— Хорошо. Я пока уйду. Позвонишь, как решишь что-то. На этот раз я не буду выключать телефон.
Взгляда Виктор сначала не поднял, упрямо пялился то ли за окно, то ли на пластиковую раму. В груди клокотала странная смесь из злобы, отчаяния, непонимания, ощущения запутанности, потери и ревности. Когда язык Эштона коснулся саднящего места, мужчина на выдохе прикрыл глаза. Отрицательно покачал головой и лишь тогда перевел на него взгляд.
“Я с тобой, пока с тобой”.
Это “пока” врезалось в память и отекло отвратительным осадком. “Пока” мужчину не устраивало. Да, многие отношения ненадолго, но Виктор хотел быть сейчас уверен в завтрашнем дне, а не думать о потенциальном будущем.
“Пока” лишало Виктора его законного “завтра”.
— Звонить не стану, — Хил снова покачал головой и отнял от рук парня свою ладонь. — Если ты не собираешься исчезать, то остаешься здесь, — снова кивок головы в сторону комнаты. В конце концов, он именно это имел в виду, когда неопределенно махал рукой в эту сторону. Тон Виктора, конечно, был приказным, но в глазах читалась просьба.
— И можешь снять ошейник, — он взглядом указал на забытую (видимо, в спешке) на шее вещь. Не совсем в спешке… Они оба и так знали причину.
— Если я ухожу куда-то — это не значит, что я собираюсь исчезать, пойми, — Эш посмотрел на Виктора уже как-то устало. Убеждать мужчину было слишком сложно. — Я не могу сидеть тут постоянно. Ты же не тюремщик, а я не преступник, — парень снова сделал к Виктору шаг и обхватил его лицо ладонями.
— Послушай меня, Вик, я могу сейчас остаться, — он очень серьёзно посмотрел ему в глаза, заставляя смотреть в ответ. Он должен был убедиться в том, что его слушают и, главное, слышат. — Я могу даже не снимать твой чертов ошейник. Но это не изменит главного. Ты не можешь полностью меня контролировать, как бы ты ни хотел этого. Мне нужен глоток свободы - и не один глоток. Я хочу знать, что я могу уходить и возвращаться. Не только потому что мне так хочется, но и потому, что ты нормально реагируешь на это, а не связываешь меня по приходу домой.
Виктор поймал Эштона за руки и отцепил от себя и своего лица. Мотнул головой, зажмуриваясь, и отодвинул парня.
— Просто иди в комнату, — Вик отвернулся к столу, вплелся пальцами в свои волосы и расставил на столешнице локти.
— Иди! — повторил он настойчивее.
Эш посмотрел на Хила долгим взглядом, потом покачал головой и вздохнул. Делать было нечего — ему действительно пришлось уйти. Но ушел он не в комнату, а в ванну. Сняв с себя ошейник, он критически осмотрел следы от шипов и скривился. Пару дней точно придется носить водолазки, такие отпечатки просто так не пройдут. Отшвырнув ремешок в угол, он быстро разделся и полез в душевую кабину. Только через десять минут он вернулся в комнату.
Виктор с момента освобождения ванной просидел на кухне еще полчаса, докурив всю оставшуюся пачку и пытаясь принять решение. Мысли в голову не лезли совершенно, сосредоточиться было и того сложнее.
На пороге Хил появился с найденным в ванной ошейником, который, впрочем, почти сразу отправился на ближайшее кресло. Мужчина выдохнул и подошел к Эшу, чтобы обнять его со спины и крепко прижать к себе. Смотревший телевизор парень лишь незаметно хмыкнул, понимая, что его взяла. Хоть в чем-то он победил. Конечно, победа была негласной. Но Виктор к нему пришел, обнял, и это можно было считать примирением.
Эштон откинулся к мужчине на грудь и положил голову на плечо, чуть сползая, чтобы было удобнее.
— Все? Тему можно считать закрытой? — он запрокинул голову и глянул в лицо Виктору. Но Хил не настолько смирился с произошедшим, чтобы слушать. Фразу он зажал ладонью между губ Эштона, чтобы потом спуститься ниже и обнять пальцами горло запрокинутой на плечо головы.
— Ты — мой, — шепнул Виктор, чуть сжимая пальцы и касаясь губами плеча, — весь. Весь мой, Эш. Я дам тебе свободу, если ты сам четко обрисуешь ее границы. Я хочу знать, куда, с кем, зачем и на сколько, пока меня нет рядом. Не как в этот раз. Позволь мне быть за тебя ответственным.
Такая формулировка далась ему достаточно сложно, но сейчас это был единственный компромисс, на который Виктор готов был пойти. Готов отпустить при условии полной информированности. Брови Эша сошлись на переносице, когда он нахмурился.
Он не победил. То, что просил сделать Вик, не было свободой. По крайней мере, в том смысле, в котором привык считать сам Эш.
— Боооже, — проговорил он, когда молчание с его стороны слишком уж затянулось Настолько, что еще чуть-чуть - и Вик наверняка сжал бы пальцы сильнее, нетерпеливо ожидая ответа. — Почему из всех людей мне попался самый ненормальный? — Эштон картинно вздохнул.
— Хорошо. Я согласен на это условие, — правда, он был совсем не уверен, что сможет его выполнить. Не из-за того, что не хочет — просто когда-нибудь точно забудет.
Виктор с затаенным ликованием чуть сильнее придавил Эштона, тут же разжимая руки и выпуская парня. Теперь, когда тот принял решение и дал ответ, можно было его выпустить. Когда Эш ускользал морально, хотелось прибить его гвоздями к стене, дополнительно посадив на цепь. Всего лишь одно “да” разжимало пальцы Виктора, давало свободу движения. Всего-то нужно было предупреждать и спрашивать разрешения, всего-то держать в курсе. Вик не понимал, что Эштона в этом не устраивает и зачем эти “показательные акции”. По его мнению, он давал Эшу максимум.
— Так или иначе, но он тебя устраивает более других, — отозвался Хил теперь гораздо спокойнее, усевшись позади Эштона по-турецки.
Эштон усмехнулся беззвучно и лишь после этого повернул голову к Виктору, а следом и все тело.
— У меня есть встречное условие. Никаких ошейников, — он показал на свою шею, на бледной коже которой были отчетливо видны следы от шипов. — Мне еще как минимум надо иногда заглядывать на работу. А ходить с такими отметинами на горле не комильфо, — Эш чуть сбавил в конце фразы тон на менее категоричный, вспомнив, что во всем нужно знать меру.
Тем более, с Виктором ее надо знать два раза. Мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, проигнорировав все, что можно было. Загораться снова не было никакого желания, хотя… нет, без всяких “хотя”, иначе плохо кончится. На сегодня с него хватит.
Виктор сжал и разжал кулаки, а потом ответил кратко и с жирной точкой в обсуждении:
— По ситуации.
Пальцы вплелись в волосы Эштона, и мужчина, сжав пряди, потянул назад. Не опрокидывая, просто немного болезненно пропуская волосы между фаланг. Снова зарылся, массирующим движением проходясь по голове.
— Можешь пойти домой, — предложил Виктор в конце второго — и последнего — повтора измывательств над шевелюрой Эштона. — Только отзвонись, как доберешься. И если соберешься выходить куда-то — тоже.
Поморщившись от действий с его волосами, Эш чуть отсел.
— Тогда я предупреждаю сразу. Я еду не домой. У Мартина вечеринка в клубе “Золотое руно”, и я буду там. Сколько — не знаю. Как минимум, до утра. Такой отчет тебя устраивает? — спросил он, чуть улыбнувшись.
Эштон не был бы собой, если бы не действовал в своей манере. Но он и правда понятия не имел, через сколько его ждать. Клубная жизнь его затягивала бесповоротно. И противиться этому у него не было ни сил, ни желания. Он любил ночную жизнь.
Соскочив с дивана, парень мимолетно коснулся губ любовника и направился в коридор.
— Телефон выключать не буду, — послышалось уже оттуда.
На скулах Виктора снова заиграли желваки. Он направился следом и, пока Эш обувался, встал у входной двери, опираясь на нее спиной.
Вот уж куда, но в клуб в одиночку он его не выпустит, это не то “свободное время”, о котором говорил Виктор. Это чертово “Золотое руно”.
— А не домой тебя никто не отпускал, — заметил Вик, рассматривая парня.
Эштон мог бы спокойно поехать к себе, а уже оттуда свалить в клуб, совершив все формальности и ничего не говоря. Виктор достаточно доверял, чтобы не трезвонить в три часа ночи теоретически спящему человеку. Но Эш прямо заявил о своих намерениях, отлично зная, как на желтую овцу среагирует мужчина. На многие другие клубы среагировал бы мягче, чем на Руно.
Эш не дурак, чтобы не додуматься соврать или не вспомнить. Почему ему обязательно делать все… так? Не сказать, чтобы через задницу, но откровенно назло. Виктор не понимал.
— Мы договорились о том, что я буду ставить тебя в известность, где я и с кем я, а не спрашивать разрешения, — парень выпрямился и посмотрел на Виктора, складывая руки на груди. — Ты же требуешь от меня честности. Я тебе ее даю. И ты опять недоволен.
Он плотно сжал губы. И это был жест упрямства с его стороны. Эштон категорически не понимал или не хотел понимать, что он делает не так. И что от него хочет Виктор. Он честно сказал, куда направляется, и что получил в ответ? Его все это начинало раздражать.
— Где и с кем, пока меня нет рядом, — напомнил Вик. — А когда меня нет рядом — вопрос другой. И решаю его я.
С места он не сдвинулся.
— Мне не честность нужна, Эштон. А принадлежность, которая эту честность в себя включает.
— Ты же понимаешь, что я не из тех людей, которые будут слепо отдаваться кому-то. Разве не это тебя зацепило изначально? Прекрати, Вик, я просто хочу развлечься, немного выпить и хорошо провести время, — парень вздохнул и примирительно посмотрел на мужчину. — Хочешь, поедем вместе? Только без твоих собственнических штучек там.
Слепо. Кому-то. Да он, кажется, издевается.
— Насколько собственнических? — уточнил Виктор спустя некоторое время, во время которой сверлил Эштона тяжелым взглядом, пытаясь выжать из выражения его лица максимум информации.
— Ошейник не надевай на меня, — хмыкнул Эштон. Он сам не знал, чего ожидать от Виктора, но опасался, что тот может вытворить что-то, совсем не входящее в рамки дозволенного. Взгляд Виктора он выдержал, не меняя позы.
— Тогда не провоцируй, — отозвался мужчина ,еще помолчав. — Я поеду.
С этими словами Виктор сдвинулся с прохода, снимая с вешалки кожаную куртку и обуваясь.
— Я просто буду вести себя как обычно, — Эш мгновенно оказался рядом и вновь быстро поцеловал Виктора в губы, тут же вышел из квартиры, и через секунду на лестнице раздались его торопливые шаги.
Парень вышел из подъезда и сел в свою машину, заводя ее. И только когда двигатель заурчал, Эш внезапно понял, во что ввязался. Он всегда любил острые ощущения и опасных людей. Виктор определенно подходил под обе категории. Но Эш понятия не имел, как можно манипулировать человеком, который так помешан на контроле. Он пытался делать это незаметно. Но пока ничего не выходило. Победа была слишком зыбкой.
А Виктор, когда за Эштоном закрылась дверь, понял, что из-за своей злости выглядит дебилом, потому что надел обувь на босу ногу, а куртку натянул на распахнутый из-за отсутствующего пояса халат.
Чертыхнувшись, он сбросил с себя одежду и направился в комнату, где выбрал джинсы, носки и футболку. Проверил деньги и ключи и только тогда спустился вниз, где сел на переднее пассажирское. Понятное дело, что непривычному к тому человеку сложно было смириться, отдаться, как выразился Эш, слепо. Виктор весьма охотно для самого себя шел на уступки: было интересно посмотреть на процесс, посмотреть, а получится ли у него… Вот только плавности в приручении мужчине явно не хватало.
Эштон уплывал из-под рук, почему-то, тем не менее, оставаясь рядом, и Вик, зная свой не самый терпеливый нрав, серьезно опасался, что из-за одной из своих выходок Эштон заполучит инвалидность.
В конце концов, меру свою он тоже знал. Если парень не исчезнет, а Хил с его подачи доберется до точки кипения, мужчина исчезнет сам.
Похлопав себя по карманам, проверяя содержимое, он скомандовал:
— Можем ехать.
Эштон хмыкнул и оценил внешний вид Виктора внимательным взглядом.
— Халат мне нравился больше. И спасибо за разрешение, мой господин, — в голосе вновь послышалось ехидство, а в глазах лукавые огоньки. — Я трогаю коней, с вашего позволения.
Он надавил на педаль газа, и машина тронулась с места - мягко и плавно. Эш был хорошим водителем. Наверное, поэтому в любом состоянии он всегда был за рулем. Пусть это было не очень безопасно, но он был уверен в своих силах и рефлексах. Правда, без парочки аварий в его практике все равно не обошлось, но, к счастью, легких, без особых повреждений для Эштона и с большими повреждениями для машины.
Через минут пятнадцать они прибыли к неприметному с виду зданию. Тот, кто не знал наверняка, не мог признать в нем один из самых скандально известных клубов города, где процветала не только разгульная молодежь, но и наркомания вкупе с проституцией.
Парень любил это место за драйв, вседозволенность и прочие атрибуты “свободы”. По крайней мере, для него она была именно такой — вседозволенность и безнаказанность.
Виктор же относился к подобным заведениям с известной долей скепсиса, ибо “отрывался” немного иными методами и в других местах. Клубного опыта на самом деле хватало, но отношение портила распространенная там наркота, которую Виктор ненавидел всеми фибрами души. За это он никого и никогда не бил, лишь брезгливо отходил в сторону, что бывало не часто и далеко не со всеми вещами, вызывавшими ненависть.
Но и скепсис заканчивался. Особенно, когда такое место начинало тянуть загребущие лапки к тому, что Вик называл своим. Особенно, если это делало «Золотое Руно».
— Приехали, король, на выход, — сказал Эштон, паркуясь.
— Повыебывайся еще, — кратко отозвался мужчина, наконец среагировав на язвительные выпады, и продолжил исключительно серьезно — иначе поедешь обратно быстрее, чем планировал, и в багажнике.
Ко всему прочему, Хил неплохо ориентировался в городе и имел представление, где дорога в наихудшем состоянии, так что угроза была вполне весомая.
— Будь добр крутить задницей на расстоянии вытянутой руки от меня, — добавил Виктор, закрыв дверь. — Мы, в конце концов, в отношениях.
— Прекрати занудствовать, я тебе уже говорил, что я сюда не знакомиться с кем-то приехал, а просто хорошо провести время, — страдальчески закатил глаза Эштон. Добавить что-то еще он не успел. На него тут же налетел какой-то парень, дружески обхватывая за плечи.
Виктор смерил подлетевшее тело взглядом. Ничего хорошего это не сулило, но мужчина даже постарался быть дружелюбным. Хотя бы выглядеть.
— Какие люди! — сказал парень, смотря на Эша. — А я уже не думал, что ты приедешь.
Глаза у гостя уже были не слишком адекватные, можно было прикинуть, что Мартин - а это был именно он - успел не один раз опробовать различные коктейли в баре. А может, следом занюхать их кокаином. Или еще какой-нибудь дрянью.
Сам Эш принимал время от времени наркотики. Иногда нюхал кокс, иногда курил марихуану, периодически глотал таблетки, но ни на что серьезно не подсел, стараясь действовать осторожно — последствия от наркотической зависимости он видел. Хил был еще не в курсе этого.
— Эй, — Эштон кинул взгляд на Виктора и осторожно отцепил от себя Мартина. Между ними ничего никогда не было, но ни к чему ему давать очередной повод для недовольства. Тот и так не слишком блистал радостью. — Я думал, что ты закатываешь вечеринку внутри, а не снаружи.
— Так и есть. Я выходил провожать Синди. Ей завтра на работу, — объяснил Мартин. — А он с тобой? — кивнул на Виктора.
— Со мной, — нехотя кивнул Эш.
Он не слишком любил знакомить своих любовников с друзьями. Тем более, таких как Хил. Хотя никого подобного еще не было.
— Виктор, — представился мужчина для проформы и даже улыбнулся, никак больше себя не проявляя. Эштона тоже не трогал. По крайней мере, пока.
— Мартин, — парень протянул руку, но, не встретив ответа, тут же ее убрал и увлек за собой приятеля. — Мы с тобой вовремя встретились. Тебе не придется платить за вход.
— О да, это, конечно, счастье, — насмешливо сказал Эш, мимолетно оглядываясь на Виктора. — Не забывай, что я сегодня не один. Так что держи язык за зубами, — уже почти неслышно добавил он.
Виктор направился следом, держась поближе к Эштону и Мартину. Было бы весьма глупо упустить обоих из виду тогда, когда они могли смешаться с толпой и попасть туда, куда без Мартина мужчине, судя по всему, хода не будет. Впрочем, тогда все решится гораздо проще, чем могло бы.