Эва повернула защёлку замка, поставила стакан на прикроватную тумбочку и расправила постель. Даже залезла в кровать и потянулась, чтобы выключить светильник, но посмотрела на закрытую дверь. Посмотрела и снова вылезла из постели. Перспектива проснуться от того, что он будет ломиться в запертую дверь, ещё более не прельщала, да и в душе было какое-то гложущее чувство, что она зря это сделала, и вообще зря собралась спать здесь, но всё-таки возвращаться не собиралась. Поэтому повернув обратно защёлку замка, она вернулась в кровать.
Пока совершала свои хождения, сонное состояние рассеялось, а мысли снова закружили в голове свой взбалмошный хоровод, лишая покоя. А ту полудрёму, в которой она была, после многих попыток заснуть, сложно было назвать сном и никак отдыхом. Невольно она прислушивалась к звукам с минуты на минуту ожидая, что он придёт, но он всё не приходил. В конце концов, она перестала ждать и погрузилась в полузабытье с непонятыми видениями.
* * *
— Изабелла?..
— Моя бывшая любовница, — предвосхищая следующий вопрос, пояснил Ян.
— Понятно, — что было понятно Данте, не было понятно пока никому. Он только спрашивал, изредка бросая короткие комментарии, но по большинству молчал в раздумьях. — Раз так… Дело принимает совсем другой оборот. Беспредельничают… очень… — он задумчиво потёр подбородок и сжал руку в кулак.
— Мы поговорим с отцом, — решил Лисандро и посмотрел на брата, ища одобрения.
Поговорить с отцом они собирались, но пока не сделали этого по объективным причинам.
— Не стали этого делать, — подтвердил Кристиано его слова. — Думали сначала с тобой поговорить, — он посмотрел на кузена, а тот кивнул ему в ответ.
— Я бы не хотел беспокоить Маттио, — начал Ян.
— Это нужно сделать, — встрял в начинающийся спор Данте. — Он должен знать, если мы собираемся вмешаться. Я переговорю со своим отцом и остальными. Они и вправду перегибают палку. У нас и без тебя, Ян, к Готти масса претензий. К нему и его прихлебателям типа Борелли. И ещё вопрос…
— Давай, — кивнул он. Это был далеко не первый вопрос за этот вечер и точно не последний.
— А настоящая? — вздёрнул бровь итальянец.
— Что «настоящая»? — невозмутимо ответил Ян вопросом.
— Есть настоящая? — настаивал Данте и сам же добавил. — Есть…
— И что? — упрямо реагировал Ян, отказываясь затрагивать эту тему.
— Нужно позаботиться о её безопасности, если она тебе дорога. Вы живете отдельно? — Данте не стал обращать внимания на явную неохоту и напряжение, с которыми он ему отвечал.
— Нет, она живёт со мной.
— Очень интересно… — вполголоса проговорил Лисандро, впервые слыша о таких подробностях личной жизни друга.
— Нужно оборвать эту связь. На время, пока не разберёшься со всем этим, — посоветовал Данте, но это не было похоже на совет, скорее на непреложное правило.
— Исключено, — Ян сразу отмёл этот вариант. Сказал одно слово без дальнейших объяснений.
— Женщины… — Данте театрально вздохнул и откинулся в кресле, глядя на собеседника с нескрываемой иронией. — Не будь дураком, Ян. Удивительно, как они до неё ещё не добрались. Тебе и так крупно повезло. Не ищи новых приключений на свою задницу.
— Он прав, Ян. И ты это понимаешь. Оправь её куда-нибудь подальше. В Эмираты, например, к Насиру. Там она точно будет в безопасности, — поддержал эту идею Кристиано, понимая, что это единственный рациональный выход и нужно было убедить в этом друга, даже если придётся настаивать.
— Или в Италию в нашу семью. Туда, где до неё не доберутся. Поговори, объясни ситуацию… — подключился Лисандро к уговорам. Было заметно, что Ян напрягся, но старался не выдать этого.
— Нет! Никаких разговоров! Никакой информации. Знание для неё угроза, — тоном, не терпящим возражений, заявил Данте.
— Нет, — тем же тоном ответил Ян.
— В чем проблема? Я тебя не понимаю, — чуть удивился Данте такой напористости и возникшему противоречию.
— Ян, не дури, — Кристиано спокойно упрекнул друга. Разумом Ян понимал, что, скорее всего, друзья правы, но душой он хотел другого. Все молчали, будто ждали его решения, хотя на самом деле было ясно, что думать тут нечего, а выход именно таков, только средство для достижения результата он должен сам выбрать. Но итог один…
— Хорошо, я отправлю её отдыхать, — после минуты молчания согласился он.
— Не просто отправишь, расстанешься на время, Ян. И никаких контактов.
— Невозможно, — одним словом он снова выразил свой протест по этому поводу, внешне не проявляя признаков нервозности, но внутри ему претили эти разговоры.
— Возможно, — никак не отступал Данте и добавил, словно устал уговаривать упирающегося по каждой мелочи Яна. — Я тебя умоляю… Только не говори, что ты боишься, что она тебя не простит или тому подобная чепуха!
— Я должен тебе ответить? — всё так же бесстрастно прокомментировал он его реплику.
— Ради Бога, Грант… Приедешь, купишь кучу цветов, брильянтов и она тебя тут же простит и забудет все обиды, — с долей цинизма посмеялся он, не понимая в чем состоит затруднение и в полной уверенности, что проблема эта не стоит и выеденного яйца.
— Я не хочу её обсуждать! — выговорил Ян, разделяя паузами слова, придавая им нужную весомость.
— Никто и не обсуждает твою мадмуазель, — примирительно произнёс Данте. — Мы обсуждаем сложившуюся ситуацию. Так что, ты не кипятись.
— Ян, Данте прав, — снова вмешался Кристиано. — Прав в том, что ей попросту опасно находится с тобой рядом, поэтому ты должен сам решить, как с этим поступить. Мы присмотрим за ней, приставим людей.
— С ней ничего не случится. И более того, к ней никто не подойдёт, — нажал Лисандро, уверяя друга в самом положительном исходе.
— Без проблем, — кивнул Коста. — Конечно, присмотрим, будешь знать о каждом её шаге, — добавил он для верности. «Атака» с трёх сторон велась весьма успешно.
— Как там, Грег, кстати? — Лисандро увёл разговор в сторону, чтобы более не давить на друга и не вызвать «обострения», которое вполне возможно случилось бы. Данте не привык «вилять» и высказывался прямо, и резко и упорство Яна привело бы к тому, что он высказал бы всё, что думает о нем в этой ситуации. А Яну это точно бы не понравилось, а уж в таком щепетильном вопросе сложно было предугадать его реакцию.
— Почти в норме. Жить будет. Доктор сказал, что у него крепкий череп, получил по голове битой. И что-то с рукой, толком так и не смог сказать, как он её располосовал. Алекс мёртв. Грега целый день допрашивали, — коротко и без ненужных подробностей он ввёл всех в курс дела.
— А ваш Алекс что-нибудь нашёл?
— Нашёл. Только этого у нас нет, — тут же ответил Ян на вопрос Данте. Его и самого очень интересовало, что же нашёл Алекс и нашёл ли вообще, и где это «что-то». — Он позвонил Грегу, попросил приехать, якобы, когда закончил работу, но когда Мур добрался до места, его встретили вот эти «друзья», а Алекс видимо был уже «готов». Грег сказал, Алекса убивать не собирались, была драка, он умер случайно, получив удар в висок. Я так понимаю, с него требовали то, до чего он добрался, но силы не рассчитали. Ну а Грегори получил так… заодно…
— Если бы у нас бы была информация Алекса… — задумчиво начал Данте, но не закончил, а погрузился в свои мысли, обдумывая возможные ходы.
— Да, и мне интересно, получили ли её люди Готти или нет… Потому что это ещё спорный вопрос, — отметил Лисандро, а Данте всё молчал, только переводил взгляд с одного мужчины на другого, что-то отмечая про себя.
— Мы не знаем, получили ли они её от Алекса… — так же отстранённо проговорил второй близнец.
— Но то, что в квартире не было ничего, это я могу вам точно сказать. Мартин уже связался со своими и узнал. Там было пусто. Жёсткого диска не было.
— Значит, они всё-таки получили её… — сделал вывод Лисандро.
— Не факт. Посмотрим, что будет дальше, — сказал Данте, выходя из своего состояния и вступая в разговор.
Глава 29
Он тихо прошёл в гардеробную, не включая верхний свет, всё ещё находясь в слегка заторможённом состоянии после разговора. Глаза уже привыкли к темноте, пока он бродил по полутёмной кухне в поисках минеральной воды, поэтому он не стал включать верхний свет, чтобы не будить её.
Её. Он уже стянул куртку, взялся за футболку, а потом резко развернулся, остановившись в дверях. Не разбудить её. А её и не было в кровати. Даже постель была не расправлена. На мгновение ошпарила мысль, что её нет, совсем нет, что она ушла. Совсем. В то, что она заснула на диване в гостиной, всю ночь проведя в цепких лапах творческого вдохновения, совсем не верилось. Но уже через секунду он вышел из краткого оцепенения и ударил по выключателю. Бросив мимолётный взгляд по гардеробной, отметил, что вещи её на месте и вышел из спальни. Можно поискать её во всем доме, но начать он решил с тех двух мест, где она точно могла быть. Вариант приступа ночного вдохновения он всё же не стал исключать, особо на него не надеясь, а значит — это был открытый протест с её стороны.
Хорошо…
Протест так протест…
Он подавил в себе искорки раздражения, грозившие распалить его, что ему было совсем не нужно. Будучи и так на пределе, он совершенно не хотел конфликта, и без того голова раскалывалась от проблем. Ещё войны с Эвой ему не доставало, тем более последние душевные противоречия были по её поводу.
Как он и предполагал в гостиной её не было, поэтому не останавливаясь он развернулся и подошёл к той двери, за которой и была Эва. Другого варианта и не было.
Он приостановился, и осторожно нажав на ручку двери, бесшумно её открыл. Увидел знакомую фигурку, родную и любимую и только зарождающееся раздражение схлынуло, словно его и не было. Он тихо подошёл к кровати, не издав не звука, но она тут же открыла глаза, будто не спала, а ждала его прихода. Он даже чуть опешил, но не успел и слова сказать. Она резко села на кровати, секунду смотрела на него своими серыми глазищами, а потом вскочила и вылетела из спальни.
— Эва! — он не успел даже ухватить её за руку, а только крикнуть вслед, но она не слушала. Она понеслась на кухню. Сама не зная зачем, просто выбежала из комнаты, не имея желания находиться с ним в одном помещении.
Казалось, что она уже успокоилась, даже задремала, но как только услышала тихий щелчок замка, проснулась, и отравленные сомнениями чувства вновь взыграли с новой силой. Она попросту боялась наговорить ему гадостей, злилась на него за то, что он заставляет её испытывать такие негативные эмоции, злилась на себя за то, что не могла с ними справиться.
Где-то у холодильника он настиг её, но едва почувствовав его прикосновение, одёрнула руку.
— Мне что по всему дому за тобой гоняться? — хмуро спросил он.
— А ты не гоняйся… — она открыла холодильник, но так ничего и не достала, а захлопнула дверцу. Ян зажёг свет над барной стойкой, глотнул воды из бутылки, которую оставил на столе, а Эва тем временем придумывала какой ей совершить манёвр, чтобы обойти его и не быть «захваченной». Расчёт не удался, он, конечно же, перехватил её на полпути к выходу.
— Отпусти меня, — процедила она со злостью, отбиваясь и выворачиваясь из его рук.
— Нет. Давай поговорим. Ты только успокойся.
— Я спокойна, — ответила она, только тон её совершенно противоречил этому.
— Как же…
— Я сказала… отпусти меня. Я не хочу с тобой говорить… И видеть я тебя тоже не хочу, — зло сказала она, не скрывая эмоций, но стараясь не кричать.
— Эва… — он пытался развернуть её лицом к себе, но она с завидным упорством не давала ему это сделать, и в конце концов вырвалась.
— Не трогай меня. Иди туда, где был… Иди к ней… — проговорила она, тяжело дыша, потратив кучу сил, вырываясь из его хватки. Он мог бы её не отпустить, но чувствовал, что ещё секунда и она начнёт громко верещать, судя по её состоянию.
— Перестань, она ничего для меня не значит. Её давно нет в моей жизни, и ты это знаешь. Выброси свои дурные мысли из головы, — стараясь сохранять спокойствие, говорил он, но она словно оградилась невидимым барьером и не воспринимала ни одного его слова. Пропускала всё мимо ушей, о чем явно свидетельствовало выражение её лица и язвительный тон.
— Естественно! Она для тебя ничего не значит! Ты уехал с ней и прошлялся где-то всю ночь! — незаметно для самой себя она повысила голос. Он двинулся к ней, а она, интуитивно сразу отступила назад. — Не подходи!
— Не всю ночь…
— Да! Не всю… полночи! — перебила она, не дав ему договорить.
— Прекрати, — он хотел успокоить её, но не мог подобрать слов, она всё равно его не слышала. Хотел обнять её, но она шарахалась от него. — Эва, прости. Перестань… Ты расстроилась, я знаю. Давай поговорим.
Это «прости» вызвало только очередной приступ обиды. Даже то, что она ему высказывала, не помогало ей сполна выразить те эмоции, которые её обуревали. Такой нужной ей разрядки не происходило, выплеска, который бы мог облегчить её существо, не было. Даже слез — и тех не было.
Воспользовавшись краткой передышкой, Ян подошёл к ней, но она тут же оттолкнула его. Оттолкнула и отскочила, как от прокажённого.
— Уйди тебе говорю! Неужели ты не понимаешь? — закричала она.
Он не мог понять. Он, действительно, не мог понять, что вызвало такую бурную реакцию и истерику, которая разыгрывалась сейчас. Неужели то, что случилось, могло довести его спокойную и рациональную Эву до такого состояния. До состояния взбешённой фурии, с которой невозможно было разговаривать, которая отталкивала его, не слушала, кричала, пребывая в крайнем возбуждении. Он уже в немом изумлении смотрел в её горящие глаза, видя, что её распирают эмоции. Эмоции такой силы, что об адекватном состоянии уже сложно было говорить.
Так как он застыл между стойкой и шкафчиками, не стоило большого труда дотянуться до того, что над мойкой. Не отрывая взгляда от Эвы, он открыл его и достал тарелку.
— На, — только и сказал он и подавая ей этот предмет. Она уставилась на неё, не понимая, причём тут тарелка, потом посмотрела ему в глаза.
С грохотом тарелка полетела на пол но не разбилась, когда Эва выхватив, швырнула её на пол.
— Не бьётся, — со злостью прошипела она.
Он молча сдёрнул бокал с полозьев на барной стойке. Звон разбитого стекла огласил комнату, не успел он поставить его на стол. Следом раздался лёгкий скрип, когда он снял второй, тут же сменившийся соответствующим звуком, когда второй бокал для вина разлетелся на мелкие осколки. Ян внимательно посмотрел на её, оценивая, хватит ей этого, или ему продолжить свою помощь в столь благородном занятии.
По лицу её было понятно, что этого мало и он поставил ещё один. Эва помедлила, но швырнула его вслед за первыми двумя. Звон последнего подействовал отрезвляюще. Словно произошёл тот самый выплеск эмоций, словно весь негатив наконец нашёл тот самый выход. Вмиг стало легче, но с этим облегчением пришло и другое состояние. На глаза навернулись слезы, пришло осознание всей глупости и абсурдности сложившейся ситуации. Стало безумно жалко себя и те красивые бокалы, что она разбила. Стало стыдно за собственное поведение.
Ведь просил же он поговорить спокойно! Нет! Надо было скатиться до битья посуды!
Никогда в жизни она не предполагала, что может вести себя вот так. Никогда не считала себя истеричкой, но сейчас показала себя во всей красе. Показала себя именно такой.
Она всхлипнула и спрятала лицо в ладонях.
— Вот дура… — проговорил Ян прижимая её к себе. Характеристика, что он ей дал, совсем не вязалась с тоном, каким он говорил это. — Идиотка…
Теперешние её попытки оттолкнуть его не прошли так успешно, хотя они были, но не такие активные. Он прижал её к себе, так крепко, что она перестала барахтаться, а обняла его за плечи и уткнула в шею мокрое от слез лицо. От её слез, которые обжигали его душу. Он готов был сделать всё, что угодно, лишь бы она не плакала. Всё, что угодно… Перебить в доме всю посуду — это было самое малое на, что он был готов пойти ради неё. Только чтобы она не плакала. А она плакала, тихо всхлипывая, изредка вытирая лицо ладошкой.