В баре клуба стоял Арнольд Гудвин, королевский адвокат, один из самых известных банкиров в стране. Он увлеченно беседовал с коренастым упитанным молодым человеком с редеющими волосами и пытливыми, умными глазами. Они бегло говорили по-испански.
— Привет, Дэвид. Рад тебя видеть. Это Малькольм Стронг.
— Здравствуйте. — Дэвид Джардин улыбнулся улыбкой кобры. Николь уменьшительно называла его «Кобра», и ему всегда хотелось выяснить, по какой причине. — Я Дэвид Джардин.
— Здравствуйте, — сказал Малькольм Стронг, пожав руку Джардина.
Эта встреча изменила всю его дальнейшую жизнь.
4
В тупике
Эдди Лукко с наслаждением вел свой «додж-седан» с включенной сиреной и красной полицейской мигалкой. После двух аварий, случившихся с ним в начале 70-х годов, он не ездил слишком быстро. Стив Маккуин и Джин Хакман, которым, видимо, поручили освещать в прессе убийства и ранения полицейских, буквально устроили сумасшедшие гонки, к неудовольствию сигналивших им водителей. На месте преступления дежурил младший брат Бенуэлла Мартин. Он поднял желтую ленту, огораживающую место преступления, пропуская «додж» Лукко. Сержант выключил сирену и проехал вперед, провожаемый взглядами собравшейся немногочисленной толпы.
Лукко заглушил двигатель, открыл дверцу и выбрался из машины, повернувшись так, чтобы сразу увидеть, кто из полицейских, репортеров и других людей присутствуют на месте преступления. Из-под черной полицейской накидки торчали раскинутые в стороны ноги одной из жертв. У Лукко создалось впечатление, что это рухнул на землю Бэтман, одетый в джинсы. Сержант кивнул в знак приветствия лейтенанту Дэнни Малруни из отдела по борьбе с наркотиками, тучному, рыжеволосому детективу, встретившись взглядом с его маленькими свинячьими глазками под редкими рыжими бровями.
— Плохие дела, Пигги. [8]Как это случилось?
Где-то позади раздался вой сирены еще одного автомобиля, пробирающегося сквозь интенсивный поток машин. Ирландец вытащил пластинку жвачки и задумчиво сунул ее в рот с видом, будто Лукко задал ему чрезвычайно важный вопрос. Потом пожал плечами.
— Эти гребаные ублюдки прослушивали его телефон. Чертова техника. А от наших остолопов из департамента толку не больше, чем от дерьма, мне хочется прямо сейчас собрать всю их проклятую технику и засунуть им сам знаешь куда. Парню было всего двадцать семь лет, неплохой полицейский, и вот четыре гребаных месяца гребаной работы пошли гребаному коту под хвост.
Лукко согласился с ним, что это чертовски неприятно, и сердито посмотрел на Остряка Робсона — похожего на крысу внештатного корреспондента газеты «Ивнинг ньюс», который, словно тень, вертелся рядом и подошел к ним настолько близко, что мог слышать сетования Поросенка Малруни.
Робсон дернулся, встретившись с недовольным взглядом Лукко, опустил плечи и развел руками.
— Эй, Лукко, дай мне хоть немного информации. Ты же знаешь, я не буду на тебя ссылаться.
— Послушай, Остряк, ты бы лучше убрался отсюда.
Лукко подошел к трупу убитого детектива Бенджамина Ортеги и поднял накидку. Убит выстрелом в голову, но одна половина лица осталась нетронутой. Эдди подумал, будет ли фотограф, делающий посмертные фотографии, настолько тактичен, что обмоет лицо и приведет в порядок волосы. Как на фотографии неизвестной для отдела розыска пропавших без вести, которой было между семнадцатью и девятнадцатью и чей холодный невостребованный труп лежал сейчас в морге больницы Бельвью.
— Я слышал, что ты серьезно заинтересовался тем неопознанным трупом, — заметил Малруни.
Лукко внимательно посмотрел на входное отверстие от пули диаметром с рюмку для яйца прямо позади левого уха. Судя по этой ужасной ране, полицейский, по всей видимости, был убит из автомата «узи». Любимое оружие колумбийцев и продавцов наркотиков с Ямайки.
— Да, заинтересовался. Потому что здесь мы имеем дело с «крэком», а тут ты не далеко продвинулся. — Убитый детектив был темнокожим. — Здесь замешаны торговцы с Ямайки, верно? А здесь, на Девяносто третьей улице, думаю, орудует Симба Патрис и один из его братьев. Послушай, в час пятьдесят Абдулла находился в гастрономическом магазине на углу Бродвея и 44-й улицы, поэтому я предполагаю, что речь идет о Малыше Пи и об этом здоровенном кубинце, который у них работает шофером — о Большом Негре.
Кличкой Малыш Пи полицейские наградили младшего из трех братьев Патрис. Хотя старшему из них исполнилось лишь двадцать четыре, все они уже были заядлыми торговцами «крэком» и жестокими убийцами.
— Эдди, а ты на самом деле не даром получаешь свои денежки. — Свинячьи глазки Малруни забегали по сторонам, пока Лукко опускал черную накидку на труп убитого тайного агента полиции. — Малыш Пи предлагал взятку Бенджамину, а посредником был кубинец Роберто Фердинанд. Их разговор записан тайком, поэтому окружной прокурор не позволит мне воспользоваться этой гребаной пленкой в качестве доказательства. Да на кого они там работают в этом чертовом учреждении?
Лукко выяснил, что второй убитый оказался просто случайным прохожим, пьянчужкой, который, наверное, по ошибке подошел к переодетому детективу. Для себя он решил, что обязательно постарается арестовать Малыша Пи Патриса и Роберто Фердинанда. А еще он прихватит Симбу Патриса — главаря банды уличных гангстеров «Острый коготь» и основного контакта колумбийцев, занимающихся контрабандой и распространением кокаина, поступающего в Нью-Йорк из Антьокии через Медельин, Барранкилью и Новый Орлеан.
Эдди вернулся к машине, сопровождаемый ирландцем. Подъехало еще несколько полицейских машин, а телевизионщики из службы новостей сидели в своем бело-голубом джипе и разговаривали с Бенуэллом, пытаясь решить для себя, стоит ли убийство средь бела дня детектива из отдела по борьбе с наркотиками того, чтобы вытаскивать ради этого аппаратуру из машины. Затем они увидели Малруни, известного активного борца против наркотиков, доверительно беседующего с Лукко, который, как они знали, работал в отделе по расследованию убийств. Тогда телевизионщики обменялись взглядами, пожали плечами и не слишком охотно начали выбираться из джипа.
— Кажется, ты должен попросить об этом, — заметил Малруни, когда они подошли к желто-коричневому «доджу» Лукко, на котором уже не было никаких опознавательных знаков.
— О чем попросить? — озадаченно поинтересовался Эдди.
— Чтобы тебе передали дело этой неизвестной. Думаю, это как раз для тебя. Ты побыл здесь несколько минут, а уже знаешь, кто, каким образом и тому подобное. Голова у тебя варит, ты действительно лучший детектив отдела по убийствам. Только, знаешь что?
— Что?
— Я слышал, что ты был на Центральном вокзале, когда обнаружили труп этой девчонки. Это верно?
— Да.
— Что же, в нашей работе приходится иногда сталкиваться с этими гребаными трупами.
Малруни пожал плечами, глядя, как в окне дверцы, которую открыл Лукко, отражается тело мертвого детектива. Лукко подождал, пока Малруни снова посмотрел на него.
— Я поймаю тебе Малыша Пи.
Ирландец удивленно посмотрел на Эдди, заморгал глазами, и по его мясистой щеке кельта скатилась слеза. Он кивнул, повернулся и ушел.
Лукко уселся за руль и завел двигатель, но вдруг услышал голос Малруни, кричавшего на Остряка Робсона и телевизионщиков, чтобы они держали свои гребаные ноги подальше от гребаных следов и улик. Эдди Лукко улыбнулся и тронул машину с места, а Бенуэлл поднял оградительную ленту. Лукко подумал, что, если арестует Малыша Пи и кубинца, может, они хотя бы опознают фотографию той девчонки. Неопознанного трупа.
Малькольм Стронг совсем не походил на человека, описанного в досье, что, в общем-то, и не удивило Дэвида Джардина. Все данные отдела кадров, службы безопасности и составленный психологический портрет имели лишь небольшое сходство со слегка располневшим, среднего роста, компетентным человеком с хорошим чувством юмора, стоявшим на ступеньках клуба «Пеллингс» рядом с Джардином, который смотрел на темное небо, пытаясь определить, пойдет ли снова дождь.
— Вам далеко идти? — спросил юрист.
Джардин сказал, что в Фулем, но сначала ему нужно зайти в магазин на Кингз-роуд купить молока и что-нибудь из еды, которую можно хранить в морозилке. В предыдущей беседе он упомянул, что его жена работает телережиссером на Би-би-си и сейчас уехала на несколько дней для съемок в Голландию. Стронг сказал, что у него тут машина и он был бы рад подвезти его.
— Если только это вам по пути.
— Конечно. Я живу на Маллорд-стрит, — ответил Стронг.
Это Джардину было известно, он знал и номер дома — 64Б, а еще знал, сколько пинт молока приносят Стронгу и Джин каждую неделю и что каждый день он получает «Индепендент» и «Телеграф», а в конце недели «Ньюстейтсмен» и «Яхтинг мансли». Конечно же, Дэвид знал и о том, что Стронг приехал на машине, потому что Ронни и двое людей Кейт из отдела кадров сообщили ему этот факт перед тем, как он вышел из офиса, прошелся пешком до Вестминстерского моста, где и поймал такси. Он отправился в «Страну Чудес», как сказал бы венгр.
— Очень любезно с вашей стороны.
— Она здесь, прямо за углом. Иногда удается отыскать местечко для парковки у Сент-Джеймского дворца.
И Малькольм Стронг направился вверх по улочке к узкому тупику, называемому Сент-Джеймс-ярд, где стояла его голубая «БМВ-320».
Первоначальная, на первый взгляд, случайная встреча прошла хорошо. Арнольд Гудвин и Стронг были знакомы друг с другом не только как члены клуба «Пеллингс», но и как страстные любители скачек. Стронг восхищался банкиром, который ушел в деловой мир из коллегии адвокатов, где специализировался на законодательстве в области корпоративного права, в возрасте сорока двух лет, и за пять лет достиг вершин бизнеса. Джардин догадывался, что и Стронг мечтает о подобной карьере.
Дэвид прошел вместе с ними в курительную комнату, где убивали время за выпивкой несколько общих знакомых. Джардин не был завсегдатаем клубов, и, хотя являлся членом одного из самых старых и престижных джентльменских клубов города, ему больше нравился обслуживающий персонал, швейцары и бармены, чем большинство членов клуба. Он по секрету сообщил об этом Стронгу, и молодой правовед рассмеялся, оценив искренность Джардина. Дэвид считал, что ничто так не производит хорошего впечатления на порядочного человека, как откровенность. Беседа лилась свободно, но Дэвид Джардин обладал природным обаянием, которое помогло ему выбраться из многих сложных ситуаций и попасть в парочку наиболее неприступных спален. Он искусно повел разговор так, что Стронг предложил подвезти его до Кингз-роуд, и очень бы удивился (а вместе с ним и Ронни Шабодо, находившийся неподалеку), если бы карты легли как-нибудь по-другому.
Проявление интереса к потенциальному агенту, который даже отдаленно не подозревает об этом, похоже на своего рода приманку, как при ловле рыбы на мушку, где нельзя предпринимать никаких попыток, пока реально не насладишься трепетом клева. Джардин знал, что при ловле на мушку не было никакого клева, но понимал, что имеет в виду.
Джардин спросил у него, куда он собирается в отпуск, и, услышав в ответ, что в Мадрид, поинтересовался, вроде бы для поддержания вежливого разговора, знает ли адвокат какие-нибудь иностранные языки.
— Испанский, — сказал Малькольм Стронг, выезжая на Гайд-Парк-корнер. — Испанский и французский. И немного итальянский.
— Итальянский? — переспросил Джардин. — Боже, мне так хотелось свободно владеть итальянским. Тогда мне были бы гораздо более понятны мои записи Пуччини.
— А какими вы, будучи дипломатом, владеете иностранными языками? — в свою очередь осведомился Стронг.
— Как и вы, испанским. Немного французским, русским. Еще немецким и чуть-чуть арабским.
— Бог мой, — рассмеялся Стронг. — Значит, вы должны понимать итальянский. — Он бросил взгляд на Джардина и улыбнулся. — Но понятно, вы же сказали, что хотели бы свободно владеть.
— Вы правы, сеньор, — ответил Джардин на хорошем испанском, на котором говорили в Южной Америке, без кастильской шепелявости.
— Вы говорите на испанском так, будто всю жизнь прожили в Виго или Эквадоре.
Они продолжили разговор на испанском, и Джардин, к своему удовольствию, отметил, что Стронг совершенно свободно, без акцента, говорит на аргентинском испанском. Когда машина остановилась возле магазина на Кингз-роуд в Челси, первую встречу можно было считать настолько удачной, что Джардин уже приготовился было предложить Малькольму выпить пива в соседней пивной «Фин», при которой имелся прекрасный, обнесенный стеной сад. Но пятнадцатилетний опыт деликатной работы в области вербовки агентов удержал его от этого, и вместо приглашения он посмотрел на небо.
Начали капать крупные капли дождя. Джардин наклонился, дотронувшись до лба указательным пальцем.
— Большое спасибо, сеньор. Спокойной ночи, и желаю удачи, — попрощался он по-испански.
Малькольм Стронг улыбнулся и опустил боковое стекло, как это всегда делают водители, разговаривая с человеком, стоящим рядом с машиной.
— Рад был познакомиться с вами, Дэвид. Послушайте, если сегодня вы один, то почему бы не поехать ко мне домой? Прихватим по дороге гамбургеры или что-нибудь в этом роде.
— Даже и не думайте об этом, дорогой юноша, — усмехнулся Джардин.
Он удержался и не сказал, что знает, чем Малькольм и Джин — тридцатичетырехлетняя владелица компании по продаже вина — предпочитают заниматься по вечерам после тяжелого дня, проведенного в своих офисах.
— Может быть, как-нибудь пообедаем вместе? Так здорово иметь возможность поговорить на родном языке с человеком, свободно владеющим им.
— На вашем родном языке? — сделал удивленный вид Джардин, ненавидя в душе свое притворство. — Как такое может быть?
— Я родился в Аргентине. Послушайте, можно вам позвонить? У вас есть с собой визитная карточка?
— Позвоните просто в Министерство иностранных дел — 233-30-00 и попросите Дэвида Джардина из протокольного отдела.
Крупные капли дождя тяжело шлепались на голову и плечи Джардина.
— 233-30-00, протокольный отдел. Я позвоню, если не возражаете.
— Ну что вы, дорогуша. Буду рад любой возможности удрать из офиса.
— Вы работаете на Кинг Карл-стрит? — спросил Стронг, бросая взгляд в зеркало заднего вида, потому что сзади раздался сигнал автомобиля.
— В главном здании, Малькольм. Поезжайте, пока свободен путь. Рад был познакомиться с вами. До встречи.
«БМВ», набирая скорость, влился в поток машин. Джардин удовлетворенно посмотрел ему вслед. Серый «форд-эскорт» Ронни Шабодо остановился на противоположной стороне улицы. Джардин поднял воротник, укрываясь от дождя, бегом пересек Кингз-роуд и подбежал к «форду».
Заскочив в машину, он захлопнул дверцу. Капли дождя стекали с волос на лоб.
— Как прошла встреча? — спросил венгр.
— Чертовски удачно, Ронни. Господи, если бы я имел такой же успех у женщин.
— Я захватил для тебя сумку с дорожными принадлежностями.
— Зачем?
Джардин рассчитывал, что они с Ронни выпьют немного виски в его квартире на Тайт-стрит, а потом обсудят план заполучения в свои сети Героло и молодого офицера Генри Форда.
— Капитан Генри Форд должен вот-вот получить звание майора и должность командира роты в 22-м специальном воздушно-десантном полку. Судя по событиям в Персидском заливе, это его звездный час. Он очень тщеславный молодой человек и только что представлен к «Военному кресту» за выполнение заданий в тылу врага. Действовал там, как Лоуренс, переодетый арабом. Так что вряд ли есть возможность убедить Гарри Форда — между прочим, его называют Гарри, а не Генри — оставить свою службу и подписать контракт с нашей фирмой. Ты согласен со мной?
Джардин вжался в сидение, настроение у него потускнело.
— Да, сомнительно.
— Значит, вычеркиваем этого парня из списка кандидатов?
— Черта с два. Мне кажется, это как раз тот парень, которого я смогу использовать в операции «Коррида».
— Коррида?
— Кодовое название этой операции. Миссис Браунлоу клянется, что это случайная выборка компьютера. Нет, мы не вычеркиваем этого парня из списка кандидатов. А где сейчас Джонни Макалпин?