— Хорошо, что это случилось именно здесь, — рассудил Питер. — Сейчас я протяну вам клюшку.
— Нет! — закричал Уоллес.
— Почему?
— Неважно, — строго ответил наш герой и прибавил как можно тише: — Пошлите кэдди в клуб за моими серыми брюками. Они в шкафу.
— О! — сказал Питер. — Сейчас.
Через некоторое время, прикрытый мужчинами, Уоллес переоделся, по-прежнему стоя в воде, что огорчило многих зрителей. В конце концов он вылез на берег и встал с клюшкой в руке.
— Ну, поехали, — сказал Питер. — Путь свободен. Уоллес нацелился на мяч, и вдруг ощутил какую-то странную слабость. Обгорелые остатки гольфов лежали под кустом, а в старых брюках, как в былые дни, его охватила неуверенность. Вдруг он понял, что на него глядят тысячи глаз. Зрители пугали его, смущали. Словом, в следующую секунду мяч, перевалившись через кочку, исчез в воде.
— Ай-яй-яй! — сказал добрый Питер, и эти слова тронули какую-то почти отсохшую струну. Любовь к людям охватила его. Хороший человек этот Уиллард. И зрители. В общем, все, включая кэдди.
Питер, из вящего благородства, направил свой мяч в воду.
— Ай-яй-я-яй! — сказал Уоллес, и сам удивился, поскольку давно никому не сочувствовал. Он ощутил, что стал иным — проще, скромнее, добрее, словно с него сняли проклятие.
Так, один задругам, они загнали в озеро все свои мячи, приговаривая «ай-я-яй». Зрители открыто веселились, и, радуясь их счастливому смеху, Уоллес понял, что тоже счастлив. Он повернулся к ним и помахал клюшкой. Вот это, подумал он, гольф. Не нудная, бездушная игра, которой он недавно занимался, чтобы достигнуть совершенства, а веселое приключение. Да, именно в нем — душа гольфа, из-за него он так хорош. Уоллес понял наконец, что ехать — лучше, чем приехать. Он понял, почему профессионалы мрачны и молчаливы, словно их гложет тайная скорбь. Для них нет сюрпризов, нет риска, нет духа вечной надежды.
— Хоть до утра пробуду, а вытащу! — весело крикнул он, и толпа отозвалась радостным гомоном. Шарлотта походила на мать блудного сына. Поймав взгляд Уоллеса, она помахала ему рукой.
— Как насчет калеки, Уолли? — громко спросила она.
— Я готов! — ответил он.
— Ай-яй-я-яй! — сказал Питер.
Штаны незаметно лежали под кустом, обгорелые и мокрые. Но Уоллес заметил их, и ему показалось, что им грустно, плохо, одиноко. Он снова стал самим собой.
ПРОБУЖДЕНИЕ РОЛЛО ПОДМАРША
На новой лужайке за клубом шло некое соревнование. Все места были заняты, и Старейшина слышал из курилки, где сидел в любимом кресле, идиотские крики. Он нервно вздрагивал, его благородный лоб прорезала морщина. В гольф-клубе, полагал он, играют в гольф, а тут играли в шары. Некогда он протестовал против теннисных кортов, а уж боулинг в этом клубе буквально сразил его.
Вошел молодой человек в роговых очках и стал пить имбирное пиво с таким видом, словно заслужил его тяжким трудом.
— Великолепная игра! — сказал он, одаряя улыбкой Старейшину.
Тот отложил книгу Вардона и с подозрением посмотрел на пришельца.
— Сколько сделали ударов?
— Я играл не в гольф, а в шары.
— Идиотское занятие, — холодно сказал мудрец и вернулся к книге.
Молодой человек не унялся.
— Почему? — сказал он. — Очень хорошая игра.
— Позвольте, — отвечал старец, — сравнить ее с детской игрой в шарики.
Молодой человек немного подумал.
— Во всяком случае, — сказал он, — она вполне годилась для Дрейка.
— Не имею чести знать мистера Дрейка и не могу судить.
— Для
Он думал о