- Ну что, убедилась, что я не за деньгами сюда приехал? - с мягкой полуулыбкой спросил меня Марат после того как мы вышли из маленькой квартирки. У меня даже уши заалели. - Не волнуйся, Ксюш, это нормально.
- Прости, Марат, - искренне извинилась я, не зная, куда девать глаза и руки.
- Все в порядке.
После того случая сомневаться в Марате не приходилось. Наши отношения взметнулись на новый виток, более доверительный и близкий. Хотя парень меня ни в чем не подгонял и давал мне время.
Я познакомила его с родителями. Конечно, не сразу, примерно через год, после того как мы начали встречаться. И жутко боялась. Марат был вторым парнем, которого я знакомила с папой и мамой. К тому же папа, не отличавшейся тактичностью, мог сказануть что-нибудь такое, отчего мне будет потом тяжело смотреть в глаза. Я волновалась. А Марат - ни капли.
- Все будет хорошо, - уверял он меня, согревая голые плечи. Через секунду я оказалась закутанной в черный пиджак. Стало теплее. - В грязь лицом я не ударю.
Я покраснела.
- Зачем ты так? Не в этом же дело!
- А в чем?
- Ты просто папу моего не знаешь. Он как скажет что-нибудь...он просто может, не подумав...
- Я же сказал, что все будет отлично, - когда он говорил таким тоном, невозможно было не верить. Почти физически. Марат умел своей уверенностью заражать других людей, даже такую трусиху как я. - Да. Да, я верю.
Первая их встреча прошла не идеально, но лучше, чем я могла предположить в худшем случае. Папа у меня был послом, человеком, наделенным авторитетом, поэтому всех людей оценивал по-своему, по каким-то своим критериям.
- Вы татарин? - бесцеремонно поинтересовался папа в первую минуту знакомства, заставив меня судорожно сжать стальное предплечье Марата.
- Нет. Чеченец. Наполовину.
- А на вторую половину татарин?
- Русский, - ничем не выдавая своего неудобства или волнения - если они вообще были - Марат вежливо и отстраненно улыбнулся моему отцу. - С маминой стороны.
- Вы мусульманин?
- Гоша, - даже мама не выдержала папиной бесцеремонности и дернула мужа за рукав пиджака. - Мы же за столом.
- Так самое время спросить. У них же есть ограничения в еде. Вдруг, ему твое мясо нельзя.
- Нет, я не мусульманин, - Марат отрезал кусок и отправил в рот. - И даже не христианин. Скорее, атеист.
Папа заинтересованно вскинул голову.
- А разве вас не должны были воспитывать в вере?
- У меня была семья с разносторонними интересами и свободными взглядами. С обеих сторон. Так что мне была предоставлена полная свобода, - отчеканил парень, промокнув рот салфеткой. - Светлана Сергеевна, вы чудесно готовите. Очень вкусно.
Мама мило зарделась. Да и я сама, сидя рядом с Маратом, попадала под его очарование. Я уже попала. Правда, сейчас мне выпала возможность наблюдать за ним со стороны.
Мы отужинали, потом папа повел Марата на балкон. Курить. За те двадцать минут я вся издергалась, и даже мама не могла меня успокоить.
- Приятный молодой человек, - отведя ее в сторону, в ухо проговорила мама. - Очень интеллигентный. А он точно без всяких этих...Чадру на тебя не оденет?
- Мама! - с укоризной вскинула я глаза.
- Что? Ты наша единственная дочь, и мы о тебе волнуемся. Вдруг, он перед нами только такой хороший.
- Он всегда хороший, мам. Мы с ним уже год вместе.
- И ты только сейчас мне об этом говоришь. Молодец, дочка, - поджав губы, закивала мама. - Добрый ребенок.
- Ну мам! Ты же видишь, какой у нас папа.
- Ладно, ладно. Извинения приняты.
К этому моменту с балкона вышел Марат с отцом. Оба вроде бы довольные, спокойные. Значит, все прошло хорошо. Марат проверку прошел и с честью выдержал. Хотя и по сей день папа любил ворчать на Марата, не из-за злости, а просто так, как ворчит любящий отец на избранника дочери, по определению недостойного его маленькой красавицы.
- Вот видишь, - парень ласково поцеловал меня в лоб, смахнув русую прядь. - А ты боялась.
- Я не боялась, я волновалась. За тебя.
- Я уже большой мальчик, - сдерживая улыбку, рассказал он страшную тайну. - За меня не надо волноваться.
- За всех надо волноваться. Даже за больших мальчиков. Тем более, я тебя люблю.
- Я тоже.
Не верилось даже, что с того момента прошло почти два года. Два года вместе, не разлей вода. Чем больше я была с Маратом рядом, тем больше влюблялась. Любила. Да, уже любила.
Оставив воспоминания, я закрыла кран, тщательно вытерла руки и направилась в зал. Но увиденное заставило меня замереть посередине комнаты.
На диване, в самом дальнем углу сидел ребенок. Лет десяти-двенадцати на вид, сказать сложно. Я его не сразу даже заметила. Мальчик сидел тихо, не шевелясь, застыв памятником самому себе, и только немигающе смотрел на меня. Абсолютно черными глазами. Возможно, он и выглядел маленьким, но взгляд был какой-то страшный, пробирающий до костей и заставляющий холодеть кровь. Так не смотрят дети десяти лет. Так не смотрят вообще люди.
Я застыла в нелепой позе, боясь шевельнуться. Сама не знаю, почему, но боялась. И не сказать, чтобы от ребенка исходила ненависть, мальчик казался наоборот, замороженно-равнодушным. Но, возможно, именно это и пугало. Даже на руках у меня приподнялись тонкие волоски.
Я могла бы что-нибудь сказать, но слов не находилось. Что говорить? Как? Кому? Откуда этот ребенок? Эти вопросы пролетали в моей голове с бешеной скоростью, а глаза жадно ощупывали болезненно-худое тело ребенка. Мальчишка был одет в одежду Марата, в свитер, который я когда-то ему подарила. Тяжелый свитер крупной вязки закрывал ребенка до колен, дальше висели черные спортивные штаны. Из-под закатанных рукавов выглядывали тонкие запястье, какие-то слишком костлявые. Мальчик сам весь был угловатый, резкий, сплошные острые углы. Острый нос, остренький подбородок, скулы, обтянутые кожей, и только огромные черные глаза, как два омута, выделяющиеся на бескровном лице.
В комнату вошел Марат, и мне стало даже как-то дышать легче. Он почувствовал, - как всегда - понял, что мне нужна поддержка, и встал позади меня, обхватывая за талию и заставляя облокачиваться на него. Я с радостью подчинилась.
- Это Саша, - представил ребенка Марат, успокаивающе поглаживая меня по слегка дрожащему животу. - Саша, это Оксана.
Ребенок промолчал, только сейчас в его черных, матовых глазах блеснула искра интереса и, возможно, насмешки. Но он все равно молча сидел и поедал меня глазами.
Я почувствовала, как позади меня напрягся Марат. Не знаю, что он сделал, но ребенок злобно сузил глаза, рот скривился в недоброй усмешке, раскалывая лицо на две части, и неохотно выдавил:
- Понятно.
- Ксюша моя девушка, - со значением продолжил Марат. - И к ней надо относиться так же, как и ко мне. Это ясно?
- Да.
Его разговор с мальчиком напоминал какие-то команды. Такие же, какие дают диким животным, когда дрессируют. У меня было чувство, что если ребенка не сдерживать, он вполне может кинуться. Зачем Марат его привел сюда?
- Я буду на кухне. А ты пока сидишь здесь. Поняла?
Это девочка?! Я с суеверным ужасом скользнула взглядом по ней еще раз. По темному ежику волос, по скулам, стараясь избегать глаз. Бог мой. Что она здесь делает? Откуда она взялась?
- Поняла. Не ссы.
Марат за моей спиной явственно скрипнул зубами, но промолчал. Обхватил меня за плечи и почти донес на кухню, плотно прикрыв за нами дверь. Только здесь я смогла расслабленно выдохнуть.
- Господи, кто это?! - взвилась я, непонятно от чего дрожа.
Парень устало потер лицо, прикрывая глаза ладонью.
- Это Саша.
- Саша? Ты где ее взял? Ты ее вообще видел?
- И не раз, - невесело усмехнулся Марат. - Она здесь не один месяц уже.
Что еще случилось за те полгода, пока меня не было? Я села, вцепившись двумя руками в табуретку, и приготовилась слушать.
Я слушала и не могла представить то, о чем спокойно рассказывал Марат. Он делал чай и спокойно рассказывал, как эта девочка своровала у него вещи, как он ее поймал и притащил домой. Зачем? Хотя после этого мысленного вопроса передо мной как видение вставала эта девочка. Саша. И я смутно понимала, что Марат не мог ее оставить там, бессознательную и вот такую...прозрачную.
- Не отдавай ее в милицию, - попросила я.
Марат дико вылупился.
- И не собирался. Я ей пообещал, что в милицию не сдам.
- А детдом? Она из детдома?
- Вообще не из Москвы, как я понял, - передо мной поставили чашку с чаем и блюдце с печеньем. - А если и была в детдоме, то очень давно и мне ничего не рассказала.
- А как ее зовут? Что-нибудь еще известно? - не унималась я.
Этот ребенок дикий. И хотя у меня сердце кровью обливается, стоит вспомнить матовые черные глаза, лишенные эмоций, в первую очередь нужно думать о Марате. Эта девочка...неизвестно, как она росла, где, с кем. Она может быть больной, бешеной, наркоманкой...Я не знаю. Я не сталкивалась с такими детьми. Но кто может гарантировать, что она не причинит вред Марату?
- Ее зовут Саша. И как она сказала, ей четырнадцать.
- А остальное?..
- Ничего, - отрицательно качнул головой парень. - Только это.
Не густо, прямо скажем. Но эта Саша не выглядит на четырнадцать.
- Что ты с ней будешь делать?
Он помрачнел и насупился.
- О чем ты? Я не могу ее на улицу вышвырнуть. Ты же видела.
- А если ее в детдом определить? У нас же есть в Москве детдомы. Хорошие. Пойми, Марат, - я удержала его руку в своей, - я за тебя боюсь. А что если она на тебя кинется? Нападет?
- Не нападет.
- Откуда ты знаешь?
- Я с ней живу четыре месяца. И как видишь, пока жив.
Он смеется, а это все серьезно. И даже очень. Это ребенок. Дикий, нелюдимый. Несчастный. В конце концов, она человек, а не зверь.
- Она все время дома сидит?
- Да.
- А твоя учеба?
- Она сидит дома одна.
- И не убегает? - мне не верилось, что она по доброй воле остается здесь. И терпеливо дожидается Марата, к тому же. Парень кивнул. - Не знаю. Я все равно боюсь.
- Она тебя не тронет.
Я почти рассмеялась.
- Ты говоришь о ней, как о животном.
Марат отвернулся, избегая немого вопроса. Что ж...
- Ты оставишь ее у себя? - он кивнул. - И не передумаешь?
- Нет.
- А если она наркоманка?
- Руки чистые.
- Ты проверил?
- С самого начала.
Я только приехала, а уже устала. Не так я представляла себе приезд на родину. Но в одном я с Маратом сходилась - ее нельзя выкидывать на улицу. У меня не поднимется рука ее выгнать. Только если она убежит сама...
- Почему она такая худая? - снова задала я вопрос. Выглядела девочка, действительно, не важно. - Ты ее кормишь?
Марат недовольно дернул бровью.
- Конечно. Она не поправляется.
- К врачу ей надо, - вздохнула я. - К нормально врачу, который ее обследует. Неизвестно, что она нахватала на улице и в каком состоянии у нее организм.
- Документы, Ксюш. У нее нет документов. Нас не примут ни в одной поликлинике.
- У отца была знакомая. Заведующая в диагностическом центре. Я его попрошу. Он договориться.
Марат был расслабленным. Усталым, но расслабленным. А сейчас неуловимо изменился. Где-то под ним как будто всколыхнулось что-то, мелькнуло такое странное. Таким он бывал редко, как будто находился где-то далеко. Передо мной словно вставал другой Марат, бескомпромиссно-решительный. И спорить с ним в такие моменты было самому себе дороже.
- Не говори о ней никому. И родителям тоже.
Не вопрос, и даже не просьба. По тону напоминает приказ. Хотя Марат тут же преподносит слабую улыбку, которая смягчает впечатление.
- Ладно. А что мне ему сказать по поводу врача?
- Скажи, что у тебя подруге нужно показаться. Срочно.
- Ты думаешь, пройдет? - скептически хмыкнула я. Папа сразу заметит, если я начну юлить.
- Пройдет.
Ладно, так и поступим. Я еще раз нерешительно посмотрела на дверь, за которой скрывалась эта девочка. Мне было страшно выходить к ней одной, снова смотреть на неподвижную фигуру и немигающий взгляд. И чувствовать ее пристальное внимание на себе.
Марат подошел ко мне, заставил подняться и бережно обнял, закрывая широкой спиной от всего мира. С ним я была в безопасности, неважно, какая опасность стояла на пути.
- Не бойся, Ксюш, - он отбросил мои длинные пряди за спину и заботливо поцеловал в нос, щеки, лоб. Та нежность, с которой он ко мне относился...Зная, что рядом со мной всегда будет Марат, я могла перестать бояться. И эта неподвижная девочка казалась теперь не такой уж страшной, как пару минут назад. - Все хорошо.
- Будь рядом, - взмолилась я.
- Буду.
Мы вместе вышли в зал - Марат позади меня. Я сразу закопошилась в сумках, краем глаза наблюдая за девочкой. С того момента как мы ушли, она не пошевелилась. Поза та же, что и двадцать минут назад. За моими движениями она не следила, но мне казалось, что она держит меня на поводке своего внимания. По коже прошел холодок, руки у меня слегка подрагивали, а пакеты посыпались из рук. Что эта Саша добивается? Почему она так себя ведет?
- Давай помогу, - парень забрал шуршащие пакеты из моих ослабевших рук, отложил их в сторону и переставил чемоданы и сумки так, чтобы мне было удобнее. - Что сделать?
- Вот, - я показала на красный и синий чемоданы, - здесь подарки. Тебе, Антонине Семеновне...Сам разберешь?
- Конечно, - заверил Марат, убирая вещи в сторону. - Ты домой?
Нервно дотронулась до волос и облизнула губы. Я хотела остаться сегодня с Маратом. И всю неделю, которую должна была прожить в Чехии, провести с ним. Но обстоятельства всегда сильнее. Тогда я не знала, что все только начинается. Что перемены будут дальше, а сейчас - только цветочки.
Я хотела остаться с Маратом, но не могла. Я боялась эту маленькую бледную девочку, а сам Марат...После долгой разлуки особенно сильно бросалась в глаза его усталость. Как он мог столько времени жить с ней в одном помещении? Сколько? Четыре месяца? Я здесь полчаса, и у меня уже все мышцы свело от дичайшего напряжения. Такое ощущение, что все тело звенело, готовясь принять атаку. А тут четыре месяца...Конечно, он устал.
- Да, - я ободряюще коснулась его щеки, чувствуя, как покалывает ладошку. - Родители ждут. Я завтра приеду, хорошо?
- Тогда вечером.
- Почему?
- Я только вечером домой приду.
Значит, весь день здесь будет одна только...Саша. Нет уж, Марат прав.
- Тогда я приду вечером, - мне снова хотелось его поцеловать, но девочка нервировала. Я потянула парня за руку к выходу. - Проводи меня.
И только в темном коридоре, скрытая от чужих глаз, я позволила себе обнять и поцеловать Марата.
Я всегда считала себя добрым, умеющим сочувствовать и понимать человеком. Но если бы я тогда знала, что теперь моей участью станет подбирать крохи с барского стола, довольствовать малым, лишь урывками от любимого... В темноте, как воровка. Воровать собственного любимого, чувствуя себя при этом преступницей...Если бы я тогда все знала, я бы выгнала взашей эту девочку. А еще лучше, я бы вообще не допустила, чтобы Марат с ней столкнулся. Никогда.