— Нет, это дело полиции. Она и информировала меня Я никогда особенно о себе не беспокоился.
— Вот как?
— О себе нет. Прежде всего я думал о Сью и других близких мне людях. Но к счастью, у нас есть полиция, мистер Хаммер. Она не забывает, что прокурор часто становится мишенью для ненависти. Вы ведь помните, как было с Дьюи: банды гангстеров мечтали его убить, но понимали, что это опасно, потому что повлечет за собой ответные полицейские репрессии. Что же получилось, когда Голландец Шульц решил убить Дьюи? Гангстеры застрелили своего же дружка Шульца, только чтобы не произошло убийство Дьюи!. Я знаю, что у меня опасная профессия. Но она не изменила моей жизненной философии, просто я причисляю себя к разряду трусов.
— Вам часто приходится испытывать страх?
— Часто. А вам?
— Очень часто, приятель. — Я с улыбкой посмотрел на Торренса, и он улыбнулся в ответ По его взгляду я угадал, что он понял меня — Так вернемся к Сью.
— Я поговорю с ней.
— Вы уговорите ее вернуться домой?
— Это пусть она решает сама. Я сначала выслушаю, что она скажет. А что, если она не захочет вернуться? Торренс немного подумал:
— Это ее дело. Она ребенок… и в то же время уже не ребенок. Вы понимаете, что я имею в виду.
— Угу. Он кивнул:
— В финансовом отношении она хорошо обеспечена, и, откровенно говоря, я не знаю, что я еще могу для нее сделать. Тут я нуждаюсь в совете.
— Чьем?
— Возможно, в вашем, мистер Хаммер, — ответил он, сверкнув глазами в мою сторону.
— Возможно.
— Могу я прежде всего узнать ваш статус?
— Я наделен особыми полномочиями. В настоящее время эти полномочия позволяют мне поступать по собственному усмотрению. Разумеется, при соответствующих основаниях.
— Срок ваших полномочий ограничен?
— Вы очень сообразительны, приятель. — Он кивнул, и я сказал:
— Они прекратятся, если меня прикончат либо если я допущу ошибку.
— Вот как?
— Но времена ошибок уже позади.
— Тогда дайте мне совет. Я нуждаюсь в совете человека, больше не совершающего ошибок. В голосе у него уже не было сарказма.
— Я продержу ее у себя, пока она не захочет уйти, — сказал я.
Подумав еще секунд десять, он кивнул, встал и подошел к письменному столу. Открыв чековую книжку, он выписал чек и отдал его мне — зеленый кусочек бумаги, теперь, с его подписью, стоивший пять тысяч дол ларов. Он испытующе смотрел на меня, пока я складывал чек.
— Это довольно большая сумма, — сказал я.
— Мне хочется, чтобы Сью была в безопасности и чтобы у нее все было хорошо. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы она вернулась домой. Все это я предоставляю сделать вам, мистер Хаммер. С чего вы начнете?
— С того, что попрошу вас вспомнить имена тех, кто вам угрожал и собирался отомстить.
— Я не думаю, что это имеет какое–то значение.
— Прошу вас, доверьте это решать мне. Возвратившееся прошлое часто грозит нам многими бедами. И несет с собой много грязи. Если вы не предоставляете мне свободы действий, то мне лучше вернуть вам чек. Тогда, по крайней мере, я смогу делать то, что мне заблагорассудится.
— Это дело имеет для вас какое–то особое значение, не правда ли, мистер Хаммер? Вы занялись им не про–сто от нечего делать или ради заработка? Можете мне ничего не говорить, но я знаю, что здесь замешано что–то еще.
Мы посмотрели друг на друга. Очень недолго, потому что мы оба были профессионалами и знали, что между нами не может быть особых тайн.
— Вы видите меня насквозь, Торренс.
— Да, Майк. Вы тоже, по–моему, всех видите насквозь. Усмехнувшись, я сунул чек в карман.
— Вы не совсем правы…
Глава 3
Ты всегда можешь начинать с покойника. Это полный конец и совершеннейшее начало. Смерть слишком определенна, чтобы казаться двусмысленной.
Однако и в смерти может таиться опасность. Прошло много времени, и за семь лет кто–то мог забыть, кто–то — потерять интерес, а кто–то — играть в прятки и найти себе имя в неведомой стране ночных людей.
Кид Хэнд был мертв. Кто–то мог сойти с ума. Кто–то еще — забеспокоиться. Теперь уже каждый знал, что произошло в наемной комнате, и кто–то мог выжидать. Наверное, есть и такие, кто помнил все семь лет, помнил и ждал, «что будет дальше. Некоторые хотели бы знать. Некоторые — отыскать.
Возможно, отыскать меня.
Неподалеку от Бродвея, на Сорок девятой улице, находится старый отель, зажатый между двумя бетонными коробками. Нижний этаж этого отеля занимает маленький бар с забавным названием, который посещают еще более забавные люди. Я увидел там много новых лиц, но были и старые знакомые. Я сразу заприметил Джерси Тоби, который при виде меня чуть не захлебнулся пивом. Подойдя к стойке, я заказал коктейль и стал ждать.
Бармен и бровью не повел. Он приготовил мне напиток, взял доллар и сказал:
— Привет, Майк.
— Привет, Чарли, — ответил я.
— Тебя что–то не видно было.
— Так уж вышло.
— Рад, что ты одолел скользкие дорожки.
— Ты слишком много слышишь.
— Барменам приходится и говорить.
— С кем?
— Да так, кое с кем.
— С кем же?
— С другими барменами, к примеру.
— А с кем–то еще?
— Больше ни с кем — Бизнес — это бизнес, — усмехнулся я.
— Так оно и есть, Майк.
— Точно, Чарли.
Он отошел к другому концу стойки и стал смешивать коктейли для двух проституток; потом, не закончив это дело, вдруг замер на какое–то время с озабоченным выражением лица.
Джерси Тоби закружился по бару. Купив в автомате сигареты, он уселся на табурет рядом со мной, словно случайный сосед.
После небольшого молчания он сказал:
— Послушай, Майк…
— Перестань потеть, приятель.
— Ты пришел сюда из–за меня или… из–за кого–то еще?
— Из–за кого–то еще.
— Черт возьми, Майк! Ведь мы давно знакомы. Неужели ты думаешь, что я не знаю, что произошло?
— А что произошло?
— Что? — закричал он. — А Левит и Кид Хэнд! Неужели ты думаешь, что в этом городе можно по–прежнему палить направо и налево? Нет, времена изменились. Ты долгое время был вне игры и лучше бы так и оставался. И прежде чем я скроюсь, выслушай еще одну вещь. Не думай, что тебе удастся загнать меня в угол. Я тебе ничего не скажу! Ни словечка! Оставь меня в покое! Я теперь деловой человек и никому не становлюсь поперек дороги. Я никого не трогаю, и меня никто не трогает. И так будет впредь.
— Чудесно.
— И такие мягкие приемчики со мной тоже не пройдут.
— Чем же ты теперь промышляешь, Тоби?
— Я сутенер.
— Так низко ты еще не опускался.
— Да? Что ж, может быть, но теперь у меня хватает денег и есть две девушки, с которыми можно поразвлечься. И я никого не трогаю — не то что другие мошенники. И у меня еще остается пара сотен, чтобы подмазать кого нужно. Понятно?
— Я не собираюсь отбивать у тебя хлеб.
— Чертовски разумно.
Он сидел и смотрел в свой стакан, довольный, что наконец высказал мне то, что скопилось у него на душе. Но тут я взял его руку и положил себе на бедро — туда, где прощупывался пистолет, — и спросил его:
— Припоминаешь?
Он вздрогнул и отнял руку.
— Да, ты только это и знаешь, — сказал он. — Ничего другого. Стоит тебе вынуть пушку, и тебя арестуют, а я буду по–прежнему жить да радоваться.
Тогда мне пришлось использовать последний аргумент. Я вынул бумажник, открыл его и положил так, чтобы было видно синее удостоверение. Тоби долго смотрел на него, потом широко открыл глаза и схватился за свой стакан.
— Туз, Тоби, козырной туз, — сказал я. — Теперь пойдем к тебе или ко мне?
— Я… У меня наверху комната.
— Какой номер?
— Триста тринадцать.
— Ладно. Увидимся через десять минут. Ты иди первым…
Комната Тоби выходила во двор. У нее был обычный безликий вид номера в отеле, и пахло в ней прокисшим пивом и заношенным бельем. Тоби открыл пиво, но я отказался. Пожав плечами, он уселся и сказал:
— Выкладывай, Майк.
— Кид Хэнд.
— Он мертв.
— Мне это известно. Я сам застрелил его. Черепушку снес так, что мозги размазались по стене. Не он первый и, наверное, не он последний.
— Майк, ты действительно ненормальный, — сказал Тоби, осторожно отставляя пиво.
— Тоби…
— Нет, ты действительно ненормальный. Наверно, у тебя жажда смерти, как мне уже не раз приходилось слышать.
— Тоби…
— Правда, Майк. Такие новости расходятся довольно быстро. Тебе не пришить кого–то в этом городе, чтобы об этом сразу не узнали. Ты был психом и раньше, еще издавна, но теперь окончательно спятил. Думаешь, я не знаю? К черту, все уже знают! Я даже не хочу находиться с тобой в одной комнате.
— У тебя просто нет другого выбора, Тоби.
— Я уверен, что поплачусь за это. И ты тоже. Черт побери, Майк…
— Кид Хэнд, — повторил я.
— Он работал на Тилсона. Все это знали.
— Дальше.
— Ты чокнутый! Что я могу знать о Киде Хэнде? Мы занимались совсем разным бизнесом. Я всего лишь мелкий сутенер. А он знаешь кто? Он большая шишка. Он правая рука мистера Дикерсона. Думаешь, я собираюсь…
— Кто такой этот Дикерсон?
— Дружище, кто может знать, кто такой мистер Дикерсон? Он новый босс. Он появился совсем недавно, и все остальные гангстеры встали перед ним навытяжку. Черт возьми, больше я ничего не могу тебе сообщить.
— Политикой он занимается?
— Нет, никогда! У него и без того есть все, что ему нужно. Ты знаешь, что происходит в этом городе, друг? Сюда со всех сторон съезжаются гангстеры. Причем все — большие шишки и готовятся к чему–то. Я прямо вижу, как этот поток течет мимо меня, но я не ловлю в нем рыбу. Слишком долго бандиты сидели тихо, но теперь раздухарились, как индейцы. Появился большой начальник, и все гангстеры как осатанели. Больше я ничего не могу сказать.
— Кид Хэнд?
— Настоящий псих. Отменный стрелок и знал, где его хлеб. Лез вверх, а потом решил вернуться на прежнюю ступеньку.
— Почему?
— Что почему?
— Почему он напал на меня? Не разберусь в этой каше.
— Может, знал, что это ты? Он знал?
— Мне говорили, будто он хотел просто оказать кому–то услугу.
Тоби встал и уставился в мутное окно.
— Почему бы и нет? Услуги — важная вещь. Оказывая их, ты кажешься сильным. Это доказывает, что ты не какой–нибудь простофиля. Это доказывает…
— Это доказывает, что тебя скоро могут пришить. Он медленно повернулся ко мне:
— Я влип, Майк?
— Не вижу, каким образом.
— Спрашивай напрямую.
— Кто такой Дикерсон?
— Никто не знает. Большой человек.
— Деньги?
— Я думаю.
— А кто будет преемником Кида Хэнда?
— Понятия не имею. Может быть, Дел Пеннер. Довольно крепкий орешек. Сидел десять лет, потом в Чикаго участвовал в бизнесе с игральными автоматами. Он уже наступал Киду на пятки.
— Тогда, может быть, Кид замахнулся на чью–то власть? Или и вправду хотел оказать кому–то услугу?
— Услуги никого не убивают.
— Но Киду это стоило жизни.
— Он же не знал, что напорется на тебя! Я долго смотрел на Тоби, потом лицо его застыло, и он отвел взгляд. Сделав большой глоток пива, он посмотрел на меня, потом сказал:
— Я слышал, что он хотел кому–то оказать личную услугу. Твое присутствие там оказалось полной неожиданностью. Ты не представляешь себе, какой неожиданностью. С тобой это не было связано. Тут что–то другое. Вот и все, что я знаю. И больше не хочу ничего знать. Я просто хочу зарабатывать деньги на своей спокойной профессии — и оставь меня в покое.
— Почему?
— Потому что ты теперь жжешься, как раскаленное железо. Это знают все. И все ждут, что произойдет.
— К этому я привык.
— На этот раз дело обстоит серьезней. — Он долго смотрел в стакан с пивом и наконец решился. — Ты слышал что–нибудь о Марве Каниа?
— Нет.
— Он приехал из Сент–Луиса. Наемный убийца. Лет примерно двадцати восьми. Первое убийство он совершил еще подростком. Потом некоторое время крутился в Канзас–Сити, затем переехал на Западное побережье, после чего опять вернулся в Сент–Луис. Известно, что он убрал Анджело и Винса Паго и был замешан в дело Карлайла в Лос–Анджелесе. Он такой же бешеный, как и ты.
— Ну и что же?
— Ты сейчас представляешь собой мишень. Каниа шляется по городу с куском свинца в животе, и всем известно, где он его заработал. Моли Бога, чтобы он умер. А если этого не произойдет, то умрешь ты.
Я встал и взял шляпу.
— Последнее время мне везет, — сказал я.
— Надеюсь, это надолго.
Когда я подошел к двери, Джерси добавил:
— Не хотелось бы мне быть здесь, когда это твое везение кончится. Ты наделаешь много шуму.
— Мне тоже так кажется.
— Так оно и будет, — заверил он.
Потом я вернулся к ней, красавице с длинными черными волосами, к ней, чье тело было гармоничным сочетанием изгибов и красок; она лежала, укрытая одной лишь простыней, под которой обозначились высокая грудь и мягкие впадины.
Она не услышала, как я вошел, пока я не окликнул:
— Вельда…
Глаза открылись — сначала медленно, а через секунду с поразительной внезапностью, как у испуганной лани; рука дернулась, и я понял, что в ней зажато Когда она узнала меня, пальцы расслабились, рука выскользнула из–под простыни и потянулась ко мне.
— Ты можешь так погибнуть, детка, — сказал я.
— Только не при тебе.
— Не всегда это был я.
— Но теперь это так, Майк.
Я взял ее за руку, потом одним движением откинул простыню и посмотрел на тело Вельды Сел на край постели и провел пальцами по шелковистой коже. Призыв существовал всегда, но впервые он вызвал отклик. Теперь я мог трогать Вельду, чувствовать ее и радоваться этому. Она жарко вздохнула и сказала:
— У тебя сумасшедшие глаза, Майк.
— Ты же их не видишь.
— Но я знаю. Они дикие, ирландские, карие с зеленым, и сумасшедшие.
— Понятно.
— Тогда сделай то, чего я хочу.
— Только не я, детка. Ты только женщина, а я делаю лишь то, чего хочу я.
— Так делай же.
— А ты готова?
— Я всегда была готова.
— Ничего подобного.
— Но сейчас да.
С другого конца комнаты, приглушенный занавесом алькова, донесся странный, какой–то призрачный звук, похожий на причитания духа смерти ирландцев Банши; звук этот то возвышался, то превращался в едва слышное бормотание.
— Она просыпается, — произнесла Вельда. Я набросил на нее простыню и подоткнул под плечи.
— Нет, она не просыпается.
— Мы могли бы куда–то пойти.
— Нет.
— Майк…
— Сначала мы должны избавиться от опасности. До тех пор это будет не правильно.
— С тобой всегда будет опасно.
— Но не так, как теперь.
— Неужели мы недостаточно испытали?
— С некоторыми людьми это всегда так. Ты теперь знаешь и понимаешь меня. Приходит быстро, длится немного, потом быстро кончается.
— Ты никогда не изменишься?
— Не думаю, котенок. Вещи происходят, но не меняются.
— Так нам суждено?
— Должно быть. В настоящее время нам предстоит кое–что сделать. Ты готова?
— Я всегда была готова. — Вельда улыбнулась. — Раньше ты не спрашивал.
— Я никогда не спрашиваю. Я беру.
— Так возьми.
— Когда буду готов. Не теперь. Вставай. Вельда выбралась из постели и оделась, не смущаясь тем, что я на нее смотрю. Потом она выдвинула ящик комода, достала кобуру и прикрепила ее к широкому поясу юбки. Плоский браунинг был практически не виден.
— Если бы в меня кто–то стрелял из этого, я бы успел ему руки оторвать, — сказал я.
— Но не в том случае, если бы стреляли в голову, — ответила Вельда.
Я позвонил Рикерби снизу. Он обещал прислать агента наблюдать за квартирой, пока нас нет. Сью спала. Мы с Вельдой сели в машину и отправились в сторону Западного шоссе.
— Куда мы едем? — спросила Вельда.
— В один ресторанчик — новое место сбора гангстеров.
— От кого ты это узнал?