Какое-то время мы оба молчали. Огонь с негромким треском пожирал дерево, время от времени выбрасывал искры, и его языки то прятались куда-то под поленья, то выплескивались наверх, забавляясь.
— Дом надо ставить на верхней части склона, — сказал вдруг Джейми. — Там, где земляника растет.
— Вот как? — рассеянно откликнулась я. — Ты имеешь в виду, хижину на зиму? Мне казалась, ты собирался строить ее на этой стороне поляны. — Я уже вытащила все те занозы, за которые можно было зацепиться без особого труда; оставшиеся сидели так глубоко в коже, что приходилось ждать, когда они сами собой выйдут ближе к поверхности.
— Нет, не хижину. Красивый дом, — мягко произнес Джейми. Он откинулся назад, прислонился спиной к шершавой стене и уставился куда-то в пространство поверх огня, вдаль, в темноту, царившую по ту сторону щелястых стен.
— Это будет великолепно. — Я уложила пинцет на место, в футляр, и закрыла коробку с инструментами.
— С высокими потолками, и с такими дверями, чтобы я не стукался лбом о притолоки, — добавил Джейми.
— Да, это было бы чудесно, — я тоже прислонилась к стене, рядом с Джейми, и положила голову на его плечо. Далеко-далеко в горах завыл волк. Ролло тут же поднял голову и негромко зарычал, насторожив уши, но потом тяжко вздохнул и снова улегся на место.
— И там будет твоя личная комната для отдыха, и мой кабинет, и вдоль всех стен — полки с книгами…
— Мм… — В данный момент у Джейми имелась в собственном владении одна-единственная книга — «Естественная история Северной Каролины», изданная в 1733 году и прихваченная с собой в дорогу в качестве путеводителя и справочника.
Огонь снова притих, но ни один из нас не шевельнулся, чтобы подбросить еще полено. Ночью нас вполне могли согревать и янтарные угли, а утром нетрудно было оживить пламя.
Джейми обнял меня за плечи, заставляя лечь рядом с ним на толстый слой палых листьев, из которых мы устроили свою постель. Я прижалась к нему и сказала:
— И там будет кровать. Полагаю, ты сумеешь соорудить надежную кровать?
— Такую же красивую, как в Букингемском дворце, — заверил меня Джейми.
* * *
Майерс, да благослови Господь его доброе сердце и честную натуру, вернулся ровно через месяц, — и привел с собой не только трех мулов, нагруженных сверх всякой меры инструментами, всяческими хозяйственными мелочами и такими необходимыми припасами, как соль, например, — но еще и Дункана Иннеса.
— Значит, вот это где? — Иннес с немалым интересом оглядел небольшой участок, уже начинавший отчетливо просматриваться на заросшем земляникой склоне. Мы к этому времени уже соорудили два примитивных сарая, а вдобавок к ним — огороженный длинными жердями загон, а при нем — нечто вроде конюшни, а при ней — уголок для других полезных в хозяйстве разностей.
К моменту прибытия Дункана наше хозяйство состояло из маленького белого поросенка, которого Джейми доставил из моравского поселения, что находилось в тридцати милях от нас; он выменял поросенка на мешок сладкого батата, который я собрала в горах, и метлу из ивовых прутьев, которую также изготовила я. Поросенок был пока что слишком мал, чтобы оставить его в загоне, и жил вместе с нами в сарае, — и надо заметить, что он удивительно быстро подружился с Ролло. Но мне лично его соседство не доставляло особого удовольствия.
— Ага… Хорошая земля, и воды много. Я в лесу и родники видел, да и речки тут сплошь и рядом, — похвалил выбранное место Дункан.
Джейми повел Дункана наверх, на гребень горы, откуда были хорошо видны западные склоны. В лесу на той стороне было довольно много естественных проплешин, «убежищ», как называли их шотландцы; сейчас их сплошь покрывали высокие лесные травы, но там, безусловно, можно было выращивать культурные растения.
— Видишь? — Джейми широким жестом обвел склон, плавно спускавшийся от гребня горы к не слишком высокому обрыву, за которым длинный ряд платанов отмечал противоположный берег реки. — Тут хватит места по меньшей мере для тридцати семейств, для начала. И даже не нужно будет валить лес и расчищать делянки, на первое время и так достаточно земли. Любой арендатор, если не будет лениться, прокормит семью даже на небольшом участке, почва тут очень богатая.
Дункан был рыбаком, а не фермером, но тем не менее он согласно кивнул, и его глаза как бы оценивали картину, нарисованную Джейми, — множество домов, множество людей…
— Я тут уже все измерил шагами, — продолжал Джейми, — хотя, конечно, позже надо будет провести настоящий обмер, и лучше как можно скорее. Но у меня в голове уже есть полный план… ты случайно не привез чернила и бумагу?
— Ну, привез, конечно. И еще разные мелочи, — Дункан улыбнулся мне, и его длинное, несколько меланхоличное лицо сразу изменилось. — Мисс Джо прислала пуховики для постели, она подумала, что это уж никак не будет тут лишним.
— Пуховая постель? В самом деле? О, как замечательно! — Я мгновенно переменила мнение о Джокасте Камерон, забыв о своих мелочных претензиях к этой леди. Ведь когда Джейми соорудил для нас великолепную, крепкую кровать из дубовых досок, и натянул на нее искусно сплетенную веревочную сетку, — мне было нечего положить на эту сетку, кроме кедровых лап, которые, конечно, были очень душистыми, но не слишком мягкими.
Мои мечты о постельной роскоши и неге были прерваны появлением Яна и Майерса; они вышли из-за деревьев, причем на поясе Майерса висела целая связка добытых им белок. А Ян гордо предъявил мне нечто огромное и черное, что при ближайшем рассмотрении оказалось здоровенным индюком, жирным, разъевшимся на осенних кормах.
— У парнишки хороший глаз, миссис Клэр, — сообщил Майерс, одобрительно покачивая головой. — Это ведь дикие птицы, индейки. Их даже краснокожим не удается так уж легко поймать.
До Дня Благодарения было еще далеко, но я, конечно же, обрадовалась при виде этой птицы, которая стала первым существенным вкладом в нашу продуктовую кладовую. Джейми тоже порадовался, но мне показалось, что его в основном заинтересовали перья в хвосте — они годились для письма, и прочие перышки, из которых можно было понаделать отличных зубочисток.
— Я должен написать губернатору, — пояснил Джейми, когда мы сели обедать. — Сообщу, что я приму его предложение, и приложу к письму план земель. — Он взял кусок лепешки и с рассеянным видом вонзился в него зубами.
— Поосторожнее, — немного нервно предупредила его я, — там может оказаться ореховая скорлупа! Ты же не хочешь сломать зуб?
Наш обед состоял из индейки, зажаренной над костром, батата, запеченного в костре, и очень грубых лепешек, которые я состряпала из орехов гикори, кое-как растерев их в своей медицинской ступке. А до сих пор мы питались в основном рыбой и теми съедобными корнями и плодами, которые мне удавалось собрать. Ян и Джейми были слишком заняты строительством, у них просто не было времени на то, чтобы еще и охотиться. Я вообще-то надеялась, что Майерс сможет побыть с нами некоторое время — ну, хотя бы столько, чтобы успеть убить оленя или отловить еще какой-нибудь симпатичный, крупный источник белков. Питаться всю зиму только сушеной рыбой — нет, это казалось мне несколько пугающим.
— Не беспокойся, Сасснек, — пробормотал Джейми с набитым ртом и даже ухитрился улыбнуться. — Очень вкусно. — И он снова повернулся к Дункану. — Когда покончим с едой, Дункан, может быть, прогуляешься со мной к реке, выберешь для себя местечко?
Иннес почему-то побледнел, на его лице отразилась некая смесь удовольствия и испуга.
— Местечко? А, ты хочешь сказать — землю, Mac Dubh? — И он невольно повел тем плечом, где отсутствовала рука.
— Ну да, землю. — Джейми нацепил на острую палочку горячий клубень батата и начал аккуратно снимать с него кожуру двумя пальцами, не глядя на Иннеса. — Ты мне будешь нужен, Дункан, ты станешь моим представителем, агентом, — если захочешь. И тогда будет только справедливо получать за это плату. И вот что я думаю… ну, только если ты с этим согласишься: я хочу зарегистрировать за тобой участок для строительства дома и прочего, но поскольку тебе придется разъезжать, и ты не сможешь тут работать, мы с Яном распашем для тебя землю и засеем, и займемся постройкой жилья. А потом уже, когда тебе будет где устроиться, если ты захочешь, у тебя будет небольшой запас. Как ты думаешь, тебе это подойдет?
Пока Джейми говорил все это, на лице Дункана отражалась целая гамма чувств, от страха до изумления, а потом все это сменилось чем-то вроде осторожного восторга. Последнее, до чего бы он мог самостоятельно додуматься, — это то, что он вдруг станет полноправным землевладельцем. Без гроша за душой, неспособный работать из-за того, что у него была только одна рука, — в Шотландии он мог бы стать разве что нищим попрошайкой… если бы вообще сумел выжить.
— Но… — начал было он, и тут же умолк и тяжело сглотнул, и его кадык судорожно дернулся. — А, да, Mac Dubh. Мне это подходит, еще и как. — Осторожная, недоверчивая улыбка скользнула по его губам и замерла, как будто Дункан не в силах был изменить положение собственных губ. — Агент, говоришь? — Он снова сглотнул и потянулся к одной из привезенных им бутылок эля. — И чем же я должен буду заниматься, что должен буду для тебя делать?
— Ну, надо решить две задачи, Дункан, и ты с ними справишься. Во-первых, необходимо найти людей, которые захотят здесь поселиться, в этих горах. — Джейми широко взмахнул рукой, показывая на фундамент нашего нового домика, пока что представлявший собой просто плоскую каменную площадку, на которую гораздо позже предстояло настелить деревянный пол, да еще большой плоский обломок темного сланца, специально подобранный в качестве основы очага, — пока что он стоял рядом с фундаментом. — Я ведь сам не могу сейчас отсюда уехать, ты понимаешь. Вот я и хочу, чтобы ты отыскал как можно больше людей, привезенных в колонии из Ардсмура. Они наверняка разбросаны сейчас по разным местам, но все они прибыли через Велмингтон; и многие должны жить в Северной или Южной Каролине. Найди их, всех, кого сумеешь, расскажи им, что я тут затеял, — и весной привези сюда всех желающих.
Дункан медленно кивал в ответ на слова Джейми, его губы шевелились под обвислыми усами. Усы вообще-то были довольно редким украшением в его кругу, но Иннесу они были к лицу, делали его похожим на тощего, но весьма благодушного моржа.
— Очень хорошо, — сказал он. — А второе что?
Джейми посмотрел сначала на меня, потом на Дункана.
— Моя тетушка, — ответил он. — Ты ничего не имеешь против того, чтобы помочь ей, Дункан? Она отчаянно нуждается в честном человеке, который смог бы управиться с этими военно-морскими ублюдками и выступать от ее имени в деловых переговорах.
Дункан ни мгновения не колебался, соглашаясь мотаться в разные стороны по всем колониям в поисках новых поселенцев ради осуществления нашего безумного предприятия, но одно лишь упоминание о том, что ему придется иметь дело с военно-морскими ублюдками, сразу вызвало в нем серьезную неуверенность.
— Деловые… Да я же ничего не знаю о…
— Да ты не тревожься, — поспешил сказать Джейми, улыбаясь своему другу, и его просящий тон подействовал на Дункана точно так же, как всегда действовал на меня; я видела, как неуверенное выражение начало таять в глазах Иннеса. И, наверное, в стотысячный раз я попыталась понять, как Джейми удается этот фокус. — У тебя из-за этого никаких проблем не возникнет, — продолжал Джейми особым мягким тоном, действовавшим на всех без исключения успокаивающе. — Моя тетушка вообще-то и сама прекрасно знает, что и как следует сделать; она тебе объяснит все до последней подробности — с кем говорить, как, о чем… просто она не может сделать этого сама, тут нужен мужчина. Я ей напишу подробное письмо, объясню, что ты был бы рад выступать от ее имени…
Во время этого разговора Ян копался в мешках и свертках, которые сняли со спин мулов. И теперь он вытащил из кучи плоский кусок металла и недоуменно вертел его в руках.
— Что это такое? — спросил он, ни к кому в особенности не обращаясь. И повернулся, чтобы мы смогли посмотреть на его находку — плоскую темную железку, с одной стороны заостренную на манер ножа, с намеком на поперечину. Это было похоже на маленький кинжал, попавший под большой паровой каток.
— Железо для вашего очага, — сказал Дункан, забирая у Яна железяку и протягивая ее Джейми. — Это мисс Джо придумала.
— Вот как? Она очень добра. — Лицо Джейми за дни, проведенные под открытым небом, загорело до цвета темной бронзы, но тем не менее я заметила слабый розовый блик, вспыхнувший у основания его шеи. Палец Джейми поглаживал гладкую поверхность железа, а потом Джейми передал эту штуковину мне.
— Береги его хорошенько, Сасснек, — сказал он. — Мы благословим наш очаг перед отъездом Дункана.
Я видела, что он глубоко тронут этим подарком, но совершенно не понимала, в чем тут суть, — пока Ян не объяснил мне, что под новым очагом положено класть железо, чтобы защитить дом и всех живущих в нем.
Но это означало также и то, что Джокаста благословляет нашу отчаянную авантюру; она приняла как должное решение Джейми — и простила его за то, что он бросил ее. Это было нечто большее, чем просто щедрость, и я аккуратно завернула маленький кусок железа в свой носовой платок и спрятала в карман, чтобы он не потерялся.
* * *
Мы благословили наш очаг два дня спустя, собравшись на площадке между едва намеченными стенами. Майерс из уважения даже снял шляпу, а Ян не поленился умыться. Ролло тоже присутствовал, равно как и маленькая белая свинка, которая должна была изображать собой наших будущих арендаторов, несмотря на все ее протесты. Свинка не видела ровно никакого смысла в непонятной процедуре, из-за которой ее оторвали от вкусных желудей, — тем более, что во время ритуала явно не предвиделось никакого угощения.
Не обращая внимания на пронзительный поросячий визг, Джейми взял маленький железный нож за острый конец, так что это стало похоже на крест, и негромко заговорил:
Благослови, Господь, весь мир и живущих в нем.
Благослови, Господь, мою супругу и моих детей.
Благослови, Господь, глаза, которыми я вижу,
и благослови, Господь, руки, которыми я работаю.
И благослови тот час, когда я поднимаюсь от сна,
и тот час, когда я ложусь в постель.
Благослови мой труд рано утром,
благослови мой отдых поздно ночью.
Джейми протянул руку и коснулся железным подобием креста сначала меня, потом Яна, а потом, усмехнувшись, Ролло и свинки, и после этого продолжил:
Защити, Господь, мой дом и мое хозяйство.
Освяти, Господь, материнство и рождение.
Направь, Господь, старых и малых,
всех моих чад и домочадцев,
и пребудь с ними, и позаботься о них и в тот час, когда стада пасутся на склонах гор и на пустошах,
и в тот час, когда я встаю рано утром,
и в тот час, когда стада возвращаются в загоны,
и в тот час, когда я ложусь в постель и мирно засыпаю.
И пусть огонь твоего благословения вечно пребывает с нами, о Боже!
Джейми опустился на колени перед тем местом, где предстояло быть очагу, и опустил железо в маленькую ямку, выкопанную загодя, прикрыл ее камнем и присыпал землей. Потом мы с ним взялись за большую сланцевую плиту и осторожно уложили ее на место.
Мне бы следовало чувствовать себя полной дурой, стоя посреди дома без стен, в компании волка и свиньи, в глубине дикого первобытного леса, — и слыша, как кричат пересмешники, явно веселясь при виде абсолютно языческого по своей сути ритуала. Но ничего подобного я не ощущала.
Джейми выпрямился, стоя перед новым очагом, и протянул мне руку, и заставил встать рядом с ним. Глядя на сланцевую плиту, я вдруг вспомнила о брошенном доме, на который мы наткнулись по пути на север; осыпавшаяся черепица крыши, треснувшая плита очага, сквозь которую пробился куст остролиста. Возможно, те, кто жил в том доме, тоже благословляли свой очаг… и все же им не повезло? Рука Джейми сжала мои пальцы, как бы утешая и обнадеживая.