Подойдя проверить, что же случилось, он увидел, что каменный наконечник раскололся и остался лишь неправильной формы кусок, ни на что не пригодный. Джондалар рассердился из-за того, что сломал дротик, на который ушло столько времени и работы. В приступе гнева он дважды переломил древко о колено и выбросил обломки.
Оглянувшись, Джондалар заметил, что Эйла наблюдает за ним. Он покраснел и отвернулся, пытаясь незаметно поднять остатки копья, чтобы потом избавиться от них. Когда он вновь обернулся к Эйле, та, сделав вид, будто ничего не видела, прицеливалась перед броском. Он пошел к дому. Бросив подобранные куски дерева рядом с остатками копья, которое сломалось на охоте, он уставился на них, чувствуя себя дураком. Просто смешно сердиться на то, что сломался дротик.
«Но ведь нужно изрядно потрудиться, чтобы сделать один дротик, — подумал он, глядя на длинный осколок и на другой, со сломанным наконечником. — Плохо, что из этих двух кусков нельзя сделать одно копье».
Продолжая глядеть на эти куски, он размышлял, нельзя ли соединить их. Подняв и проверив обломанные концы, он соединил их. Мгновение они продержались вместе, но затем распались. Он вгляделся в углубление для крючка на конце длинного обломка, затем посмотрел на другой. А что, если обработать этот конец и прикрепить к нему наконечник другого копья?
Джондалар вошел в дом и взял кожаный сверток, затем, выйдя наружу, он уселся на землю, развернул сверток с разнообразными искусно сделанными каменными орудиями и выбрал резец. Положив его рядом и еще раз осмотрев конец копья, он вытащил из сумки на поясе нож и начал срезать шероховатости.
Закончив бросать, Эйла положила дротики в сумку, перекинутую через плечо. Неся несколько вырытых кореньев, она вернулась к жилищу. К ней подошел улыбающийся Джондалар.
— Взгляни, Эйла. — Он показал копье. Кусок со сломанным наконечником был аккуратно вставлен в более длинный кусок другого копья. — Я закрепил их. Интересно, как все это поведет себя в полете?
Она вернулась с ним к мишени. Он вставил дротик в копьеметалку и прицелился, а затем с силой бросил снаряд. Тот попал в цель и отскочил. Когда Джондалар подошел к мишени, то увидел, что в нее вонзился кремневый наконечник с маленьким обломком дерева. От удара более длинный кусок отлетел в сторону, но не сломался. Копье сработало.
— Эйла! Ты понимаешь, что это значит? — Джондалар почти кричал от возбуждения.
— Не очень.
— Наконечник проткнул мишень и остался там, а копье в общем-то не пострадало. А это значит, что я могу приделать другой наконечник к такому же короткому древку и мне не нужно новое длинное копье. Я могу сделать два, несколько наконечников, но само копье делать не придется. Нужно запасти наконечники с короткой вставкой и несколько длинных копий. Даже если мы лишимся одного копья, то его не так трудно восстановить. Попытайся бросить! — Он вытащил наконечник из цели.
— Я не очень-то умею делать ровные длинные копья, и они не так хороши, как твои. Но одно-то все же сделаю. — Она выглядела такой же взволнованной, как и Джондалар.
За день до отъезда они проверили, что удалось поправить после нашествия барсука, постелили посредине барсучью шкуру, чтобы показать, кто виновник разрухи, и выложили подарки. Корзину с мясом повесили на большую кость мамонта, чтобы ни один хищник не мог достать ее. Эйла поставила на видное место несколько корзин, подвесила пучки сушеных лечебных растений, тех, что были в ходу у Мамутои. Джондалар оставил особенно тщательно сработанное копье. Снаружи на шесте укрепили подсохший череп зубра с огромными рогами. Рога и другие части черепа зубра могли пойти в дело, а сам он указывал, какого рода мясо хранилось в корзине.
Волк и лошади, казалось, чувствовали грядущие перемены. Полный возбуждения Волк сновал по стойбищу, Удалец носился вприпрыжку по лугу, а Уинни неподалеку наблюдала за Эйлой и откликалась ржанием, когда та взглядывала на нее.
Прежде чем лечь спать, они упаковали весь груз, кроме спальных мехов и предметов, необходимых для завтрака. Шкуры для палатки были прокопчены над костром, затем сшиты и упакованы в сумку. Теперь они сворачивались с трудом, но по мере использования шкуры станут мягче и гибче. В последний вечер в удобном жилище Эйла следила за отблесками огня на стенах, ощущая, что так же от света в полутьму бегут ее мысли. Она жаждала продолжить путь, но ей жалко было расставаться с жилищем, которое за несколько дней стало их домом. Конечно, здесь не было людей… Проживя несколько дней, она поймала себя на том, что то и дело посматривает на склон, ожидая увидеть людей, возвращающихся в стойбище.
Хотя она и понимала, что они вернутся неожиданно, но надеяться уже было не на что. Сейчас она думала о том, что, возможно, они повстречают кого-нибудь по пути к реке Великой Матери. Несмотря на любовь Джондалара, Эйла скучала по людям — женщинам, детям и старикам, по смеху и разговорам. Но ей не хотелось заглядывать на много дней вперед, размышляя, встретится ли им еще одно стойбище на пути. Ей не хотелось думать и о народе Джондалара или о том, как долго добираться до него, и не хотелось думать о том, как они переправятся через быструю широкую реку в утлом круглом суденышке.
Джондалар тоже не спал и думал о дальнейшем пути. Хотя он был рад, что можно двигаться дальше, но все же считал, что стоянка была полезной. Палатка высохла, они запаслись мясом, восполнили потерянное снаряжение, к тому же он изобрел составное копье. Он был рад тому, что теперь у них есть лодка, но, даже имея ее, было довольно сложно переправиться через реку с ее мощным течением. Вероятно, море было уже недалеко, и трудно надеяться, что дальше поток станет уже. Могло случиться всякое. Он был бы рад, если бы переправа была уже позади.
Глава 10
Ночью Эйла часто просыпалась. Как только в дымовом отверстии проглянул ранний утренний свет, расплылся по мрачным закоулкам, уничтожая тьму, прогоняя тени и обнажая покрытые мраком вещи, она полностью открыла глаза. К мгновению, когда ночь уступила полумраку, она окончательно проснулась и уже не могла вновь погрузиться в сон. Тихо покинув теплое ложе, она выскользнула наружу. Ночная прохлада окутала голое тело, холодное дыхание ледника на севере покрыло ее кожу мурашками. Глядя через туманную речную долину, она видела слабые очертания противоположного берега, которого еще не коснулся свет. Ей захотелось оказаться там, по ту сторону реки.
Грубый теплый мех коснулся ее ног. Она опустила руку на голову Волка. Тот с шумом вдохнул воздух и, унюхав что-то интересное, помчался вниз по склону. Она поискала лошадей и увидела желтоватое пятно — это Уинни паслась на лугу возле реки. Темно-коричневого пятна не было, но она знала, что жеребец где-то рядом.
Вздрагивая от холода, она пошла по мокрой траве к ручью, всей кожей чувствуя, что близится восход солнца. Эйла заметила, как в западной стороне небо из серого становилось пастельным, голубым, а облака зарозовели, отражая лучи утреннего солнца, которое все еще пряталось за гребнем склона. Она решила было подняться туда и увидеть солнце, но остановилась, заметив яркий блеск в другой стороне. Изрезанный оврагами противоположный берег все еще был в полумраке, но горы на западе, купаясь в ясном свете восходящего солнца, уже высвечивались так четко, что казалось, Эйла может подойти к ним и потрогать. Увенчивая южный более низкий хребет, сверкала тиара снежных вершин. Она изумленно наблюдала еще одно чудо рассвета.
Когда Эйла подошла к ручью, который, журча, скатывался вниз по склону, стало теплее. Она положила наземь мешок для воды и проверила себя. Кажется, месячные кончились. Она расстегнула повязку, сняла амулет и вошла в мелкую заводь, чтобы обмыться. Закончив умывание, она наполнила мешок водой, выбралась на берег и, надев амулет и подхватив выстиранную повязку, поспешила обратно.
Джондалар уже затягивал рулон спальных мехов, когда она вошла в полуподземное жилище. Он взглянул на нее и улыбнулся. Заметив, что она уже без повязки, он улыбнулся еще шире.
— Возможно, я поспешил свернуть меха…
Она покраснела, сообразив: ему известно, что у нее кончились месячные. Затем прямо посмотрела в его глаза, полные любви, смеха и желания, и улыбнулась в ответ:
— Ты всегда можешь их раскатать.
— Вот так осуществляется мой план выехать пораньше… — Он потянул ремень и развязал узел на свертке. Затем раскатал меха, а она уже шла к нему.
После завтрака им понадобилось немного времени, чтобы все упаковать. Собрав пожитки и захватив лодку, они вместе с животными двинулись к реке. Нужно было выбрать наилучшее место для переправы через реку. Глядя на раскинувшуюся перед ними водную преграду, они с трудом могли различить камни и кусты на другом берегу. Течение было быстрым, везде виднелись водовороты, образующие волны. И вообще мощный приглушенный рокот течения был еще более устрашающим, чем вид глубокой реки.
Во время постройки лодки Джондалар часто думал о реке, о том, как управлять лодкой при переправе. Он никогда не делал прежде круглых лодок и лишь несколько раз плыл в одной из них. Живя в племени Шарамудои, он привык к лодкам, выдолбленным из ствола. Попытавшись справиться с круглой лодкой Мамутои, он посчитал эти суденышки весьма неудобными. Они были устойчивы, но трудны для управления.
Два народа использовали разные строительные материалы для сооружения плавучих средств, к тому же применяли эти средства по-разному. Мамутои были степными охотниками, рыбу они ловили лишь изредка. Их лодки с самого начала служили, чтобы переправить людей и их имущество через большие реки или их притоки — малые ручейки, несущиеся вниз с ледников на севере к южным морям.
Речное племя, принадлежащее к народу Шарамудои, — Рамудои — рыбачило на реке Великой Матери и считало это занятие охотой, особенно когда вытаскивали тридцатифутовых лососей. Сами же Шарамудои охотились на серн и других животных и жили на плоскогорье и в горах близ реки. Рамудои в теплое время года жили у самой реки и до конца использовали ее богатство. Большие дубы, росшие на прибрежных утесах, служили материалом для их прекрасно сделанных маневренных судов.
— Надо бы сложить все в лодку, — поднимая один из тюков, сказал Джондалар. Положив его в лодку, он поднял другой тюк. — Тяжелые вещи надо сложить на дно. Здесь все мои камни и инструменты.
Эйла согласно кивнула. Она тоже прикидывала, как им со всем имуществом перебраться через реку, и пыталась представить возможные трудности, вспоминая при этом несколько плаваний в лодке в Львином стойбище.
— Мы должны сесть друг против друга, чтобы уравновесить лодку. И я оставлю место для Волка.
Джондалару было интересно, как поведет себя Волк в неустойчивой посудине, но решил промолчать. Эйла увидела, как он нахмурился, но решила держаться дружелюбно.
— Мы должны взять по веслу, — сказал он, протягивая ей весло.
— Со всем этим мы, возможно, справимся. — Она положила в лодку сверток с палаткой, намереваясь использовать его вместо сиденья.
Лодка была небольшой, но они ухитрились уложить в нее все, кроме шестов.
— Придется оставить их здесь. Они не умещаются.
— Нет. — Эйла взяла веревку. — Они не тонут. Я просто привяжу их к лодке, чтобы не потерять.
Джондалар не был уверен, что это хорошая мысль, и обдумывал ответ, но следующий вопрос Эйлы обескуражил его:
— Что будем делать с лошадьми?
— А что лошади? Они же могут переплыть реку.
— Да, но ты знаешь, как они нервничают, особенно когда сталкиваются с чем-то незнакомым. Что, если они испугаются чего-нибудь и повернут обратно? А сами потом они не поплывут через реку. Они даже не поймут, что мы на другом берегу. Придется возвращаться за ними. Их надо сразу вести за собой.
«Она права. Почувствовав тревогу, лошади могут легко повернуть обратно», — подумал Джондалар.
— Но как мы поведем их, если будем находиться в лодке? Дело осложнялось. Справиться с лодкой было само по себе трудно, а тут еще надо управлять лошадьми. Он чувствовал, что все больше и больше начинает волноваться по поводу переправы через реку.
— Может, надеть на них уздечки, а поводья привязать к лодке?
— Не уверен, что это выход. Может быть, стоит еще подумать?
— А что здесь думать? — сказала она, соединяя веревкой три шеста. Затем, измерив длину, привязала их к лодке. — Ты сам настаивал на отъезде. — Она надела на Уинни уздечку, отходящую от нее длинную веревку закрепила с другой стороны лодки. Держа веревку, она повернулась к Джондалару: — Я готова.
Он замешкался, но затем решительно кивнул:
— Хорошо. — Он достал из сумки уздечку Удальца и позвал коня. Тот поднял голову и заржал, когда мужчина попытался надеть на него уздечку. Но Джондалар поговорил с ним и погладил по холке, и Удалец успокоился и разрешил надеть уздечку. Тогда Джондалар привязал повод к лодке и сказал Эйле: — Поехали!
Эйла позвала Волка в лодку. Затем, держа поводья, они столкнули лодку в воду и впрыгнули в нее. С самого начала появились осложнения. Быстрое течение подхватило маленькое суденышко и понесло, но лошади еще не были готовы войти в реку. Они попятились, поводья дернулись так, что лодка чуть не перевернулась. Волк вскочил и тревожно огляделся. Но груз был настолько тяжелым, что лодка выправилась, хотя очень осела. Связка шестов оказалась впереди. Лошади, натянув поводья, шли по берегу, пока наконец увещевания и призывы со стороны Эйлы и Джондалара не заставили их войти в воду. Сначала вошла Уинни, нащупывая дно копытами, затем Удалец. Оба животных окончательно погрузились в воду и поплыли. Берег резко начал отдаляться. Выбора не было, люди плыли вниз по течению, пока не стабилизировалась обстановка с шестами, Волком и лошадьми. Затем они взяли весла и попытались, изменив направление движения, править на тот берег. Однако Эйла не привыкла орудовать веслом. После нескольких неудачных попыток благодаря советам Джондалара ей наконец удалось приноровиться к веслу, и они сумели изменить направление движения. Но лодка с шестами впереди и лошадьми позади двигалась медленно. Они постепенно становились ближе к берегу, хотя в основном плыли вниз по течению. Но впереди широкая и быстрая река резко сворачивала на восток. Образованное водоворотом обратное течение захватило плывущие впереди березовые шесты. Они развернулись и нанесли сильный удар в борт обтянутой кожей лодки со стороны Джондалара, так что тот даже подумал, что образовалась пробоина. Удар заставил вздрогнуть сидящих в лодке, саму лодку закружило. Лошади в панике заржали и, глотнув воды, отчаянно ринулись прочь, но безжалостное течение, уносившее лодку, к которой они были привязаны, потащило и их.
Но их рывок привел к тому, что лодка вздрогнула, развернулась в другую сторону, что потянуло привязанные к ней шесты, а те вновь нанесли удар по суденышку. Бурное течение, в накренившуюся переполненную лодку набралась вода… в общем, была угроза затонуть.
Спрятав хвост между задних лап, испуганный Волк сжался в комок рядом с Эйлой, которая отчаянно пыталась восстановить устойчивость лодки, неумело орудуя при этом веслом. И хотя Джондалар выкрикивал какие-то указания, она не знала, как их выполнить. Ржание перепуганных лошадей привлекло внимание Эйлы, она решила, что нужно освободить их. Бросив весло на дно лодки, она вынула нож из сумки на поясе и вначале перерезала повод Удальца, так как он был более беспокойным.
С его освобождением лодка стала еще больше подпрыгивать и крутиться, что переполнило терпение Волка. Он выпрыгнул из лодки в воду. Увидев его отчаянную попытку спастись, Эйла быстро обрезала повод Уинни и сама бросилась в воду.
— Эйла! — закричал Джондалар, но тут его задергало со всех сторон, потому что облегченная лодка закрутилась и стала биться о шесты. Он взглянул в сторону Эйлы. Та подбадривала Волка, который плыл к ней. Уинни и Удалец направлялись следом за ними к дальнему берегу. Самого же Джондалара течение быстро уносило вниз, прочь от Эйлы.