— Давайте, сначала поговорим о несколько меньшей сумме. Сто миллионов долларов.
— Ну? — буркнул Нге Динко.
— Европейское Сообщество, — пояснил Стэн, — пойдет на ваш вариант с оплатой счетов фирмам-поставщикам товара. Но, это должны быть фирмы из благонадежных стран, а товар должен быть легальным и мирным. Не оружие, и не наркотики.
Африканский сенатор надул щеки и покивал головой, а потом спросил:
— Тайваньский островной Китай, это благонадежная страна?
— Да, вполне.
— Очень хорошо, — Нге Динко снова кивнул головой, — Кесе, напиши в офис моего друга Цюан Ван Шу, чтобы прислали счет на те машины. Пусть они сейчас посчитают на сто миллионов баксов, но со скидкой, как Цюан Ван Шу мне обещал.
— Момент, — отозвалась девушка, вытащила из блестящей сумочки лэптоп местного агрендского производства, разложила на столе и начала быстро шлепать пальцами по виртуальной клавиатуре на экране.
— О каких машинах идет речь? — спросил Стэн.
— О легальных и мирных машинах из благонадежной страны, — сказал Динко.
— Через минуту все будет, — сообщила Кесе.
— Хорошо! — сенатор растянул свои полные губы в улыбке, и облизнулся.
По всем правилам сценария, первобытные африканские вожди должны заказывать на многомиллионные суммы, если не оружие, то супердорогие автомобили, мегаяхты, и персональные самолеты, или, строительство «под ключ» шикарных вилл, увиденных в голливудских фильмах… Но, когда девушка распечатала присланный с Тайваня счет, оказалось, что там нет ничего из этого списка, а есть нечто другое.
* Мини-фабрики для полного цикла производства микросхем.
* Робототехнические монтажные агрегаты.
* Металлопласт — системы для изготовления корпусов произвольной формы.
* Гибкий модульный химический мини-комбинат.
Нге Динко внимательно посмотрел на собеседника и опять поинтересовался:
— Ну?
— Сенатор, — произнес Стэн, — Вы прекрасно разбираетесь в современной технологии.
— Да, — флегматично отозвался африканец.
— …Но, — Стэн развел руками, — это не совсем мирный товар. Эти машины могут быть применены в экономической войне, в агрессивной конкуренции против Европейского Сообщества. Вы понимаете, сенатор: никто не даст денег на войну против себя. Есть гораздо лучший вариант: вы пишете, что вам нужно из готовой продукции, и вам это продадут по хорошей цене, с отсрочкой платежа. Зачем вам производить, то, что уже производится вашими друзьями в Европейском Сообществе? Может быть, вам лучше использовать этот кредит в соответствие с программой, которую специально для вас, бесплатно разработают специалисты из ведущих стран мира? При этом, вы сможете значительно поднять популярность уважаемого президента Сео Ткабе. Кроме того, по существующей традиции, вас, сенатор, попросят быть главным экспертом программы. Серьезная, престижная должность, которая очень серьезно оплачивается…
— Я понял, я расскажу президенту, — перебил его Нге Динко, и повернулся к девушке-агрендке, — Нэрис, ты обещала научить меня танцевать ваш танец «меренге». Я помню!
— Погнали прямо сейчас? — спросила она.
— Ну! — сенатор встал из-за стола и потянулся.
— Так… — агрендка потерла руки, — а где у нас музыка?
— Момент! — отозвалась Кесе, что-то переключила в лэптопе, и из динамика раздался заводной антильский ритм.
Ясно было, что разговор окончен, и Стэну оставалось только встать и уйти, сказав на прощание «Всего доброго, уважаемый сенатор». Нге Динко не потрудился ответить, поскольку был уже занят своей партнершей, стараясь правильно попадать в шаг…
…Дождавшись, когда инспектор Комитета ООН по правам человека удалится, Динко, пользуясь тем, что ухо Нэрис оказалось рядом, тихо проворчал.
— Ты оказалась права. ООН, западные банки, и Евросоюз, это воры и обманщики.
— Мы научились разбираться в политике, — ответила она.
— Вы, агрендцы, наши друзья, — сказал сенатор, — Хубо Лерадо наш друг. И мы будем продолжать покупать машины у вас. Президент Сео поручил решать мне. Я решил.
— Можно готовить контракт? — уточнила Нэрис.
— Да. Готовь. И еще, скажи: как нам получить выгоду от признания нас этой смешной маленькой страной, Монако? Или это признание нам вообще на фиг не нужно?
— Непростой вопрос, сенатор, — сказала агрендка, — я буду советоваться с профи.
— Хорошо, — он кивнул и посмотрел в ту сторону, куда ушел Стэн, — а эти… Они что-то говорят про войну. Когда я расскажу президенту Сео, они получат эту войну. Да!
7. Философия войны, диспут о демократии
Рифы Коло-Коро — Остров Фламенко.
Инфернальный Воланд в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» высказал грубо-прагматичное суждение о человеке: «Он иногда внезапно смертен… и вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер». В мирной жизни это редко оказывается актуальным, но на войне это, как говорил Владимир Ленин «объективная реальность, данная нам в непосредственных ощущениях». Например, только что сидел рядом человек, пил чай из кружки и рассказывал анекдот. А через секунду прилетела маленькая металлическая штучка — и вместо человека «единица потерь в живой силе». Понятно, что в военной (и даже в очевидно-предвоенной) ситуации отношения между людьми упрощаются до раннего первобытного уровня. На северной морской границе Агренды (острове Фламенко и рифах Коло-Коро), фактически, уже превратившихся в прифронтовую полосу, военный примитивизм решительно вступил в жизнь людей. По нескольку раз в день в небе кружили патрульные самолеты Альянса, и могли в любую секунду открыть огонь. Когда до войны остаются считанные дни, авиа-удары, могут происходить по ерундовым поводам. Так, реактивный снаряд разнес баркас — с него, по мнению кого-то из пилотов Альянса, сбрасывали в воду нечто подозрительное. Пятеро рыбаков, неосмотрительно выметавших трал в прифронтовой полосе, не успели даже испугаться, как перестали существовать. А другой случай был вообще необъяснимым: самолеты Альянса нанесли удар по форту XVIII века в городке Кромби на Фламенко. Ракетные снаряды, шутя, вспарывали старую кладку, швыряя осколки камня на сотни метров вокруг. Почти все из 8 тысяч жителей острова, включая тысячу горожан, были эвакуированы еще три дня назад, но кто-то остался в старых домах, что стояли около форта. Им не повезло… А для команды в кемпинге на Коло-Коро близкий обстрел был напоминанием: человек на войне «внезапно смертен» не ИНОГДА, а ОЧЕНЬ ЧАСТО.
Сами рифы Коло-Коро, в силу их положения точно на Висенто — Агрендской границе, представлялись безопасным местом (Альянс, по своей политической логике, не мог обстреливать территорию Висенты — своего союзника, предоставившего акваторию и терминалы для военной операции), но предвоенная обстановка сказывалась, и нравы в команде на Коло-Коро стали простыми до изумления. Агрендцы (как и большинство карибских народов) вообще ребята довольно простые в смысле быта, и в частности, в смысле секса, а здесь, секс стал еще и анти-стрессовым средством. И вахтенное звено, нередко учиняло мини-оргию на природе сразу же после смены с боевого дежурства.
Адвокат-эколог Юл Фоске, и его «полевой ассистент» Маргарита Кларион, не были задействованы в боевых дежурствах — это понятно. Но, они подвергались, в общем, не меньшему риску, и на них распространялось общее настроение. Поэтому, нет ничего удивительного, что в полдень, в начале сиесты, эта пара, поплавав на мелководье, над причудливыми буро-зелеными лабиринтами кораллов, устроилась на берегу, за очень условным барьером из зарослей какого-то цветущего кустарника и… Занялась анти-стрессовой физзарядкой. После того, как стресс был убедительно побежден, они еще некоторое время полежали рядом, держась за руки, а потом лениво сползли в море.
Маргарита легла на спину на воде, и глядя в небо, ворчливо произнесла:
— Почему так?
— Как? — спросил Фоске, занимая такую же позицию и тоже глядя в небо, на котором расположились почти неподвижные белые кучевые облачка, как не детской картинке.
— Почему Альянс нас долбит, а мы не отвечаем? — сердито пояснила девушка, — скажи, какого черта мы сидим, как кролики? Разве у нас нет оружия?!
— Я прочту тебе нечто, — ответил он, — Это, практически, стихи, очень древние. Слушай: «Война — это путь обмана. Если ты и можешь что-то, показывай противнику, будто не можешь. Если ты используешь что-то, показывай, будто это не используешь. Если ты близко, показывай, что ты далеко. Если ты далеко, показывай, что ты близко. Если он силен, уклоняйся от него. Приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение».
— Не очень-то похоже на стихи, — заметила она.
— Да, — признался Фоске, — Назвав это стихами, я, пожалуй, слишком вольно подошел к вопросу дефиниций литературных жанров. Это Сунь Цзы, «Искусство войны».
— Искусство войны… — эхом отозвалась Маргарита, — я несколько раз мельком слышала разговоры офицеров про эту древнюю китайскую книгу. Все про нее слышали, многие читали, но не воспринимали книгу всерьез, пока ты не убедил майора Лесли, а потом и капитана Урфина. Вообще, я думаю, что в начале ты убедил Хубо Лерадо. Я угадала?
— Да, — ответил он, — В начале я убедил Лерадо.
— Как ты его убедил? Если это военная тайна — не рассказывай.
Адвокат-эколог, продолжая лежать на воде лицом к небу, чуть заметно улыбнулся. У Маргариты Кларион была наследственная армейская жилка — что, в общем-то, вполне естественно для дочери капитана гвардии Эббота. Позапрошлый президент Агренды окружал себя людьми из своего рода наследственной армейской касты колониальных времен. Смелыми, верными, прямыми… И непригодными для асимметричной войны. Гвардейцы Эббота могли умереть с честью в неравном бою, но не могли победить…
— Это не тайна, — сказал Фоске, — просто, Лерадо увидел, как принципы книги Сунь Цзы работают на практике. Затем, я объяснил Лерадо, почему эти принципы работают.
— Это когда вы разгромили чужую концессию в Намиб-Овамбо? — спросила Маргарита.
— Мы не разгромили, — ответил он, — Это был системный комплекс несчастных случаев.
Маргарита громко фыркнула, затем изящно перевернулась в воде, встала на верхушку одного из коралловых выступов и немного обижено заметила:
— Мне-то ты можешь сказать правду, я не разболтаю.
— Я могу… — произнес Фоске, тоже поворачиваясь и вставая на скользкую коралловую поверхность, — …изложить тебе мнение наших процессуальных оппонентов, которые утверждали, что концессионное производство «BGCI» и охранная структура «Outline Direct Assist» были уничтожены путем серии синхронно-связных военных терактов. В судебных дискуссиях в Виндхуке юристы «BGCI» отстаивали эту версию, однако суд заключил, что их аргументы несостоятельны.
— Юл, при чем тут чьи-то версии? Ты ведь знаешь правду об этом.
— Нет, Рита, я не знаю. Правды вообще нет. Есть только мнения о физических фактах.
— Ну, блин! — девушка хлопнула ладонью по воде, окатив Фоске веером брызг, — Как ты любишь в самых простых вопросах выстраивать чертовы философские сложности!
— Это не чертовы сложности, — возразил он, протирая глаза (поскольку изрядная порция морской воды попала точно в центр физиономии), — …это базис неопозитивизма.
— Блин! — повторила Маргарита, — как ты живешь с этим дурацким неопозитивизмом!
— Я с ним не живу, Рита. Просто, таковы мои убеждения. Это как твой католицизм…
— …Мой католицизм, — перебила она, — Это честная религия, а твой неопозитивизм…
— …Алло! Только не подеритесь! — крикнул лейтенант Хеллвен, выполнявший функции дежурного старшего офицера в отсутствие капитана Урфина. Хеллвен имел ценную для офицера спецназа полиции способность оказываться там, где надо, быстро, внезапно и незаметно. В данный момент он оказался на берегу в сорока шагах от парочки.
Маргарита округлила глаза и взмахнула руками жестом фокусника.
— Мы и не собирались драться. У нас просто диспут о религии.
— Рита пытается обратить меня из неопозитивизма в католицизм, — пояснил Фоске.
— По-моему, она правильно делает, — заметил Хеллвен, направляясь к ним, — кстати, вы можете оценить новую униформу, которая на мне. Видите, я захожу в воду, а дальше, поплыву, и униформа не будет мне мешать. Потом, через пять минут она высохнет.
— Отличная штука! — оценила дочь потомственного гвардейца, окинув взглядом, то, что сейчас было надето на лейтенанте. На первый взгляд, могло показаться, что это просто туристический набор из пестрой рубашки-гавайки, шортов, перепоясанных широким ремнем, и сандалий, с ремнями-застежками, охватывающими ногу до середины голени. Только тренированный глаз замечал продуманную утилитарность всего этого…
— Исландская разработка, — сообщил лейтенант, вошедший в воду уже по пояс, — это называется «EeqVik», Ecological Equatorial Viking.
— По легенде, для экологических туристов в жарких странах? — спросил Фоске.
— По легенде так, — подтвердил Хеллвен, нырнул и вынырнул около того кораллового выступа, на котором стояла парочка, — Удобно. И пистолет-пулемет в боковом кармане практически незаметен. Короче, продуманный покрой. Исландцы толковые ребята.
— Понятно… А почему вы считаете, что Рита права, занимаясь прозелитизмом?
— Чем-чем? — удивился лейтенант.
— Обращением меня из неопозитивизма в католицизм, — пояснил адвокат-эколог.
— А… Это чисто армейские соображения. Например, когда жесткая ситуация, то можно крикнуть бойцам: «С нами бог! Гаси гринго!». А в неопозитивизме так не получится.
Юл Фоске еще раз протер глаза и констатировал:
— Интересная мысль. Я никогда не оценивал религию и философию с этой позиции.
— Ну так, — лейтенант вылез на коралловый выступ и широко улыбнулся, — у вас работа другая, док Фоске. Вот. Я как раз пришел сюда по вашей работе.
— А знаете, Хеллвен, вы сейчас похожи на таиландского полисмена, арестовывающего иностранных туристов за натуралистическое купание. Оно там запрещено по мотивам морали. А тайцы, даже полисмены при исполнении, обязательно улыбаются.
— Да, я слышал, — лейтенант кивнул, — Говорят, страна хорошая, а порядки дурацкие. А, сейчас, давайте я вам кратко доложу обстановку.
— Я весь внимание, — откликнулся Фоске.
— Значит так, — Хеллвен показал рукой в сторону острова Фламенко, — Согласно плану, сегодня ночью команданте Зим с отрядом прозападных партизан тайно высадился на Фламенко и вышел на рубеж для удара по опорному пункту морской полиции. Сейчас капитан Урфин там, и наблюдает за шпионом военной разведки флота Альянса. Шпион скрытно приплыл на рассвете, и сейчас оценивает качество действий партизан. А после заката, шпион, опять же, скрытно, переплывет на висентский остров Юнона…
Лейтенант махнул рукой на север, в сторону морской границы, затем продолжил:
— …И доложит штабу вражеской коалиции, что плацдарм для агрессии подготовлен. С этого момента Альянс не будет бомбить Фламенко, чтобы не осложнить задачу своим коммандос, которым предстоит в момент «Z» десантироваться туда морем с Юноны.
— Значит, все получилось как надо? — уточнил Фоске.
— Точно, док. У нас появляется 40 квадратных км условно — безопасной территории с морским и воздушным терминалом, и с площадками для визуально-камуфлированного размещения боевой техники. Техника прибудет завтра утром, и кэп Урфин просил вас посмотреть на эти машины. Он считает, что у вас появятся какие-нибудь неожиданные креативные предложения, что и как использовать. Свежий взгляд и свежая голова.
— Но, Хеллвен, я слабо разбираюсь в боевой технике и в тактике боевых действий.
— Это понятно, док. В этом и фокус. Вы можете придумать что-то такое, до чего профи никогда не додумается. Ведь профи учился применять технику определенным путем.
— Ладно, — адвокат-эколог улыбнулся, — я попробую наколдовать что-нибудь.
— Вот и отлично, — лейтенант улыбнулся, — теперь следующий пункт по поводу вас. На Фламенко сегодня вы зайдете в отель «Аттика» в Кромби-таун, около северо-западной гавани, и бросите в студио какие угодно вещи, из ненужных. Отель содержат два брата-турка, они подтвердят кому угодно, что вы уже несколько дней там живете, но редко появляетесь в своем студио, поскольку все время то на экскурсиях, то в гостях. Турки придерживаются прозападной ориентации, и дружили с охранкой режимом Тапече, а сейчас они помогают шпионам Альянса и ООН, и пользуются у тех доверием.