– Я хочу, чтобы ты знала, – продолжила Сьюзан, – что на наших с тобой отношениях это никак не отразится.
Пейж встала с кровати.
– Тебе надо замуж, – сказала она. – Тебе нужен мужик в доме, хотя бы для того, чтобы оплачивать счета.
Сьюзан сладко потянулась. «Мне нужна только ты, дорогая». Она свободно раскинула ноги. С Пейж она никак не могла насытиться. С Джино ей ничего не хотелось.
– Мне надо спешить, – заявила Пейж, начиная одеваться. – У меня сегодня вечером двенадцать гостей. Будем смотреть новый фильм Бронсона. Я бы и тебя пригласила, если бы не знала, как ты не любишь ходить одна. Ну ничего, скоро у тебя опять будет пара.
– Да, – ответила Сьюзан, правда, несколько раздраженным тоном. Ей хотелось еще немного поразвлечься, и вот вам – Пейж ни с того ни с сего убегает. Обидно, особенно если учесть, что они не виделись несколько месяцев.
– Мы сможем встретиться в недалеком будущем?
– Пожалуй, – протянула Пейж, накрашивая губы. – Вот только не знаю, готова ли я делить постель с нашей кинозвездой. Он возвращается сюда завтра. Кстати – нужно сменить цветы, купить еще несколько подушек и... – Она достала из сумочки записную книжку и ручку. – Честно говоря, сама не представляю, когда я все успеваю. Я как жонглер с дюжиной мячей. Райдер ни шагу не может без меня ступить, а с моих крокодилов вообще глаз спускать нельзя. На прошлой неделе Брэдфорда выгнали из школы – толкал марихуану. А Рикки разбил свой новый «корвет».
Позже, на пути домой, Сьюзан пришла к выводу, что двое ее собственных снобов – еще далеко не худший вариант. А что касается Джино... что ж, неплохо будет снова иметь рядом мужчину. В былые времена Пейж просто не осмелилась бы устраивать вечер, не пригласив ее. А теперь: «Я знаю, как ты не любишь ходить одна», – и все, кушайте на здоровье.
Из дому она позвонила Джино. Он был чем-то расстроен. Сьюзан подбодрила его ласковыми словами и решила, что со свадьбой надо поспешить.
С годами Джино научился ценить близость, а не просто постель. В постель можно уложить кого угодно, найти родственную душу – вот что действительно важно.
Он был женат дважды. Первый раз на Синди. Ей нельзя было доверять. Второй раз на Марии. Единственная настоящая любовь за всю его жизнь.
Между ними промелькнуло еще несколько женщин, которые запомнились.
Клементина Дьюк – жена сенатора. Холодная шикарная леди, подобравшая его, двадцатидвухлетнего, и научившая его многим полезным вещам.
Пчелка, которая приняла его, когда он нуждался в ее помощи, и которая ждала его из тюрьмы все семь лет.
Марабелла Блю, величайшая секс-бомба. Она оказалась неврастеничкой и пыталась покончить жизнь самоубийством, когда он оставил ее.
И самая последняя по времени длительная связь с привлекательной вдовушкой, внешностью мало чем уступавшей Сьюзан. Она переехала к нему и разделила все годы ссылки в Израиле. Когда он вернулся в Америку, он не взял ее с собой.
И вот теперь – Сьюзан.
Не делает ли он ошибку? Где-то внутри все-таки шевелился червячок сомнения.
Нет, навряд ли.
Он закурил длинную и тонкую гаванскую сигару и задумчиво уставился перед собой, пытаясь проникнуть в будущее.
ГЛАВА 28
Голову следователя украшало несколько прядок тщательнейшим образом уложенных жирных волос.
Джесс против воли все время возвращалась к ним взглядом, хотя и чувствовала, что это его раздражает. Совсем по-детски ей казалось, что, если она будет смотреть долго-долго, весь невероятный кошмар исчезнет сам собой.
– Почему вы оставили его с вашим мужем, если вы знали, что тот наширялся до одурения? – настаивал следователь. – Вы что-нибудь слышали о такой статье: «Преступное невыполнение родительских обязанностей»? На мой взгляд, вы все равно что сами швырнули ребенка в бассейн. Может, так оно и было на самом деле, Меня уже ничего не удивит в этом поганом мире.
Его жестокие слова отскакивали от нее, не задевая. Она отказывалась вникать в то, что он говорил. Она знала, что им все равно придется ее отпустить. Они не могут посадить ее. Она ничего не сделала.
Только царапалась, кусалась и лягалась, и кричала, и, если бы у нее оказался под рукой пистолет, она застрелила бы сукина сына.
Вэйланд.
Спал.
Как будто ему было на все наплевать.
А их мальчик...
Симон...
Плавал...
Как игрушка...
Ужас, неописуемый словами ужас. Этого не может быть, это только ей кажется!
Дыхание перехватило. Все как в тумане.
Она начала кричать. Потом – вытащила ребенка за волосы из бассейна. Откуда-то появился соседский сын и склонился над маленьким раздутым безжизненным тельцем.
Наконец, нетвердой походкой из дома вышел Вэйланд, без рубашки, глаза пустые.
– В чем дело? – пробормотал он.
Джесс бросилась на него, била его кулаками в грудь, царапала ногтями его ненавистное лицо, пока ее крики не привлекли других соседей и в конце концов полицию.
Дальнейшее она вспоминала как в тумане. Туман ненависти, растерянности и горя. Теперь она ждала, когда же наконец очнется от кошмарного сна – ведь она была уверена, что такое не может произойти на самом деле.
И все же... она помнила прикосновение своих рук к холодной, мокрой плоти Симона, ее единственного сыночка, и знала, не сомневалась больше, что жизнь окончена.
Итак, стало окончательно ясно, что Иден не собирается отвечать на его звонки. Ленни не мог поверить, что она вот так, мимоходом, вернется в его жизнь, снова вскружит ему голову, а затем вычеркнет его, как будто абсолютно ничего не произошло.
– Мы передали мисс Антонио все ваши звонки, – сообщила телефонистка, которой он позвонил, проснувшись в полдень. – Она ответит вам, как только сможет.
«Да пошел ты!» Вот что значили ее слова. «Проваливай и больше не обрывай телефон».
Он разозлился. Она ведь хотела его тогда ничуть не меньше, чем он – ее. Черт побери! В чем же дело?
Он снова потянулся к трубке, чтобы позвонить Джою Фирелло, и снова попал на телефонистку. Вообще кто-нибудь в Калифорнии подходит к телефону сам?
– Мистера Фирелло нет в городе. Что-нибудь передать?
– Мне необходимо срочно с ним поговорить, – быстро сказал Ленни. – У вас есть номер телефона, по которому ему можно сейчас позвонить?
– Я передам ему все, что вы скажете, – ответила телефонистка, никак не реагируя на его вопрос.
Чертова заводная кукла.
С большим трудом он вычислил Суну и Ширли в Палм Спрингс. Ни одна из них не помнила адреса Иден, хотя обе были уверены, что она живет где-то неподалеку от них.
– Ценная информация, – заметил он.
– Надеюсь, ты не собираешься встречаться с ней, – поинтересовалась Суна.
– У вас полная несовместимость, – добавила Ширли по параллельному телефону.
Он звонил не для того, чтобы выслушивать их советы.
– Кто ее агент? – спросил он быстро.
– Так, мелочь, – отозвались они хором.
– Мне нужно имя, а не положение.
Они сообщили имя агента. Он позвонил, и секретарша ответила, что ни при каких условиях не дает адреса клиентов.
– У меня срочное дело, – заявил он грозно.
– Передайте через меня.
– Старая галоша, потаскуха.
Он бросил трубку. Опять началось. На одну ночь она вернулась в его жизнь, и он уже сходит с ума.
Ленни знал, что умнее было бы забыть обо всем случившемся. Выбросить ее из головы раз и навсегда, как, наверное, выбросила его из головы Иден.
Но какой тут ум? Когда дело касалось Иден, он становился глупее последнего идиота во всем городе.
Отпечаток руки Сантино горел на ее бледной щеке. Иден смотрелась в зеркало не видящими от ярости глазами. До сих пор никто никогда не бил ее. Никто бы не осмелился.
Ублюдок.
Волосатый ублюдок.
Он же похож на лысую обезьяну. Он должен целовать ей ноги, а не то что руку на нее поднимать.
Все произошло так неожиданно. Иден догадывалась, конечно, что Сантино Боннатти – не Мистер Обаяние, но к такому подлому нападению она оказалась не готова.
И вообще, откуда он узнал, что она отлучилась из дому? За ней что, следили?
Она решила бросить его.
Ее решимость прошла через десять минут. Все надо делать вовремя, а, учитывая новый дом и его возможное финансирование картины с ее участием, сейчас еще не наступил подходящий момент для расставания.
Иден наклонилась поближе к зеркалу и внимательно оглядела свое лицо. Потом подняла руку и аккуратно потрогала след его ревности.
Она прошла на кухню, завернула в полотенце несколько кусочков льда и приложила компресс к щеке.
Трижды прозвонил телефон, затем звонок взяла на себя служба ответов телефонной станции. Иден не хотела ни с кем говорить. Ленни Голден оставил кучу посланий. Возможно, это опять он.
К чертям Ленни. Он – причина ее неприятностей.
И Боннатти тоже к чертям.
Ублюдок.
Ему это даром не пройдет. Он ей заплатит.
Когда-нибудь.
Когда придет время.
Когда она будет готова.
Виски ослабило боль (полбутылки!), и, когда Ленни вышел на сцену «Фоксис”, он выступал злобно, цинично, с убийственным сарказмом.
Когда он пошел за кулисы, в проходе стояла Лучик. Она кивком указала на телефонный автомат в углу.
– Кто-то звонил тебе из Лас-Вегаса. Я просила перезвонить через десять минут.
– А кто меня спрашивал? – заплетающимся языком поинтересовался Ленни.
Она потуже запахнула халат.
– Я похожа на секретаршу?
– Ты похожа на лакомый кусочек. – Потеряв равновесие, он качнулся в ее сторону.
– Ой, да брось ты, Ленни! – Она презрительно отпихнула его. – Будь здесь сейчас Фокси, он бы тебе все яйца пообрывал.
– Ну а пока что они у меня есть.
Она расхохоталась ему в лицо:
– Сынок, у тебя никогда не будет таких, как у Фокси.
Зазвонивший телефон спас его от необходимости придумывать остроумный ответ.
Интересно, кто ему звонил из Вегаса? Он надеялся, что это Джесс. Он хотел выговориться. Раз и навсегда ему надо забыть о существовании Иден Антонио.
ГЛАВА 29
Матт сказал:
– Я бы очень просил тебя прийти сегодня на похороны. Джесс в жутком состоянии. Твое присутствие может очень много значить для нее.
– Да я ее едва знаю, – отбивалась Лаки.
– Она проработала у нас более двух лет. Неужели ты не можешь оказать ей такой знак внимания? Я хочу, чтобы она знала, что нам не безразлично ее горе.
Лаки поразилась, как он заботлив. Все повидавший, умудренный опытом Матт. Откуда у него взялось сердце?
– О'кей, – заявила она. – Я приду. – А затем добавила, почувствовав неожиданный прилив сочувствия к Джесс: – Может быть, я еще чем-нибудь могу ей помочь?
– Только появись там – этого достаточно.
Она кивнула.
– Возможно, мы сможем предоставить ей трехмесячный оплачиваемый отпуск. Отправь ее куда-нибудь, пусть успокоится. Такие раны лечатся долго...
На миг Лаки вспомнила Марко. Его улыбку, то, как ложились на воротник рубашки жесткие черные пряди его волос и с каким выражением он на нее смотрел.
О Боже! Она все еще видела его в снах, когда ей становилось так одиноко, что только он мог облегчить ей боль.
– Я знаю, – сказал Матт. – Я хотел предложить: может быть, я свожу ее в Европу? – Он посмотрел на нее с надеждой. – Вы ведь обойдетесь без меня несколько недель?
Лаки подумала, не пришла ли пора объявить ему, что ее тоже здесь не будет. Решила, что сейчас не время.
– Тебе не все равно? – спросила она.
Он передернул плечами. «Мне нет. Ей – все равно».
– Ну... Надеюсь, все образуется.
Матту хотелось выговориться. Он быстро сказал:
– Я знаю, что она на двадцать лет моложе меня и у нас нет ничего общего. Она даже не в моем вкусе, но, поверишь ли, когда я гляжу на нее, это все не имеет никакого значения. С ней я смогу стать счастливым человеком.
Лаки встала. Настроение у нее резко испортилось.
– Почему ты все это говоришь мне, а не ей?
Она проводила его до дверей, не желая казаться грубой, но и не имея намерения выслушивать признания раскаявшегося шовиниста. Ей пришлось едва ли не выпихнуть его из кабинета.
Когда он наконец ушел, Лаки заказала себе чай и тосты и уселась за стол, где ее ждали кое-какие бумаги.
К ее горлу подступила тошнота. Нервы. Когда она обретет самостоятельность, все пойдет по-другому.
Матт поспешил к себе, где под присмотром служанки находилась Джесс. Она сидела на диване, устремив в никуда пустой взгляд.
– Представляешь, – объявил он. – Лаки Сантанджело собирается присутствовать на похоронах. Просто поразительно. Очевидно, ты успела произвести очень хорошее впечатление на руководство. – Он направился к бару и налил щедрую порцию бренди. – Очень многие собираются прийти. Почти все крупье, несколько артисток, пара официантов. Да, и Мэнни – ну, ты его знаешь – твой любимый начальник смены. Он твердо обещал быть. – Матт передал ей бокал.
– Это не вечеринка, – сказала она еле слышно.
– Выпей, тебе станет легче.
– Это не вечеринка, – повторила она грустно.
Он взял ее за руку.
– Я знаю, милая. Но, поверь мне, люди переживают за тебя. Они хотят поддержать тебя.
Джесс сделала большой глоток.
– Ты оказался очень хорошим человеком, – пробормотала она.
Он смутился, ибо в глубине души отнюдь не считал себя таким уж хорошим.
– Я связался с твоим другом в Лос-Анджелесе, – быстро продолжил он. – Не сразу, но в конце концов я застал его в «Фоксис». Он прилетает сегодня и скоро должен быть здесь. Я послал за ним машину, и его привезут прямо ко мне.
По ее лицу пробежала тень улыбки.
– Ленни – мой самый лучший друг в целом свете, – проговорила она мягко.
– Я понимаю, – ласково ответил Матт. – Ты рассказала мне о нем вчера. Поэтому я и догадался, что ты хотела бы его видеть.
С того момента, как он услышал ужасную новость, Матт взял все в свои руки. Именно он забрал Джесс из полиции, вызвал доктора, который напичкал ее транквилизаторами, сидел около ее постели, охраняя ее беспокойный сон, слушал сбивчивый рассказ о ее жизни.
Именно он организовал похороны, заказал машины и обеспечил, как он надеялся, приличествующее случаю количество приглашенных.
Именно Матт кормил ее горячим супом и держал Джесс за руку, когда она рыдала всю ночь напролет.
Вчера она билась в истерике. Сегодня была тихой, беззащитной, почти как ребенок.
– Ленни – мой лучший друг, – повторила она. – Знаешь, мы ведь выросли вместе.
– Да, знаю. Ты мне все о нем рассказала.
Он не осмелился спросить, всегда ли их отношения оставались чисто дружескими. А что, если она уедет с ним? А он, Матт, как последний идиот сам пригласил своего соперника?
Но сейчас некогда об этом думать. Слишком много разных забот. Через три часа похороны, и надо проследить, чтобы все прошло гладко.
Лаки решила, что лучше всего написать письмо основным сотрудникам. Она несколько раз бралась за него, но каждый раз рвала черновик на части.
Матт позвонил и сообщил, что договорился с Боджи, чтобы тот заехал за ней в два часа. Он действительно принимает большое участие в этой истории. Подумать только, договорился с ее водителем. В другой раз она бы голову ему оторвала за такую самодеятельность.
Меньше всего на свете Лаки хотелось ехать на похороны, особенно сегодня, когда вечно голубое южное небо вдруг затянулось серыми облаками, а синоптики предрекали грозы. Но она не станет огорчать Матта.
Она просто очень сильно устала, казалось, что последняя капля энергии покинула ее тело. Ей хотелось только одного – уснуть.
Лаки подумала, что ей надо сходить к доктору, пусть назначит ей физические нагрузки и витамины. Глупо отправляться на завоевание Нью-Йорка, чувствуя себя как загнанный верблюд. Она позвонила своему врачу и договорилась на завтрашнее утро.