Короткая ослепительная вспышка — и мраморный столик развалился на две половинки. Анко-Руй испуганно отшатнулся.
— Не бойся! Бери! — Видя, что сотник колеблется, Инкий насильно всунул оружие в его руку — Быстрее, у нас нет времени!
Снаружи послышался грохот — нападавшие сшибли ворота. Зажав в правой руке бластер, а в левой меч, Инкий выскочил из Золотой залы.
Прорыв!
* * *
«Зеленая жемчужина!» — это была первая мысль, пришедшая в голову Мокеро, когда они пересекли снежный хребет гор. Мокеро был лучшим воином племени кечуа, Мокеро был лучшим разведчиком племени кечуа, Мокеро был командиром передового отряда. Вот кто он — Мокеро! Смуглолицый, крепкий, с жилистыми руками и ногами — вот каков он, Мокеро!
Он побывал во многих странах — удел воина, но впервые его нога коснулась земли Долины сыновей Солнца, и Мокеро восхищенно оглядывал ее неповторимую красоту. Яркая-яркая зелень сельвы и лугов в оправе снежно-белых гор, сползающих в воды пресного моря; а посередине ровное серое пятнышко — город сыновей Солнца, город, которому суждено стать добычей кечуа.
Мокеро взмахнул рукой, и первые воины его отряда начали спускаться в долину. Зеленую и беззащитную. Которая вскоре покроется черными пятнами пожаров. «Сами виноваты — словно оправдываясь, буркнул про себя Мокеро — Не мы первые начали эту войну. Не мы захватывали города и селения, не мы превращали людей в скот. Это начал он — Рыжебородый титан, чье лицо похоже на холодный горный снег. Он решил завладеть сельвой, он, не знающий сельвы! Он, боящийся сельвы! Он силен, это бесспорно. Но он сошел с неба, а сельва принадлежит земле. Она принадлежит Мокеро и тысячам других кечуан и уру. Он слишком наивен, этот белолицый бог. Он слишком доверчив, он не знает людей. А Мокеро их знает хорошо. Даже слишком хорошо!»
Отряд тихо пробирался по начинающей редеть сельве. Негромкий крик ночной птицы. Мокеро поднял вверх руку. Воины остановились. Кечуанин прислонил ко рту ладонь и ответил. Точно так же. Из зарослей показался человек, прячущий лицо в капюшон накидки. Он подошел к Мокеро и негромко сказал:
— Когда стемнеет, я проведу вас в город. А сейчас — отдыхайте.
— Ты знаешь, что будет с тобой, если мы попадем в засаду — торжественно спросил Мокеро. Но человек будто и не слышал.
— Когда стемнеет, я проведу вас в город — упрямо повторил он.
Спустилась ночь, и отряды кечуая вошли в город.
Нападение было произведено строго по намеченному плану. План этот составил человек, что встретил Мокеро. Он хотел получить власть над городом. Глупец! Неужели ему нужен покоренный город?! Неужели можно строить империю руками побежденного народа? Но план был хорош.
Отряды воинов вошли в город и разрезали его на части. Один из них блокировал казармы войска сыновей Солнца, другой захватил пристань, третий окружил храм Солнечного Ягуара, четвертый атаковал дворец. Да, этот человек разработал отличный план, но сам исчез. Может быть, он погиб, может быть, залег на дно, дожидаясь, когда схватка выявит победителя.
Солнце вползло в зенит. Бой подходил к логическому завершению. Защитники города бросали оружие и сдавались в плен. Без сопротивления. Отряд Мокеро захватил казармы и, пленив больше тысячи прекрасно вооруженных воинов, двинулся на помощь осаждающим дворец белолицего правителя. Еще немного, и белолицый повиснет на копьях кечуан. Хвала Ильяпе — богу войны и грома!
К дворцу отряд Мокеро поспел вовремя — воины вышибали дверь. Вот она жалобно взвизгнула и раскололась надвое, осыпав пол мраморной крошкой. Пустив в темный проем тучу стрел, кечуане завизжали и бросились на штурм. И в этот момент сверкнула молния.
Залпы бластеров разметали толпу индейцев. Одни упали мертвые и искалеченные, другие в ужасе разбежались. Путь был свободен. Инкий вышел из дворцовых ворот. Стоявшие неподалеку кечуанские воины начали пускать стрелы. Две или три угодили в бронедоспех атланта и, сплющенные, упали на землю. Инкий поднял бластер и пересек группу стрелявших пополам. Затем появились Слета, Герра и донельзя потрясенный увиденным Анко-Руй. Из щелей выползали редкие уцелевшие защитники дворца. Инкий крикнул невнятную фразу и бросился по направлению к храму. Остальные побежали за ним.
Улицы были пустынны. Жители Инти Уауан Акус отсиживались по домам. Изредка попадались лежащие на земле трупы — все без исключения уру. Судя по всему враг захватил Город, не встретив почти никакого сопротивления.
Вот и храм, вся пирамида которого облеплена лезущими наверх вражескими воинами. Их полуголые тела мелькают уже на стенах храмовой крепостцы, упорно обороняемой немногочисленными защитниками. Атланты подняли бластеры и дали залп. Огненный вихрь смел все живое у подножия пирамиды. Лучи поползли вверх, откалывая глыбы окутанного паром мрамора. Полетели агонизирующие, извивающиеся фигурки. Уцелевшие бросились бежать, немногие смельчаки бросали вниз копья.
Истребляя все живое, атланты и небольшая кучка сбежавшихся к храму защитников Города поднялись на платформу, густо заваленную трупами. Каменная чаша для жертвоприношения была полна крови, вытекшей из горла свалившегося на нее мертвого кечуанина. «Что ж — усмехнулся Инкий — бог благосклонно принял жертву!»
Ворота освобожденного храма распахнулись. В них появился Воолий.
— Надо спешить, — крикнул он Инкию. — Дикари пытаются разломать ракету!
— Идем, — слегка остыв от горячки боя, сказал Инкий.
Из ангара, занимавшего заднюю часть платформы, доносился треск. Завидев приближающихся атлантов, кечуане пустили несколько стрел. В ответ Инкий послал импульс, поразивший сразу трех врагов: одному из них оторвало голову, другой мешком покатился по террасам пирамиды, еще один, истошно крича и размахивая обугленной рукой, бросился на атланта. Тот подпустил обезумевшего от боли врага на несколько шагов и разнес его вдребезги. Этого оказалось вполне достаточно. Воинственный пыл кечуан мгновенно угас, и они бросились наутек. Вскоре на платформе не осталось ни одного врага.
Атланты вошли в ангар. Вставшая у входа Герра преградила путь сунувшимся было следом уру. Они покорно остановились, лишь Анко-Руй попытался пройти дальше. Герра навела на него бластер, но Инкий почему-то крикнул:
— Пропусти его!
Герра недовольно посторонилась, и Анко-Руй прошел в святая святых храма Солнечного Ягуара.
Ракета была исправна. Дикари, пытаясь сломать адское изобретение пришельцев, лишь слегка поцарапали обшивку, Инкий набрал комбинацию цифр, и люк, щелкнув магнитами замка, открылся.
— Они хотят крови, — сказал Инкий на атлантическом, — они получат ее! Садитесь! И ты, — крикнул он Анко-Рую, видя, что тот нерешительно мнется перед титановым монстром.
— Но радиация губительна для него! — воскликнула Слета.
— За десять минут с ним ничего не случится! А десять минут — это много, даже слишком много. Садись!
Анко-Руй послушно залез в механическую махину. Генераторы солнечных батарей распахнули двери шлюза, взревели двигатели, и ракета взмыла в небо.
— Воолий — крикнул Инкий сидящему за штурвалом товарищу — Держи курс на казармы!
— Но там же наши!
— Ты помнишь, что сказал Командор, когда взрывал Дом Народа? Наши все умерли. Там мразь, которую нужно смешать с землей!
Инкий включил настройку лазерной пушки, снятой когда-то с «Марса».
— Скорость меньше… Огонь — крикнул он сам себе.
Анко-Руй, немного отошедший от ужаса первых минут полета и внимательно смотревший в иллюминатор, видел, как массивные многотонные стены казарм вдруг осели и рухнули, подняв гигантское облако пыли. Следом расстрелу подверглись кварталы янакона. Луч превратил глиняные хибарки в мертвый спекшийся камень.
— Теперь к Пуна-Пунку!
Накренившись, ракета сделала резкий поворот и понеслась к гигантской пристани, кишевшей спасающимися бегством кечуанами. Они захватили суда и пытались уйти морем.
Первый импульс обрушился на тех, кто метался у края пристани. Он был краток и, прочертив глубокую борозду, ушел в море. Оставшиеся в живых кечуане бросились искать спасения в воде или назад в город, где их встретили подошедшие с морской базы отряды лучников.
Импульс! Корабль, доверху набитый кричащими людьми, вспыхнул словно факел. Ракета с ревом пронеслась над морем и начала закладывать новый вираж.
Импульс! Импульс! Импульс! Корабли разлетались огненными тюльпанами, вода кипела и брызгала паром.
— Может, хватит? — спросила Слета, осторожно трогая плечо любимого.
— Ну нет! — Очередная вспышка.
Море покрылось обломками, кое-где чернели головы барахтающихся в воде людей.
— А теперь — вокруг Города!
Лишь опоясав Город огненной стеной, Инкий успокоился. Ракета вернулась в ангар.
* * *
Когда атланты вышли из ворот храма, вокруг было море. Море коленопреклоненных людей.
Стража у ворот Дворца почтительно расступилась, и Эмансер, едва сдерживая радостную легкость шага, буквально выпорхнул наружу. Статуя Командора, так подавившая его своим величием в первый раз, гладкий, словно вылизанный, базальт площади — Эмансер знал секрет его обработки, набережная, у которой жмутся несколько лодчонок. Спустившись по ступенькам, Эмансер подошел к одной из них и полез в мешочек за контрольным жетоном, но лодочник — черноглазый безусый парень — поспешно воскликнул:
— Не стоит утруждать себя, мой господин!
— Ты меня знаешь?
— Да — Лодочник угодливо согнул спину.
— Но откуда?
— Нас… — начал парень и осекся.
«Как мало я знаю об этом городе» — подумал Эмансер и приказал:
— Ну ладно, вези меня в порт, к морю.
— Слушаюсь, мой господин.
Весла плеснули воду. Потянулись земляные кольца, каналы, башни, часовые, которые, не дожидаясь предъявления контрольного жетона, пропускали лодку дальше, и Эмансер поразился, насколько четко и отлаженно работает механизм Города. Лодочник, несколько раз безуспешно пытавшийся заговорить с Эмансером, угрюмо молчал и, кажется, был рад, когда необщительный пассажир велел подчалить лодку к ближайшему молу. Здесь Эмансер вылез из шаткой посудины и с беспечным видом направился вглубь гавани — туда, где виднелись высокие сторожевые башни. За башнями было море, свободное от кораблей и портовой шелухи, за башнями была свобода.
Как только кемтянин зашел за ближайший мол, лодочник выскочил из своей лодки и бросился бежать к невысокой голубой будке. Там сидел человек в сером с двумя зелеными полосками хитоне. Лодочник предстал перед ним.
— Ну что — спросил сидящий, ковыряя пальцем во рту.
— Он пошел в сторону военных молов. Как мне кажется, он хочет бежать из Города.
— Пусть попробует — усмехнулся серый — Нейроошейник. О чем он говорил?
— Он не стал вступать со мной в разговоры.
— Осел!
Замечание адресовалось лодочнику, и тот виновато понурился.
— Ну и черт с ним! — решил серый — Я доложу. Его возьмет служба наблюдения порта, а ты можешь идти. И чтоб не попадался ему на глаза на обратном пути!
Лодочник поспешил выскользнуть из будки. Дождавшись, пока его шаги не затихнут в отдалении, серый поднял со стола аляповатую вазу и пробубнил в ее нутро:
— Четвертый! Докладывает два дробь четырнадцать семь. Объект движется по направлению из порта к восточной сторожевой башне.
Ваза глухо ответила:
— Четвертый понял. Снимайте наблюдение. Жду доклад. Серый поставил вазу на стол и удовлетворенно вздохнул. Работа была выполнена отлично.
Эмансер, не подозревающий, что является предметом столь оживленных переговоров, миновал последний мол и ступил на вымощенную плитами лестницу, ведущую в обход сторожевой башни за пределы порта. Взобравшись по ней на вершину холма, он сделал глубокий, успокаивающий бьющееся сердце вдох и осмотрелся. Перед ним расстилалась великолепная панорама Города Солнца: заключенный в кольца каналов огромный Дворец, желтые сетки пригородных полей, а прямо под ногами — огромный порт, наполненный медью боевых галер.
«Ну что ж, Город, пришло время расстаться с тобой» — усмехнувшись, подумал Эмансер. Он не решил еще, вернется ли назад или будет искать убежища где-то вне Города, чтобы потом бежать на первом попавшемся корабле. По правде говоря, жилось ему здесь не так уж плохо, но он был человек и имел право на свободу. Он хотел доказать свое право.
Решив это, Эмансер зашагал вниз, прочь от каналов и каменных стен — к редкой цепочке странных черных столбов, служивших, как он решил, границей Города. Еще несколько шагов — и он будет на свободе, хочет этого или не хочет человек в черном плаще. Плевал он на его угрозы!
Вдруг в голове Эмансера возник сильный вой. Начавшись с высоких, словно свист урагана, тонов, вой постепенно понизил тембр, пока не стал подобен страшному подземному гулу. Потом что-то щелкнуло и послышался механический голос, незнакомый Эмансеру, но шедший откуда-то из глубин его мозга,
— М-11. Две недели. Категория первая.
После этого раздался новый щелчок, и голос приобрел нормальный человеческий тембр.
— Кемтянин Эмансер, — сказал он на родном беглецу языке, — немедленно вернись назад в пределы Города. Ты пересекаешь запретную зону, подвергая свою жизнь смертельной опасности.
— Сволочи, — удивленно поделился сам с собой Эмансер. Он был несказанно разозлен и, не колеблясь, двинулся за черные столбы.
Визг усилился, голос приобрел ироничные нотки.
— Давай-давай! Сначала будет больно… Больно?
Не успел Эмансер ответить этому наглому голосу, как в мозгу его вспыхнула ослепляющая боль, словно кто-то залез раскаленными щипцами в его темя и рвал протестующую, корчащуюся от боли, плоть. Взвыв, кемтянин рухнул на землю.
— Больно, — довольным тоном констатировал голос. — Тебя же предупреждали… Дальше будет еще больнее. А через двадцать шагов — смерть! Твои мозги спекутся, словно творожная лепешка!
Стиснув зубы, Эмансер попытался подняться на ноги.
— Не дергайся — посоветовал голос — Эта симпатичная штука называется нейроошейник. Лучше всякой тюрьмы, не правда ли? Довольно дорогое и сложное устройство. Мы обычно используем его с объектами высшего уровня. Устал? Я могу чуть убавить напряжение — Беглец почувствовал, как боль стала глуше — Возвращайся!
Возвращаться? Ну нет! Эмансер с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, двинулся дальше — к свободе, к морю.
— Глупец! — развеселился голос, и боль вспыхнула снова, заставив кемтянина рухнуть на колени — Ты проиграл. Смирись и возвращайся!
Но оглушаемый дикими вспышками боли Эмансер упрямо полз вперед. Вскоре отказали ноги, он рухнул на бок, и толкая руками раскаленную землю, заставил тело катиться по ней. Словно безжизненное бревно. Но вперед!
Голос занервничал.
— Идиот, ты погубишь себя! — Затем он начал кому-то жаловаться:
— Объект ползет за пределы запретки. Еще два пункта — и произойдет поражение мозга!
— Болван! — Это кричал уже кто-то другой — Отключи сознание и немедленно вытащи его за пределы нейрозоны!
Что было дальше, кемтянин не помнил. Он потерял сознание.
Очнулся Эмансер в каком-то сумрачном помещении. Болела голова, порождая неясные воспоминания. Чьи-то сильные руки приподняли голову кемтянина и поднесли к губам кружку с теплой солоноватой жидкостью. «Кровь!» — мелькнуло в голове у Эмансера, и он с отвращением сплюнул.
— Вода немного солоноватая, но у нас нет другой — сказал, извиняясь, человек, придерживавший голову Эмансера. Пелена одури спала, в мозгу немного прояснилось. Опершись руками о жесткое, застеленное тощеньким одеялом ложе, он привстал и огляделся. Низкий сводчатый потолок, серые массивные стены, полное отсутствие мебели. Тюрьма? Но люди, что стояли рядом, не походили на тюремщиков.
Словно догадавшись о его мыслях, один из незнакомцев сказал:
— Мы солдаты портовой охраны. Меня зовут Клеоден, а его — говоривший указал на своего товарища — Гесип.
Эмансер разлепил губы.
— Почему я здесь? Что со мной случилось?
— Мы нашли тебя около башни. Ты был без сознания.
— Я не помню, что со мной произошло — Эмансер обхватил голову руками, словно пытаясь вернуть воспоминания.