— Ты о чем-то задумалась? — проговорил Билли, наклоняясь к ней через стол. — О чем?
— Я думала, как было бы здорово, если бы мы с тобой могли вот так встречаться каждый уик-энд, — ответила она, с любовью глядя на него.
— Ну, тебе бы это очень быстро наскучило, — сказал Билли, покровительственно похлопывая ее по руке.
— Никогда! — воскликнула Винес. — Я…
Она хотела сказать ему еще несколько теплых, прочувствованных слов, но ей помешали. Незнакомая полная женщина в лиловом брючном костюме плюхнулась за их столик и сунула под нос Билли раскрытый блокнот.
— Моя дочь никогда меня не простит, если я не попрошу у вас автограф, — пропыхтела толстуха. — Она от вас просто балдеет! Подпишите, а?.. Вот спасибо! Моя Клара будет на седьмом небе от счастья!
Билли небрежно расписался на блокноте и протянул его Винес. Толстуха в лиловом попыталась было возразить, но узнала Винес — и поплыла. Оказывается, ее дочь «балдела» и от Винес тоже.
Винес поспешно поставила на чистом листке свою подпись и попросила Билли расплатиться.
Увы, им так и не удалось побыть обычными людьми. Вторжение женщины в лиловом разрушило романтическое очарование обеда вдвоем, и все же Винес была счастлива.
Уже давно она не чувствовала себя такой беззаботной и… юной.
34
Фирма, которую Энтони Бонар зарегистрировал в Мехико-Сити, нужна была ему исключительно для конспирации. На самом деле за фасадом процветающей экспортно-импортной компании скрывалась торговля наркотиками — самый грязный после торговли оружием вид криминального бизнеса.
И самый доходный.
Войдя в офис, Энтони кивнул двум доверенным помощникам, которых он вызвал, еще когда летел в самолете. Пора было обсудить кое-какие вопросы — поставку, доставку, оплату и прочие важные мелочи.
Безопасности Энтони тоже уделял немало внимания. Каждое утро его кабинет осматривал специалист-электронщик — искал «жучки». Этого требовал бизнес. Одна ошибка — и все могло кончиться очень и очень печально, и Энтони всегда был настороже.
Его кабинет был большим и просторным. У дальней стены стоял огромный рабочий стол, напротив него — кожаный диван и несколько мягких кресел. Бар в углу был наполнен самыми разнообразными напитками. Одну стену от пола до потолка занимали книжные полки. За ними скрывалась потайная дверь, которая вела в «секретную комнату». Там Энтони работал с записями, которые нельзя было показывать даже самым доверенным помощникам. Войти в «секретную комнату» мог только он — специальное устройство, открывавшее вход, было настроено на отпечатки его пальцев. Там же стояли три сейфа, битком набитые наличными для расплаты с поставщиками. Имелся в комнате и второй выход, который вел прямо на улицу. Этим путем Энтони мог незаметно покинуть офис в случае чрезвычайных обстоятельств.
Совещание с помощниками заняло два часа. Обсудив последние сделки и наметив новые, Энтони велел Грилю подогнать машину. Пора было возвращаться домой.
— Позвонить миссис Бонар, предупредить, что вы едете? — спросил охранник.
— Нет. — Энтони покачал головой. — Я хочу устроить ей сюрприз.
Грилю впору было удивиться — босс еще никогда не поступал подобным образом. Обычно Энтони загодя предупреждал Ирму о своем возвращении, но сегодня он решил этого не делать, поскольку все равно собирался провести дома только одну ночь. Завтра они все отправятся в Акапулько. Энтони хотелось отдохнуть и развеяться — что ни говори, а инцидент с Тасмин оставил у него в душе неприятный осадок.
Ирма в любом случае будет рада его видеть, подумал Энтони. Особенно когда узнает, что они едут в Акапулько и что он велел привезти туда же детей.
По дороге домой Энтони позвонил в Майами и велел позвать к телефону гувернантку.
— Соберите вещи детей и соберитесь сами, — приказал он. — Вы едете в Акапулько. Завтра никуда не отлучайтесь — мой секретарь созвонится с вами и скажет насчет билетов.
— Боюсь, дети будут не очень довольны, мистер Бонар, — возразила гувернантка. — Они уже договорились с друзьями и…
— Пусть отменят все договоренности, — перебил Энтони не терпящим возражений тоном. — Или пусть возьмут друзей с собой, если им не захочется с ними расставаться. Короче говоря, вы должны уговорить их ехать, в противном случае вы у меня больше не работаете!
* * *
Бросив взгляд на часы, стоявшие на ночном столике, Ирма увидела, что уже почти пять. Луис, разбросавшись во сне, спал на кровати рядом. Садовники работали в усадьбе с восьми до четырех, и она подумала, что ей нужно побыстрее выставить парня, чтобы не вызвать подозрений у охранников на воротах. То, что Луис находился на территории целый день было нормально, но всю ночь?.. Не-ет, слишком рискованно, слишком опасно.
Приподнявшись на локте, Ирма нежно погладила Луиса по мускулистой груди.
— Тебе пора идти, — прошептала она. — Уже поздно.
Луис проворчал что-то по-испански и, перевернувшись на спину, потянулся.
— Тебе пора идти, — повторила Ирма. — Вставай.
—
* * *
Перед тем как выйти из особняка, Луис ненадолго задержался в просторной, отделанной мрамором прихожей. Подумать только, что все это принадлежит одному человеку — дом, сад, женщина…
Нет, не совсем так. Сеньор Бонар может владеть множеством вещей, но женщина ему не досталась! Женщина принадлежит ему, Луису, и он может взять ее, когда захочет.
С этой приятной мыслью Луис выскользнул в парадную дверь.
Пройдя за дом, он сел в свой старенький пикап, завел мотор и поехал к главным воротам.
Луис был уже у самого выезда из поместья, когда один из охранников сделал ему знак остановиться.
Выругавшись вполголоса, Луис нажал на тормоз. В охраннике он узнал Сезара — бывшего дружка своей шлюховатой сестры Люсии. Сезара Луис не любил — уж больно тот был пронырлив и себе на уме.
— Привет, Луис, — окликнул его Сезар, ковыряя в зубах. — Как делишки?
В ответ Луис неопределенно пожал плечами. Нормально, мол, дела.
— Что-то ты сегодня припоздал, — заметил Сезар, поглядев на часы. — Уже начало шестого.
— Мне нужно было кое-что доделать, — пробормотал Луис.
— Что именно? — поинтересовался охранник.
— Пересадить цветы в доме сеньоры, — ответил Луис.
— Что-то ты часто там бываешь, — сказал Сезар.
— Если сеньора Бонар хочет, чтобы я пересадил цветы, я должен это сделать. Это моя работа.
— Ну конечно… — усмехнулся охранник.
Луису очень хотелось послать его куда подальше, но он сдержался. Сезар, похоже, что-то задумал.
— Как поживает твоя женушка? — поинтересовался тот.
— Спасибо, неплохо, — осторожно ответил Луис. — А что?..
— Нет, ничего… Просто… Передавай ей мои наилучшие пожелания. Впрочем, лучше я сам. Твоя сестра давно приглашает меня зайти поужинать.
— Конечно, приходи, мы будем очень рады, — солгал Луис. Отчего-то ему вдруг стало не по себе. Пожалуй, он действительно проводит в доме слишком много времени, хотя… Почему бы и нет? Никто ведь не знает, чем он там занимается на самом деле.
— Давай, открывай, — сказал он. — Сегодня я и впрямь немного припозднился.
— А ты знаешь, кто к нам едет? — спросил Сезар, не двигаясь с места.
— Кто? — Луису было наплевать, кто едет и куда. Ему хотелось только одного — чтобы этот подонок поскорее открыл ворота.
— Сеньор Бонар — вот кто!
— Правда?
— Ну да, — ответил Сезар, поглаживая свои тонкие, черные усики. — А вот, кстати, и он сам…
На дороге за воротами действительно показался шикарный белый «Мерседес».
— Прими в сторону, деревенщина, пропусти хозяина! — прикрикнул на Луиса Сезар и побежал открывать ворота.
Луис отъехал к обочине и снова остановился, глядя в окно на приближающуюся машину. Он работал в усадьбе уже несколько месяцев, но еще никогда не видел сеньора Бонара. За все это время босс еще ни разу не приезжал домой, к жене.
Когда тяжелые ворота откатились в сторону, Энтони Бонар опустил стекло «Мерседеса» и, бросив взгляд на Луиса, сидевшего за рулем помятой «Тойоты», жестом подозвал к себе охранника.
— Это еще кто? — с подозрением спросил он.
— Один из садовников, сеньор. Он уже уезжает, — отрапортовал Сезар, вытягиваясь по стойке смирно.
— Понятно. Происшествий не было?
— Никаких происшествий, сеньор. Все в порядке.
— Пусть так будет и впредь.
И Энтони бросил на Луиса еще один взгляд. На мгновение глаза их встретились, и Луис почувствовал, как его пробрала дрожь. Такого ледяного взгляда он не видел ни у кого.
35
События развивались совсем не так, как планировал Генри. Ему нужна была только девчонка, но она притащила с собой какого-то родственника. И теперь его присутствие могло все испортить.
Надежно заперев Марию, или Макс, как она себя называла, в одной из комнат, Генри попытался придумать какой-нибудь выход. Больше всего ему хотелось пристрелить этого так называемого «брата» и закопать тело в лесу, но он понимал, что это было бы большой ошибкой. Генри вовсе не улыбалось попасть в тюрьму за преступление, совершать которое он не собирался, поэтому он и оставил парня в багажнике машины в надежде, что его осенит. Когда же этого не произошло, он отогнал машину за дом, где стоял крепкий бревенчатый сарай без окон. Генри собирался тихо-мирно запереть Туза в сарае и оставить до лучших времен, но когда он открыл багажник, чуть было не произошла неприятность. Парень проявил неожиданную прыть; выскочив из машины как чертик из табакерки, он осыпал Генри бранными словами и едва не сбил с ног.
К счастью, Генри сумел удержаться на ногах, да и револьвер был у него под рукой. Стоило показать парню ствол, как он тотчас заткнулся. Раньше Генри как-то не думал о том, какую власть над людьми дает оружие. Револьвер он взял с собой просто на всякий случай, потихоньку стащив из отцовской коллекции приглянувшийся экземпляр — как раз такой, чтобы был не слишком тяжелым, а выглядел повнушительнее. Обращаться с оружием Генри умел — когда ему было двенадцать, отец взял его с собой в охотничье путешествие, в которое он отправился вместе с несколькими партнерами по бизнесу. Они перелетели в Канаду на частном самолете и отправились на снегоходах в заповедную тайгу, убивая на своем пути все живое. Именно тогда отец заставил Генри застрелить сначала кабана, а потом и несколько других животных, имевших неосторожность попасться охотникам на глаза.
Никакой особой радости от этой бойни Генри, однако, не испытывал. Ему не нравилось стрелять, не нравилось пачкаться в крови убитых и раненых животных, которых нужно было добивать, а потом потрошить и снимать шкуры. Впрочем, с оружием он обращаться все же научился, и сейчас это ему пригодилось. Продолжая угрожать Тузу револьвером, Генри загнал его в сарай и надежно запер. Конечно, он не надеялся решить проблему таким образом, но пока годился и такой вариант. Потом он что-нибудь придумает.
Закончив с этим неприятным делом, Генри внезапно поймал себя на том, что не знает, что ему дальше делать с Марией. Именно с Марией — мужское имя Макс, которое она себе присвоила, нисколько не подходило хорошенькой юной девушке. А то, что девчонка по-настоящему красива, Генри понял сразу. Красива, прелестна, очаровательна… Она оказалась намного привлекательнее матери, во внешности которой было слишком много экзотического, чисто итальянского. Черты лица Марии были мягче, кожа — светлее, губы — полнее, а глаза… Таких больших изумрудно-зеленых глаз Генри не видел еще никогда ни у кого.
Ничего подобного он не ожидал и потому — растерялся. Генри был уверен, что девчонка окажется маленькой избалованной стервой, совсем как ее мамаша. Однако, разглядев ее как следует, он понял, что Мария никогда не сможет стать такой же жестокой холодной дрянью, как ее мамаша. Она была… особенной, и Генри сразу это почувствовал.
Сейчас ему следовало пойти к ней, утешить, сказать, что все будет хорошо, но он почему-то никак не мог заставить себя сделать это. Лучше не торопить события, решил Генри. Лучше подождать до утра и дать эмоциям «отстояться», как любил говорить его отец, предпочитавший к любому делу приступать с холодной головой. А о своей голове Генри не мог сказать такого. Он буквально не находил себе места, нервничал, томился и даже пытался грызть ногти, хотя от этой детской привычки высокооплачиваемый психоаналитик избавил его лет пятнадцать тому назад. Пожалуй, причина была в том, что ему очень хотелось понравиться Марии, но, заперев ее в комнате и приковав к кровати, он едва ли создал благоприятную почву для настоящего знакомства.
Нужно было что-то придумать, чтобы произвести на девчонку хорошее впечатление. И тогда, быть может, он сумеет ей понравиться.
* * *
В субботу утром Генри проснулся от воплей Макс-Марии. К счастью, когда его отец строил этот домик, он прикупил и лес на много миль вокруг, поэтому услышать ее никто не мог. После смерти Логана никто, кроме Генри, сюда не ездил, так что у него даже сложилось впечатление, что об охотничьем домике все забыли. Это, впрочем, ничего не меняло, поскольку после смерти матери все имущество Уитфилд-Симмонсов должно было в любом случае перейти к нему. Генри даже подумывал о том, чтобы продать пасаденский особняк и перебраться сюда, в глушь, где его никто не потревожит.
Потом ему пришло в голову, что, если ему удастся завоевать доверие Марии и рассказать ей, какой эгоистичной дрянью была ее мать, в следующий раз она, быть может, поедет сюда с ним добровольно. Да и в этот раз все могло быть по-другому, если бы она не притащила с собой этого идиота брата! Будь он проклят, этот сопляк!.. С ним нужно было что-то делать, а что — Генри представления не имел. Если бы не Туз — дурацкое имя, кстати! — все было бы совершенно иначе. В конце концов, они с Марией так мило общались по Интернету, и она так много о нем знала! Тот факт, что Генри послал ей не свое фото, не мог, с его точки зрения, иметь большого значения. В конце концов она бы привыкла к нему, поняла, что он за человек, а внешность — дело десятое. Генри уже и не помнил, на каком сайте он обнаружил снимок этого никому не известного манекенщика. На такого — он знал — Мария обязательно клюнет, а вот если он пошлет ей свои портрет, девчонка может и не прийти: в этом возрасте все они тщеславны и обращают внимание на лицо и фигуру, а отнюдь не на душу.