Тогда Шамми Одноглазый встряхнулся так, что все цветы слетели на землю, и сказал:
- Сдается мне, что многие захотят узнать: было ли чудо или чуда не было.
А другой тройной судья возразил:
- В словах закона, однако, нигде не сказано, что озеро должно пропасть чудом, так что какой от этого прок?
Шамми встал с лавки и сказал:
- Ты родился на циновке для еды, Даттам. И все же я думаю, что сегодняшний день принесет тебе большую неудачу.
Даттам тогда вытащил меч: рукоятка меча была перевита жемчугом и изумрудом, а по клинку шла головастиковая надпись.
- Выбирай, Шамми, - сказал Даттам. - Или ты сядешь на лавку и перестанешь говорить глупости, или твои кишки съедят твои же собаки.
Тогда Шамми испугался и сел на лавку.
Соглашение заключили, как предложил Даттам, и многие были очень довольны.
Этим вечером Хотта, жена Шамми Одноглазого, женщина вздорная, не пустила мужа к себе и сказала:
- Думается мне, что даже женщины вели бы себя на народном собрании менее трусливо, чем вы.
Шамми сказал:
- Помолчи. Если бы озеро не сгинуло, покойников было бы довольно... и добавил: - Даттам - удачливый человек. Но, говорят, что в королевском городе Ламассе есть еще более удачливый человек, по имени Арфарра, и что ему нравятся свободные люди и хорошие законы.
От островка Даттам и граф поехали в рудники. Бредшо увязался за ними. Рудник был устроен так же, как рудники на Западном Берегу: примитивней амебы. Трое горняков перестилали крепь.
- Какое же это чудо? - сказал один из них. - Чудо бы не повредило горному брюху, а тут все клинья повылазили.
Бредшо поглядел на переклады под потолком и увидел, что они едва держатся.
- А в империи, - спросил Бредшо, - рудники так же скверно устроены?
Даттам поглядел на чужеземца и вдруг с беспокойством подумал, что тот тоже может разбираться в рудах.
- В Нижнем Варнарайне, - ответил Даттам, - рудники устроены так же, но работают на них государственные преступники. А большинство шахт закрыто, чтоб не обижать народ и не подвергать опасности чиновников.
Бредшо вспомнил сегодняшнее собрание, вспомнил, почему Даттам здесь, а не в империи стрижет овец, и ужаснулся. Об этой стороне жизни Великого Света он как-то не задумывался. Боже! Стало быть, Даттам считает, что свободных людей в королевстве усмирить легче, чем безоружных общинников империи?
Бредшо нагнулся и стал перебирать куски руды с серебряным проблеском. "Забавно, - подумал он, - я-то думал, они это просто выкидывают!"
Граф, стоявший за плечом, заметил его интерес.
- А это, - сказал граф, - глупое серебро. То, которым Варайорт штраф платил. Похоже, но ничего не стоит.
И в это мгновение Бредшо понял, что все три дня беспокоило его в Даттамовой сделке, и что любой человек, хоть немного сведущий в торговле, осознал бы немедленно. Ну хорошо, Даттам обменял свое серебро с выгодой. Но если серебро в империи в три раза дешевле золота, то какого черта он вообще везет его в империю?
- Серебро-то серебро, - сказал Бредшо, усмехаясь, - а удельный вес как у золота.
Даттам и мастер замерли. Граф, может быть, ничего бы и не понял, но вдруг припомнил слова колдуна, нахмурился и побежал из забоя.
Вечером граф позвал чужеземца в свою горницу. Лицо графа было все в красных пятнах, ученая обходительность исчезла.
- Значит, ты разбираешься в рудах? - спросил граф.
Бредшо понял, что утвердительный ответ сильно повредит ему, потому что благородный человек должен разбираться в мечах, а не в металлах, но ответил:
- Разбираюсь.
- Я правильно понял: то, что добывают в шахте - не серебро, а золото?
Бредшо покачал головой:
- Не серебро и не золото, а совсем другой металл. Он, однако, тоже не ржавеет.
Из стены возле поставца торчал небольшой швырковый топорик с черненой рукояткой. Граф вытащил этот топорик, перекинул из руки в руку и спросил:
- Мне сказали, что это - глупое серебро, а в империи его можно превратить в настоящее. Можно ли?
- Ни в коем случае, - сказал Бредшо. - Серебра из этого металла не выйдет. Но если подмешать его в золото, то фальшивая монета будет совершенно неотличима от настоящей.
Тут граф запустил топорик в большого бронзового Шакуника, стоявшего в западном углу. Топорик попал богу в плечо, разрубил ключицу и глубоко ушел в грудь; бог зашатался и упал, а князь подхватил со стены меч и выбежал из гостиницы.
Бредшо с легким ужасом глядел ему вслед. Да, Даттам не зря решил не связываться с рудниками империи.
Все было очень просто. Серебро стоит в тринадцать раз меньше золота. Глупое серебро стоит совсем дешево. В империи храм Шакуника имеет право чеканить золотые монеты. Даттам извлекает из этого дополнительную прибыль, добавляя в состав платину. Для надежности чеканят не новую монету, а старые золотые государи.
А в рудниках - в рудниках некоторые забои так узки, что в них могут работать только дети, и жители варят в одних и тех же горшках рис и серебро, - собираются вокруг и дуют через трубочки, - и храм, которому известен динамит, употребляет динамит только на жуткие фокусы и не озаботится приспособить архимедов винт для подъема руды.
На следующее утро Бредшо справился, чем кончилась ссора Даттама и графа.
- Я думаю, - сказала служанка, - что ссора кончилась миром, потому что ночью у бога Шакуника в графской горнице срослись ключица и ребро.
- Я думаю, - возразила другая, - что ссора кончилась миром, потому что поздно вечером прискакали два гонца из страны Великого Света и, наверное, много важного рассказали.
Бредшо вздрогнул и подумал: уж не рассказали ли, в числе прочего, об упавшем с неба корабле?
В это время принесли богатые подарки от Даттама, а в полдень явился он сам, в бархатном кафтане и с ларцом под мышкой.
- Я хотел бы, чтобы мы остались друзьями, - сказал Даттам.
- Остались друзьями! - взвился Бредшо, - да как вы смеете, Даттам! Вы меня надули на триста тысяч ишевиков! Опоили снотворным! Повесили человека, которого мне подарили! Сделали фальшивомонетчиком!
- Еще нет, - возразил Даттам. - Фальшивомонетчиком вы станете, только если из этой платины будут изготовлены монеты. Покамест вы не фальшивомонетчик, а владелец глупого серебра, которое, кстати, вообще ничего не стоит. Кстати, как вы догадались о платине?
- Так уж догадался, - буркнул Бредшо. - Раньше надо было догадываться. Надо было спросить себя: а какого черта Даттам везет серебро туда, где оно дешевле, чем здесь?
И махнул рукой.
- Но неужели граф ничего не знает?
Даттам усмехнулся:
- Граф алчен и суеверен. Граф думал, что я подделываю серебро. А серебром и медью расплачиваются простолюдины, серебро называют "перьями пестрой дрофы". Это - металл ночи, женщины и торговли. Золото же приносит не прибыль, а удачу. Это металл солнца и сокровище вождей. Его зарывают в землю и раздают дружине. Граф не позволил бы мне подделывать золото, как не позволил бы спать со своей женой, прибыльно ли это или нет. Граф, добавил Даттам, - возмутился святотатством, а не правонарушением.
- В теперь?
- Золото - не свобода. Попробовал - не отвыкнешь...
Даттам усмехнулся, вспомнив, как кричал и бился вчера граф. Кончилось все кубками, выпитыми рука в руку, и еще граф потребовал от храма сундучок с фальшивой монетой, расплачиваться с недругами.
- А чиновники империи, - спросил Бредшо, - тоже, в случае чего, обидятся лишь за оскорбленное мироздание?
Даттам постоял, усмехаясь.
- Или ты не понял, Сайлас, что в империи правят не чиновники, а мы? Видел, что было с чернью, которая на нас напала? С законом, который нас не устроил? Ты ехал сквозь земли королевства, - и половина из них принадлежит храму. Ты думаешь, в империи по-другому? Император стар и слаб, а наследник престола, экзарх Варнарайна, - про него в народе говорят, что его душа в хрустальном кувшине, а кувшин в храме Шакуника. Нам ведомы духи разрушения и духи созидания, мы знаем имена звезд, неизвестных никому в империи, и знание превращает наше золото в новое знание. Что с тобой? Тебе плохо?
Бредшо и в самом деле побледнел, запрокинул голову.
- Ничего, - сказал Бредшо.
Он глядел на Даттама с ужасом. Он вдруг понял, почему химическое оружие - есть, а огнестрельного - нет. Потому что выстрелившая пушка - это оружие, а взорванная гора - это чудо. Он подумал: "Науки в империи все-таки нет. Как звать оксиды - мертвыми металлами или еще как - это неважно. Важно, что люди действуют не как ученые, а как колдуны. Не публикуют результаты экспериментов, а морочат головы. У них одна область применения открытий - шарлатанство. Все, что не является общедоступным есть магия, на какие бы принципы оно ни опиралось. Бедняжка Белый Ключник был прав: какое же это колдовство, если оно известно всем? Стало быть, динамитом распоряжается не империя, а один лишь храм. Чиновники - любители справедливости, и монахи - любители чудес. И кто из них и на что употребит упавший с неба корабль?
- Это красивые слова для фальшивомонетчика, - сказал Бредшо. - Но я не думаю, что души чиновников империи сидят у вас в стеклянных кувшинах. Во всяком случае, господина Арфарру вам вряд ли удастся посадить в кувшин... И неужели вы не боитесь, что я расскажу в империи о глупом серебре?
- Но это же ваше серебро, Бредшо, а не мое. Расскажете - так не получите за него ни гроша.
Бредшо - уже в который раз - представил себе реакцию Ванвейлена на его покупку.
- Однако слова о всемогуществе храма несколько противоречат принятым вами предосторожностям.
Даттам усмехнулся и встал.
- У храма есть враги и есть завистники, но я вам не советую, Бредшо, становиться на их сторону. Для них вы останетесь человеком храма, а для нас станете предателем. К тому же они ненавидят чужеземцев... Вам придется во всем слушаться меня, Бредшо, иначе вы вообще не попадете в империю, для чего бы вам ни было нужно туда попасть, - заморский торговец!
И с этими словами Даттам повернулся и исчез в двери.
Бредшо встал и выглянул в окно: там, во дворе, перешучивались с бабами двое вчерашних гонцов из империи. Вот так. "Для чего бы вам ни было нужно туда попасть..." Что привезли эти гонцы? Известия о врагах храма? Известия о скорой смуте? Или известия о том, что, да, шлепнулся с неба стальной бочонок без людей, и не видели ли вы, господин Даттам, странных людей, которые отчего-либо хотят в империю? Ибо много замечательного есть в этом бочонке, и всего нашим инженерам и алхимикам не понять, но вот если заполучить его экипаж и подвесить к потолочной балке, то, может статься, нашего ума как раз достанет разобраться в бочонке. И тогда мы станем такими колдунами, такими колдунами, что куда вам шуточки с динамитом или отравляющим газом! Звезды посадим в хрустальный кувшин, всю империю поставим на колени, из государственного социализма сделаем государственную теократию!
Вы ведь это умеете, господин Даттам, подвесить людей к балке...
ПОВЕСТЬ О ЗОЛОТОМ ГОСУДАРЕ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Когда умер основатель династии Амар, наследник по наущению других распорядился: слуг и женщин из дворца не прогонять, захоронить вместе с покойным. Сделали в Яшмовой Горе дворец, оставили там государя и свиту. Мастеров тоже замуровали. Вскоре столицу перенесли, Варнарайн стал провинцией, а наследник запретил варварский язык и прическу, возродил законы Иршахчана и принял его имя.
Через год, однако, наместнику Варнарайна доложили: на рынках торгуют вещами из государевой усыпальницы. Схватили одного человека, другого. Те, как по волшебству, исчезали. В народе стали поговаривать недоброе.
Однажды арестовали человека, продававшего яшмовое ожерелье. Наместник лично распорядился привести негодяя для допроса в сад под дуб. Взглянул и обомлел: вылитый покойный император. Наместник помолчал и сказал:
- Не было случая, чтоб боги торговали на рынке.
И велел принести тиски. Принесли тиски, зажали, - преступник улыбнулся, а наместник закричал от боли.
- Э, - сказал покойник, - ты меня не узнал, а ведь раньше в одной палатке спали! Скоро встретимся.
Арестованный встряхнулся, обломил с дуба ветку, та превратилась в меч. Взмахнул мечом - сделалось темно, запрыгали голубые молнии, листья посыпались вниз. Арестант исчез. Присутствующие очнулись, смотрят: на всех дубовых листьях мечом вырезано государево имя.
Наместник велел выпустить всех, задержанных по подозрению в осквернении могилы. Понял, что это слуги и наложницы государя. Много молился. Впрочем, некоторые не верили всей этой чертовщине и считали, что все это были проделки обыкновенного колдуна.