На первый взгляд мечи были почти одинаковы. Они имели равную длину, ширину, вес. Казалось, они родились в одной кузнице. Но меч атланта был сделан из прочнейшего титанового сплава, который мог быть побежден лишь алмазом, плазмой или лучом лазера, а меч дикаря был из мягкой интеллигентной меди, выплавленной без куска олова. Итог их спора был очевиден. Медный клинок наткнулся на белый меч Инкия и разлетелся на две части. Внезапно оказавшийся без оружия дикарь оступился и едва не упал. Однако прекрасные ноги вытолкнули тело из падения, и он, отпрыгнув, застыл в нескольких шагах от Инкия. На лице его застыла гримаса крайнего недоумения. Наверно, это был лучший меч его племени. Глаза дикаря сделались обиженными. А имея, как и все гиганты, добродушное выражение лица, он стал похож на обиженного ребенка. Сходство было столь ярким, что Инкий расхохотался. А отсмеявшись, сделал шаг вперед, и протянул дикарю свой меч.
Толпа аборигенов, крайне обескураженная поражением своего оружия, разразилась громким воплем, в котором читались удивление, восторг и одобрение действий Инкия. Однако были и другие нотки: возьми меч и убей его!
Командор недовольно сказал:
— Он заигрался!
Недоуменно посмотрев на противника, силач нерешительно протянул руку и взял меч. Глаза его скользнули по бритвенно чистой поверхности, и из груди этого большого ребенка вырвался восхищенный возглас. Больше всего на свете он уважал хорошее оружие! На мгновение дикарь заколебался: что делать? Искушение убить врага его же мечом было велико. Но враг был великодушен. Он подарил ему жизнь и даже дал этот несравненный меч. А убивать безоружного и великодушного — не-е-ет! Он решительно воткнул меч в землю по самую рукоятку. От соблазна подальше! Затем ткнул себя в грудь и промычал:
— Леонид!
Он называл свое имя! Что ж, атлант тоже решил представиться:
— Инкий.
На этом обмен любезностями кончился. Леонид решил, что расплатился за великодушие и пришла пора победить противника в честном бою. А решив это, он немедленно приступил к делу, и расслабившийся Инкий попал в железные объятия. Если бы атлант знал медведей, он бы сравнил их с медвежьими. Но на Атлантиде не было подобных животных, и руки Леонида напомнили Инкию мощь стальных цепей, которые он когда-то рвал на спор. Мощные мышцы обвили талию атланта и стали безжалостно сгибать позвоночник. Не очень приятное ощущение. Инкий не стал продлевать это сомнительное удовольствие и ребрами ладоней стукнул по ушам противника. Удар оказался эффективным, Леонид разжал объятия и, ошарашенно мотая головой, отступил. Но, видимо, здешнее племя знало основы не только борьбы, но и кулачного боя, потому что дикарь широко размахнулся и послал свой увесистый кулак по курсу уха Инкия. Тот не стал ожидать удачной стыковки, ушел из-под удара и пробил гиганту левую почку. Леонид взвыл и схватился за ушибленный бок, но быстро совладав с болью, размахнулся и выстрелил Инкию в грудь. Атлант сблокировал удар, поймал руку в замок и мощным рывком швырнул огромную тушу дикаря на землю. Леонид перекувырнулся в воздухе и пропахал носом по земле. Вставал он с ее ласково — обдирающей поверхности не очень охотно. Дикари подбадривали его свистом и выкриками, уговаривая продолжить поединок. Леонид продолжил, но стал втрое осторожнее. Теперь он ходил вокруг Инкия кругами, примериваясь, с какого бы боку к нему подобраться. Командору надоела эта игра, и он нетерпеливо крикнул:
— Заканчивай! — Инкий отмахнулся. Он только вошел во вкус. Он был в своей стихии. Видя, что гигант не решается напасть на него, Инкий принял пренебрежительный вид и отвернулся от противника. Как он и рассчитывал, Леонид немедленно бросился на него. Инкий молниеносно присел на корточки, гигант споткнулся о его ногу и смачно шлепнулся, на землю. Не давая ему опомниться, Инкий прыгнул на него и начал не очень сильно, в меру, выкручивать шею. Для противника это оказалось весьма болезненно, он глухо застонал и потерял сознание. Атлант огорчился. Он даже похлопал дикаря по щекам, но тот упорно отказывался приходить в себя. Видя, что делать нечего — бой окончен, Инкий с превеликим трудом вырвал из земли свое оружие и, довольно улыбаясь, пошел к своим. Из-за пояса у него торчали обломки медного меча, прихваченные в качестве трофея.
Далее произошло то, чего не ожидал никто из атлантов. Нет, дикари не стали стрелять из луков в спину победителю. Нет, они не бросились вперед, чтобы смести непрошеных гостей. Они растерзали своего вождя и провозгласили великого белого человека своим повелителем. Что ж, история знавала и не такие повороты!
Глава восьмая
Шаг за шагом огромный остров был завоеван. Все царьки признали власть атлантов или, как они их называли, белых титанов. Остров, которому суждено было стать основной базой атлантов, был назван Атлантидой. Рабы были освобождены. Командор не стал объяснять царькам, что и почему, а просто в один прекрасный день объявил рабов свободными. Они стали его подданными, как и другие островитяне, и стали называться марилами. Атлантида была объявлена империей Разума, Командор получил титул Великого Белого Титана.
Царьки лишились сначала рабов, затем своих армий, которые были переформированы в одно большое войско, чьей задачей стала пограничная охрана острова. Используя ускоритель памяти, удалось быстро дать необходимые знания сотням и сотням шустрых молодых марилов. Они образовали нижние звенья администрации нового государства, окончательно отстранив царьков от власти. По острову прокатилась волна выступлений. Умные, подобно Тромосу, смолчали, группы объединились и выступили с оружием в руках. Атланты дождались ночи и атаковали лагерь восставших. Гравитолет и десантный ка тер смешали мясо с землей. Уцелевших, обезумевших от страха повстанцев вылавливали отряды гиппархов — воинов, сидевших на очень грациозных и полезных земных животных — лошадях. Гиппархам были даны четкие указания, и ни одного пленного остров не увидел.
Лишь после этого на Атлантиду прибыли атлантки. Как и опасался Командор, воспитанным на абсолютно других моральных принципах островитянам не понравилось быть под властью женщин, пусть даже богинь. Поэтому на первых порах пришлось ограничить участие атланток в жизни острова. Постепенно островитяне к ним привыкли, а затем привыкли и к мысли, настойчиво внушаемой терпеливым учителем Сальвазием, что богиня стоит выше мужчины-островитянина. Парочка не в меру ретивых красавцев была кастрирована Крабом, взявшимся выполнять роль палача, и мужская плоть успокоилась.
Когда марилы не только физически, но и морально признали власть пришельцев, Командор приказал сослать всех царьков на близлежащий островок. Там им были созданы вполне сносные для жизни условия: женщины, обильные еда и питье, и царьки деградировали, постепенно исчезнув из памяти островитян. Из царьков на Атлантиде остался лишь один Тромос, который стал чем-то вроде шута при Командоре. Работа эта его ничуть не оскорбляла, а жирная жизнь радовала.
Командор изменил свое первоначальное решение — строить столицу империи в Теноссе. Здесь было решено построить крепость. Столицу, нареченную Городом Солнца, заложили на южном берегу острова, в гавани, прикрытой от жестоких океанских штормов. В девственную землю вросли первые стены.
Для строительства грандиозного острова требовалось множество рабочих рук, а островитяне были немногочисленны. Тогда атланты решили организовать поход за живым товаром. Для начала они захватили остров Кефтиу, лежащий посреди жемчужины Земли — Внутреннего моря. Но население его оказалось также немногочисленно, грандиозные проекты Командора требовали значительно большего числа рабочих рук. Из рассказа кефтиан выяснилось, что южнее острова, в дельте великой реки Хапи, живет могущественный многочисленный народ, коим правят великие правители, время от времени совершающие набеги на Кефтиу.
— Это хорошо, что они многочисленны, — заметил Командор — Нам требуется много рабочих рук — Он брезгливо отмахнулся, когда вождь кефтиан стал лепетать о страшных колесницах и бьющих без промаха гигантских луках. Земляне в глазах Командора уже не вызывали опасений.
В одну из ночей из гаваней Кефтиу вышла эскадра боевых кораблей, взявшая курс на юго-восток. На носу флагманского корабля стоял Инкий. В глазах его горел, яростный огонь. Экспансия!
Путь был довольно долог. Атлантам, привыкшим к стремительным космическим перемещениям, он показался бесконечным. К тому же они страдали доселе неведомой морской болезнью. Наконец вдали показалась земля. Инкий связался по рации с Атлантидой, и десантный катер начал готовиться идти на соединение с эскадрой.
Лучи встающего солнца высветили силуэты грозной эскадры завоевателей. Они были бодры и жаждали крови.
Великий номарх Мендеса Амукон еще нежился в постели, когда прибыл гонец. Черная перевязь на его одежде свидетельствовала, что случилась беда. Не вылезая из-под покрывала, Амукон выслушал сбивчивый рассказ посланца.
— Вчера перед заходом солнца. Огромный флот. Много-много кораблей. Черные паруса. На носах — морды невиданных зверей. И много, несметное количество воинов. Спаси нас, великий Амон! Помоги нам, великий… — Оборвав небрежным жестом причитания гонца, Амукон бросил ему серебряное кольцо. Гонец благодарно распростерся ниц. Амукон скривился и приказал ему убираться. К номарху уже бежали слуги с кувшинами воды, тазами и притираниями. Быстро освежив лицо, номарх вызвал к себе начальника дворцовой гвардии Кесептеха и приказал подать колесницы. Придворный врач попытался втереть в щеку Амукона лечебную мазь, вымазал номарху нос и, получив заслуженную оплеуху, оскорбленно удалился. Когда вошел начальник гвардии, номарх сосредоточенно оттирал смуглую горбинку носа.
— У наших берегов чьи-то корабли, — коротко бросил он, не прерывая своего занятия.
— Чьи? — спросил начальник гвардии.
— Я сказал чьи-то! — раздраженно сказал номарх — Сейчас надо поехать на побережье и посмотреть.
— Слушаюсь, господин.
— Ты не понял. Ты поедешь со мной. Слушаюсь. Но, мой господин, это может быть опасно.
— Чепуха! Мои кони унесут меня от любой опасности.
Начальник гвардии кивнул головой: мол, если так, то он больше не имеет никаких возражений, и последовал за своим номархом.
Кони действительно были превосходны. Это были полосатые дикие лошади из страны Каау. Их нервные уши дружно вибрировали при криках возниц. Номарх и начальник гвардии забрались в золоченую колесницу, и возница тронул поводья. Следом двинулись четыре колесницы с лучниками и небольшой отряд легковооруженных воинов. Самых быстроногих юношей брали в этот отряд. Они бегали ненамного медленнее лошадей.
Колесница номарха выехала из ворот дворца и, влекомая горячими конями, помчалась по серо-пыльной дороге. Говоря об этих прародителях современных бронемашин, следует задержать на них внимание подольше. Номарх Мендеса был одним из немногих владык Кемта, имевших в своем войске боевые колесницы. Может быть, они были изобретены «сынами» Амукона, может быть, кем-то другим — за это номарх не мог поручиться. Зато он мгновенно оценил мощь и силу этих бронеходов древности. Они были страшным оружием, и номарх обожал их. Колесница номарха была лучшей из своих товарок. Она представляла собой легкую двухколесную повозку, снабженную высокими щитообразными бортами, сделанными из драгоценного кедра, обшитого листами бронзы. Ни стрела, ни копье, ни меч не могли сокрушить этой преграды. Внутри колесницы находился комплект оружия — шесть коротких, всего в три локтя длиной, метательных копий и огромный, укрепленный на специальной раме многослойный лук, бивший на две с половиной сотни шагов. Изнутри к бортам были приделаны петли для мечей и боевых топоров. Но самое страшное оружие находилось впереди. Лошади, влекущие колесницу, были запряжены в специальную раму, которая оканчивалась огромным тройным серповидным наконечником. В бою этот острый, словно бритва, наконечник выкашивал сотни обезумевших oт ужаса врагов.
Экипаж колесницы составляли три человека: возница, управляющий лошадьми, лучник, поражавший цель метровыми стрелами, и щитоносец, чьей задачей было оберегать товарищей от вражеских стрел и истреблять врагов ударами копий. В бою каждый из этих воинов стоил многих десятков врагов. В битве с номархом Кносса Амукон бросил против его бесчисленной, словно песок, пехоты два десятка своих колесниц — шестьдесят против тысяч! — и пехота в страхе бежала.
Дорога свернула в небольшую пальмовую рощицу, затем вышла к реке. Великий Хапи уже проснулся и приветствовал утро мощными зевками крокодильих челюстей. Тихо шумел тростник. Земледельцы, подобно муравьям облепившие свои небольшие наделы, при виде своего повелителя издали в черную жирную землю. Благодатная Кемт — черная земля! Самая щедрая житница обитаемого мира!
На дорогу выскочил некто, отчаянно машущий руками. Возница натянул поводья, лошади взвились на дыбы и, кусая удила, захрипели всего в двух локтях от перепуганного человека. Кесептех, едва не выпавший из колесницы, начал грязно ругаться. Амукон жестом остановил его.
— Что тебе надо, человек?
Путаясь и глотая слова, человек, оказавшийся рыбаком, сообщил, что дальше ехать опасно, что пришельцы уже высадились на берег. И еще, предводители пришельцев огромны словно боги, их мечи подобны солнцу, а черные доспехи отливают ночью.
— Где эти люди? — спросил номарх.
— Они высадились за той рощей — Рыбак рукой указал направление.
— Ты знаешь, кто они?
— Лица их похожи на лица тех, что поклоняются Зевсу. Амукон хмыкнул и, ни к кому не обращаясь, пояснил:
— Это люди из страны Кефтиу. Странно, до сих пор они не отваживались выйти в великое море на своих суденышках. Что ж, пойдем посмотрим на них.
Повинуясь знаку номарха, возница тронул лошадей, и колесница понеслась по вязкому зеленому лугу. Амукон выругался. Возница повернул коней, колесница выбралась на еле заметную тропинку и, проскакав несколько сот метров, остановилась близ жидкой финиковой рощи. Оставив колесницу, номарх в сопровождении начальника гвардии и пяти телохранителей смело углубился в лес. Идти пришлось недолго, вскоре разведчики оказались на окраине рощи. Спрятавшись за стволом пальмы, номарх изучал пришельцев. Рыбак не соврал. Это был флот Кёфтиу. Это был самый большой флот, когда-либо виденный номархом!
Двадцать огромных, не менее плетра в длину, кораблей грузно лежали на песке. Их вытащили на случай внезапной бури. Судя по количеству весел, каждый корабль имел не менее шестидесяти гребцов, а значит, столько же воинов. Черные паруса кляксами сползали на борта. Вокруг кораблей стояла охрана. Чуть левее выстраивалось в походную колонну войско. Номарх с растущей тревогой следил за слаженными действиями этой блестящей, сверкающей оружием змеи. Затем он обернулся к Кесептеху.
— Здесь что-то не так. Кефтиу никогда не имело такого огромного и хорошо вооруженного войска. Самый могущественный царь Кефтиу мог выставить едва ли пять сотен воинов, вооруженных наполовину копьями, наполовину дубьем. А здесь… — Он выразительно показал на стройные, сверкающие металлом ряды — Они все вооружены мечами, копьями и бронзовыми щитами. Откуда они взяли всё это?
Кесептех, так же внимательно рассматривавший вражеское войско, протянул:
— Я вижу здесь не только людей Кефтиу. Здесь много воинов с раскосыми желтыми лицами. Моряки говорят, что далеко на заходе солнца есть земля, где живут желтолицые люди. Может быть, они оттуда?
— Но ведь остальные-то люди Кефтиу! — Кесептех пожал плечами и сказал:
— Я пошлю двух воинов половчее, и они возьмут часового. От него мы узнаем, откуда они и сколько их.
— Делай так. А пока прикажи людям зажечь поля и груды сухого папируса.
— Но, господин, мы понесем большие убытки!
— Я предпочитаю потерять часть, но сохранить все. Нам необходимо их задержать. Как только они достигнут горящих полей, пусть их встретят лучники.
— Слушаюсь, мой господин, — сказал начальник дворцовой гвардии, торопясь обратно.
Колесницы помчали их назад. Очутившись во дворце, Амукон немедленно послал гонцов к номархам Саиса, Буто и Таиса. В своих посланиях он призывал забыть старые обиды и объединиться против общего врага, чью мощь он на всякий случай преувеличил, не подозревая, как он окажется прав. Гонцы сели на горячих скакунов, и пыль растаяла вдали. Скоро они будут на месте. А немного спустя враги-друзья приведут помощь. В том, что они это сделают, Амукон не сомневался, он хорошо знал их и был уверен, что они знают его. А великий номарх Медеса еще никогда и ни у кого не просил помощи.