— Но мне лучше поехать…?
— Да.
Она уперлась руками ему в грудь и оттолкнула его.
Они сели в машину, чувствуя неожиданно возникшее смущение. Фурлоу завел мотор и начал осторожно разворачиваться. Фары автомобиля осветили коричневые стволы деревьев. Внезапно фары йогами. Двигатель чихнул и заглох. Напряженное, тягостное ощущение вновь овладело Фурлоу.
— Энди! — воскликнула она. — Что происходит?
Фурлоу заставил себя посмотреть налево, удивившись, как он определил, в какую сторону смотреть. Четыре радужных световых луча почти касались земли, зеленый купол с трубчатыми ногами висел прямо над деревьям". Объект парил в воздухе, безмолвно, угрожающе.
— Они вернулись, — прошептал он. — Они здесь.
— Энди… Энди, я боюсь.
Она съежилась за его спиной.
— Что бы ни случилось, ты не должна ненавидеть меня, — сказал он. — Ты любишь меня. Помни об этом. Ты любишь меня. Держи это все время в голове.
— Я люблю тебя.
Ее голос был еле слышен.
Бессмысленный приступ ярости охватил Фурлоу. Его гнев вначале не имел объекта. Затем он ощутил, как это чувство переносится на Рут.
— Я… готова возненавидеть тебя, — прошептала она.
— Ты любишь меня. Не забывай этого.
— Я люблю тебя, Энди. Я люблю тебя. Я не хочу ненавидеть тебя… Я люблю тебя.
Фурлоу поднял кулак и погрозил в сторону зеленого купола.
— Ты их должна ненавидеть, — прохрипел он. — Ненавидеть ублюдков, которые пытаются управлять нами.
Он чувствовал, как она дрожит за его плечом.
— Я… ненавижу их, — произнесла она.
— Теперь ты веришь мне?
— Да! Да, я верю тебе!
— Может ли у машины быть истерический паралич?
— Нет. О, Энди, я не могу направить свою ярость против тебя, Я не могу. — Он ощутил боль в руке, там, где она сжала ее. — Кто они? Господи! Что это?
— Не думаю, что это люди, — сказал Фурлоу.
— Что же делать?
— Все, что в наших силах.
Радужные круги над куполом изменили цвет: сначала они стали голубыми, затем фиолетовыми и, наконец, красными. Предмет начал подниматься над рощей. Он отступил в темноту. Вместе с ним исчезло ощущение гнета.
— Все кончилось, да? — прошептала Рут.
— Все кончилось.
— Фары включились, — сказала она.
Он посмотрел на лучи света8 выходящие из сдвоенных фар автомобиля, бьющие в сторону рощи.
В его памяти всплыли очертания объекта — он был похож на огромного паука, готового броситься на них. Он вздрогнул. Что за существа находились в этой проклятой машине?
Как гигантский паук.
В его голове всплыли слова из далекого детства: "Стены дворца Оберона сделаны из паучьих лапок".
Были ли то феи, маленький народ?
"Где берут начало волшебные сказки?" — подумал он. Он чувствовал, как его разум пробивает дорожку в полузабытые безоблачные дни и вспомнил крошечный стишок:
Средь папоротника по холмам
Тропинка вьется тут и там,
Сегодня ночью мы вдвоем
По ней в чудесный край уйдем.
— Не лучше ли нам побыстрее уехать? — спросила Рут.
Он завел двигатель, его руки двигались автоматически.
— Они выключили мотор и освещение, — сказала Рут. — Зачем они это сделали?
"Они, — мелькнуло у него в голове. — Теперь уже нет сомнений". Он вывел машину из рощи и поехал вниз по склону в сторону автострады.
— Что теперь делать? — спросила Рут.
— А что мы, собственно, можем предпринять?
— Если мы расскажем об этом, люди скажут, что мы сошли с ума. И потом… мы вдвоем… здесь…
"Мы надежно заперты", — подумал Фурлоу. Он представил, что скажут в ответ на изложение этого ночного происшествия: "Вы были с чужой женой, говорите? Наверное угрызения совести вызвали у вас эти галлюцинации? Какой волшебный народ? Дорогой Фурлоу, с вами все в порядке?"
Рут прислонилась к нему.
— Энди, если они могут заставить нас ненавидеть, могут ли они заставить нас любить?
Он свернул на обочину, выключил мотор, поставил машину на ручной тормоз, потушил фары.
— В настоящий момент их здесь нет.
— Откуда ты знаешь?
Он всмотрелся в ночь — темнота, ни одной звезды не видно на небе, затянутом облаками… никакого свечения таинственного объекта… Но, вот там, за деревьями, стоящими у дороги, как будто что-то сверкнуло.
"Могут ли они заставить нас любить? Черт бы ее побрал за подобный вопрос! Нет! Я не должен ругать ее, я должен любить ее… Я должен".
— Энди, что ты делаешь?
— Думаю.
— Энди, то, что произошло с нами, мне все еще кажется таким нереальным. Может быть, все можно объяснить как-то иначе? Я имею в виду остановку мотора… Мотор может заглохнуть, фары выключиться. Не так ли?
— Что ты хочешь от меня? — воскликнул он. — Ты хочешь, чтобы я признал, что я псих, страдаю галлюцинациями, что я…
Она приложила палец к его губам.
— Я только хочу, чтобы ты никогда не переставал любить меня.
Он попытался обнять ее за плечи, но она оттолкнула его.
— Нет. После того, что случилось, я хочу быть уверена, что мы сами занимаемся любовью, а не кто-то заставляет нас.
"Черт бы побрал ее прагматизм, — подумал он. — Я люблю ее… Но действительно ли я люблю? Может быть, меня заставляет кто-то другой?"
— Энди! Ты можешь сделать кое-что для меня?
— Что?
— В доме на Манчестер Авеню… где мы жили с Невом… я хотела взять там кое-какие вещи, но боюсь ехать туда одна. Ты отвезешь меня?
— Сейчас?
— Сейчас рано. Нев, наверное, еще на фабрике. Мой… отец сделал его заместителем директора, ты знаешь. Тебе кто-нибудь говорил, зачем он женился на мне? Ради бизнеса.
Фурлоу накрыл ее руку своей.
— Ты хочешь, чтобы он узнал… о нас?
— Он и так знает достаточно.
Он снова положил руки на руль.
— О'кей, дорогая. Как скажешь.
Он снова включил мотор и вывел машину на дорогу.
Они ехали молча. Покрышки шуршали по мокрому асфальту. Свет фар встречных машин ослеплял Фурлоу. Он отрегулировал линзы своих очков так, чтобы уменьшить боль от встречного света.
Рут прервала молчание.
— Я не хочу никакой драки. Ты подождешь меня в машине. Если будет нужна твоя помощь, я позову.
— Ты уверена, что мне не нужно идти с тобой?
— Он не посмеет ничего предпринять, если будет знать, что ты ждешь меня внизу.
Фурлоу пожал плечами. Скорее всего она права. Конечно, она могла хорошо изучить характер Нева Хатсона. Однако он чувствовал, что опасность не миновала и неприятности еще ожидают их впереди.
— Зачем я вышла за него замуж? — недоуменно произнесла Рут. — Бог знает… После сегодняшней ночи я не уверена, что кто-то из нас осознает, почему он совершает тот или иной поступок.
Она посмотрела на Фурлоу.
— Почему так складывается наша жизнь, дорогой?
"Вот оно, — подумал Фурлоу. — Вот он, важнейший вопрос. Некие существа? А… чего они хотят? Почему вмешиваются в нашу жизнь?"
8
Фраффин пристально смотрел на образ, возникший над его пультом управления. Это был Лутт, начальник службы наблюдения, широколицый Чем, резкий и жестокий при принятии решений, чересчур прямолинейный. Он соединял в себе все лучшие качества, необходимые для механика, однако на его теперешней должности эти качества порой мешали ему.
Повисшая тишина должна была помочь Лутту понять, что Директор находится в дурном расположении духа. Фраффин пошевелился в кресле и бросил взгляд на серебристую паутину силовых линий пространственного репродьюсера, опутывавшую его кабинет.
Да, Лутт сильно напоминает это устройство. Его нужно правильно настроить для получения желаемого эффекта.
Фраффин тронул пальцами губы и произнес:
— Я говорил тебе о том, что нужно щадить иммунного? Тебе были даны указания доставить женщину сюда — и быстро!
— Если я ошибся, меня надо разжаловать, — ответил Лутт. — Но я действовал с учетом полученного ранее распоряжения по поводу иммунного. То, как Вы отдали его женщину другому, то, как Вы…
— Он был занятным объектом для развлечений, но не более того, — сказал Фраффин. — Келексел попросил дать ему возможность исследовать обитателей планеты и назвал определенную женщину. Ее следовало сразу же доставить сюда, не причиняя ей вреда. Это условие не касалось любого другого жителя, который попытается вмешаться или задержать вас при выполнении задания. Я правильно понял?
— Директор правильно понял, — сказал Лутт. В его голосе слышался испуг; Лутт хорошо представлял возможные последствия недовольства Фраффина: увольнение с должности, дающей неограниченные возможности для развлечений и удовольствий. Он жил сейчас в раю, где жизнь никогда не кажется скучней и откуда его могли мгновенно перевести на какую-нибудь затерянную станцию, лишив шансов на будущее, так как он разделял ответственность с Фраффином за совершенное преступление. И если их вина будет доказана, оба они понесут неизбежное и жесточайшее наказание.
— Без проволочек, — закончил Фраффин.
— Слушаюсь, — сказал Лутт. — Она будет здесь прежде, чем закончится первая половина этого дежурства.
Изображение Лутта исчезло.
Фраффин откинулся в кресле. Все шло превосходно… если не считать этой задержки. Разве можно было предположить, что Лутт попытается разлучить любовников? Этот болван должен представлять опасность подобных экспериментов с иммунным. Ну да ладно, скоро женщина будет здесь, и Келексел сможет исследовать ее так, как ему хочется. Каждый прибор будет задействован на полную мощность для того, чтобы подчинить ее волю желаниям гостя — как того требует учтивость. Пусть — никто не ставит под сомнение гостеприимство Директора Фраффина.
Он усмехнулся.
Пусть безмозглый Следователь испробует прелести этой дикарки. Пусть он оплодотворит ее. И тогда он должен сразу же ощутить результаты своих исследований — его плоть подскажет ему. Свершенный акт ускорит необходимость омоложения, и как тогда он поступит? Вернется, к Первородным и скажет: "Я произвел на свет незапланированного ребенка. Позвольте пройти курс омоложения?" Но он не позволит себе этого, тем более этого не допустят Первородные с их ортодоксальными взглядами. Келексел узнает, что на корабле имеются собственные специалисты по омоложению, собственный хирург. И он, в конце концов, скажет себе: "Я смогу иметь столько детей, сколько захочу, к черту Первородных!" Когда он пройдет курс омоложения, он будет наш.
Фраффин снова осклабился. После того, как с этим делом будет покончено, он сможет вернуться к своей чудесной маленькой войне.
9
Рут с удивлением заметила, что получает удовольствие, освобождаясь от кипевшей внутри нее ярости. Эмоции, накопившиеся у нее за время, проведенное с Энди, наконец нашли выход. Она видела, как трясутся руки у Нева — его розовые ручки с детскими складочками на суставах. Руки выдают его всегда, хотя он и притворяется. Восемь месяцев совместной жизни не прошли для нее даром. Теперь слова слетали с ее полных губ, как бамбуковые щепки, которые она вонзала в наманикюренную душу Нева.
— Ты можешь сколько угодно визжать о своих супружеских правах, — сказала она. — Бизнес теперь веду я! О, я знаю, зачем ты женился на мне. Тебе не удалось долго дурачить меня.
— Рут, ты…
— Хватит. На улице меня ждет Энди. Я забираю свои вещи и уезжаю.
Широкий лоб Нева покрылся морщинами. Его пуговичные глазки, следившие за ней, не выражали никаких эмоций. "Опять один из приступов бешенства! Она наслаждается своей яростью, черт ее побери! Это видно по тому, как она встряхивает головой на манер взнузданной лошади — кобылка, первоклассная шлюха".
Рут пронзила его взглядом. Он побаивался, когда она так смотрела. Она оглядела комнату, прикидывая, не осталось ли чего-нибудь нужного. Ничего. Комната Нева Хатсона была обставлена в соответствии с его вкусами: восточные безделушки, огромный рояль в углу, футляр для виолончели, в котором стояли три бутылки ликера и несколько бокалов. Нев любил это. "Давай напьемся, дорогая, и сыграем что-нибудь красивое". Окна за роялем были открыты, сквозь них виднелись фонарики, горевшие в саду, газон с садовой мебелью, блестевший от дождя.
— Законы штата Калифорния предполагают общность владения имуществом, — пробормотал Нев.
— Получше изучи законы, — презрительно сказала она. — Все дело переходит ко мне по наследству.
— По наследству? Но ведь твой отец еще не умер.
Она молча смотрела в окно, стараясь сдержать кипящую ярость.
"Черт ее побери! — подумал Нев. — Она думает об этом сучьем Энди Фурлоу. Она хочет уйти к нему, но ей нужна моя голова для того, чтобы вести дела. Этот поганый мямля, этот мальчишка в ее постели! Она не получит его; я позабочусь об этом".
— Если ты уедешь с этим доктором Фурлоу, я испорчу его и твою репутацию, — сказал он.
Она повернула голову, показав греческий профиль с тугим узлом рыжих волос на затылке. Презрительная усмешка искривила ее губы.
— Ревнуешь, Нев?
— Я тебя предупредил.
— Ты женился на мне из-за денег, — сказала она. — Почему тебя должно волновать, как я провожу время?
Она повернулась к нему:
— Ах, ты, свинья, в человеческом облике! Как я могла поменять Энди на тебя! О чем я думала? Наверное, меня привлекла твоя грубая, животная сила. Но теперь я отняла эту силу и обратила ее в ненависть против тебя!
— Дочь убийцы! — прошипел Нев.
Она оглядела его с ног до головы. "И это мой избранник! Но почему, почему, почему? Из-за моего одиночества, вот почему! Я осталась совсем одна, когда Энди поехал за этой чертовой стипендией, а Нев был тут как тут — Нев, Нев, Нев, с его навязчивым вниманием, ласковый, как лис. Я была пьяна и страшно зла на Энди; Нев использовал это, я тогда уже не могла ненавидеть его, он так ласково положил мне руку на колено, ласково — и все выше, и выше — и вот мы уже в постели, а Энди далеко в Денвере, а я по-прежнему одинока".
— Я ухожу, — сказала она. — Энди отвезет меня к Саре. Если ты попробуешь задержать меня, я позову его. Уверена, что он сможет справиться с тобой.
Узкие, плотно сжатые губы Нева обмякли. Его пуговичные глазки сверкнули, но тут же его лицо снова застыло. "Я разделаюсь с обоими! Эта сука лепечет о своем Энди, ну что ж, я показал ему в свое время, дорогому старине Энди. Интересно, что бы ты сказала, если бы узнала, чего мне стоило выхлопотать для него эту стипендию".
— Ты знаешь, что подумают в городе, — произнес он. — Каков отец, такова и дочь. Большинство будет на моей стороне.
Она топнула ногой.
— Свинья!
"Конечно, Рут, дорогая. Злись и топай ногами, как чудный маленький зверек! О, как бы я хотел затащить тебя в кровать прямо сейчас, ты так восхитительна, когда сердишься. Я больше подхожу тебе, чем Энди, и я избавлюсь от него так же легко, как сделал это раньше, и Рут вернется к своему любящему Неву".
— Давай заключим сделку, — сказал он. — Отправляйся вместе со своим любовником, но не вмешивайся в то, как я веду дела. Ты сама сказала: какое мне дело до того, как ты проводишь время.
"Ну давай, продолжай компрометировать себя, — подумал он. — Я заполучу тебя обратно".
Она метнулась в спальню, включила свет. Нев встал в дверях прямо позади нее. Он наблюдал, как она срывает одежду с вешалок и швыряет ее на постель.
— Ну так как? — спросил он.
Она заставила себя ответить, понимая, что ее слова могут сказать ему больше, чем она хочет.
— Хорошо, занимайся бизнесом, или чем угодно. Мы знаем, что для тебя важнее всего. — Она повернулась к нему, из последних сил сдерживая подступающие слезы. — Ты самая отвратительная тварь, которую я когда-либо встречала! Ты не можешь быть человеком!