— То, что вы предлагаете, ужасно, Шовлен! — воскликнула Маргерит, отшатываясь от него, как от ядовитого насекомого. — Кто бы ни был этот человек, он храбр и благороден, и я никогда — слышите? — никогда не стану принимать участие в подобной мерзости!
— Вы предпочитаете, чтобы вас оскорблял каждый французский аристократ, прибывший в эту страну?
Шовлен уверенно пустил эту стрелу. Щеки Маргерит побледнели, она закусила нижнюю губу, стремясь не подать виду, что его выстрел достиг цели.
— Об этом не может быть и речи, — равнодушным тоном заявила молодая женщина. — Я могу защитить себя и отказываюсь делать грязную работу для вас и даже для Франции. В вашем распоряжении имеются другие средства — используйте их, друг мой.
И, не удостоив Шовлена взглядом, Маргерит Блейкни повернулась к нему спиной, направляясь в таверну.
— Это не последнее ваше слово, гражданка, — промолвил Шовлен, когда свет из коридора озарил ее элегантную фигуру. — Надеюсь, мы встретимся в Лондоне!
— Может быть, и встретимся, — бросила через плечо Маргерит, — но тем не менее это мое последнее слово.
Открыв дверь в столовую, она исчезла из поля зрения, но Шовлен задержался у порога, доставая очередную понюшку табаку. Несмотря на полученную презрительную отповедь, на его лисьей физиономии не было заметно ни смущения, ни разочарования — напротив, в уголках тонких губ змеилась удовлетворенная саркастическая улыбка.
Глава девятая
Нападение
За дождливым днем последовала ясная звездная ночь, прохладная и напоенная ароматами ранней осени — чисто английскими запахами сырой земли и опавших листьев.
Великолепная карета, запряженная четверкой прекраснейших чистопородных лошадей в Англии, катилась по дороге в Лондон. Сэр Перси сидел на козлах, держа поводья в изящных, как у женщины, руках; рядом поместилась леди Блейкни, закутанная в дорогие меха. Идея пятидесятимильной поездки звездной летней ночью была с энтузиазмом встречена Маргерит. Сэр Перси являлся завзятым кучером, его четверка лошадей прибыла в Дувр двумя днями раньше, успела отдохнуть и была готова к путешествию, а Маргерит предвкушала несколько часов одиночества, с мягким ночным бризом, обвевающим ее щеки. Она знала по опыту, что сэр Перси будет говорить мало, а то и вовсе не вымолвит ни слова. Он часто возил ее ночью в своей прекрасной карете, делая за всю поездку лишь пару замечаний о погоде и состоянии дорог. Сэр Перси обожал ночную езду, и Маргерит быстро приспособилась к его пристрастию. Часами сидя рядом с мужем и восхищаясь его ловким управлением лошадьми, она часто интересовалась, что происходит в это время в его неповоротливом уме. Но сэр Перси хранил молчание, а Маргерит ни о чем его не спрашивала.
В «Приюте рыбака» мистер Джеллибэнд, совершая обход, гасил огни. Посетители разошлись, но в аккуратных маленьких спальнях наверху поместились важные гости: графиня де Турней, Сюзанна и виконт; еще две спальни были приготовлены для сэра Эндрю Ффаулкса и лорда Энтони Дьюхерста, если молодые люди надумают оказать честь старой гостинице и остаться на ночь.
В настоящий момент оба упомянутых джентльмена удобно расположились в столовой у камина, в котором, несмотря на теплый вечер, весело потрескивали дрова.
— Все разошлись, Джелли? — осведомился лорд Тони у достойного хозяина, занятого мытьем бокалов и кружек.
— Как видите, милорд.
— А ваши слуги отправились спать?
— Все, кроме мальчика у буфетной стойки, — ответил мистер Джеллибэнд и смеясь, добавил: — Не сомневаюсь, что плут тоже скоро заснет.
— Значит, мы можем побеседовать здесь полчаса, чтобы нас не беспокоили?
— Конечно, милорд. Я оставлю ваши свечи на кухонном столике, а комнаты для вас уже приготовлены. Сам я сплю наверху, но если ваша милость крикнет погромче, то я сразу же услышу.
— Отлично, Джелли. И погасите свет — нам достаточно огня в камине, и мы не хотим привлекать внимание прохожих.
— Хорошо, милорд.
Мистер Джеллибэнд погасил свисавшую с потолка причудливую старинную лампу и задул свечи.
— Оставьте нам бутылку вина, Джелли, — попросил сэр Эндрю.
— Хорошо, сэр.
Джеллибэнд отправился за вином. В комнате было темно, если не считать красноватого мерцающего огня в камине.
— Все в порядке, джентльмены? — спросил Джеллибэнд, вернувшись с бутылкой и двумя бокалами, которые он поставил на стол.
— Да, спасибо, Джелли, — ответил лорд Тони.
— Доброй ночи, милорд! Доброй ночи, сэр!
— Доброй ночи, Джелли!
Двое молодых людей молча прислушивались к удаляющимся тяжелым шагам мистера Джеллибэнда в коридоре и на лестнице. Вскоре они замерли, и «Приют рыбака», казалось, погрузился в сон, если не считать обоих джентльменов, потягивающих вино у камина.
Несколько минут в столовой не слышалось ни звука, кроме тиканья высоких стоячих часов и потрескивания горящих бревен.
— На сей раз все снова обошлось, Ффаулкс? — заговорил наконец лорд Энтони.
Сэр Эндрю мечтал, глядя в огонь и, несомненно, видя там хорошенькое пикантное личико с большими карими глазами и густыми темными локонами вокруг детского лба.
— Да, — откликнулся он. — Обошлось.
— Никаких неприятностей?
— Никаких.
Лорд Энтони налил себе очередной бокал вина и усмехнулся.
— Полагаю, нет нужды спрашивать, приятно ли прошло ваше путешествие?
— Разумеется, дружище! — весело ответил сэр Эндрю. — Все прошло отлично!
— Тогда выпьем за здоровье мадемуазель Сюзанны! — жизнерадостно предложил лорд Тони. — Она превосходная девушка, хотя и француженка. И за успех твоего ухаживания.
Осушив бокал до последней капли, он присоединился к другу, сидящему у камина.
— Полагаю, в следующий раз путешествовать придется тебе, Тони, — заметил сэр Эндрю, с трудом оторвавшись от размышлений. — Тебе и Хейстингсу, и надеюсь, что у вас будет такая же приятная задача и столь же очаровательные компаньоны, как у меня. Ты не представляешь, Тони…
— Нет, не представляю, — поспешно прервал его друг, — но верю тебе на слово. А теперь, — добавил он, и его веселое лицо неожиданно приняло серьезное выражение, — теперь о деле.
Молодые люди придвинули стулья ближе друг к другу и, хотя они были одни, инстинктивно перешли на шепот.
— Два дня назад, — начал сэр Эндрю, — я в течение нескольких минут говорил в Кале с Алым Пимпернелем. Он прибыл в Англию на два дня раньше нас. Алый Пимпернель сопровождал беженцев всю дорогу из Парижа, переодетый — ты не поверишь! — старой рыночной торговкой, и правил крытой повозкой, где графиня де Турней, мадемуазель Сюзанна и виконт лежали спрятанные под репой и капустой. Он провез их сквозь пост солдат и толпу, вопящую «A bas les aristos!» [49]. Но рыночная повозка благополучно выехала из города вместе с множеством точно таких же, а Алый Пимпернель в платке, юбке и капоре кричал «A bas les aristos!» громче всех. Правда же, — добавил молодой человек, восторженно сверкая глазами, — он просто чудо! Его безрассудная дерзость помогает ему осуществить любое предприятие!
Лорд Тони, чей лексикон был более ограничен, нежели у его друга, мог только выразить свое восхищение их предводителем парой ругательств.
— Он хочет, чтобы ты и Хейстингс встретились с ним в Кале, — продолжал сэр Эндрю более спокойно, — второго октября — то есть в следующую среду.
— Ну?
— На сей раз предстоит заняться графом де Турней — это опасное дело, так как граф, чье бегство из собственного замка после объявления его «подозрительным» Комитетом общественной безопасности, было шедевром изобретательности Алого Пимпернеля, находится под смертным приговором. Вывезти его из Франции — нелегкая задача, поэтому, если тебе это удастся, можешь считать, что тебе крупно повезло. Сен-Жюст поехал встретиться с ним — его пока никто не подозревает, но придется вывозить их обоих. Да, это будет нелегким испытанием даже для нашего шефа! Надеюсь, мне тоже придется принять в этом какое-нибудь участие.
— У тебя есть какие-нибудь особые указания для меня?
— Да, и более точные, чем обычно. Республиканское правительство направило в Англию аккредитованного агента — человека по имени Шовлен, который имеет зуб против нашей Лиги и полон решимости открыть личность ее руководителя, чтобы схватить его, как только он в очередной раз ступит на землю Франции. Этот Шовлен привез с собой целую армию шпионов, и шеф считает, что нам следует как можно реже встречаться по делам Лиги и ни в коем случае не вести переговоры в общественных местах. Когда он захочет с нами поговорить, то даст нам знать.
Молодые люди склонились над камином, так как огонь в нем догорал, и только тлеющая зола отбрасывала зловещий отсвет на узкий полукруг перед очагом. Оставшееся пространство комнаты было погружено во мрак. Сэр Эндрю вынул из кармана записную книжечку, извлек оттуда сложенный лист бумаги, развернул его и вместе с другом попытался прочитать написанное на нем при тусклом свете камина. Они настолько погрузились в чтение драгоценного послания их обожаемого предводителя, что не слышали ни хруста пепла в очаге, ни монотонного тиканья часов, ни едва различимого шороха рядом с собой, когда из-под скамьи вылезла человеческая фигура, бесшумно, словно змея, прокралась мимо них и скрылась в непроглядной тьме.
— Ты должен прочитать эти инструкции, запомнить их, а письмо уничтожить, — сказал сэр Эндрю.
Он собирался положить книжечку в карман, когда из нее вылетел листок бумаги и упал на пол. Лорд Энтони наклонился и подобрал его.
— Что это? — спросил он.
— Не знаю, — ответил сэр Эндрю.
— Листок выпал у тебя из кармана только сейчас. Он не относится к тому письму.
— Странно! Интересно, как он туда попал? Это от шефа, — добавил сэр Эндрю, взглянув на листок.
Оба склонились над листком, пытаясь разобрать поспешно нацарапанные на нем несколько слов, когда их внимание привлек слабый звук, казалось, доносившийся из коридора.
— Что это? — одновременно спросили оба. Подойдя к двери, лорд Энтони быстро открыл ее, и в тот же момент получил сильный удар в переносицу, отбросивший его назад. Одновременно темная фигура, скрючившаяся в потемках, прыгнула сзади на ничего не подозревающего сэра Эндрю, повалив его на пол.
Все это произошло в течение двух-трех секунд, и прежде чем лорд Энтони и сэр Эндрю успели крикнуть или попытаться сопротивляться, они были схвачены двумя незнакомцами и крепко привязаны спиной друг к другу со связанными руками и ногами и шарфами, обмотанными вокруг рта.
Тем временем человек в черной маске бесшумно закрыл дверь и застыл около нее, ожидая, пока другие завершат свою работу.
— Все в порядке, гражданин! — сказал один из нападавших, осмотрев веревки, связывающие молодых людей.
— Отлично! — отозвался человек у двери. — Теперь осмотрите их карманы и дайте мне все бумаги, которые там найдете.
Приказание было тихо и быстро выполнено. Завладев бумагами, человек в маске несколько секунд прислушивался, все ли спокойно в «Приюте рыбака». Очевидно, удовлетворенный тем, что это дерзкое нападение осталось незамеченным, он снова открыл дверь и властно указал на коридор. Четыре человека подняли с пола сэра Эндрю и лорда Энтони и так же бесшумно, как они вошли в столовую, вынесли двух связанных молодых джентльменов из гостиницы на дорогу и скрылись вместе с ними во мраке.
В столовой замаскированный предводитель нападавших быстро просматривал украденные бумаги.
— Неплохая работа для одного дня, — пробормотал он, срывая маску и устремив взгляд светлых лисьих глаз на тлеющий в камине огонь. — Совсем неплохая!
Открыв одно-два письма, спрятанных в книжечке сэра Эндрю Ффаулкса, он взглянул на листок бумага, который молодые люди едва успели прочитать, но особенное удовлетворение вызвало у него письмо, подписанное Арманом Сен-Жюстом.
— Значит, Арман Сен-Жюст все-таки изменник, — тихо заметил он и злобно добавил сквозь зубы: — Ну, прекрасная Маргерит Блейкни, думаю, что теперь вы поможете мне найти Алого Пимпернеля!
Глава десятая
В оперной ложе
Было одно из гала-представлений в театре «Ковент-Гарден» [50], открывавшее осенний сезон памятного 1792 года.
Народу было битком — и в ложах над оркестром, и в партере, и в более плебейских местах на балконах и галерке. Интеллектуальную публику притягивал «Орфей» Глюка [51]; тех же, кого мало интересовала «позднейшая музыкальная новинка из Германии», прельщала возможность поглазеть на модно и нарядно одетых дам, увешанных бриллиантами.
Многочисленные поклонники наградили Селину Стораче [52] бурными аплодисментами после ее большой арии; Бенджамин Инклдон, признанный любимец леди, удостоился особого приветствия из королевской ложи; когда же после блистательного финала второго акта занавес опустился, публика, очарованная волшебными мелодиями великого маэстро, коллективно испустила удовлетворенный вздох, прежде чем приступить к обычной фривольной болтовне.
В ложах можно было видеть немало известных лиц. Мистер Питт, с головой погруженный в государственные дела, позволил себе расслабиться, посетив сегодняшний спектакль; принц Уэльский, жизнерадостный, толстый и довольно невзрачный на вид, переходил из ложи в ложу, чтобы провести пятнадцатиминутный антракт с близкими друзьями.
В ложе лорда Гренвилла [53] всеобщее внимание привлекал низенький, худощавый субъект с ироническим выражением лисьей физиономии и глубоко посаженными проницательными глазками, жадно внимавший музыке, весьма критично настроенный по отношению к публике, одетый во все черное и с такими же черными ненапудренными волосами. Лорд Гренвилл — министр иностранных дел — оказывал ему заметное, хотя и холодное почтение.
С множеством чисто английских лиц контрастировало несколько иностранных; надменные аристократические черты выдавали французских эмигрантов-роялистов, которые, подвергаясь безжалостным преследованиям на своей охваченной революцией родине, нашли убежище в Англии. На этих лицах были написаны печаль и тревога; женщины вообще мало обращали внимание на музыку и блестящую публику, несомненно, думая о своих мужьях, братьях и сыновьях, которых окружали опасности, а быть может, уже постигла страшная судьба.
Среди них заметной фигурой была недавно прибывшая из Франции графиня де Турней де Бассрив; одетая в черное шелковое платье, чей траурный стиль нарушал лишь белый кружевной шарф, она сидела рядом с леди Портарлс, которая тщетно пыталась плоскими шутками вызвать улыбку на устах графини. Поблизости поместились Сюзанна и юный виконт, державшиеся молчаливо и довольно робко в окружении иностранцев. Глаза Сюзанны казались печальными; войдя в театр, она пытливо окидывала взглядом каждую ложу. Очевидно, девушка не увидела то лицо, которое хотела увидеть, ибо она тихо сидела рядом с матерью, равнодушно внимая музыке и больше не проявляя интереса к публике.
— Ах, лорд Гренвилл! — воскликнула леди Портарлс, когда после вежливого стука в дверях ложи появилась красивая и весьма толковая голова министра иностранных дел. — Вы не могли появиться более a propos [54]. Присутствующая здесь мадам де Турней де Бассрив, несомненно, жаждет услышать свежие новости из Франции.
Выдающийся дипломат шагнул вперед и обменялся рукопожатием с дамами.
— Увы! — печально промолвил он. — Новости самые плохие. Избиения продолжаются, Париж буквально залит кровью, а гильотина ежедневно требует сотню жертв.
Бледная и готовая расплакаться графиня откинулась на спинку стула, с ужасом слушая краткое и выразительное описание происходящего в ее заблудшей стране.