— все рациональные доводы были против принятия эльфа в компанию, он не годился даже в качестве проводника. Одно лишь благородство заставляло Элину возражать. Но последний довод Эйриха поколебал ее решимость.
— Пожалуй, вы правы, — сказала она. — Но мы не можем так вот просто прогнать его. Пусть он едет с нами хотя бы до ближайшего селения и там подождет в лесу, а мы купим ему одежду и, может, какое-то оружие. Я сделаю это на свои деньги, — поспешно добавила графиня.
— Ну что ж, дело ваше. Если вы так уверены, что деньги не понадобятся вам впоследствии… — пожал плечами Эйрих и громко позвал эльфа.
Тот выслушал решение и постарался не выказать своего огорчения, тем паче что это был еще не худший вариант.
— Знаете, я не так уж и ни на что не способен, как вы, верно, решили,
— сказал он. — Конечно, мои умения не идут ни в какое сравнение с легендарными качествами предков, но все-таки я с детства добывал пропитание охотой. Жаль, что не получится изготовить лук… нет ни жил для тетивы, ни наконечников для стрел. Но если ктонибудь из вас даст мне нож, я постараюсь что-нибудь придумать.
Элина протянула ему просимое. Йолленгел поблагодарил и вновь скрылся в лесу. Эйрих не возражал против самой идеи поохотиться — хотя до заката оставалась еще пара часов, место на берегу ручья было удачным для ночлега, и трогаться в этот день дальше не имело смысла. Однако к способностям эльфа он явно относился скептически, и сам отправился поставить несколько силков, оставив Элину сторожить лагерь. Вернулся он еще засветло. Йолленгела еще не было; не пришел эльф и после наступления темноты.
— Сдается мне, что он решил обменять наше гостеприимство на ваш нож,
— усмехнулся Эйрих, укладываясь спать и оставляя Элину на часах. Ей не хотелось так думать, но за несколько часов ее смены эльф так и не вернулся.
Утром Эйрих разбудил ее и отправился проверить ловушки. Ему повезло — в одной из них он обнаружил зайца. Пока мясо жарилось, Элина мужественно терпела восхитительные запахи, ничем не показывая, насколько велик ее аппетит. Зато, когда пришла пора отведать эйрихову добычу, графиня набросилась на нее чуть ли не с урчанием. В этот момент из-за деревьев почти бесшумно показался Йолленгел.
В одной руке он нес самодельное копье — к обструганной палке был привязан ремнем нож Элины — а в другой держал добытого им барсука.
— Вы могли нас уже не застать, — заметил Эйрих, отрываясь на миг от сочного куска зайчатины.
— Надеялся, что застану, — ответил эльф. — Мне не хотелось возвращаться без добычи.
— Ну что ж, придется нам еще задержаться, чтобы зажарить и ваш трофей. Не пропадать же мясу.
После того, как с едой было покончено, а оставшееся жареное мясо уложили в котомки, путники вновь двинулись на восток. Йолленгел по-прежнему ехал за спиной Элины.
Весь этот день и следующий они ехали по лесу; лишь на третий они наткнулись на тропу, которая, в свою очередь, вывела их на дорогу. Здесь Йолленгел занервничал — на дороге шансы повстречаться с луситами резко повышались. То же самое подумал и Эйрих, а подумав, велел эльфу — как обычно, без лишней деликатности — спешиться и идти по лесу параллельно дороге. Им приходилось ехать шагом, чтобы эльф не отставал, и Эйрих не упустил случая напомнить Элине свои слова о помехах и задержках.
Дорога привела их в большое луситское село. Здесь было более сотни дворов и даже какое-то подобие земляного вала по периметру; вполне вероятно, что в будущем этому селению предстояло стать городом. Местные жители обрабатывали землю, выращивали скот, занимались кожевенным, гончарным и винокуренным промыслом, активно торговали с Перском и вполне имели представление о событиях во внешнем мире. О падении Чекнева здесь уже знали; знали и о результатах двух других битв в ходе борьбы за криславский престол, разразившихся южнее. Перяне, однако, в этой борьбе не участвовали: княжество зализывало раны после летнего похода кочевников. До этого села степняки не добрались, однако некоторые из местных жителей воевали в княжеском ополчении и бились с врагами на стенах Перска; их рассказы до сих пор пользовались популярностью.
Здесь Эйрих и Элина купили запасную одежду и другие вещи, утраченные в Чекневе, а также приобрели луситские меховые шапки; до первых заморозков оставалось, должно быть, совсем не долго. Посетили они и местного оружейника и купили два небольших лука со стрелами и широкий нож. Один из луков Эйрих приобрел для себя, как видно, учтя предыдущий опыт блуждания по лесу без еды
— хотя и находил это оружие громоздким и мешающим. Остальное оружие предназначалось для эльфа. Договорившись с хозяином одного из домов о ночлеге, Элина и сопровождавший ее на всякий случай Эйрих вечером отъехали в лес, на условленное место встречи с Йолленгелом.
Эльф уже давно поджидал их — и, надо отдать ему должное, делал это весьма скрытно; они не заметили его, пока он сам не вышел. Элина спешилась и передала ему костюм, шапку, оружие и флягу с водой; Эйрих наблюдал за этим, не покидая седла.
— Увы, мне даже нечем отблагодарить вас, — сказал Йолленгел, — но я никогда не забуду, что вы для меня сделали. Я всегда надеялся, что не все люди — варвары и убийцы.
— Желаю вам отыскать своих сородичей, — ответила Элина.
— Хотелось бы верить, — вздохнул эльф, — но вряд ли это возможно. Так или иначе, спасибо вам!
Он замолчал, но не спешил уходить — словно надеялся, что в последнюю минуту ему предложат остаться.
— Нам пора, — сказал Эйрих и поворотил коня.
— Прощайте, Йолленгел, — Элина подняла руку в рыцарском салюте.
— Прощайте, господа.
Эльф не трогался с места, пока они не уехали, а затем повернулся и быстро скрылся в лесу.
Наутро Элина и Эйрих выехали в направлении Перска. На сей раз под копытами их лошадей лежала довольно широкая дорога, которую в иное время года можно было даже назвать недурной. Похоже, в этих местах сообщение между населенными пунктами было более оживленным: несколко раз им попадались навстречу луситские всадники, судя по всему — простолюдины, а один раз они даже обогнали увязшую в грязи телегу. Два дня спустя они миновали еще одно село, а на следующий день выехали к Перску.
Городские укрепления до сих пор хранили следы пожаров и разрушений после нашествия степняков. Видны были и заплаты свежих бревен между потемневшими от времени и въевшейся копоти старыми башнями. Город встречал подъезжавших путников визгом пил и стуком топоров — на одной из стен все еще шли работы. Судя по тому, что они не были окончены до сих пор, через несколько месяцев после нашествия, первоначальные разрушения были очень значительными.
Тем не менее, в городе кипела жизнь. На рыночной площади и в окрестных лавках шла бойкая торговля, в кабаках наполнялись кружки, на улицах прямо под ногами у прохожих играли чумазые дети, глядя на которых, трудно было предположить, что многие из них не так давно лишились братьев и сестер, а то и родителей, угнанных в плен кочевниками.
Элина была настроена не останавливаться в городе и ехать дальше, благо до вечера было еще далеко. Эйрих, однако, убедил ее посвятить этот день сбору информации, которой, несомненно, в Перске можно было услышать больше, чем в недавно покинутом путниками селе. Итак, договорившись с хозяином постоялого двора о ночлеге, они отправились бродить по городу, уделяя пристальное внимание все тем же рынкам и кабакам. Разговор с местными начинал Эйрих, как более представительный по сравнению с юным Эрвардом, но последний, уже вполне прилично изъяснявшийся по-луситски, время от времени тоже задавал интересовавшие его вопросы. Эйрих целиком принял на себя удар, связанный с обычной процедурой выуживания информации у луситов — а именно необходимость пить помногу и с каждым. «Эрварду» пришлось пару раз хвататься за меч, когда горожане позволяли себе насмешки над «его» трезвостью, но, к счастью, до серьезной ссоры не дошло (по причине, впрочем, не менее обидной
— перяне все извиняли «его» молодостью).
В конечном счете, помимо различных не представлявших интереса местных сплетен, подробностей вечных дрязг между княжествами и князьями и сравнительных характеристик товаров из разных городов удалось выяснить следующие факты. Во-первых, летом, незадолго до войны со степняками, мимо города проследовало тургунайское посольство — не вызвав особого переполоха, ибо за несколько месяцев до того оно уже побывало здесь по пути на Запад. Впрочем, это было не столь уж интересно, ибо Элина и так знала, что нападение на экспедицию произошло много позже и восточнее. Во-вторых, еще до наступления осени кочевники, захватив богатую добычу, но и понеся немалые потери, вернулись в свои степи, так что теперь окрестные места были безопасны хотя бы в этом плане. Меж тем жители Тугича, столицы соседнего княжества, также пострадавшего от набегов, снарядили большое посольство к хану степняков Курибаю, дабы выкупить угнанных в плен сородичей, и перяне решили присоединить к этому посольству и своих представителей. Тугич стоял на Омоле, и посольство, после соединения двух делегаций, должно было спуститься на ладьях вниз по реке. Перский обоз со своей долей выкупа и охраной покинул город три дня назад.
В конце концов Эйрих произнес: «Ну что ж, пожалуй, довольно», имея в виду не то количество собранной информации, не то дозу выпитого алкоголя, и, выйдя из очередного кабака, направился вместе с Элиной на постоялый двор. Надо отдать ему должное — шел он уверенно и говорил почти как трезвый, однако, добравшись до своей комнаты, пластом рухнул на кровать, предварительно наказав Элине разбудить его рано утром, ибо не был уверен, что проснется сам.
Открыв глаза с утра, Элина сперва подумала, что проспала — в комнате было слишком светло для столь раннего часа. Однако, выглянув в окно, она убедилась, что бурая грязь улиц и крыши домов укрыты свежевыпавшим снегом. Редкие снежинки еще и сейчас опускались в безветренном воздухе. Лишь кое-где безупречную белизну нарушали первые цепочки следов — человечьих и собачьих. Графиня оделась и пошла будить Эйриха.
Ее спутник, с трудом разлепив веки, первым делом осушил залпом большой ковш с водой, вылив остатки себе на голову; затем бросил хмурый взгляд в окно и, голый по пояс, вышел на улицу, где растерся снегом. После этого он почувствовал себя намного лучше и готов был обсуждать дальнейший план действий.
— Если мы поторопимся, то успеем догнать перское посольство, — сказал он.
— Зачем оно нам сдалось? — удивилась Элина.
— Чтобы присоединиться к ним и спуститься по Омоле до Срединного моря,
— ответил Эйрих таким тоном, словно это был давно обсужденный план. — Это самый безопасный способ пересечь земли кочевников.
— Вы, кажется, забыли, что мне не нужны ни кочевники, ни Срединное море. Я еду на восток, а не на юг.
— В это время года вы далеко не уедете. Имеете ли вы представление, что такое зима в условиях резко континентального климата? В лесах за Омолой навалит снега в человеческий рост, а морозы там такие, что ломается сталь мечей. Ехать туда сейчас — это верное самоубийство. Так что, боюсь, вам придется сопровождать меня до Дулпура. А уж потом поворачивайте на север, когда погода станет благоприятной или когда хотя бы доберетесь до хороших дорог восточных стран.
Для Элины это препятствие оказалось неожиданным. Она привыкла к мягким зимам Запада и как-то не предполагала, что на тех же широтах климат может быть совсем иным (тем паче что в старых легендах о таком не говорилось — при чародеях климат был мягким везде). Правда, Тургунай располагался южнее, так что была надежда, что ей все же не придется дожидаться на юге весны, чтобы продолжить свой путь. Но еще больше ее удивило другое.
— Ведь вы и раньше знали это, — сказала она обвиняющим тоном.
— Знал.
— Почему же не сказали?
— Вы могли решить, что я вас куда-то заманиваю.
Элине пришлось признать справедливость этого рассуждения.
— А вы уверены, что послы позволят нам к ним присоединиться? — спросила она. — Все-таки они везут немалые ценности, а мы чужаки.
— Не уверен. Но мы попробуем.
Лучшего плана все равно не было, и уже через полчаса путешественники выехали рысью из восточных ворот Перска. Легкий морозец сковал присыпанную снегом грязь; под копытами лошадей с хрустом лопались ледяные корочки. Судя по отсутствию других следов, этим утром они первые ехали по этой дороге. Эйрих заметил, что луситы, должно быть, потратили немало времени, чтобы договориться о совместном посольстве; провозись они еще некоторое время — и лед на Омоле разрушил бы всю затею.
Около полудня путники сделали привал — разумеется, под открытым небом, никакого жилья поблизости не было. Перекусив и отдохнув, они вновь вывели коней на дорогу и собирались уже садиться в седла, когда Эйрих, прищурившись на запад, неодобрительно заметил:
— Похоже, за нами кто-то скачет.
Элина тоже взглянула в том направлении. Дорога здесь шла прямо, и видно было далеко.
— Почему вы думаете, что за нами? Просто едет по своим делам.
— Уж больно торопится.
— Должно быть, у него спешные дела.
— Возможно. Например, догнать нас. Я обычно предпочитаю доверять своей интуиции.
— Похоже, он уступает нам в скорости. Если он вас смущает, мы можем просто от него ускакать. Заодно и проверим, попытается ли он не отстать.
— Нет, я предпочитаю выяснять такие вещи как можно скорее. Да и что он может нам сделать? Дождемся его тут.
Одинокий всадник приближался. Одет он был по-луситски; впрочем, в этих местах трудно было ожидать иного.
— А в седле он держится, как куль с песком, — неодобрительно заметила Элина.
— Тем более непонятна такая спешка, — отозвался Эйрих.
Всадник, безусловно, заметил, что его ждут, однако не снижал темпа. Можно было подумать, что Элина и Эйрих действительно не интересуют его; но, подъехав вплотную, он остановился, да так резко, что едва не вылетел из седла.
— Что тебе нужно? — осведомился Эйрих по-луситски (у луситов не было в обычаях обращаться друг к другу на «вы», хотя, если Элине и Эйриху случалось говорить по-луситски между собой, они придерживались западного этикета).
— Вы меня не узнаете? — ответил тот, сдвигая на затылок низко нахлобученную лохматую шапку.
— Йолленгел, — спокойно констатировал Эйрих. — У меня было предчувствие, что так просто нам от вас не избавиться.
— Я не буду вам обузой, — поспешно заговорил эльф. — Вам не придется больше на меня тратиться. Просто ехать вместе безопаснее.
— Для вас — наверняка, — Эйрих, как обычно, не обременял себя лишней тактичностью.
— Откуда у вас лошадь? — удивилась Элина.
— Я ее украл, — просто ответил Йолленгел.
— Эльф-конокрад — это звучит! — не удержалась графиня.
— Ну-ка слезайте с коня, — потребовал вдруг Эйрих строго. Эльф поспешно и явно испуганно повиновался. Эйрих быстро и умело расседлал лошадь.
— Полюбуйтесь, что вы наделали! — возмутился он. — Разве можно так обращаться с животным? У него вся спина стерта седлом. А все из-за того, что некоторые представители нечеловеческой расы не умеют толком затянуть подпругу…
— Я… мне право же очень жаль, — пробормотал эльф.
— Вот что, Йолленгел, благотворительность никогда не была моей профессией. Более того, моим хобби она также не является. Если вы желаете ехать на восток или куда-либо еще, это ваше дело. Но держитесь от нас подальше. Я не шучу, — в знак убедительности Эйрих положил руку на рукоять меча.
— Я… я еще не сказал, чем могу быть вам полезным, — поспешно произнес эльф.
— Полагаю, что из лука я стреляю лучше вас, — перебил Эйрих.
— Нет, не лук… вот… правда, это умение больше ценят в цивилизованных краях, но говорят, что даже среди дикарей… — произнося эти слова, Йолленгел рылся в глубине своей мешковатой для него луситской куртки, и наконец выудил оттуда простую, без лака и украшений, флейту. Видно было, однако, что инструмент не был изготовлен в спешке на днях; возможно, флейта пережила несколько поколений последних эльфов. Пережила она и недавние события, едва не стоившие Йолленгелу жизни. Взяв ее в руки, эльф преобразился; от его испуганно-угоднической поспешности не осталось и следа, тонкие черты лица отразили величавое достонство древней расы. Он медленно поднес флейту к губам и заиграл.