– Тайна, о которой говорил нам Нортон? Каррайт, профессор Ясный… Ты думаешь, что Прайс хочет заменить Нортона тобой?
– Я в этом почти уверен, – ответил Гейм.
– Итак, мы счастливчики, на которых почему-то остановил свой выбор сам Уильям Прайс, – произнес Финчли.
Гейм сурово поправил приятеля:
– Мы не счастливчики, а очередные жертвы Прайса. Можно не сомневаться, что настанет час, когда по замыслу Прайса и нас уничтожат за одно соприкосновение с его страшными делами. Мы обречены, Боб.
– Не хочешь ли ты отказаться от службы у Прайса, Стив?
– Нет, ни за что! – энергично сказал Гейм. – То, что не удалось сделать Нортону, должны сделать, мы. И не только проникнуть в его страшную тайну… Ты понимаешь?
– Да. Мы должны помешать Прайсу, – и Финчли крепко пожал руку Стива Гейма.
Снаружи доносился шум готовых к старту самолетов.
Глава восьмая
Как это ни странно, но заехать к родным Боба Финчли, проживающим в Нью-Йорке, друзьям не разрешили. С аэродрома их доставили на вокзал и усадили в поезд.
– Какая учтивость! – язвительно бормотал Боб. – Просто не верится, что у нас могут так нянчиться с простым сержантом.
Гейму была понятна досада бортмеханика. Бобу, конечно, не только хотелось снова очутиться в квартире своих стариков, где-то у самого Гарлема, но и еще раз увидеть милое ему личико Лиззи – симпатичной девушки, работающей продавщицей в большом галантерейном магазине. Боб так надеялся снова увидеть ее большие серые глаза, услышать ее чудесный голос, но, увы! Из этого ничего не вышло.
– Вот брошу все, демобилизуюсь и женюсь, – с досадой ворчал Боб в вагоне. – Надо же когда-нибудь кончать эту идиотскую жизнь, что я им путешественник или разъездной торговец подтяжками? Хватит с меня…
Гейм молчал. Поезд мчался вперед. За окнами мелькали города и поселки, стаи автомобилей у бензозаправочных колонок, пустыри, одинокие фермы.
Под мерный перестук колес летчик вспоминал свой путь оттуда, из Гренландии. Собственно, ничего примечательного-то и не было. Бросилась в глаза лишь странная поспешность, с которой полковник Бриджес погрузил их в первый же самолет, предварительно заставив Гейма еще раз выпить с ним стакан отвратительной смеси, именуемой коктейлем «Фиалка вечных льдов».
– За ваши успехи, капитан! – кричал полковник. – Вы меня, конечно, понимаете?
Гейм, конечно, его не понимал, но сути дела это не меняло, и вместе с Бобом ему пришлось занять места в кабине самолета, возвращающегося в штаб части, на западное побережье острова. А через несколько часов, когда самолет уже подходил к Туле, Гейм заметил внизу странное движение и посмотрел в бинокль. От городка на север цепочкой уходили люди, одетые по-эскимосски. Они тащили на себе какой-то скарб, волочили санки с пожитками, женщины несли детей.
Пилот охотно объяснил Гейму в чем дело. Оказалось, что отныне Туле как датского поселка, населенного коренными обитателями острова – эскимосами, больше не существовало. По приказу американских военных властей датчане выбросили эскимосов из их домишек, и они должны были переселиться в бухту Ингфильд, 160 километров севернее.
Гейм посмотрел вниз… На огромном снежном плато виднелась вереница обездоленных людей, беженцев в мирное время, уходящих навстречу своей судьбе туда, где до сих пор еще не смогла выжить ни одна эскимосская семья.
Гейму не пришлось даже заезжать в штаб части: приказ о его назначении был вручен ему прямо при пересадке на другую машину, которой надлежало доставить его в Штаты. Потом Нью-Йорк, вокзал, поезд и вот теперь – брюзжание раздосадованного бортмеханика да привычные виды северо-восточной части Штатов.
Поезд остановился на небольшой станции, и летчики покинули вагон.
– Капитан Гейм и сержант Финчли? – спросил подошедший к ним человек в штатском.
Получив утвердительный ответ, он усадил их в автомобиль, отдал какое-то приказание шоферу, и машина рванулась вперед. Друзья думали, что вот пройдет несколько минут, шофер затормозит и наконец-то они будут на месте. Но ничего подобного. Время шло, все так же гудел мотор, все так же молчал водитель, а конца пути не было видно. Сначала они мчались по широкой автостраде. Местность постепенно менялась, появились холмы, леса, небольшие озера. Все реже стали попадаться города и поселки, сиротливо выглядели одинокие, почерневшие от времени фермы. Неожиданно шофер резко свернул в сторону, автострада осталась позади, машина двигалась теперь по проселочной дороге. Лес подступал здесь с обеих сторон. Порой ветви деревьев почти преграждали путь. Зеленый полумрак господствовал в лесу. Оттуда тянуло запахом цветов, сыростью, прелыми прошлогодними листьями. Так ехали, наверно, не менее получаса. И вдруг густой лес остался позади – летчики неожиданно оказались на берегу широкой, многоводной реки. Величественное зеркало воды отражало лучи предвечернего солнца. Тугие волны, одна за другой, шли к океану.
– Гудзон, – прошептал Гейм.
Да, они были на берегу реки Гудзон. Теперь их машина повернула вдоль берега, вверх по течению. Прошло еще часа два. И вот наконец показалась серая каменная ограда, ворота. Через несколько минут автомобиль остановился у подъезда большого двухэтажного дома.
«Так вот где она находится – вилла короля атомной энергии, могущественного Уильяма Прайса!» – думали друзья, осматриваясь по сторонам.
Заходящее солнце ласкало мягкую хвою окружающих дом сосен и елей, аккуратно подстриженную лужайку, клумбы георгин, флоксов и роз. Неподалеку слышались веселые молодые голоса, смех – там была площадка для тенниса.
Летчиков встретил невысокий толстый человек с совершенно лысой головой, густыми седыми бровями и румяным лицом. Он улыбался. Добродушие и благожелательность, казалось, излучались из каждой клетки его упитанного, шарообразного тела.
– Томас Вуд – управляющий, – представился он, энергично и с выражением крайнего дружелюбия пожимая им руки. – Ваш покорный слуга… Рад приветствовать вас, капитан, и вас, сержант… Полагаю, вы будете очень довольны… Можете звать меня просто старина Том – в обиде не буду.
Продолжая с простодушным видом болтать, Томас Вуд привел друзей в просторную комнату на первом этаже.
– Располагайтесь пока тут, – сказал он. – Здесь хорошо, не правда ли? – И, не дожидаясь ответа, понизив голос, сообщил: – В этой самой комнате еще недавно помещался кабинет самого хозяина, понимаете? Мистера Уильяма Прайса… Между нами, только сегодня мы оборудовали ему кабинет в другом помещении. Отдыхайте, сейчас я пришлю вам что-нибудь покушать. Джентльмены извинят меня, но я не хотел бы, чтобы вы предстали уставшими и голодными перед гостями мистера Прайса, а их сейчас у нас много, впрочем, как обычно. Вон, видите, идет корреспондент светской хроники нью-йоркской «Таймс».
Летчики бросили взгляд в окно и увидели спешащего куда-то мужчину в клетчатом, в обтяжку, костюмчике.
– Светская хроника? – с недоумением протянул Финчли.
Вуд, казалось, только и ждал этого выражения недоумения. Он рассмеялся добродушным смехом, отчего его лицо стало еще симпатичнее.
– Именно, сержант, именно. Почти не проходит недели, чтобы у мисс Бэтси – это единственная дочка Уильяма Прайса, сами увидите, очаровательное создание, – не проходит недели, чтобы у нас тут не гостила молодежь из высших кругов. Мистер Уильям не жалеет денег на развлечения дочери.
– Когда я мог бы увидеть мистера Прайса? – спросил Гейм.
– Сейчас хозяина здесь нет. Когда приедет, полагаю, он сейчас же пригласит вас к себе.
Наконец не в меру болтливый управляющий исчез. Вскоре слуга принес закуски, вино. И только теперь друзья почувствовали, что они действительно проголодались. Молодой слуга негр, с открытым лицом и большими печальными глазами, молча накрывал на стол и казался чем-то напуганным. Желая как-то ободрить парня, общительный Финчли дружески хлопнул его по плечу и сказал:
– У вас здесь всегда так хорошо, приятель?
– О да! – поспешил ответить негр, но в голосе и в выражении его глаз скрывалось что-то иное, и Финчли стало жаль его.
– Да что ты трясешься? – дружески спросил он. – Уж не нас ли ты испугался?
– О нет, что вы… Я вас знаю, – смущенно ответил негр.
– Ты нас знаешь? – с удивлением спросил сержант.
– Да, во время войны я служил в части аэродромного обслуживания и не раз встречал вас на фронте… Я знаю – вы хорошие, настоящие люди.
– Тогда выпьем за встречу, – добродушно предложил Финчли.
Но негр отрицательно покачал головой.
– Мне нельзя задерживаться тут, – шепотом пояснил он. – Я хотел бы только предупредить вас: эта вилла – сам ад. Если вам дорога жизнь, не оставайтесь здесь ни минуты. Здесь – страшное место.
Послышались шаги, и в комнату вошел Томас Вуд.
– Ты что-то замешкался тут, Джо? – обратился он к негру. В его тоне и взгляде, который он бросил на слугу, друзья отчетливо заметили плохо скрытую подозрительность.
Негр пробормотал что-то в свое оправдание и выскользнул из комнаты. А вслед за ним удалился и управляющий.
Что хотел сказать им негр, о чем предупредить?
Приятно было, вытянувшись в удобных креслах, сидеть у открытого окна и попивать вкусное виноградное вино, привезенное из Франции. Солнце уже село. С Гудзона потянуло холодком, тени сгустились. Зашелестели ветви деревьев. За деревьями меж цветочных клумб виднелись группы оживленных людей. Гирлянды разноцветных электрических лампочек разгоняли наступающую темноту. Слышалось пение; кто-то играл на рояле.
– У меня такое ощущение, будто нас поместили в один из лучших отелей на побережье Флориды, где-нибудь в Миами-бич, – тихо произнес Финчли.
Гейм молча пожал плечами. Вспомнилось то, о чем рассказал Дуглас Нортон. Тревожно стало на душе. Вдруг кто-то неожиданно спросил:
– Вы у себя, сэр?
– Да, – буркнул Финчли. Он ответил раньше, чем подумал над тем, что вопрос, собственно, вряд ли относится к ним, так как слово «сэр» не принято в Америке в обращении к простому смертному. Голос продолжал:
– К мистеру Гарольду идет фон Краус. Включаю помещение мистера Гарольда.
Голос умолк. Что-то слегка щелкнуло. Послышался тихий, непонятный шум.
Летчики вскочили на ноги и с изумлением посмотрели друг на друга: в комнате, кроме них, никого не было. Откуда же исходил голос и к кому он обращен?
Ясно, что обращались к Уильяму Прайсу, и тот, кто говорил, по-видимому, не знал двух обстоятельств: того, что кабинет Прайса отныне находится в каком-то другом помещении и что хозяина вообще сейчас нет на вилле. Но кто такой Гарольд, помещение которого включено для подслушивания? И кто этот фон Краус, который идет к нему с визитом? И удобно ли, что они будут сейчас слушать чужой и совсем не интересный для них разговор? Какое им в сущности дело до какого-то Гарольда или Крауса? Но сколько они ни пытались определить источник проникающих в комнату звуков, им этого не удалось установить. По-видимому, где-то в стене был скрыт микрофон. Что же далать? Уйти? Но куда? Да и почему, собственно, они, уставшие с дороги люди, должны куда-то бежать только потому, что нерадивые хозяева вовремя не предупредили своего доверенного по подслушиванию, что кабинет Уильяма Прайса переведен в другое помещение? Гейм с досадой махнул рукой, сделал знак Бобу, и приятели тихо опустились на свои места. А непонятный шум все нарастал. Вот отчетливо послышался скрип двери, шаги, кто-то, по-видимому Гарольд, тяжело двинул кресло, очевидно, вставая для приветствия, вслед за тем незнакомый мужской голос вкрадчивым тоном произнес:
– Добрый вечер, мистер Прайс. Явился по вашему вызову.
«Вот оно что, этот Гарольд – тоже Прайс!» – друзья значительно переглянулись – это становилось интересным; оказывается, один Прайс шпионил за другим.
Гарольд Прайс ответил. У него был грубый, слегка хриплый голос, с повелительными интонациями человека, привыкшего к бесцеремонности.
– Хэлло, Краус, рад вас видеть. Мне казалось, что вы и без моего вызова должны были поспешить ко мае. К сожалению, этого не случилось. Хотел бы знать, почему?
– Это допрос, мистер Прайс?
– К чему формальности? Не хватало еще, чтобы вы величали меня мистером Гарольдом Прайсом-младшим.
– Это только соответствовало бы действительности, – заметил Краус.
– Шутки в сторону, дружище, садитесь вот сюда, поближе, и давайте побеседуем.
Последовала пауза – очевидно, Краус занимал указанное ему место, затем Гарольд Прайс продолжал:
– Куда вы столь таинственно исчезли после того, как я избавил вас от суда и тюрьмы там, в Западной Германии?
– Меня пригласил к себе на службу ваш отец, мистер Уильям Прайс.
Вот оно что, Гарольд Прайс – сын хозяина виллы!
– И куда же вы спрятались от меня? – допытывался Гарольд Прайс.
– Я получил специальное назначение и уехал… – Краус замялся, не желая, видимо, сообщить, куда именно он уехал.
Пока все это для летчиков не представляло никакого интереса. Но уже следующий вопрос Прайса-младшего заставил их насторожиться.
– И вы уехали в Азию? Не так ли? Могу вас заверить, это-то мне известно. Но я хотел бы, чтобы вы информировали меня об условиях вашей работы там под руководством Каррайта.
– Н-но в моей работе нет ничего примечательного…
Прайс-младший хрипло рассмеялся.
– Об этом предоставьте судить мне, – в его голосе послышалась скрытая угроза. – Вспомните, Генрих фон Краус, некоторые детали вашей биографии: служба в эсэсовских частях, вы – доверенное лицо ставки Гитлера… Затем вам не повезло, вы встретились со своим старым коллегой, этим русским профессором Ясным, и попали к партизанам. Встреча стоила бы вам головы. Вы спаслись тогда не только благодаря случайности, но и потому, что мои люди вовремя пришли вам на помощь. Так или нет?
– Да, так…
– Затем печальные события мая сорок пятого года – русские взяли Берлин, вы бежали на запад, попали в руки французов и очутились в тюрьме. Вас должны были предать суду военного трибунала и судить. Так? Конечно же, так. Но я снова пришел к вам на помощь – это стоило мне немало денег и забот, – и вы снова оказались на свободе. Не думаете ли вы, что я все эти годы опекал вас из филантропических соображений? О нет, просто вы нужны мне, ведь мои заводы изготовляют оружие, и атомное в том числе. Но вы исчезли, даже не оставив адреса.
– Чего вы хотите от меня? – упавшим голосом спросил Краус.
– Вы должны рассказать мне, чем занимаетесь на службе у моего отца.
– Я не могу никому говорить об этом, не имею права, – почти прошептал Краус. – Если я нарушу свои обязательства перед вашим отцом, я погиб, и на этот раз даже вам не удастся спасти меня.
– И все-таки вам придется отвечать мне, – жестко сказал Прайс-младший. – У меня нет иного выхода. Я работаю, прилагаю все усилия к тому, чтобы заводы нашей фирмы производили как можно больше оружия, я мечусь по всему свету… Вот только что возвратился из Испании, где вел переговоры с Франко… А мой отец… С некоторого времени я не понимаю его: он слушает меня, но не слышит, мои дела мало интересуют его. Он смотрит на меня, как будто я занимаюсь какими-то пустяками, и лишь он один знает смысл, так сказать, всего сущего. Это очень грустно. Я пришел к выводу, что стариком овладела какая-то навязчивая идея. А я знаю моего отца – он не такой человек, чтобы не работать практически над осуществлением этой, засевшей в его мозгу идеи. Так в чем же дело? Объясните мне.
– Я не могу говорить на эту тему, – повторил Краус.
– Не можете? Как бы вам не пришлось в этом раскаиваться, – заговорил Прайс требовательно. – Я хорошо знаю своего отца… Боюсь, что он задумал нечто страшное, необычное и именно поэтому и не посвящает меня в свои дела. Впрочем, я в этом абсолютно уверен. Скажите, Краус, где находится профессор Старк? Он нужен мне.
– Он в заключении.
– Об этом я догадывался. Где именно?
– Не знаю.
– Вы лжете, Краус… Скажите, по какой причине Старк впал в немилость? Ведь он и мой отец были друзьями.