Абигейл и Джон возвращались домой озадаченные. Подобно сокрушающим волнам, на сознание набегали встревоженные мысли. Восемь жителей Массачусетса полегли от британских пуль: было ли это непредвиденной схваткой или же жизнью посреди поля боя? Через несколько дней Джон отправился в Филадельфию. Какое воздействие на Конгресс произведет это убийство? Не появится ли у делегатов больше решимости к сопротивлению, или же они утвердятся в мысли, что британцы непобедимы?
В груди Абигейл бушевали чувства: скорбь по убитым и раненым; ненависть и отвращение к обученным солдатам, стрелявшим по сельским жителям; неопределенность будущего; страх, что ее мир охватит пожар; сожаление, что минитмены потерпели поражение; опасения, что могут обвинить Джона Адамса из-за его статей за подписью «Нованглус», призывавших твердо стоять, оказывать сопротивление в условиях, когда они не были подготовлены и не имели снаряжения для самозащиты. И наконец, огорчение, огорчение по поводу всех пострадавших семей.
Пришел Питер Адамс с пылающим от унижения лицом. Элихью Адамс был вне себя от злости. Командующие офицеры решили держать своих бойцов в Брейнтри. Если генерал решит покорить Массачусетс одним стремительным наступлением, то его войска вскоре появятся на дороге из Бостона.
Брейнтри должен остановить их, блокировать дорогу на Плимут.
Курьер привез сообщение, что милиционеры окрестных поселков стекаются в Конкорд и Лексингтон. Но мужчины Брейнтри даже форсированным маршем не смогут прибыть в Конкорд до наступления темноты. Лучше стоять в карауле на месте.
— Когда идет сражение, — кричал горько разочарованный Элихью, — нужно быть там, где оно происходит! Не надо ждать, когда бой придет к вам.
Питер был более сдержанным.
— Джон, что бы ни делали британцы в Конкорде, они не могут встать там лагерем. Они должны вернуться в Бостон. Если слишком поздно оказать помощь у Конкорда, то почему бы не пойти к Менотоми или Медфорту и не перехватить их?
— Выжди время, — посоветовал он. — Мы вскоре узнаем, где больше всего требуются наши люди. Эта дорога крайне важна британцам. Мы должны подождать.
«Да, — подумала Абигейл, — но чего? Новых сражений? Чтобы минитмены удерживали позиции и сражались? Это означает также падать под огнем и умирать. Восемь убитых в восьми домах Лексингтона, неужели они думают о принципах свободы и воли? Лучше ли сражаться и умирать или вообще никогда не сражаться? Что она может сказать, если сама не была солдатом, рискующим жизнью?»
Приходили друзья, соседи, родственники. Абигейл предлагала им перекусить. Лишь немногие притрагивались к пище. Элихью и Питер принесли из погреба бутыль рома в оплетке. Мужчины наполнили оловянные стаканы. Алкоголь не притупил их эмоции и не развязал языки, не изменил он и выражения их озабоченных и в то же время гневных глаз.
Скоро, может быть, через несколько часов, между Лексингтоном и Конкордом будет столько массачусетских милиционеров, сколько британских солдат.
Некоторые из родственников и соседей были убиты. Если в них стреляли, то почему им не стрелять в ответ? Если они не станут сражаться, тогда все потеряно. Можно развеять по ветру все очерки, речи, резолюции.
Король Георг III, его министры, парламент будут презирать слабого противника. После десяти лет сопротивления Массачусетс сотрут в порошок. В заключительном абзаце своей последней статьи в «Газетт», опубликованной всего два дня назад, Джон заявил:
«Массачусетское товарищество приплыло в Америку и привезло с собой свою хартию. Прибыв на место, оно вышло из английского королевства, доминионов, государства, империи, называйте их как хотите, и из-под юрисдикции парламента».
Если было правильным, как свидетельствовали сообщения, поступавшие к ним со всех концов колонии залива Массачусетс, что очерки Нованглуса убедили большинство населения в отсутствии у парламента права облагать налогами колонии в Америке и навязывать принудительные постановления, тогда вспыхнет революция, ибо люди верят в свое право оказывать сопротивление. Капитан Паркер, командовавший минитменами в Лексингтоне, был неуверен в отношении своего положения и не желал самочинно начать войну, он приказал не стрелять. Но как долго офицеры будут придерживаться подобных приказов? И как долго будут соблюдать их милиционеры?
Новые сообщения поступили в Брейнтри через пять часов.
Молодой Сэмюел Прескотт из Конкорда, ухаживавший за девушкой в Лексингтоне, услышал сразу после полуночи шум двигавшихся солдат. На своем коне он выехал вместе с Полем Ревером и Дауэсом и направился домой, чтобы предупредить селян. Ревер и Дауэс были захвачены в пути.
Лишь Прескотту удалось прорваться в Конкорд. По дороге туда он отклонился в сторону и разбудил сержанта Сэмюела Хартуэлла. Миссис Хартуэлл перебежала через поле, чтобы предупредить соседей — семью Билли Смита. Билли сел на самого резвого скакуна и отправился в Линкольн, где поднял тревогу и в течение одной минуты, не считая времени на одевание, собрал свою роту. Вновь избранный капитан Смит провел своих людей в Конкорд, находившийся в четырех милях. Его линкольнская рота первой пришла в соседний городок.
Когда Прескотт добрался до Конкорда и передал свое сообщение, Амос Мелвин подал сигнал тревоги. В два часа утра три роты минитменов и резервной роты, обязанной подняться по тревоге, образовали фронт у таверны Райта. Несколько часов в дикой спешке из домов Конкорда изымались порох, свинец и кремни, такая же операция была проведена в Доме собраний, в тавернах и на прилегающих к городку фермах. Когда передовые британские соединения достигли Конкорда, бочонки с порохом были спрятаны за сельскими домами, пули мушкетов, кремни и патроны размещены в бочонках, укрытых на чердаках и замаскированных перьями.
Основная часть британских войск подошла к центру Конкорда в семь часов, На общинной земле не было ни одного минитмена, чтобы их приветствовать, но более двухсот милиционеров расположились на хребте, возвышавшемся над городом. Британцы отправили отряды легкой пехоты во фланги. Милиционеры отступили к северу, ко второму хребту, Гренадеры приступили к обыску домов. В семь тридцать подполковник Фрэнсис Смит отдал приказ семи ротам легкой пехоты выступить в направлении северного моста, что заставило милиционеров отступить за реку Конкорд.
К девяти часам колонисты получили подкрепления из Карлайсла, Челмсфорда, Уэстфорда и Литтлтона, и их численность достигла более четырехсот человек. Когда британцы в Конкорде подожгли городскую ратушу и мастерскую Рейбена Брауна по производству упряжи, колонисты подумали, что Конкорд разрушен, и решили, что наступил момент оказать помощь. Когда они стали спускаться с гребня хребта, британцы вытащили расшатанные доски панели северного моста и сделали три предупредительных выстрела.
Милиционеры продолжали идти вперед. Красномундирники выстрелили в милиционеров и ранили двух. Раздался залп передовой британской роты.
Два американца были убиты. Майор Баттрик, командовавший милицией, воскликнул:
— Стреляйте, ребята, ради бога, стреляйте!
Милиционеры выполнили его приказ. Три солдата в красных мундирах упали. Строй британских солдат рассыпался, и они побежали в Конкорд, под прикрытие главного контингента.
Чувствуя, что можно взять реванш за Лексингтон, милиционеры стали преследовать британцев, но подполковник Фрэнсис Смит подтянул подкрепление. В десять часов утра английские солдаты сгруппировались на общинной земле Конкорда и остались там.
Брат Абигейл Билли вызвался провести своих бойцов из Линкольна через северный мост и разогнать красномундирников, его предложение свидетельствовало о желании каждого мужчины в Массачусетсе сражаться.
Через два часа в Брейнтри прибыл новый посыльный с депешей. После этого курьеры и посыльные приезжали через каждые полчаса.
Британские роты оставались в Конкорде в течение двух часов, до полудня, чтобы дать отдохнуть солдатам, совершившим ночной переход.
Они конфисковали матрасы для переноса раненых в Бостон. Когда роты вышли из Конкорда, милиционеры, находившиеся на вершине хребта, увидев, что британцы направляются к Мериамс-Корнеру, выбрали путь покороче, пройдя через большой луг. Другие группы минитменов и милиционеров были уже у Мериамс-Корнера, прибыв из Биллерики и Ридинга с севера и Восточного Сэдбери с юга. По численности американцы уже превосходили британцев.
И вновь казалось, что перестрелка и сражение начались случайно.
Британцы перешли небольшой мост у Милл-Брук. Переходя мост, последний гренадер под влиянием озлобления или отчаяния выстрелил. Приняв это за сигнал начала сражения, американская милиция двинулась вперед по обеим сторонам дороги и с тыла и открыла огонь. Два красномундирника были убиты, несколько человек ранены. Через полчаса англичан атаковала у Брукс-Хилла милиция Сэдбери. Под прикрытием этой атаки колонисты пересекли по кратчайшему пути ручей Таннер и спрятались в прилегающих лесах, укрывшись за деревьями и каменными оградами. Когда британцы подошли к лесу, их встретил плотный огонь. Восемь солдат были убиты, значительное число ранено. Погибли и три милиционера, по которым британские солдаты ударили с тыла.
В следующие полтора часа, в полдень, британские солдаты были разгромлены. Из Фрамингема и Уоберна прибыли свежие роты милиции, готовые вступить в бой. Британцы устали до изнеможения, боеприпасы были на исходе, число раненых росло, лишая их маневренности.
Крушение британских войск произошло у Фиск-Хилла в самом Лексингтоне, где местная милиция ждала почти десять часов, чтобы отомстить за убитых и раненых горожан. Милиционеры атаковали англичан со всех сторон.
Большое число британцев погибло. Раненые были брошены на поле боя своими товарищами, бежавшими в беспорядке через Лексингтон и общинную землю. Разгром был бы полным, если бы британские офицеры не приказали солдатам остановиться под угрозой расстрела. В отчаянии солдаты осознали, что им грозит либо смерть, либо пленение презираемой местной милицией. И все же это было самое серьезное поражение британской армии за всю ее длительную историю.
Брейнтри ликовал. В дом набились мужчины и женщины: они смеялись и плакали, не отдавая отчета в том, что делают. Для колонии Массачусетс это был великий день: она доказала, что никто не может поставить ее на колени.
Затем поступило известие, что эта славная победа вырвана из рук колонистов.
Утром в девять часов из Бостона под командой лорда Перси вышла тысяча отдохнувших солдат, в рядах которых находились закаленные в боях ветераны морской пехоты с двумя тяжелыми пушками. Но это было далеко не всё. Лорду Перси было приказано провести свою тысячу через Кембридж и усилить окруженные милицией войска. Из Кембриджа вели шесть разных дорог, и лишь одна-две были хорошо обозначены. Патриотам сообщили, что у британцев нет карт местности. Жители Кембриджа были предупреждены.
На поспешно собранном митинге жители согласились закрыться в своих домах и не выходить, пока не уйдут красномундирники. Дорожные знаки были сняты, и в результате дороги представляли собой плохо различимые лесные тропы. Было также условлено, что если лорд Перси случайно захватит какого-нибудь жителя Кембриджа и его спросят, где дорога на Конкорд, он должен указать противоположное направление на переправу Фипса.
В полдень лорд Перси и его батальон, посланный вызволить окруженные войска, достигли Кембриджа. Англичане встали по стойке «вольно». В этот момент из колледжа Гарварда вышел молодой человек, прошел на общинную землю и указал лорду Перси правильную дорогу на Лексингтон и Конкорд.
Знал ли кто-либо, кем был этот лазутчик? Никто не знал, было лишь известно, что он выглядел слишком пожилым для студента. Его принялись искать.
Когда лорд Перси достиг пункта в полумиле к востоку от общинных земель Лексингтона, его солдаты прикрыли отчаявшихся, бегущих красномундирников. Лорд Перси нацелил свои две пушки на американцев, дал своим войскам возможность отдохнуть полчаса, затем начал шестнадцатимильное отступление к Бостону.
Но до конца было еще далеко. Американцы преследовали британцев по обеим сторонам дороги, стреляя из-за домов, сараев, деревьев, заборов.
Англичане падали убитыми и ранеными. И если их не перебили под перекрестным огнем, то это объяснялось тем, что американские кремневые ружья стреляли точно в цель лишь на расстоянии сотни ярдов. Желая подойти поближе и получше прицелиться в отступающих британцев, милиционеры иногда забывали о солдатах, охранявших колонну, которые, оказавшись в тылу американцев, могли найти нужную им цель. Наиболее кровопролитная схватка разыгралась в Менотоми, где двадцать милиционеров были окружены в доме Джезона Рассела и около него, попав в ловушку между колонной и боковой охраной. Одиннадцать человек были убиты на месте. Через несколько ярдов дальше по дороге яростные залпы американцев по британской роте, вышедшей на открытое место, уложили двадцать красномундирников и ранили еще большее число.
Солнце клонилось к закату, когда лорд Перси вывел свои потрепанные, понесшие большие потери войска в Чарлзтаун, где они смогли укрыться под защитой пушек британских кораблей. Но в то же время сюда стянулись американцы даже из таких отдаленных поселков, как Салем на севере и Пепперелл на западе. Их собралось около пяти тысяч. Здесь, в Чарлзтауне, генерал Уильям Хит и доктор Уоррен решили организовать милицию на постоянной основе. Они разместили часовых вдоль дороги вплоть до Чарлзтаунского перешейка. Британцы, находившиеся в сравнительной безопасности на базе Банкерс-Хилл, договорились о перемирии с выборными лицами Чарлзтауна с тем, чтобы их могли вывезти в Бостон на кораблях его величества.
К утру американцы все еще находились там, готовя пищу на кострах, спали, завернувшись в одеяла, рядом со своими кремневыми ружьями. Бостон был осажден милицией Массачусетса.
12
До Адамсов информация доходила не скоро. Человек из Уэймаута, посетивший Уотертаун, доставил доверительное сообщение от церковного старосты Джозефа Палмера, зятя Мэри Кранч. Член комитета безопасности от Брейнтри Палмер был в Уотертауне, чтобы принять участие в заседании комитета, когда получил известие о перестрелке на общинных землях Лексингтона. Он направил посыльных на север Массачусетса и на юг через Коннектикут к Нью-Йорку в целях мобилизации милиции.
Церковный староста Палмер сообщил, что осведомителем, показавшим войскам лорда Перси дорогу на Лексингтон, был Исаак Смит-младший. Эта новость должна уже стать известной в Бостоне. Молодому священнику могла потребоваться защита. Кто мог взять ее на себя, как не его родственник по браку Джон Адамс?
В горле Абигейл стоял комок, и она потеряла способность говорить. Но, взглянув на лицо Джона, успокоилась. Она спросила соседа:
— Сложно проехать по бостонскому перешейку?
— Могут быть трудности, мэм. Но британское командование парализовано шоком. Часовой у укреплений, похоже, не получил четкого приказа. Там вавилонское столпотворение, приезжают и уезжают сотни людей со скотом, фургонами и телегами, нагруженными мебелью. В любой момент проезд может быть закрыт.
Куин-стрит была сумрачной, старые деревья отбрасывали густую тень на плиты красного песчаника. Однако в нижних комнатах трехэтажного дома из белого кирпича горел свет. Их впустил в дом младший сын Уильям с красными от слез глазами. Семья сидела в гостиной, окна которой были закрыты шторами. На поверхности подвешенного к потолку стеклянного шара, отражавшей, как помнила Абигейл, турецкий ковер, китайские стулья, обитые тиковыми панелями стены, сейчас были видны вытянутые огорченные лица дядюшки Исаака и тетушки Элизабет.
Все забыли о приветствиях. Хотя семья Смит не посылала за Адамсами, было ясно, что их ожидали. Атмосфера в гостиной, пропитанная слабым запахом китайских благовоний, была натянутой. Исаак-младший, казалось, единственный в комнате не испытывал волнения. Его глаза цвета морской волны оставались ясными и спокойными, а седоватые волосы гладко зачесаны ото лба, придавая лицу аскетическое выражение. Он явно предполагал, что Джон начнет допрос. Но Джон сидел молча, ожидая, что его пригласят подключиться к дискуссии. Начала Абигейл: