Столько можно увидеть здесь и изучить… столько будет навечно утеряно, если он последует приказу и уничтожит корабль.
Он представил себе скандал, ожидающий Империю, если люди когда-нибудь узнают, что их предполагаемый союзник сделал на Добро. Как ненадежный союзник, Солнечный Адмирал взял колонистов туда, где им обещали собственную территорию; вместо этого они стали генетическим материалом для экспериментов.
Сердце Кори’нха сжалось. Это казалось ему бесчестным.
Когда адар гулял в благоговейном одиночестве, его воображение рисовало играющих детей, с визгом гоняющихся друг за дружкой, поколения, что рождались и умирали вдали от дома, так и не ощутив под ногами твердой земли. Он наугад открывал жилые каюты, пытаясь представить семьи, что жили здесь… и боясь, что может найти мумифицированные останки какого-нибудь забытого землянина.
Кори’нх видел старые картины – портреты героев или любимых, странные одежды, мелочи непонятного назначения, сувениры с Земли. Каждый предмет что-то значил для обитавших здесь людей, передавался от родителей к детям.
Они хотели создать новую Землю в новом мире. Но став объектами селекции на Добро, люди лишились памяти, и дети их не могли узнать о своем происхождении. Они потеряли все…
Наконец, адар достиг места, которое люди использовали для управления ядерным распадом – они называли его «ходовая рубка». Он стоял один, смотрел на темные контрольные посты, представлял, как высвечиваются показания датчиков. Здесь жили и работали капитаны, принимая правильные решения или совершая ошибки, старея, передавая долгую эстафету своим преемникам. Кори’нх хотел знать их имена. Были ли эти командиры забыты или их имена остались в истории? У человеческой расы не было эквивалента «Саги Семи Солнц».
Глубоко вздохнув, адар опустился в пустое командирское кресло, отмечая тонкие узоры изморози в темных промежутках между оборудованием постов. Слишком долго пустовал гигантский корабль. Безмолвие грозовым облаком сгустилось вокруг него, время от времени нарушаемое тихим треском и отрывочными звуками, когда нагретый воздух и шаги пришельцев тревожили надолго заснувшего великана.
Еще немного времени, и ему удалось бы изгнать сон и запустение из этих стен.
Но времени у Кори’нха не было.
Хотя это не оговаривалось в приказе, адар заставил солдат обойти все комнаты и собрать предметы, возможно, представляющие технический или культурный интерес. Он поклялся, что эти вещи не будут потеряны навсегда. Кое-кто из хранителей памяти еще мог расшифровать их, использовать как ключи для более глубокого понимания земных партнеров Илдиры.
Было бы преступлением стереть все начисто, избавиться от корабля, словно он никогда не существовал… даже если именно этого хотел наместник Добро.
Когда системы жизнеобеспечения «Бертона» уже функционировали, и Кори’нх не мог найти других поводов еще немного задержаться, он покинул командную палубу и лично взялся управлять великаном. Гигантский корабль, развернувшись, двинулся из астероидных полей к центру системы Добро. Находясь внутри огромного судна, адар чувствовал мощь неуклюже шествующего ковчега, что был домом сотням людей в течение десятилетий.
Он стоял, окруженный воспоминаниями землян, некогда доверивших свои жизни командиру этого корабля. Адар восхищался легендарными героями – но то, что он делал теперь, не казалось ему достойным памяти. Мало кто вообще будет знать о его поступках…
– Курс установлен, адар, – доложил инженер. – Тяготение довершит остальное.
Кори’нх взглянул на ревущий океан солнца Добро. Здесь, так близко, оранжевое пламя напоминало пузырящуюся лаву, горнило, в котором ничто не уцелеет.
– Приготовиться покинуть «Бертон». Сообщить септе, что мы на пути назад.
Его соотечественники удивленно оглядывали место, откуда они вынесли яркие игрушки, кукол и предметы гардероба землян и собрали в причальном отсеке. Кори’нх стоял позади всех, последний человек на рулевой палубе «Бертона», смотрел на одинокие контрольные посты и на то, как полыхает приближавшееся солнце. Наконец, он спустился сквозь уровни палуб обратно к своему челноку.
Покинув «Бертон», Кори’нх долго не мог оторваться от иллюминаторов челнока, наблюдая, как огромный древний гигант неумолимо затягивает в жадную гравитационную воронку солнца. Поверхность плазмы внезапно выстрелила языком пламени, будто коварный хамелеон ржавый корпус древнего «Бертона» стал вишнево-красным, потом пожелтел, разгорелся ослепительно белым, когда его втянуло в хромосферу звезды… и наконец разлетелся на расплавленные фрагменты. Безмолвным потоком осколков последний из старых звездолетов влился в ленивый огонь, растворился, оставив после себя только темное пятно, что быстро исчезло.
Неизгладимый след запечатлелся в душе адара Кори’нха, но он не мог рассказать об этом ни единой живой душе.
16. МУДРЕЦ-ИМПЕРАТОР
Медитируя, Мудрец-Император созерцал весь свой народ через ментальную паутину тизма, тонкие движения душ, мерцающие сквозь план Светлого Источника. Мудрец-Император был фокусом для всех этих нитей, и его народ доверял ему принятие истинных решений. Никто другой не мог это сделать.
В комнате, предназначенной для медитаций, теплый солнечный свет струился сквозь полупрозрачные стены, сделанные из сапфиров и кроваво-красных рубинов. Цирок’х, полуприкрыв глаза, откинулся на спинку кресла-кокона. Он видел все отчасти сознанием и отчасти глазами. Его мозг учитывал миллионы деталей, каждый кусочек мозаики, каждое действие.
Только что прибывший после уничтожения «Бертона» адар Кори’нх, мундир которого украшали ряды начищенных до блеска медалей, оставался подчеркнуто вежлив. Он сложил руки на груди и обратился к императору:
– Моя команда инженеров собрала образцы земной техники и личных вещей с «Бертона». Я приношу их в дар вам, сир. Возможно, эти предметы смогут помочь специалистам Илдиры лучше понять людей.
Не желая выдавать своих мыслей, Цирок’х благожелательно улыбнулся – это было его излюбленное выражение.
– Даже Мудрец-Император продолжает учиться. Благодарю тебя за эту возможность!
Он был одновременно доволен и огорчен инициативой адара. Кори’нх был неспособен скрыть свое недовольство конкретным приказом. Но его чувство долга пересиливало все. Он ни разу не уклонялся от своих обязанностей и всегда оставался лояльным. Мудрец-Император нуждался в безоговорочной преданности и исполнительности, особенно теперь. Он должен был посеять в умах подчиненных семена надлежащих мыслей.
Когда Кори’нх уже собрался уходить, правитель поднял пухлую руку, желая остановить его. Адар вздрогнул, будто его током ударило, встревоженно звякнули медали.
– Да, сир?
– Адар, не обманывайся моим внешним спокойствием, – косы Мудреца-Императора извивались. – Я слежу за многими замысловатыми планами по всей Империи. Многие из этих планов близки к развязке. Но пока еще наш кризис усугубляется чем дальше, тем больше.
– Да, я понимаю, вы говорите о нескольких кораблях гидрогов, обнаруженных нами, когда они проводили рекогносцировку в околопланетном пространстве. Никто не знает, что ищут гидроги.
Мудрец-Император был удивлен тем, что у Кори’нха уже есть эта информация.
– Правильно, адар. Один боевой шар сканировал Хириллку, другой был замечен у Комптора.
– Это дурной признак, сир. Отправить ли мне манипулу боевых кораблей нести вахту вокруг Хириллки для защиты наместника?
– Не в обиду тебе будь сказано, – нахмурился Мудрец-Император. – Но даже Солнечный Адмирал не смог выстоять против гидрогов, как показала нам Кронха-3. Все зависит от того, что предпримут наши враги.
Легкие тени играли на цветных стенах, подобно кружеву облаков, пересекающему небеса. Правитель пошевелился, стараясь не показать, что испытывает острейшую боль. После ухода Кори’нха его еще раз должен был осмотреть опытный врач.
– С помощью прямых военных действий нам не выстоять в этой войне. Мы можем только дождаться завершения эксперимента на Добро. Мы обязаны достичь цели при жизни этого поколения или нас ожидает гибель, – он улыбнулся адару. – Только при поддержке моего народа и решительности таких, как ты, мы уцелеем.
После ухода Кори’нха Мудрец-Император сказал своему телохранителю:
– Брон’н, припрячь все безделушки, что наш сентиментальный адар забрал с «Бертона», но так, чтобы этого никто не видел, а затем уничтожь.
Телохранитель отрывисто кивнул.
– Должен ли я оставить их здесь, чтобы вы сначала осмотрели их, сир?
– Мне нет нужды видеть, что там. Эти вещи к делу не относятся.
Брон’н получил инструкции и пошел их выполнять. Со вздохом Цирок’х откинулся назад так, чтобы его мертвенно-бледная кожа купалась в цветных лучах. С непривычной для него тоской правитель вспомнил времена, когда был просто Первым Наследником и не обязан был принимать важные решения, их принимал отец. Мужественный и статный, он наслаждался выгодным положением перворожденного сына Мудреца-Императора, длинные красивые волосы его развевались на ветру.
Он знал, что бремя долга перед народом Илдиры неизбежно ляжет на его плечи, но это казалось таким далеким – пока он не расстался со своей мужественностью и не постиг тизм. Это было участью каждого Первого Наследника. Но рано или поздно такой день приходит всегда.
Правитель вспомнил, что почти два века назад его отец, Мудрец-Император Юра’х, получил известия о первом контакте с человеческими кораблями поколений, такими, каким был «Бертон». Командиры Солнечного Адмирала, бюрократы и придворные толковали об этой новой разумной расе, что смешно бултыхалась меж звезд, не ведая сверхсветовых путешествий…
Но это были не только мысли. Цирок’х также хранил заблокированное в памяти знание о делах гидрогов десятитысячелетней давности, в предыдущей войне титанов. Только Мудрецы-Императоры передавали это страшное знание из поколения в поколение. Гидроги не заботились о том, чтобы найти общий язык с другими расами, их интересовала только вражда с венталами и вердани, временно они объединились с фаэрос. Они не понимали привязанности к планетам илдиран и Кликиссов, и Мудрец-Император отчаянно нуждался в новом способе преодоления препятствий: послах, достаточно сильных и ловких в дипломатии, чтобы они могли заключить альянс средствами, понятными гидрогам.
Его отец придумал идею использовать людей, чтобы расширить долгосрочный, но малоэффективный селекционный эксперимент на Добро. После смерти Юра’ха новый правитель Цирок’х продолжил начатое. И это должен завершить Джора’х, должен, каким бы отвратительным ему это ни казалось. Или цель никогда не будет достигнута.
И теперь, когда так много незавершенных планов, когда вновь появились гидроги и поставлена на карту судьба Илдиранской Империи, – почему его смертное тело начало барахлить? Словно Всевышний хотел подшутить над правителем, подсунув злосчастную опухоль в самый неподходящий момент? Почему именно сейчас?
Он хотел бы выместить свой гнев на все семь солнц в илдиранском небе или пойти в родовую усыпальницу и потребовать объяснении у безмолвных черепов своих предков. Но никто не мог дать ему ответа, в котором он нуждался.
Когда вошли два врача, они закрыли двери покоев, разумеется, чтобы сохранить конфиденциальность. Все медики-илдиране имели большие глаза и проворные, гибкие руки с дополнительным пальцем на каждой – подушечки их пальцев обладали особенной чувствительностью, с их помощью медики легко определяли повышенную или пониженную температуру тела. Носы у медиков были широкими, с увеличенными ноздрями, тем самым они могли чуять все нездоровые запахи и определять их источник.
Они могли бы провести внутриполостную операцию, владели техникой точечного массажа, понимали в фармацевтике и терапии и всегда советовались друг с другом, определяя диагноз.
Илдиранские врачи приступили к повторному обследованию тела Мудреца-Императора, которое они делали уже трижды, это уже успело войти в привычку; правитель заранее знал результат. Благодаря связи через тизм он знал заранее, будут ли они лгать ему или справятся со своим страхом. Это проклятие – знать слишком много.
– Сомнений никаких, сир, – сказал один из врачей. – У вас опухоль, распространяющаяся на мозг и нервную систему. Медицина здесь бессильна.
Цирок’х двинул толстыми руками. Его ноги давно отказались носить громадный вес ожиревшего тела. От внутренней опухоли, разрушавшей его спинной мозг, нет избавления.
Правитель не сомневался в правильности диагноза и проклинал свою судьбу. Он не боялся смерти, он, способный увидеть мерцание высшего плана чистейшего света за материальностью жизни. Он боялся только того, что может произойти с Империей, и это было гораздо важнее, чем его собственная жизнь.
– Я понял, – кивнул Мудрец-Император и жестом отослал врачей.
Первый Наследник Джора’х был еще не готов принять правление. Мудрец-Император надеялся, что у него будет больше времени на подготовку сына к этому. Но врачи отняли у него всякую надежду.
Не время было умирать!
17. ДЖЕСС ТАМБЛЕЙН
Два незарегистрированных корабля Скитальцев тайно встретились в пузырящемся потоке кометного хвоста, прячась от пристальных взглядов звезд. Джесс и Ческа, просто мужчина и женщина, вдали от повседневных обязательств.
Здесь они могли просто любить друг друга, два человека вместе и никого вокруг – только бездонный космос, только их тела, только их души. На этот краткий миг были забыты все проблемы: гидроги, вечно голодная Ганза, ссорящиеся кланы Скитальцев. Был только один способ оставаться в здравом уме весь срок ожидания.
Еще несколько месяцев…
Ческа прилетела на дипломатическом корабле. Подлетев к кораблю Джесса, она маневрировала до тех пор, пока два причальных люка не сошлись вместе. Корабли двигались борт о борт, дрейфуя в хвосте кометы, кружившей по долгой параболической орбите вокруг никому не интересной звезды.
Идеальное место для Джесса и Чески, чтобы остаться наедине.
Открылся шлюз, и она предстала перед ним – темные глаза подернуты поволокой страсти, полные губы сложились в улыбку. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, упиваясь радостью встречи.
Затем Ческа шагнула к нему, и поступь ее была легка. Джесс обнял ее как в тот, первый раз, так нежно, будто они не виделись годы так самозабвенно, будто не существовало иных дел, – так же, как и всегда, когда они бывали вместе.
Он поцеловал ее, провел рукой по темным волосам – темно-каштановым, цвета плодородной земли. Они закружились, не разнимая рук, как две планеты, соединенные безупречным эллипсом орбиты.
Они встречались так уже не раз на маленьких лунах или астероидных полях, или просто дрейфуя в межзвездной пустоте. Но проблемы неизбежно настигали влюбленных. Каждый клан ждал, что Рупор всецело посвятит себя борьбе за выживание Скитальцев. Откажется от своей глупой романтической любви.
Сейчас кланы столкнулись, желая найти альтернативу добыче экти, по крайней мере, такую же выгодную. Рейды блицкригеров всегда приводили к многочисленным потерям, просеивание парусами туманностей велось слишком медленно, концентрация кометного вещества требовала грандиозных капиталовложений в промышленность. Теперь, больше чем когда либо, Ческа должна была сохранить единым сообщество Скитальцев. Ей следовало вдохновлять людей собраться вместе и ответить на трудности союзом кланов.
Но сейчас у нее был Джесс, и этого было достаточно.
Иногда Ческе хватало беседы – просто побыть рядом, обсуждая их совместные заботы и переживания. Но сейчас ей было нужно нечто большее. Проворные пальцы ее, как бы сами не ведая, что творят, сновали по одежде Джесса, нетерпеливо расстегивая застежки летного комбинезона, чтобы как можно скорей почувствовать тепло его тела.
Он поцеловал Ческу еще раз, долго-долго. Огладил рукой ее спину, гибкую, как волна, ощущая ее кожу сквозь тонкую ткань, затем ладонь его легла на упругую грудь девушки. Ческа прогнулась в экстазе желания. Он тронул ее висок и пробежал губами вдоль линии волос, слегка коснувшись розового уха, и дальше – по гладкой шее, к нежной ямочке между ключицами. Джесс целовал каждую частичку любимого тела, спускаясь все ниже к пологим холмам грудей. Он приник к этой сладости и задохнулся от счастья, и Ческа вскрикнула, не сумев скрыть своего восторга. А потом они вместе впали в неистовство и перестали церемониться с одеждой, срывая покровы, словно обнажая не тела – души.