил ее волосы, солнце клонилось к горизонту. Мерно бормотали разбивающиеся о рифы волны, кричали охотившиеся на рыбу чайки. Все это было таким знакомым, таким родным… Патриция вдруг подумала, что, возможно, просчиталась. Воспоминания о днях, проведенных здесь, оказались настолько живыми, что вынести это было выше ее сил.
Стив был везде. Невозможно было смотреть на ресторан, безжизненный и пустынный сейчас, и не вспоминать его, колдующим у гриля, или прекрасные ночи, проведенные с ним.
Как можно забыть длинные и серьезные разговоры, которые Стив вел с Джоном? И взрывы смеха, время от времени прерывавшие эти разговоры? А их пение?
Патриция обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от нахлынувших воспоминаний. Ей стало нестерпимо больно от мысли о том, зачем она сделала то, что сделала, — ушла от Стива.
Прошло довольно много времени, прежде чем она заставила себя подняться по ступенькам на террасу их со Стивом бунгало. Здесь ее посетили новые воспоминания. Мужчина, которого мучают ночные кошмары и который ни словом не обмолвился ей об этом. И Патриция поняла — к своему счастью или к несчастью, но теперь это было все равно, — зачем она это сделала.
Она не стоит и мизинца своего возлюбленного! Иначе бы не поступила так. Смогла бы сберечь, сохранить их отношения. Слезы ручьем текли из глаз Патриции. Она ругала себя за то, что мучилась подозрениями относительно прошлого Стива, того, что случилось с его сестрой, и прочие мелочи, отравлявшие ей жизнь.
Выплакавшись, Патриция почувствовала некоторое облегчение. Здесь, на острове, она должна выработать философский подход к худшему, что произошло в ее жизни, — разрыву со Стивом.
Ей пришла на память строчка из какого-то стихотворения. «Иди и поймай падающую звезду»…
Поймает ли когда-нибудь другая женщина падающую звезду по имени Стив Эрбоу? Патриция не знала. Ей это не удалось. Как можно поймать падающую звезду?
Утром Патриция начала паковать вещи. Кое-что, конечно, придется отправить багажом, например, пианино, но большую часть вещей она сможет забрать с собой. Особенно если оставить на острове ее новый гардероб, приобретенный вместе со Стивом. Мысль о том, что ей придется приобретать новую одежду для другого мужчины, заставила Патрицию содрогнуться. Она поняла, что не сможет оставить здесь вещи, любовно выбранные для нее Стивом.
Завершив дела, Патриция решила пойти искупаться в последний раз. Поплавав, она легла на спину и мерно покачивалась на волнах, размышляя о том, как же решилась порвать с мужем. Выйдя из воды, Патриция слегка обсохла под жаркими солнечными лучами и накинула поверх купальника подаренный ей Лиз саронг. Казалось, прошла вечность, прежде чем Патриция смогла заставить себя уйти с пляжа.
Подойдя к ресторану, она остановилась как вкопанная. Со ступенек террасы ей навстречу поднялся Стив. На нем были джинсы, футболка и сандалии. Патриция незаметно ущипнула себя за руку — может, она перегрелась на солнце и у нее галлюцинации?
— Привет, Патриция.
— Но… но… Джон… твой отец… — От волнения она не могла подобрать нужных слов. — Как ты мог их оставить? Зачем ты приехал сюда? Я думала, что здесь я в безопасности…
— Я знал, что ты здесь. — Стив прикрыл глаза.
— Ты не мог этого знать, — запротестовала Патриция, — я ничего не сказала даже отцу. Я просто предупредила его, что уеду на несколько дней, но тебе он должен был говорить, что я гощу у них. А Лиз и Дэвид…