Деми был тем существом, которое может увидеть лишь тот, кого оно само захочет видеть. Но почему парню для этой цели понадобилась именно она, обычная земная девушка, хоть и фантазёрка?
Едва ли она могла заинтересовать его своей внешностью. Самая обычная девушка-подросток, довольно высокого, но, всё-таки, не слишком роста, со светлыми короткими волосами, торчащими во все стороны и лезущими иногда прямо в глаза, что особенно злило Марию.
Чем тогда? Внутренним миром, в котором принцесса сама не могла разобраться из-за тех существ, которые были выдуманы ей? Своими размышлениями о побеге, смысле всего происходящего и конкретной точки зрения, или эмоциями, которые она тогда испытывала? Вряд ли… Они ведь тогда ещё даже разговаривать не начали! Что уж говорить о более близком знакомстве?!
Конечно, Мария теперь уже знала и даже почти не удивлялась тому, что призраки, оказывается, умеют читать чужие мысли. Она где-то читала про такое, но… Разве будешь верить всему, что написано в книгах?
Но вряд ли будешь думать о чём-то грандиозном в тот момент, когда тебя хотят поймать и неизвестно что с тобой сделать. Вот и Мария не особенно думала о чём-то, кроме того, что здесь ей делать точно нечего.
Вряд ли она в тот момент думала о чём-то таком, что можно было бы, прочитав её мысли, понять, что она за человек, как жила, какие имеет принципы и убеждения, какую цель преследует, какие взгляды считает правильными… Вряд ли Деми мог это увидеть и понять в тот момент…
— Что, думаешь, я должна теперь делать? — задумчиво проговорила она, вглядываясь в те просторы, которые открывались ей.
Привидение удивлённо посмотрело на неё, как девушке показалось, даже что-то пискнуло от неожиданности. Оно пожало плечами и тоже уставилось в окно. Эти виды ему были хорошо знакомы, они даже успели поднадоесть ему, хоть паренёк и любил природу. Ему хотелось видеть что-то новое, кроме этого. Но тела не было, а духом он не мог путешествовать за пределами замка.
Вдруг он исчез. Мария повернулась и никого не нашла взглядом, что заставило её снова заволноваться и даже слезть с подоконника и закрыть окно. Деми снова материализовался, правда, в этот раз у огромного стеллажа с книгами, пыльными и серыми.
Принцесса потянулась к ним рукой, но паренёк одёрнул её, сказав, чтобы пока ничего не трогала, никуда не лезла и ничего не говорила, пока он не найдёт то, что может ей пригодиться.
— Это есть решение… — нерешительно прошептал он. — Я думаю, именно это… Ну… Надеюсь…
Приведение на время замолчало, перебирая кое-какие книги, которые, по его мнению, могли послужить какой-то помощью для этой странной девушки, которая пряталась некоторое время назад в шкафу, стараясь быть никем не замеченной. Она определённо казалась ему странной, но он понимал её.
Когда-то Деми сам был Избранным…
Это было давно, воспоминания уже притупились, но в груди ещё было то ощущение слепой гордости и довольство, которые даются вместе с какой-то отличительной чертой человеку.
Так же молчал мальчик ещё оттого, что взвешивал свои слова. Не дал ли он ложную надежду этой своей новой знакомой? Не слишком ли это жестоко? Говорить, когда сам в этом не уверен…
— В этой книге — обучение для Избранных… — пробормотал паренёк, показывая на один из всех тех томов, стоящих на полках его стеллажа. — Как только ты дотронешься до неё, пути назад не будет…
Мария заинтересованно протянула руку, но Деми снова одёрнул её. Девушка что-то возмущённо зашипела, но привидение, казалось, не слышало этого. Оно продолжало… стоять? Стоять к ней спиной.
— Дотронувшись до неё, ты по очереди попадёшь в семь разных сказок, которые тебе известны… Они — история для нас, для вас — лишь глупая детская выдумка… Ты не сможешь перейти в другую сказку или вернуться сюда, пока не разберёшься с каждой из них.
Принцесса кивнула, пытаясь подтвердить этим, что она всё слышала, всё понимает и не будет никого винить, если что-то произойдёт. Мария снова посмотрела на ту книгу и протянула руку к ней, потом остановилась, будто одёргивая саму себя, посмотрела на призрака, который тоже кивнул, и, наконец, дотронулась до краешка той книги.
Что происходило дальше, она вряд ли могла внятно объяснить. Поднялся какой-то странный вихрь непонятного нежного светло-лилового цвета, словно обнявший девушку. Она заволновалась, хоть и не настолько сильно, как тогда, оказавшись в покоях у некого Теодора.
Ей вдруг по-настоящему захотелось помочь этому миру, даже не именно ему, захотелось помочь самой себе понять то, что она, всё-таки, “кто-то, а не так…” Песенку с такими словами пела ей когда-то мама, но…
Это было так давно…
Мария повернула голову, чтобы посмотреть, что происходит. Ничего не менялось. Она по прежнему была в том странном вихре. Он будто состоял из очень мелкой блестящей пыли, которая при всех этих качествах почему-то не пыталась залезть в глаза или в рот. В этом столбе кружащейся пыли не хотелось предпринимать ничего, чтобы как-то выйти или поменять местоположение.
В душу лезло то спокойствие, которое, при взгляде на него со стороны, леденит душу. Принцесса, наверное, могла бы испугаться, но… Было это “бы”…
Однако, вихрь вдруг утих, и девушка оказалась в совершенно незнакомом ей месте. Это был пыльный и грязный, с невысоким потолком и местами провалившимся полом, чердачок. Окошечко было маленьким, света оно почти не пропускало.
Было темно, будущая королева, пытаясь сделать хоть какие-то шаги, умудрилась грохнуться, сделав этим самым много шуму. Между прочим, не столько даже падением, сколько руганью.
Дверь, которую едва могла разглядеть Мария, приоткрылась, и в комнатушку вошла пожилая женщина. Роста она была довольно высокого, имела худощавое телосложение. Руки её дрожали мелкой дрожью, глаза, имевшие довольно тёмный цвет, смотрели зло и резко, лицо было испещрено глубокими морщинами, которые почему-то казались несколько неестественными.
Девушка отшатнулась от этой женщины. Что-то было в хозяйке этого дома пугающее. В первое мгновение принцессе подумалось, что она попала в дом к какой-то старой ведьме, но потом мысль показалась ей не слишком правдоподобной.
— Перестань прохлаждаться! — прикрикнула женщина. — Спускайся вниз! Полы сами себя не вымоют!
Мария недоуменно посмотрела на неё. Удивление, пришедшее в первую минуту, начинало сменяться раздражением. Да кто эта старая тётка такая, чтобы приказывать ей, свободному человеку?!
Она не помнила, как подскочила к этой женщине, как скинула что-то с невысокой тумбочки, случайно ударившись при этом рукой, как чуть не вцепилась в волосы хозяйки этого дома. Как что-то прокричала.
Ей снова приказали, но девушка даже не думала о том, что следовало бы просто сделать то, что ей говорили. Тогда не было бы многих проблем. Но она не слушала тот странный внутренний голос, шептавший ей, чтобы она перестала досаждать этой бедной женщине и всё исполнила.
— И не подумаю! — крикнула она. — Найдите себе служанку и заваливайте её работой! А меня оставьте в покое!
Женщина сдавленно что-то пискнула, вскинула руками и замерла. Потом, она, словно выйдя из некой спячки, подошла к Марии, схватила её за шиворот, потянула на себя и… отпустила.
— Ты не Золушка… — растерянно, чуть не плача, пробормотала та “тётка”.
Принцесса кивнула. Она только сейчас поняла, в какую именно сказку попала. “Золушка”… Её самая нелюбимая сказка… Почему? Потому что ей всегда больше было жалко мачеху, а не эту смазливую дурочку, которой в конце достались и принц, и карета, и туфелька, и королевство…
Перед ней стояла та самая мачеха.
Странно… В сказке она была описана совсем по-другому. Это была усталая, измождённая женщина, которой, скорее всего, пришлось многое пережить. Её худоба была слишком неестественной, весь её вид говорил о том, что она вынуждена была одна поднимать двоих дочерей перед тем, как снова выйти замуж.
Когда эта женщина отпустила её, Мария рухнула на пол; не сказать, что она уж слишком больно при этом ударилась, но… больно было. Отпускать её можно было и осторожнее!
Мачеха развернулась и пошла к выходу из той маленькой комнатки. Девушка задумалась. Ей было сказано устраивать судьбы сказочных персонажей… Но ведь никто не сказал, каких именно…
— Подождите! Пожалуйста! — крикнула принцесса вдогонку хозяйке этого дома. — Я могу как-то вам помочь?
Женщина повернулась к ней и совершенно беспомощно кивнула. Она казалась настолько жалкой и несчастной, что мало кто смог бы пройти мимо, решившись не помогать ей.
— Да… Если можно… — прошептала она и заплакала.
Мария подошла к ней, та осторожно спустилась по лестнице, девушка пошла следом и очутилась в большой просторной комнате, отделанной строго и просто. Тут было светло и чисто. Около одной из дверей сидела девочка лет двенадцати и играла с куклой.
— Ой… — пробормотала девчушка. — Мама! А кто это?
Женщина всхлипнула и отвернулась, невнятно прошептав что-то про то, что это подруга одной из сестёр девочки. Та подошла к Марии и протянула свою маленькую кукольную ладошку.
— Меня зовут Бэтти! — представилась она.
Принцесса могла лишь кивнуть в ответ на это. Отчего-то в этом доме всё казалось ей привычным и знакомым. Она не знала, отчего именно: мысли на этот счёт старательно не хотели приходить ей на ум.
— Меня — Мария! — ответила Бэтти девушка, судорожно пытаясь вспомнить то, что она забыла.
Женщина подошла к девочке и ласковым голосом попросила спуститься в детскую. Та, на удивление будущей королевы, послушалась и выбежала из этой странной пустой комнаты.
— Я нигде не могу найти Золушку… — прошептала мачеха обессиленно. — Скоро бал, а никто не готов…
Мария кивнула, вспоминая про бал, описанный в той книжке, которую она читала.
“Кавалеры в красивых расшитых золотом мундирах приглашают на танец дам, одетых в не менее красивые платья. Они начинают кружиться в танце, напоминая золотую осеннюю листву, сдуваемую и подхваченную сильным ветром. Всё это сверкает. Горят сотни свечей, зеркала отражают их свет. Всё выглядит так, будто ничего этого быть не может…”
— Я помогу вам её найти, — уверенно проговорила девушка.
P.S. Дорогие читатели! Я понимаю, что, может быть, у вас нет времени на отзывы, но всё же…
========== I. Глава пятнадцатая. Третий осколок желаний. ==========
Сияет в небе солнце золотое,
Но почему-то меркнут небеса,
На небе радуга и радуются взоры,
Но скоро рухнет мир. Всему конец.
Ты появился там совсем случайно,
Тебе не нужен этот мир. Ему — чужой.
Ты одинок, хоть этого не хочешь
Признать хоть даже перед палачом.
Тебе двадцать пять лет. Ещё ты молод,
Хоть думаешь, что знаешь всё.
Неправда. Нет того на свете,
Кто всё бы знал и всё, вообще, умел.
Ты видел горе? Нет, его не видел.
Ты знаешь радость? Нет, её забыл.
Ты можешь всё спасти, но ты не хочешь.
Ты - здесь чужой. Зачем тебе спасать?
Миф, сказка иль предание, легенда…
Ты в этот мир пришёл ещё вчера.
Уже мрачнеют люди, плачут дети,
Но ты не думаешь о них. Лишь о себе.
Сияют звёзды, дует лёгкий ветер,
Ночное небо — вот где благодать.
Ты это видел, это тебя тронет
До глубины души, хоть ты не рад.
Листва уже желтеет. Скоро осень.
Ты видел это всё уже не раз.
И вряд ли тронет это твоё сердце,
То, что известно, для тебя скучно.
Дороги в ямах, ты там не проедешь.
Тебе не больно видеть наш развал,
Не больно видеть то паденье, горе.
Ты тут чужой. Тебе всё всё равно.
И хоть сияет в небе солнце золотое,
Но почему-то меркнут небеса.
Ты - здесь чужой. Тебя здесь не жалеют.
А ты забыл, что можно сожалеть.
Один всегда. Везде. Один на воле.
Просторы любишь ты больше людей.
Свобода для тебя — главное слово,
Но может быть ты вспомнишь о себе?
Тебе едва ли было пять, когда впервые
Грозу ты увидал и услыхал.
Её боялся. Что тогда свобода?
Тебя никто не пожалел, ты не забыл.
Ты никогда не забывал то зло,
Которое тебе оказано людьми,
Но почему-то, забывал добро,
Которое они тебе дарили.
Ты одинок, хоть этого и не хотел.
Твоя же жизнь всё это сотворила.
Ты не любил людей, они - тебя.
Кого теперь винить? Теперь уж поздно.
Сиял весь небосвод, ты не заметил,
Ты просто уходил, не зная сам куда.
Бежал от всех, чтобы стать ближе к солнцу,
Но отчего тогда ты - тёмный маг?
Всегда ты шёл своей дорогой,
Из человеческих страстей строя мосты,
Ты презирал, любви не зная вовсе.
Ты умирал, но тут же воскресал.
Тебя не примет ад. Ты даже для него ужасен.
Убийца той семьи, которой след в тебе
Остался навсегда, хоть ты того не хочешь.
Твоя, ведь, совесть не совсем же умерла.
Сияет в небе солнце золотое,
Но для тебя всё также меркнет небосвод.
Смеются люди, дети — отзывается всё болью
В измученной, истерзанной душе.
Твоя душа давно уже разбита
О тот кинжал, которым убивал.
Убийца, ренегат и чернокнижник.
Тебе нет места на этой Земле.
И рушатся желания, которым
Всегда был верен, несмотря на то,
Что все врагами тебе стали, сам виновен.
“Но в чём?!” — кричит твоя душа.
Виновен ты в предательстве кого-то,
Но ведь ты спас весь мир же от него.
Виновен в том, что ты не тот ребёнок,
Которого никто не пожалел.
Ты стал другим. Что может быть дурного?
Ты - человек, меняешься порой.
Ты ненавидишь всех, кто ненавидит мага,
Тебя, познавшего запретный дар.
Тот дар в твоей груди живёт и дышит,
Ты забываешь всё, почувствовав его.
Твоя душа робеет, его видя,
Ты стал великим, слушая его.
Сияет в небе солнце золотое,
Но почему-то меркнут небеса…
И только ты всё это видишь.
За что всё это? Ты разве лучше стал?
Нет, нет. Не стал…
Паул был тем человеком, которого мало кто любил. Про него немногие могли сказать хорошее слово. Он был молод, ему скоро должно было исполниться двадцать шесть лет. Жил он совершенно один, все боялись приближаться к его жилищу, обходили стороной, маленьким детям рассказывали страшные сказки про него. Он был отшельником и совершенно не жалел об этом.
Ему едва минуло десять лет в тот день, когда он впервые начал заниматься тёмной магией. Детское увлечение переросло в страсть, потом — в потребность, а следом — и в дело всей его жизни. Он просто боготворил Тёмные Искусства, уже не мог жить без этого, считал их вершиной могущества человека и как мог приносил свой вклад в эти Искусства.
Лет пять назад он почему-то связался с Теодором Траонтом, помогал ему, начал заниматься киллерством, но год назад предал лорда. Он сам не понимал, зачем это сделал. Это был скорее секундный порыв, нежели что-то тщательно спланированное. Чернокнижник корил себя за это предательство. Даже не столько за само предательство — это он бы мог понять в себе, — сколько за минутную слабость, когда он поддался эмоциям и испортил всё хорошее, что мог сказать о себе Теодору за четыре года службы.
С герцогиней Джулией он никогда не пересекался. Зачем ему это было нужно? Вряд ли бы он получил что-то полезное от встречи с ней. Да, она была богата, знатна, красива, хорошо владела многими видами магии, но молодому магу было от этого не холодно и не жарко. Хотя… Один раз встречи с ней был. Чёртова болезнь одного из почтальонов лорда Траонта, когда он устраивался на работу!
Гораздо более плодотворными были огромные труды, литературные, энциклопедические, практические по тёмной магии. Это был его конёк. Это одновременно была и его жизнь.
После своего предательства Паул не мог больше оставаться в замке графа. Это было бы равносильно самоубийству, а умирать в таком молодом возрасте, да ещё и не окончив свою работу, молодому мужчине совсем не хотелось.
Он остановился в довольно большой пещере. Там уже сорок лет никого не было. Раньше она принадлежала старой наставнице леди Джулии. Маг не знал об этом. Просто это было хорошее место для того, чтобы остановиться и спокойно заняться тем, о чём он всегда мечтал.