Максим решился. Быстро и недорого, а у них по две кружки. Успеет.
Внутри всё выглядело совсем не так, как он представлял. Ни тяжёлых штор на окнах, ни свечей, ни хрустального шара на столе. Приветливый парень с надписью «Охрана» на спине форменной куртки провёл его в большую светлую комнату. Максим заметил два мягких кресла, кожаную кушетку, окно во всю стену, и только потом рассмотрел хозяйку кабинета. Молодая женщина сидела спиной к окну, в потоках света, отчего вокруг её лица возник словно бы ореол.
– Здрассти, – сказал Максим. – У меня...
– Вижу, – сказала женщина. – Знаю. Помогу.
– Да, – пробормотал Максим.
В тихом голосе врачевательницы прятались сила и власть. Не чувствуя ног, он сел в кресло и откинул голову назад. Всё, как она сказала. Солнечная Лиза огладила его щёки ладонью, и боль сразу стихла.
Красивая... У Максима пересохло в горле. Врачевательница улыбнулась и подошла ближе. На лацкане белой блузки сияла брошь: серебряная змейка, обвившая зелёный камень.
– Всё будет хорошо, – сказала она.
В голове у Коваленкова взорвалась зелёная щекотливая шутиха.
– Ммм... – замычал Максим и замер в замешательстве.
Зубы не болели.
– Это всё? – не сразу сообразил Максим.
– Да, – она кивнула, и вместе пришёл в движение ореол вокруг головы. Не будь Максим столь удивлён, он назвал бы его нимб. Но хватило его только на простой вопрос:
– А... Сколько я вам должен?
– В кассу, – ответила врачевательница. – Там все расценки.
– До... свидания, – выдавил Максим и ретировался. Голова шла кругом.
Касса обнаружилась в прихожей. Махонькая комнатушка, не иначе бывшая кладовка. Здесь Максима ждало ещё одно потрясение. Лечение обошлось всего в пятьсот рублей, то есть гораздо меньше, чем он мог надеяться. Всё-таки, к своим тридцати он успел уже повидать зубных врачей, как муниципальных, так и частников.
По наручным часам визит занял минут семь. Максим закрыл за собой двери подъезда и поднял взгляд на кафе напротив.
Столик, где заседали его подопечные, протирала деловитая официантка… Пустой столик!
У каждой уважающей себя спецслужбы должна быть собственная поликлиника. Негоже рыцарям плаща и кинжала – или базуки и гранатомёта, неважно – толкаться в очередях с простыми людьми. Не дело потеть в длинных очередях, слушать скучающих бабок в крашеных зелёной краской коридорах, потому что терапевт ещё не пришла, «и вообще, вас много, а я одна!», стоять в очередях в регистратуру, отвлекать врачей своими мелкими проблемами. Защищать обязательно, это долг, а лечиться вместе зачем?
Контора, где служил Максим Коваленков, себя уважала.
Максим, открыв рот, лежал в кресле и с испугом смотрел в глаза стоматолога Валентины Яновны. Уже десять минут она мрачно изучала его зубы. Рядом, на шатком стуле для посетителей, сидел максимов начальник, полковник Носовой.
– Можете идти, молодой человек, – сказала, наконец, Валентина Яновна. Перчатки полетели в мусорку, маска – на стол, на раскрытую медкарту Коваленкова.
– В коридоре посиди, – распорядился Носовой. – Ну, что скажешь? – спросил он Валентину Яновну, когда дверь за Максимом закрылась.
– Или тебя обманывают, или ты водишь меня за нос, вот что я скажу, – ответила Валентина Яновна.
– То есть? – не понял полковник.
– Это не тот человек, Паша.
– Что значит не тот?! – опешил полковник Носовой. – Я, по-твоему, своих сотрудников не знаю? Это кто, двойник? Ты за кого меня вообще принимаешь?!
– Это ты за кого меня принимаешь, полковник?! – взвилась стоматолог. – Я двадцать лет ваши зубы лечу! Мне в рожу смотреть не надо, я вас всех по зубам знаю! Это не тот человек! Потому что во рту не то! Не веришь – вали отсюда вместе со своим Коваленковым, другому кому лапшу на уши вешай!
– Кха-кха, – откашлялся Носовой и сказал примирительно: – Не буду вешать. Извините, товарищ капитан медслужбы.
– Вольно, полковник. Кофе будешь?
– Давай.
Загудел чайник. Валентина Яновна выставила на стол чашки, заварила кофе.
– И почему у тебя, Валя, кофе такой вкусный всегда? – удивился Носовой.
– Жадничать не надо, – ответила врач. – Кофе не пол-ложки класть, а две. И сахара побольше, от души.
– Сахара? – деланно удивился полковник. – А фигура?
– Ничего с ней не случится, – сказала Валентина Яновна. – Не боись. Главное, на заду не сидеть. Бегать надо, Паша, двигаться, и фигура будет как у Мерлин Монро.
– Ну да, ну да… – сказал Носовой. – Ладно, Валя. Давай, рассказывай, что думаешь. Версию, что Макса подменили, рассматривать не будем как несерьёзную.
– Не знаю, – вздохнула Валентина Яновна и зашуршала медкартой. – Видишь ли, Паша, вода у нас плохая.
– Каким боком тут вода?
– Таким. Фтора в ней мало. Коваленков твой, поступая на службу, уже имел две пломбы. Это в двадцать пять-то лет? И я лично ещё три зуба ему лечила. Вот, в карте всё есть. Записи, снимки подшиты…
– Продолжай.
– Нечего особенно продолжать, – сказала Валентина Яновна. – Сейчас у него ни одной пломбы нет. Все зубы целые.
– То есть?
– Здоровые, понимаешь? Как у ребёнка, если он, конечно, не слишком много конфет трескает. Хоть бы кариес какой, что ли… Ничего, понимаешь?
– Не понимаю, Валя, – сказал Носовой.
– И я не понимаю. И ещё… – она замерла.
– Что?
– Ерунда, Паша, – сказала Валентина Яновна. – И этого хватит. Очень мне хочется с этой Лизой встретиться. Где ты говоришь, он зубы заговаривал?
– Напротив кафе «Красная Шапочка», – усмехнулся Носовой. – Только нет там уже никакой врачевательницы. Пустое помещение. Ни мебели, ни даже клочка бумаги.
– Чудеса, – сказала Валентина Яновна. – Что делать будешь, полковник? Если не секрет, конечно.
– Какие секреты от медицины? – ответил Носовой. – Искать будем.
Кое-что полковник утаил. Принимала там врачевательница, вчера ещё принимала, а сегодня исчезла, как не было. Свидетели не врали, да и зачем им нужно врать? Кроме того, нашлось ещё несколько пациентов, которым помогла колдунья Лиза. И которые сами её теперь искали. Только зачем об этом Валентине Яновне знать?
…Полковник задерживался. Оно и к лучшему: чем дальше от начальства, тем ближе к кухне. Чтобы скоротать время, Максим занимался странным делом: раз за разом трогал языком пустое место на месте верхнего левого клыка. Клык ему пятнадцать лет назад выбил в драке один конкретный пацан. По какому поводу случилась драка, что они не поделили то ли с Пельменем, то ли с Пупком, Максим забыл. Может быть, Максим пригласил танцевать девушку то ли Пупка, то ли Пельменя, может быть наоборот. Мало ли в юности поводов для ссоры? Дырка осталась как память. Одно время Максим хотел поставить коронку, но не решился. Не захотел трогать соседние зубы, ведь их пришлось бы убить. Иначе никак, объяснил ему врач, должна же коронка на чём-то держаться? Может и врал, хотел заработать на нём лишних деньжат. Максим не стал разбираться. Ну и что, что рот щербатый? Бандитская пуля, все дела, некоторым девчонкам даже нравилось.
Сейчас десна на месте зуба чесалась и даже немножко болела. Там резался новый клык.
***
Всё, за что не возьмись, Иришка делала элегантно. Не манерно, но аристократически, словно принцесса Диана какая-нибудь. Самое обыденное исполняла так, что хоть сейчас в кино снимай. Маринка ей по этому поводу жутко завидовала. По-белому, конечно. Не будь Иришка её лучшая подруга, так вообще убила бы!
Они сидели в кафе «Красная Шапочка». Это было их любимое место, издавна, с детства ещё. Здесь готовили очень вкусные пирожные с заварным кремом. Из-за общей любви к пирожным они и подружились.
Сейчас Маринке пирожных нельзя – разнесёт, она и так не знала, как жир с боков убрать. Спасибо, Максим ничего по этому поводу не говорил…
Поэтому Марина заказала огуречный салат. Без соли и с самой капелькой масла. Сидела и с отвращением ковыряла вилкой в тарелке, нельзя же прийти в кафе и вообще ничего не заказать?
Иришка взяла пирожные, целых три, и теперь лакомилась, мечтательно глядя в пространство. Она никогда ни в чём себе не отказывала, и оставалась при этом стройной как семиклассница.
– Как у тебя это выходит, подруга? – не выдержала Маринка. – Жрёшь и жрёшь, и хоть бы что!
– Не знаю даже, – ответила Иришка. – Само получается. Ммм… – она облизнулась. – Вкусно!
– Может, – задумалась Маринка, – ты упражнения специальные делаешь? Для фигуры?
– Для фигуры, подруга, – заговорщицки, понизив голос, сообщила Ира, – нет ничего лучше регулярного секса.
– Регулярного это как?
– Регулярного – это и значит регулярного. В одно и то же время. Каждый день. Или чаще.
– Ну ты, Ирище, и змеюка! – Маринка поперхнулась салатом. – Мой, бывает, знаешь, когда со службы является? Какой там секс, глаза бы продрать, накормить и снова до кровати доползти бы! Да ты откуда знаешь? У тебя и мужа-то нет!
– Фигня, – Иринка изысканно оттопырила мизинец и взяла последнее пирожное. – Вот выйду замуж – и будет.
И торжествующе посмотрела на подругу.
– Да ты шутишь! – догадалась, наконец, Марина. – Кстати, про мужа, – сказала она, отсмеявшись. – Максик недавно рано пришёл, даже непривычно как-то. Ну, то да сё, лежим потом, отдыхаем… Чувствую, не так что-то, иначе, странно.
– И что? – наклонилась к ней Ира. – Что случилось-то?
– Понимаешь... – Марина наклонилась ближе и зашептала подруге на ухо.
– Ну, да... – Иришка пожала плечами. – Ну?.. И что? Фу, глупости какие... Да?.. Да ну? Да не может быть! Маринка! Не бывает так!
– Бывает, оказывается, – Марина откинулась в кресле. – Все, как один. И даже на месте выбитого новый растёт.
Она замолчала и гордо посмотрела на Ирину, как будто это её рук дело, как будто это она собственноручно вырастила мужу выбитый зуб, как будто это она колдунья и волшебница.
– Ну и ну! – сказала Иришка. – Макс не рассказывал, где ему так повезло?
– Вот прямо здесь, – ответила Марина. – В доме напротив.
Подруги одновременно посмотрели в окно, на ничем не примечательный подъезд. Над окнами второго этажа висела замазанная краской вывеска, но в правом нижнем углу ещё можно было угадать: «...убов.» и строчкой ниже: «...и недорого».
– Ладно, – засобиралась Марина. – Пора мне. Вдруг он опять вовремя вернётся? Побегу. Чмоки-чмоки!
Иришка посидела немножко, задумчиво крутя в пальцах кофейную ложечку, а потом решительно взялась за телефон. Разве можно такую новость пережить в одиночку?
Утром о происшествии с Максимом Коваленковым знали три десятка её знакомых. Были и другие люди, которым помогла колдунья, ведь кабинет напротив кафе «Красная Шапочка» работал почти месяц. У них тоже были знакомые, а у тех — свои. Город загудел. Появление таинственной волшебницы, а также её внезапное исчезновение будоражили воображение. Рождались самые невероятные слухи. Кто-то считал, что она прилетела с Альфы Центавра — собирать этнографическую информацию. Другие решили, что Лиза — доисторический вампир, который питается людскими эмоциями, а исцеления — просто побочный эффект пиршества. Третьи говорили, что она — тайный заокеанский агент, присланный смутить народ-богоносец. Четвёртые утверждали, что волшебница прибыла из сибирского староверческого скита, чтобы наставить погрязший в грехах народишко на путь истинный.
Версии разнились как свет и тьма, как огонь и вода, но все сходились в одном: врачевательница привлекла внимание спецслужб и потому прекратила практику.
Ближе прочих к истине приблизился городской сумасшедший Федя Корявый. Волшебницу перенёс к нам конклав чёрных магов из параллельной реальности. За то, что она мешала им творить их чёрные дела. «Сведения абсолютно верные!» – вещал он с летней эстрады в городском саду, тряся патлами. Люди торопливо проходили мимо: сведения у Феди всегда были верные, да и пахло от него скверно.
Феликс Игнатьевич Хольц задержался. Он вчера только привёз он жену из Израиля и не знал последних новостей.
Теперь Хольц мог надеяться лишь на чудо. Месяц в тель-авивской клинике оказался зряшной потерей времени. Не уморили окончательно бывшие наши доценты и эсэнэсы, – и на том спасибо. Покачали головами, изобразили скорбные мины и расписались в бессилии. Счёт за консультации и нахождение в клинике, правда, выставить не забыли. На хорошую такую, серьёзную сумму…
Плевать Феликс Игнатьевич хотел на деньги. Деньги – это навоз, удобрение, в лучшем случае смазка для шестерёнок повседневных дел. Он бы все деньги отдал, чтобы спасти Леночку. Только не нашлось на свете такого человека, кто согласился не просто взять их, но и пообещать, что жена выздоровеет. Ребятам из Израиля Хольц был даже благодарен. Не стали тянуть, не стали обнадёживать, поступили честно. Но как хотелось хоть ненадолго поверить в успех!
– Здравствуй, Федя, – сказал сумасшедшему Хольц. – Водки хочешь? С колбасой?
Через полчаса Феликс Игнатьевич знал то же, что и Федя, а Федя про городские дела знал всё. Потом Федя отправился на ближайшую скамейку отсыпаться, а Хольц – куда и шёл, в контору.
Пока Лена, обколотая наркотиками, спит под присмотром сиделки, у него есть время, которое нужно потратить с умом.
Феликс Игнатьевич Хольц владел третьим в городе строительным бизнесом и офисом в самом центре, на исторической набережной, с окнами на главную реку страны. Богатые тоже плачут; ни деньги, ни влияние не помогли ему вылечить жену, но, по крайней мере, они могли уменьшить её муки. Разговор с Федей Корявым принёс призрачную надежду, и большие – и свободные! – средства оказались кстати, не дали опустить руки и позволили ему биться до конца.
Целительница – их последняя надежда. Он обязан её найти!
Через два часа, отдав все необходимые распоряжения и нажав на все известные рычаги, Хольц вернулся домой. Когда Лена проснётся, она увидит его рядом.
Спустя три дня Феликсу Игнатьевичу позвонили.
– Записывайте номер счёта, – сказал без приветствия смутно знакомый голос. – Не позднее завтрашнего утра вы переведёте на него сто тысяч долларов. Как только поступят деньги, придёт машина. Вы с женой, больше никто, садитесь…
– Моя жена не может ходить, – перебил Хольц. – Мне понадобится помощь!
– Вам помогут, – ответил голос. – Слушайте внимательно, Феликс Игнатьевич. Телефоны оставите дома, всю электронику оставите дома. Если мы обнаружим слежку, то просто высадим вас в чистом поле, и решайте свои проблемы сами. Вы всё поняли, Хольц?
– Да.
– Торопитесь, – в голосе появились человеческие нотки, – никто не в силах оживлять мёртвых.
Сто тысяч! Это было больше, чем Хольц мог вынуть из кармана немедленно.
– …Мне очень жаль, Феликс, – сказал, кусая ус, главный финансист компании «Хольц и партнёры», – но где я возьму такие деньги прямо сейчас?
– Речь о Лене, ты что, Гурам, не понимаешь? Займи.
– Это деньги на ветер, Феликс. В Германии не помогли, в Израили развели руками, это очень печально, Феликс, ты знаешь, как я отношусь к твоей жене, но… Ты же не собираешься помирать сам? Сейчас вынуть столько средств… можно, но потом ты зубы на полку положишь.
– Плевать, – упрямо сказал Хольц.
– Но какая-то бабка деревенская! – не выдержал Гурам. – Что она, святой водой брызгать будет? Можжевельником окуривать? И вообще, это жулики! Ты номер пробил?
– Он не определился.
– Что я говорил! Жулики!
– Гурам, это мои деньги! – рассердился Хольц.
– Ошибаешься, – финансист кинул на Феликса угрюмый взгляд. – Это давно не только твои деньги. Мне, если помнишь, принадлежит шестая часть. Хочешь оставить меня без страховки на старости лет? Рухнет компания, все по миру пойдём, не только ты.
– Ты прав, – сказал Феликс. – Может, тогда ты лично мне одолжишь? У тебя есть заначки, я знаю.
Гурам закурил, постоял, качаясь с пятки на носок, потом с гримаской сказал:
– Нет, Феликс, не выйдет. Была бы надежда, я бы с радостью, а так? Не хочу рисковать.
– Что же делать? – Хольц рухнул в кресло, уронил голову в ладони. – Посоветуй, финансист?