Верзила, чей гнев немедленно угас, с любопытством спросил у Дэвида:
— Послушай, что за усы! Никогда таких больших не видел!
Счастливчик ответил:
— Венерианский обычай, Верзила. На Венере их отращивают практически все.
— Неужели? — Верзила пальцем погладил губу. — Интересно, как я с ними смотрелся бы?
— С такими большими? — Счастливчик улыбнулся. — Они закрыли бы тебе всё лицо.
Он увернулся от кулака Верзилы, и в этот момент пол дрогнул под их ногами и «Чудо Венеры» оторвалось от космической станции. Судно пошло по сокращающейся спирали, которая приведет их вниз, на Венеру.
Судно набирало скорость, и Старр ощутил, как спадает долго державшееся напряжение. Его карие глаза приобрели задумчивое выражение, а лицо расслабилось. Он был высок и выглядел хрупким, но под обманчивой тщедушностью скрывались стальные мускулы.
Жизнь уже дала Дэвиду в избытке и хорошего, и плохого. Ещё ребенком он потерял родителей во время пиратского нападения вблизи Венеры, к которой сейчас приближался. Его вырастили ближайшие друзья отца, Гектор Конвей, нынешний глава Совета Науки, и Августас Хенри, возглавляющий секцию в той же организации.
Старр воспитывался и учился с единственным намерением: когда-нибудь стать членом Совета Науки, функции которого и влияние делали его наиболее известной организацией в Галактике.
Всего лишь год назад, после окончания академии, он стал полноправным членом этой организации и посвятил себя целиком усовершенствованию человека и защите его от врагов цивилизации. Он стал самым молодым членом Совета и, вероятно, останется таковым ещё долго.
Но он уже выиграл свои первые сражения. В пустынях Марса и среди тускло освещенных скал пояса астероидов он встретился с преступниками и победил их.
Но война с преступностью и злом не мимолетный конфликт, и теперь на Венере начали происходить неприятности, вызывавшие особое беспокойство, потому что их причина была совершенно неясна.
Глава Совета Гектор Конвей ущипнул себя за губу и сказал:
— Я не знаю, заговор ли это сирианцев против Солнечной Конфедерации или просто бандитизм. Наши тамошние люди считают дело серьёзным.
Дэвид спросил:
— Послали туда кого-нибудь из наших уполномоченных по улаживанию конфликтов? — Он недавно вернулся из пояса астероидов и слушал с беспокойством.
Конвей ответил:
— Да. Эванса.
— Лy Эванса? — переспросил Счастливчик, и его тёмные глаза осветились радостью. — В академии мы жили в одной комнате. Он хорош.
— Да? Венерианское представительство Совета потребовало его отзыва и расследования по обвинению во взяточничестве.
— Что? — Старр в ужасе вскочил на ноги. — Дядя Гектор, это невозможно.
— Хочешь полететь туда и взглянуть сам?
— Я?! Мы с Верзилой вылетим, как только будет готов «Метеор»!
И вот теперь Дэвид задумчиво наблюдал в иллюминатор последнюю стадию полёта. Ночная тень накрыла Венеру, и уже в течение часа видна была только чернота. Огромное тело Венеры закрыло все звёзды.
Но вот они вновь на солнечной стороне, и в иллюминатор видно только серое. Теперь они слишком близки к планете, чтобы видеть её целиком. Они даже слишком близки, чтобы разглядеть облака. В сущности, они уже внутри облачного слоя.
Верзила, только что прикончивший большой сандвич с цыпленком и салатом, вытер губы и сказал:
— Великий космос, не хотел бы я вести корабль через эту грязь.
Крылья корабля выдвинулись, чтобы использовать атмосферу, и в результате характер движения изменился. Чувствовались удары ветра, корабль слегка опускался и поднимался под их порывами.
Космические корабли не могут двигаться в плотной атмосфере. Поэтому планеты типа Земли или Венеры, окруженные густой атмосферой, требуют космических станций. К ним причаливают корабли из глубокого космоса. От этих станций каботажные суда с выдвигающимися крыльями переносят пассажиров через предательскую атмосферу на поверхность.
Верзила, который с закрытыми глазами мог провести корабль от Плутона до Меркурия, потерялся бы при первых признаках атмосферы. Даже Дэвид, который во время обучения в академии пилотировал каботажные суда, не взялся бы за это дело в плотных, всё закрывающих облаках.
— До того как первые исследователи высадились на поверхности Венеры, земные наблюдатели видели только её облака. О самой планете они тогда ничего не знали.
Верзила не ответил. Он заглядывал в целлофлексовый контейнер, проверяя, не завалялся ли там ещё один сандвич.
Счастливчик продолжал:
— Они даже не могли определить, с какой скоростью вращается Венера и вращается ли вообще. Не знали состав венецианской атмосферы. Знали, что в ней есть двуокись углерода, но до конца второго тысячелетия астрономы считали, что в ней нет воды. Когда стали высаживаться с кораблей, человечество обнаружило, что это совсем не так.
Он замолчал. Вопреки собственному решению мозг Старра вновь и вновь обращался к зашифрованной космограмме, которую они получили во время полёта, когда Земля осталась в десяти миллионах миль позади. Космограмма была от Лy Эванса, которому он сообщил, что направляется к нему.
Ответ был короткий, резкий и ясный. Он гласил: «Держись подальше!»
И всё! Не похоже на Эванса. Для Дэвида это послание означало неприятности, большие неприятности, так что он не стал «держаться подальше». Напротив, он увеличил ускорение корабля до предела.
Верзила говорил:
— Странно подумать, что когда-то люди все теснились на Земле. Не могли с неё улететь, как бы ни старались. Ничего не знали ни о Марсе, ни о Луне, ни о чём. У меня от этого мурашки по коже.
Именно в этот момент они пересекли облачный барьер, и даже мрачные мысли Старра рассеялись при виде открывшегося зрелища.
Оно было, неожиданным. Только что они были окружены непроницаемым молочным туманом; в следующее мгновение вокруг был только прозрачный воздух. Внизу всё купалось в ясном, жемчужном свете. Наверху колыхалась серая масса облачного слоя.
Верзила сказал:
— Эй, Счастливчик, смотри!
Внизу на многие мили во всех направлениях тянулась сплошная сине-зеленая растительность. Никаких подъёмов или спусков. Поверхность абсолютно ровная, как будто срезана гигантским атомным ножом.
Не видно ничего, что было бы нормальным для земных просторов. Ни дорог или домов, ни городов или рек. Только сине-зеленая, неизменная, насколько можно видеть, ровная поверхность.
Дэвид сказал:
— Это всё из-за двуокиси углерода. Ею питается растительность. На Земле её в воздухе только три сотых процента, а здесь почти десять процентов.
Верзила, проживший всю жизнь на марсианских фермах, знал о двуокиси углерода. Он сказал:
— Но почему так светло, несмотря на облака?
Счастливчик улыбнулся.
— Ты забыл, Верзила. Солнце здесь вдвое ярче, чем на Земле.
Но тут он взглянул в иллюминатор, и улыбка его исчезла.
— Странно! — пробормотал он.
Неожиданно он отвернулся от окна.
— Верзила, — сказал он, — пошли в пилотскую рубку.
Двумя шагами он вылетел из каюты. Ещё два шага — и он у рубки. Дверь не закрыта. Он распахнул её. Оба пилота, Джордж Ривал и Тор Джонсон, на своих местах, не отрываются от приборов. Они не повернулись.
Старр сказал:
— Парни…
Никакого ответа.
Он коснулся плеча Джонсона, и рука помощника пилота раздраженно дернулась, сбрасывая его руку.
Молодой советник схватил Джонсона за плечи и закричал:
— Хватай второго, Верзила!
Маленький человечек уже занимался этим без лишних вопросов, действуя с сумасшедшей энергией.
Старр отбросил от себя Джонсона. Тот пошатнулся, выпрямился и устремился к нему. Счастливчик увернулся от удара и выбросил руку вперёд, к челюсти противника. Джонсон упал без чувств. В тот же момент тренированным движением Верзила завернул руку Джорджа Ривала, бросил его на пол и сильным ударом лишил сознания.
Верзила вытащил обоих пилотов из рубки и закрыл дверь. Он вернулся и обнаружил, что Счастливчик лихорадочно работает у приборов.
Только тут он спросил:
— Что случилось?
— Мы не выравнивали траекторию, — мрачно ответил Дэвид. — Я смотрел на поверхность: она приближалась слишком быстро. И всё ещё продолжает.
Он отчаянно пытался найти ручку, которая управляет элеронами, этими лопастями, контролирующими угол полёта. Синяя поверхность Венеры стала гораздо ближе. Она летела им навстречу.
Глаза Старра устремились к показателю давления. Этот прибор измерял вес окружающего воздуха. Чем больше его показания, тем ближе они к поверхности. Теперь стрелка двигалась медленнее. Кулак Счастливчика опустился на рычаг. Должно быть, этот! Дэвид не решался слишком быстро поворачивать ручку, иначе элероны просто снесет ревущим ветром. Но до нулевой отметки оставалось не более пятисот футов.
Ноздри его раздувались, рельефно выступили жилы на шее. Он повернул элероны против ветра.
— Мы выравниваемся, — выдохнул Верзила. — Выравниваемся…
Но времени уже не было. Сине-зеленая поверхность заполнила весь иллюминатор. Затем, со слишком большой скоростью и под слишком большим углом, «Чудо Венеры», несущее на себе Счастливчика Старра и Верзилу Джонса, ударилось о поверхность планеты.
2. ПОД МОРСКИМ КУПОЛОМ
Если бы поверхность Венеры была тем, чем казалась с первого взгляда, «Чудо Венеры» разбилось бы на куски и сгорело. И карьера Дэвида Старра оборвалась бы.
К счастью, растительность, которая казалась глазу столь плотной, не была ни травой, ни кустарниками. Это были водоросли. И плоская поверхность была не почвой, не скалой, а водой, поверхностью океана, который окружал и покрывал всю Венеру.
Но даже и об эту поверхность «Чудо Венеры» ударилось с громом, прорвав слой водорослей и погрузившись в глубину. Счастливчика и Верзилу бросило на стену.
Обычное судно погибло бы, но «Чудо Венеры» было создано для вхождения в воду на высокой скорости. Оно было необычайно прочно и имело обтекаемую форму. Крылья, которые Старр не успел, да и не сумел бы убрать, были оторваны, корпус застонал от удара, но не дал течи.
Вниз, вниз опускалось судно в зелено-чёрной мгле венерианского океана. Плотная растительность почти полностью поглотила рассеянный облаками свет сверху. Искусственное освещение на корабле не работало — по-видимому, вышло из строя при ударе.
Голова у Дэвида кружилась.
— Верзила! — позвал он.
Ответа не было. Старр вытянул руки, ощупывая окружающее. Рука его коснулась лица Верзилы.
— Верзила! — снова окликнул он. Потрогал грудь маленького марсианина: сердце билось ровно. Дэвид почувствовал облегчение.
Он не знал, что произошло с кораблем. Знал только, что не сможет управлять им в окружавшей его полной тьме. Он лишь надеялся, что сопротивление воды замедлит корабль, прежде чем он ударится о дно.
Он отыскал в кармане рубашки фонарик — маленький пластиковый стержень около шести дюймов длиной. Нажал пальцем: вспыхнул яркий луч, расширяющийся, но при этом не утрачивающий яркости.
Старр снова нащупал тело Верзилы и осторожно осмотрел его. На виске у марсианина была шишка, но, насколько можно судить, кости целы.
Веки Верзилы дрогнули. Он застонал.
Дэвид прошептал:
— Спокойно, Верзила. Всё будет в порядке.
Сам он, выходя в коридор, был далеко не уверен в этом. Чтобы кораблю суждено было снова увидеть свой порт, пилоты должны жить и действовать.
Когда он вошёл в каюту, они сидели и мигали при свете фонарика.
— Что случилось? — простонал Джонсон. — Я только что был у приборов, а потом… — В его глазах не было враждебности, только боль и смятение.
«Чудо Венеры» остался частично управляемым. Корабль сильно пострадал, но огни впереди и сзади удалось зажечь, а запасные батареи давали энергию, необходимую для жизнеобеспечения. Слабо слышался шум винтов, и судно начало выполнять свою третью функцию. Этот корабль мог передвигаться не только в космосе и в воздухе, но и под водой.
В рубку вошёл Джордж Ривал. Он был подавлен и явно смущен. На щеке у него виднелась царапина, которую Дэвид промыл, продезинфицировал и залил коагулянтом.
Ривал сказал:
— Есть несколько небольших течей, но я их заделал. Крыльев нет, основные батареи разбиты. Потребуется капитальный ремонт, но я считаю, что мы легко отделались. Вы хорошо поработали, мистер Уильямс.
Старр коротко кивнул.
— Расскажите, что случилось.
Ривал вспыхнул.
— Не знаю. Стыдно сказать, но я не знаю.
— А вы? — спросил Старр, обращаясь к помощнику.
Тор Джонсон, пытавшийся вернуть к жизни передатчик, покачал головой.
Ривал сказал:
— Последнее, что я помню: мы ещё были в облачном слое. После этого ничего не помню. Пришёл в себя, глядя на ваш Фонарик.
Счастливчик спросил:
— Вы или Джонсон употребляете какие-нибудь наркотики?
Джонсон гневно взглянул на него.
— Нет. Никогда.
— Тогда почему вы потеряли сознание, причем одновременно?
Ривал ответил:
— Хотел бы я знать. Послушайте, мистер Уильямс, мы не дилетанты. У нас отличная репутация. — Он застонал. — Вернее, мы считались первоклассными пилотами. Вероятно, теперь нам больше не летать.
— Посмотрим, — сказал Дэвид.
— Слушайте, — вмешался Верзила, — что толку говорить о том, что уже произошло? Где мы сейчас? Вот что я хотел бы знать. Куда мы движемся?
Тор Джонсон ответил:
— Мы в стороне от маршрута. Могу сказать только это. Потребуется пять-шесть часов, чтобы добраться до Афродиты.
— Клянусь толстым Юпитером и его спутниками! — сказал Верзила, с отвращением глядя в тёмный иллюминатор. — Пять-шесть часов этой темноты?
Афродита — самый большой город Венеры, его население достигает четверти миллиона.
«Чудо Венеры» находилось ещё в миле от города, но море вокруг уже было залито зеленым светом. В зеленом призрачном свечении ясно виднелись корпуса спасательных судов, вышедших им навстречу после того, как им удалось связаться с городом по радио. Они молчаливо двигались рядом.
Счастливчик и Верзила впервые увидели подводный город под куполом. Они почти забыли перенесенные неприятности, захваченные удивительным зрелищем.
С расстояния город казался огромным изумрудно-зеленым волшебным пузырем, дрожащим и раскачивающимся из-за движения воды. Смутно виднелись здания и лёгкие лучеобразные конструкции, которые удерживали купол под огромной массой воды.
По мере приближения город становился всё больше и ярче. Толща воды, разделявшая их, уменьшалась, и город сверкал всё сильнее. Афродита стала менее волшебной, более реальной, но ещё более захватывающей.
Наконец они скользнули в огромный шлюз, способный вместить небольшой торговый флот или большой военный крейсер, и подождали, пока не выкачают воду. Когда это произошло, «Чудо Венеры» вплыло в город на подъёмном поле.
Счастливчик и Верзила проследили за отправкой своего багажа, пожали руки Ривалу и Джонсону и на скиммере отправились в отель «Бельвью-Афродита».
Верзила смотрел в выпуклое окно скиммера, который легко двигался среди городских лучей над крышами зданий.
Он сказал:
— Значит, это Венера. Не думаю, что стоило добираться сюда. Да ещё с такими приключениями. Никогда не забуду, как на нас устремился океан.
Дэвид ответил:
— Боюсь, это только начало.
Верзила беспокойно посмотрел на своего рослого товарища.
— Ты на самом деле так думаешь?
Старр пожал плечами.
— Зависит от многого. Посмотрим, что расскажет нам Эванс.
«Зеленый зал»[2] отеля «Бельвью-Афродита» был и в самом деле зеленым. Количество и способ освещения создавали впечатление, что столики и сидящие за ними посетители погружены в глубины океана. Потолок представлял собой внутреннюю поверхность чаши, под ним медленно вращался большой шарообразный аквариум, поддерживаемый искусно размещенными подъёмными лучами. В воде росли венерианские водоросли, а между ними мелькали «морские ленты» — одна из красивейших форм животной жизни на этой планете.