— Что значит «хранится»? — мгновенно насторожился О'Нил. — Это моя собственность. Моя. Понятно?
— Согласен, — сказал Клер. — Однако мы делаем уступку в отношении подписанного вами контракта и хотим кое-что взамен.
— Что именно? — Упоминание о «Цветке забвения» сразу поубавило О'Нилу самоуверенности.
— Вы остаетесь владельцем «Цветка», но должны пообещать, что я, мистер Френсис и мисс Кормет имеем право появляться иногда у вас, чтобы взглянуть на ваше приобретение. Возможно, это будет случаться довольно часто.
О'Нил даже оторопел.
— Вы хотите сказать, что будете просто смотреть на «Цветок»?
— Да, именно.
— Просто смотреть и наслаждаться?
— Совершенно верно.
Теперь О’Нил взглянул на него по-новому, с уважением.
— Я не оценил вас раньше, мистер Клер. Приношу свои извинения. А насчет этой корпорации… Поступайте, как знаете. Мне все равно. Вы, мистер Френсис и мисс Кормет можете появляться и смотреть на «Цветок», когда пожелаете. Даю слово.
— Спасибо, доктор. От нас от всех, — сказал Клер быстро, насколько это было возможно, чтобы не показаться невежливым, распрощался и отключил экран.
Когда Бьюмон заговорил, в его голосе тоже чувствовалось гораздо больше уважения:
— В следующий раз я, по-видимому, просто не стану вмешиваться в подобные дела: вы справляетесь с ними гораздо лучше. Ну а сейчас мне пора прощаться. До свидания, джентльмены, до свидания, мисс Кормет.
Он вышел, дверь за ним опустилась на место, и Грейс сказала:
— Похоже, дело сделано.
— Да, — откликнулся Клер. — Мы «вывели его собаку погулять». О'Нил получил то, о чем мечтал. Бьюмон — тоже, и даже сверх того.
— Но что именно ему нужно?
— Не знаю, но подозреваю, что он хочет стать первым президентом Федеративной Солнечной Системы, если таковая когда-нибудь образуется. С нашими козырными картами у него есть шанс. Вы представляете себе потенциальные возможности эффекта О'Нила?
— Смутно, — сказал Френсис.
— А ты думал, например, какую революцию он произведет в космонавигации? Или о широчайших возможностях колонизации новых планет, которые он откроет? Или хотя бы об использовании эффекта в индустрии развлечений? В одной только этой области он сулит несметные богатства.
— А что получим с него конкретно мы?
— Как что? Деньги, старина. Горы денег. Когда даешь людям то, что они хотят, это всегда прибыльно, — сказал Клер, поднимая взгляд на эмблему компании с изображением шотландской овчарки.
— Деньги… — повторил Френсис. — Да, видимо.
— И плюс к тому, — добавила Грейс, — мы всегда можем съездить посмотреть на «Цветок».
— Она слышит вас?
— Если она на поверхности. Если сумела выбраться из корабля. Если рация в ее скафандре не повреждена. Если она включила рацию. Поскольку корабль молчит, а «маячок» отключен, невероятно, что хоть кто-нибудь выжил.
— Ее необходимо отыскать! Космическая станция, оставайтесь на связи. База Тихо, ответьте.
Сигнал задержался на три секунды — из Вашингтона до Луны и обратно.
— Начальник лунной базы на связи.
— Генерал, пусть каждый человек на Луне ищет Бетси!
Из-за задержки ответ больше напоминал брюзжание:
— Вам известны размеры Луны, сэр?
— Какая разница? Бетси Барнс находится где-то на ней, так что все ищут ее до тех пор, пока не найдут. А если она мертва, вашему драгоценному пилоту тоже лучше погибнуть!
— Луна — это почти пятнадцать миллионов квадратных миль, сэр. Если я отправлю на розыски всех своих людей, то на каждого придется больше тысячи квадратных миль. Я дал Бетси своего лучшего пилота. И я не буду выслушивать угрозы в его адрес, раз он не может ответить вам. И мне неважно, кто ему угрожает, сэр! Меня тошнит от советов людей, не знакомых со здешними условиями. А вот мой вам совет, сэр, — мой официальный совет, сэр! — дайте шанс станции «Меридиан». Возможно, они там сотворят чудо.
— Ну что ж, генерал, — прозвучал недовольный ответ. — Мы с вами поговорим позже. «Меридиан»! Доложите обстановку и ваши планы…
Элизабет Барнс, «Слепая Бэтси», юный гений фортепиано, совершала турне по Луне. Она произвела настоящий фурор на базе Тихо, затем отправилась ракетой на Дальнюю базу, чтобы развлечь поселенцев на обратной стороне спутника нашей планеты. Путешествие заняло бы от силы час. Пилота Бетси дали просто на всякий случай; подобные рейсы совершались на автоматических кораблях.
После взлета ракету потеряли на радарах Тихо. Она находилась… где-то там.
Не в космосе, иначе вызвала бы помощь, а ее «маячок» заметили бы остальные корабли, космические станции и базы на поверхности. Она разбилась — или совершила вынужденную посадку — где-то на лунных пустошах.
— Директор космической станции «Меридиан» на связи…
Задержка была незаметна; радиосигнал проскакивал между Вашингтоном и станцией всего за четверть секунды.
— Станции земной стороны прослушивают эфир. Задействована станция Ньютон. Корабли с Тихо облетают Луну по терминатору. Если мы услышим радиоэхо…
— Да-да! А как идет поиск радарами?
— Сэр, ракета на поверхности Луны для радара ничем не отличается от миллионов прочих предметов такого же размера. Наш единственный шанс — это получить ответ… если они сумеют ответить. На поиск радарами высокого разрешения уйдет несколько месяцев, а скафандры рассчитаны лишь на шесть часов. Мы все молимся, что нас услышат и ответят.
— А когда ответят, вы воспользуетесь радиопоисковиком, так?
— Нет, сэр.
— Почему же, во имя Господа?
— Сэр, определитель направления для такой задачи бесполезен. Он скажет нам, что сигнал идет с луны, не более того.
— Доктор, вы хотите сказать, что услышите Бетси, но не будете знать, где она?
— Здесь мы слепы, как и она. Мы надеемся, что девочка поможет нам… если она нас услышит.
— Каким образом?
— Лазер, сэр. Узконаправленный световой луч высокой интенсивности. Она услышит его и…
— Услышит луч света?
— Да, сэр. Мы перемодулировали несущую частоту и подключили к роялю. Если девочка отзовется, мы попросим ее внимательно слушать, пока мы зондируем поверхность и…
— И все это, пока маленькая девочка умирает?
— Заткните пасть, господин президент!
— Это еще кто?
— Отец Бетси. Со мной связались из Омахи. Прошу вас, господин президент, замолчите и не мешайте этим людям работать. Я хочу вернуть свою дочь.
— Хорошо, мистер Барнс, — сухо произнес президент. — Продолжайте, директор. Сообщите, если что-то потребуется.
Директор станции «Меридиан» вытер взмокшее лицо.
— Есть что-нибудь?
— Нет. Босс, можно сделать что-нибудь с этой станцией в Рио? Они сидят прямо на нашей частоте!
— Сбросьте на них кирпич. Или бомбу. Джо, наябедничай президенту.
— Я все слышал, директор. Сейчас они замолчат.
— Ша! Тишина! Бетси… ты меня слышишь? — оператор крутил настройку.
Из динамика раздался чистый детский голос:
— …услышать кого-нибудь! Ух, как я рада! Поторопитесь, майор ранен.
Директор прыгнул к микрофону.
— Да, Бетси, мы обязательно поторопимся. Но тебе придется помочь нам. Ты знаешь, где находишься?
— Где-то на Луне, наверное. Мы здорово ударились, и я только-только хотела подразнить майора, как ракета перевернулась. Я отвязала ремни и отыскала майора Питерса, и он не двигался. Он не умер, нет-нет, я так не считаю! Его скафандр не сдулся, и я что-то слышала, когда прижала свой шлем к его шлему. Я только что сумела открыть люк, — добавила девочка. — Мы не на обратной стороне, там должна быть ночь. А я уверена, что здесь солнце. Скафандр очень нагрелся, мне в нем жарко.
— Бетси, оставайся снаружи. Там ты сможешь нас увидеть.
— Смешно! — развеселилась девочка. — Но я смотрю ушами.
— В точности! Ими ты нас и увидишь. Бетси, мы обшариваем Луну пучком света. Ты услышишь его как удар по клавише рояля. Мы разбили поверхность на восемьдесят восемь нот. Как только услышишь звук, кричи «Есть!», а потом скажешь, какая это была нота. Сумеешь?
— Разумеется, — деловито ответила девочка. — Если только рояль не расстроен.
— Надеюсь, что нет. Ладно, мы начинаем…
— Есть!
— Какая нота, Бетси?
— Ре-диез в первой октаве.
— Это точно, Бетси?
— Я слышала.
— Где это у нас? — спросил оператор. — В Море тьмы? Сообщите немедленно генералу, — он вернулся к микрофону. — Бетси, детка, мы почти нашли вас! Теперь мы проверим только этот квадрат. Пока мы перенастраиваем аппаратуру, хочешь поговорить со своим папой?
— Да! А можно?
— Конечно же!
Минут через двадцать он прервал их на фразе:
— …вовсе нет, папа. Ну да, испугалась немножко, когда упала ракета. Но люди обо мне позаботились. Как всегда.
— Бетси?
— Да, сэр?
— Приготовься опять слушать.
— Есть! — и через миг. — Соль в третьей октаве.
— Вот эта?
— Ага.
— Сверьтесь с картой и сеткой, пусть генерал поднимает корабли. Им нужно будет осмотреть всего десять квадратных миль. Бетси, мы почти знаем, где вы. Мы близко и скоро отыщем тебя. Может, ты пока заберешься в ракету, чтобы не перегреться на солнце?
— Мне не так уж и жарко. Я только немного вспотела.
Через сорок минут в динамике громыхнул генерал:
— Они нашли ракету! Девочка машет им рукой.
Наверное, нам вообще не стоило соваться в космос. Есть две вещи, которых каждый человек боится с самого рождения — шум и высота. А космос находится настолько высоко, что непонятно, зачем человек в здравом уме забирается туда, откуда, если ему не повезет, он будет падать… и падать… и падать. Впрочем, все астронавты сумасшедшие. Это известно.
Он решил, что врачи были к нему добры.
— Вам повезло. Вы не должны забывать об этом, старина. Вы еще молоды, а пенсия у вас такая, что о будущем можно не беспокоиться. Руки и ноги у вас целы, и вообще вы в прекрасной форме.
— Прекрасной! — В голос его непроизвольно закралась нотка презрения к самому себе.
— Но это на самом деле так, — продолжал мягко настаивать главный психиатр. То, что с вами произошло, не причинило вам никакого вреда, если не считать того, что в космос вы больше не полетите. Честно говоря, я не могу назвать акрофобию неврозом — боязнь высоты вполне естественна. Вам не повезло, но если учесть, что вы пережили, то можно утверждать, что никаких отклонений у вас нет.
Одного напоминания об этом хватило, чтобы его снова начало трясти. Он закрыл глаза и увидел кружащиеся внизу звезды.
Он падал, и падение это было бесконечным. Из забытья его вывел голос психиатра:
— Успокойтесь, старина. Вы на Земле.
— Извините.
— Не за что. А теперь скажите, что вы собираетесь делать дальше?
— Не знаю. Видимо, буду искать работу.
— Компания обеспечит вас работой, вы это знаете.
Он покачал головой:
— Я не хочу слоняться по космопорту.
Он представил себе, как будет ходить здесь в рубашке с маленькой кнопкой, показывающей, что когда-то он был человеком; откликаться на уважительное обращение «капитан», доказывать, что своим прошлым он заслужил право на отдых в помещении для пилотов, замечать, как смолкает при его появлении разговор на профессиональные темы, думать о том, что говорят о нем за его спиной… Нет, спасибо!
— Я думаю, вы приняли мудрое решение. Лучше покончить с прошлым раз и навсегда, по крайней мере до тех пор, пока вы не начнете чувствовать себя лучше.
— Вы думаете, этот день когда-нибудь наступит?
Психиатр поджал губы.
— Возможно. У вас чисто функциональное расстройство, травм нет.
— Но вы уверены, что этот день придет?
— Я этого не говорил. Признаться, я просто ничего не могу сказать по этому поводу. Мы до сих пор очень мало знаем об этом заболевании.
— Понятно. Ну, я, пожалуй, пойду.
Психиатр поднялся с кресла и сунул ему свою руку.
— Позвоните, если вам что-либо потребуется. И, во всяком случае, не пропадайте навсегда.
— Спасибо.
— С вами будет все в порядке. Я в этом убежден.
Глядя в спину удаляющегося пациента, врач покачал головой. Походка этого человека уже ничем не напоминала легкую, уверенную поступь астронавта.
* * *
В то время лишь небольшая часть Нью-Йорка находилась под землей, но он, выйдя от врача, и не собирался подниматься наверх — подземка домчала его до гостиницы для холостяков. Он отыскал комнату, на двери которой светилась надпись «Свободно», опустил в прорезь монету, забросил внутрь свою спортивную сумку с пожитками и вышел. Монитор на подземном перекрестке выдал ему адрес ближайшего бюро по трудоустройству. Добравшись до места, он уселся за стол для собеседований, дал компьютеру снять отпечатки пальцев и начал заполнять анкеты. У него появилось ощущение, что он вернулся в прошлое: последний раз он искал работу еще до того, как поступил в школу астронавтов.
Графу «фамилия» он оставил пустой и, заполнив всю анкету, продолжал раздумывать. Известностью он был сыт по горло, ему не хотелось, чтобы его узнавали и вокруг него поднимался ажиотаж, — больше всего он не хотел, чтобы ему рассказывали, какой он герой. Наконец, он впечатал в пустую графу слова «Уильям Сондерс» и бросил листки в предназначенную для них щель. Он докуривал уже третью сигарету и потянулся за следующей, когда перед ним зажегся экран.
— Мистер Сондерс, — произнесла симпатичная брюнетка. — Пройдите, пожалуйста, комната семнадцать.
Когда он вошел, брюнетка указала ему на кресло и предложила сигарету.
— Устраивайтесь поудобнее, мистер Сондерс. Меня зовут мисс Джойс. Я бы хотела поговорить о вашем заявлении.
Он уселся и молча ждал продолжения. Увидев, что он не расположен говорить, брюнетка добавила:
— Вы назвали себя мистером Сондерсом, но судя по вашим отпечаткам, у вас другое имя. Мы знаем, кто вы на самом деле.
— Не сомневаюсь.
— Я понимаю, что раз вы назвали себя мистером Сондерсом, мистер…
— Сондерс.
— …мистер Сондерс… Это заставило меня покопаться в вашем досье, — она достала катушку с микрофильмом, повернув ее так, чтобы он смог разглядеть на ней свое имя. — Теперь я о вас знаю, больше, чем вы сочли нужным напечатать в анкете. У вас хороший послужной список, мистер Сондерс.
— Благодарю.
— Но я не смогу воспользоваться им, чтобы подыскать вам работу. Я даже не имею права упоминать о нем, если вы будете настаивать, что ваша фамилия Сондерс.
— Моя фамилия Сондерс, — голос его был спокойным и невозмутимым.
— Вы поступаете опрометчиво, мистер Сондерс. Существует много ситуаций, в которых престиж имени может быть совершенно законно использован для того, чтобы клиент получал гораздо более высокую ставку, чем…
— Мне это неинтересно.
Она посмотрела на него внимательно и решила не продолжать.
— Как хотите. Загляните в комнату «Б», там вы сможете пройти классификационные и профессиональные тесты.
— Благодарю.
— Если вы передумаете, мистер Сондерс, мы будем рады пересмотреть ваш вопрос. Сюда, пожалуйста.
Через три дня он уже работал в небольшой фирме по выпуску систем связи. Проверял электронное оборудование. Это была монотонная, спокойная работа, занимающая все его мысли, и к тому же легкая для человека с его опытом и классификацией. К концу трехмесячного испытательного срока он был переведен на более высокую должность.
Он устроил себе хорошо изолированное от внешнего мира логово, работал, спал, ел, иногда проводил вечер в библиотеке или Ассоциации молодых христиан, и никогда, ни при каких обстоятельствах, не выходил под открытое небо и не поднимался на высоту даже театрального балкона. Он старался вычеркнуть прошлое из памяти, но воспоминания все еще были свежи, и он нередко грезил наяву: он снова видел остроконечные звезды над замороженным Марсом, шумную ночную жизнь венерианской столицы, раздутый красный Юпитер, его гигантское обрюзгшее тело, сплющенное у полюсов и заполнявшее собой все небо над космопортом Ганимеда.