– Я жалею, что никто не запросил луну, – усмехнулся Тоэль, – было бы проще.
– Спокойной ночи, стриж. Хотел бы жить, как проще, – не сидел бы с нами.
Он кивнул и вышел в темный внутренний двор. Пустой и тихий, плотно выстланный во много слоев теплой прелой влагой тумана, пахнущей старым сеном и факельным дымом. Сел возле многочисленных емкостей с водой, умылся и задумался надолго. Что может дать Архипелагу уникального и бесценного славный дабби Амир Багдэш? Он прекрасный человек, его дочь совершенно очаровательна, умна и добра, у нее сильный характер. Увы, этого мало, как и денег, услуг или подарков. Возможно, Деяна права, решать задачу вообще рано: еще ничего не случилось, и пока капитан и его гостья вполне мило и невинно дружат. Он понимает свой долг. Джами вполне отчетливо осознает, как ей далеко до претензий на место княгини, да и не мечтает она о родовом замке! Вот только дело не в месте, а в человеке.
Еще недавно Тоэль не решался всматриваться в души пристально, а теперь попробовал и удивился. Сверху он видел мир и любовался его красками. Здесь, внизу, он получает не меньшее удовольствие, оказывается, от созерцания душ. И началось все с маленькой Миратэйи, показавшей ему свое видение окружающего. Слепое, но полное доброты и внимания.
Он ковал клинки, думая о составе сплава, легирующих добавках и форме, о закалке и отпуске стали, о полировке. Но не о руке и душе будущего владельца. Каким был бы клинок, решись он создать оружие для Джами? Тоэль устроился поудобнее, откинувшись на стену дома. Прикрыл глаза.
Конечно, сабля. Легкая, упругая, и с хорошо защищенной гардой. Северного типа, с узорным лезвием почти ровной ширины по всему клинку, относительно небольшой кривизны, как у конников народа…
Нет, не то. Он и прежде делал оружие для красоты и прочности. Любой девушке сложения Джами – невысокой, хрупкой, тонкой, – он бы предложил именно саблю. Но ведь сейчас он думает про бесподобную Джами Багдэш, а не какую-то незнакомку, похожую на нее внешне. Трудно представить иную – и похожую… Кто такая Джами и от чего ей нужна защита? Или для «одинокого цветка розы» первично нападение?
Словно подслушав мысли, синеглазая возникла рядом. Не замечая Тоэля, устало прошла через двор, опустила руки в воду по плечи, выбрав глубокую бочку, окунула лицо. Резко выпрямилась и встряхнулась, тихонечко рассмеялась. Ей нравилась новая жизнь: бриг, люди капитана, обожающие своего «бродягу Тая» и готовые оберегать его; безмерно знатный и совершенно не кичливый магистр; снави, так неожиданно пришедшие, и очень простые в общении; личный дракон, решивший помогать маленькой сестренке – Мире. Здесь ей было легко и интересно. Куда интереснее, чем за столами таверн, где обсуждались сделки, в лавках купцов, показывающих диковинные чужеземные товары, даже в караване. А еще ей очень нравилось море.
Джами зябко вздрогнула и обернулась, осознав постороннее присутствие – то ли в своем сознании, то ли во дворе. Подошла и пристроилась рядом.
– Снави добирались сюда без отдыха, – сказала она совсем тихо. – Очень трудная у них жизнь. Я бы не смогла отказаться от всего ради чужих людей.
– Неблагодарных, – добавил Тоэль.
– Увы, да. Семь лет назад в Кумате был мор, и их звали, как последнюю надежду. Клялись все отдать за спасение. А потом даже к столу городского головы на праздничный ужин в честь спасения от недуга не позвали. Он – голубых кровей, князю родич. А у девчушки, лечившей нас, не было даже толковых сапог. Ее от слабости качало. Голова бросил в осеннюю грязь кошель и ушел. За деньги сыну жизнь купил, вот как он решил. Женишку моему, который весь в папу, – душу-то ему купить забыли.
– Ты ее хоть накормила?
– Мы с мамой. Накормили, одели, в дорогу собрали. Уговаривали зиму переждать, но она спешила. И, совершенно как Мира, не желала огорчаться из-за людской глупости. Говорила: дети живы – значит, все удалось. Нет, я бы так не смогла и не стала. Я другая.
– Снавей и не может быть много. А прочие должны жить иначе. Хлеб растить, скот пасти, править, голове вашему мозги на место вставлять, раз сердца нет. Или его выставлять из города. У тебя есть иной дар, ты умеешь людям помогать, даже когда они делают вид, что в помощи не нуждаются. Как та снавь без сапог или наш князь, попытавшийся отвернуться от жизни. Ты замечательная, Джами Багдэш. И я рад, что мы поплывем вместе.
– Спасибо.
– А пока – иди спать. Завтра целый день грузить и крепить, таскать и размещать. Ты же станешь приглядывать и опять не отдохнешь.
– Я выносливая. И мне очень нравится «Лебедь». Он красивый и быстрый. Не зря он здесь ценится, как хороший конь в степи, не на золото, а как кровная родня…
– Именно так, флот для Архипелага – это… идеальное решение нерешаемой проблемы! Вообще-то их корабли весьма убоги и медлительны, что нам на руку, – Тоэль рассмеялся. – Именно так. Джами, гонец к матери уже уехал?
– Утром отправляется. Бикар сам из экипажа выбрал юнгу, мальчишка чуть не плачет – без него поплывем.
– Пошли. Ты должна помочь мне описать отцу один маршрут, который обязан остаться для прочих тайной. Мне следует кое-что поручить Амиру, и очень важное.
Письмо он писал долго. Сперва Джами усердно зашифровала маршрут со всеми ориентирами в понятную лишь их роду систему обозначений. Прочее Тоэль дописал потом, в одиночестве, проводив девушку до комнаты и поднявшись в свою. Там и правда было жарко, и к тому же влажно, под самой-то крышей. Но Ками духота спать не мешала, люди народа ш’ати вообще весьма легко переносят превратности погоды. Айри испортил несколько листов бесценного пергамента, подбирая слова и наиболее грамотно и точно составляя инструкции. Времени мало, едва ли у них получится, но все же! Вот вернется обратно – и узнает. Будет интересно поглядеть! А уж как удивится Деяна…
Утром начался нормальный «ужасный ужас» по определению Джами, единственной из всех – абсолютно спокойной и собранной в водовороте дел, несущем крупные бревна опасных проблем и еще более противные мелкие щепки ссор, спешки, путаницы, неразберихи и суеты. Невысокая, способная яростно спорить и ехидно доводить собеседника, она потрясла экипаж иным, неожиданным и редкостным, умением: знать о погрузке все и замечать даже ничтожные проблемы. И держать в крепких руках весь процесс, оставаясь вопреки любым склокам и неприятностям совершенно ровной в поведении.
Нанятые дополнительно грузчики работают небрежно. Кто старший? Немедленно заменить тех троих, они кряхтят за шестерых, а грузят неполную меру одного. Нет, не надо говорить, кто и при каких обстоятельствах способен исправиться, за святость она не доплачивает, только за перемещенные мешки, тюки и бочки.
Вместо коричневого риса предложили шлифованный белый, он куда дороже, в чем же недовольство? Заменить, или через час рис будет получен у иного торговца, с хорошей памятью. Нет, муку такого качества она тоже не могла оплатить. Мешки должны быть плотные и с целыми швами. Иного размера, она точно помнит, что и где видела вчера, эти с другого склада.
Чеснок прошлого года в таком количестве подойдет, но не этот, в верхних частях косиц явная гниль. Нет, синий плоский лук не нужен, хоть он и сладкий, очень плохо хранится. Заменить, это еще вчера оговорено. Пряности пусть проверит Тоэль, ему можно доверять.
Что тут делают моряки, которым пришло время обедать? Еда заказана, и голодные, щелкающие зубами попутчики ей не нужны. Уже вызвана смена, марш в трактир!
Да, бочковые вина именно такие, все подвезено в соответствии со списком. Спасибо, если есть еще три бочки – она возьмет и доплатит. Ром пересчитан Бикаром, хорошо. Он следит за загрузкой и развесовкой?
Солонина вполне аппетитна, устраивает. Проверять? Она еще не сошла с ума и знает, за кем не требуется приглядывать, уважаемый Литропос всегда исполняет свои обещания. Копчения – в дополнительную упаковку, обязательно.
Ящики в верхние трюмы, отдельно.
Если капитан прекратит шуметь, он скорее будет понят. Да, это подозрительно похоже на товар: шелк, фарфор, цветное стекло, пряности, несколько клинков, пушнина. А с чем он, князь, собирается показаться на берегу, если придется общаться с местными властями? Нет, можно не извиняться, вид и так жалкий.
Посуду грузить отдельно, бережно, сдать коку эту и еще ту. Серебро? Да, тоже на корабль, это она вечером прикупила у знакомого мастера для каюты князя, стыдно пить из мятого. А сам-то так уютно молчит, и спасибо: не его деньги истрачены…
Паруса заиграли сиянием послеполуденного солнца.
В это никто не верил, но Джами умудрилась загрузить совершенно пустые трюмы за несколько часов. И теперь устало переругивалась с князем, забавляя снавей и магистра. У них нашелся такой интересный повод!
Риэл обнаружил на борту собаку.
Зачем ему морской пес? Мелкий, злобный и уродливый! Ловить крыс и воспитывать очень грубого капитана… ну, если так, то ладно, но кормить его будет Джами из своей доли припасов. Деяна дождалась окончания очередной порции извинений и, пока не высказаны новые претензии, включилась в разговор. Она предложила использовать дар для ускорения путешествия: паруса наполнять не слишком трудно. Когда ветер будет уходить от нужного направления или ослабевать, снави помогут. Можно уже начинать? Хорошо.
Снавь уселась с полным удобством на носовой надстройке, вроде бы лениво изучая горизонт неспешно перемещающимся по синей кромке моря и неба взглядом. Через несколько минут ветер усилился и чуть сместился, вливаясь в паруса всем своим потоком. «Лебедь» с шелестом раскрыл все дополнительные «крылья», набирая ход.
– Двенадцать узлов! – гордо сообщил боцман.
– Для своей конструкции «Лебедь» неплох, – сдержанно кивнул Тоэль на оптимизм капитана.
– И насколько лучше мог бы сделать конструкцию Ладимэ? – понятливо прищурился тот.
– По ходу – вдвое, полагаю. Но меня куда более беспокоит примитивность нашего парусного снаряжения, его площадь крайне мала, а размер паруса, наоборот, велик и затрудняет работу с ним. Далее: избыточная валкость и рысканье, низкие мачты в три стеньги. Впрочем, глупые опасения, когда на борту одаренные.
– Я бы хотел увидеть настоящий корабль с таким ходом, – вздохнул князь.
– Ты, кажется, последний, кто мне еще не загадал желания. Как дракону, – лукаво уточнил Тоэль. – Это оно и было?
– Почему бы нет, – задумался Риэл. – А пока что я сам расскажу о нашем путешествии. Я почти ничего не знаю о водах вне прибрежной зоны. Но обсуждал нашу цель с Ками, а он прежде общался со снавями того берега. Птицы переносят их через большую воду, сильно забирая к югу, там есть длинные цепочки малых островов, их Ками назвал как «жемчужную нить дня», поскольку тянутся от восхода к закату: птицы и знакомые им снави считают от своего берега. Птицы делают даже с седоками четыре-пять сотен миль в перелет, огромное расстояние, нам на такой путь потребуется неделя при среднем ветре. И одолевают океан за пару недель, посадки и отдых я исключил для простоты подсчета. Зато добавил рифы, вроде есть по словам Ками, отметил наше незнание пути, случайности. Итого – самое малое три месяца.
Тоэль кивнул согласно. Он с любопытством наблюдал, как крепко сбитый уродец на четырех коротковатых лапках обходит поочередно вахтенных, боцмана, рулевого, Ками – и постепенно приближается к капитану, бочком, умильно щурясь и пытаясь заискивающе растянуть уголки губ. В зубах рыже-черный малыш сжимал два крысиных хвоста, трупы тащились по палубе. До самого княжеского сапога. Короткие рваные уши гордо встали, тощий хвостик-нитка, укороченный в драках наполовину чужими стараниями, приветливо дрожал.
Джами подобрала это пятнистое безобразие возле мусорной кучи. Погладила, нарекла Рифом и принялась спасать: жалкого, голодного, порванного более крупными собратьями в неравном бою – схватке одного чужака со всеми местными. Ками вылечил. Фрисс накормила. А хозяином в итоге оказался избран – вот чего только не случается в жизни – капитан, недовольный своим беспородным пассажиром. Риэл долго смотрел на крыс, затем нагнулся и потрепал их убийцу по тощей – ребра видны – но мускулистой, спине. Хвост заработал в полную силу, вовлекая в движение все тело Рифа.
– Боцман, трупы «пиратов» выбросить за борт, – строго распорядился князь. – Пса зачислить в экипаж и поставить на полное довольствие.
Следующие два часа Риф блаженствовал, устроив морду на облюбованном левом сапоге хозяина. Затем бушприт «Лебедя» уперся в закатное солнышко, подталкивая его дальше, на запад, и утомленная Деяна отпустила ветер до утра.
Бриг замедлил ход. Джами пригласила офицеров и пассажиров на вечерний грог.
Три месяца день за днем будет так или почти так, – лениво подумал Тоэль. Утром он станет заниматься с Ками под хищными взглядами магистра и капитана, которые рано или поздно присоединятся к урокам. Неплохие бойцы. Князя не зря прозвали Угорь, явно имея в виду морскую змею, – гибок, текуч, силен и мягок в движении. У него длинные мышцы опытного пловца и отменная реакция. Опасный боец, обманчиво легкий и неспешный на первый взгляд.
После тренировок, спланировал дальше свой день Тоэль, – пара часов общения с благородным Тиссэ, упорно пишущим книгу по навигации. Интересное дело, нужное. И человек подходящий, этот не станет скрывать знания и делать их достоянием только своей семьи. Отдаст Бэнро в переписку для всех капитанов и морской школы в столице Индуза. После обеда – пара часов на свои дела и мысли. Потом еще одна тренировка – и день окончен.
Закат. Он привыкнет смотреть закаты день за днем, всегда разные и удивительные. Особенно приятно: смотреть он будет не один, а напару с Джами, уже накрепко влюбленной в океан. Даже осенний, с быстро остывающим хлестким ветром, пасмурный, он будет великолепен. Пустыня вод куда как изменчива, пески не могут тягаться с ней в капризном разнообразии тонов, узоров и фактур. Деятельный характер Джами очень сродни морю. С утра солнышко блестит на мелкой ряби, затем из тонкого штриха далекого облачка возникает шквал и уходит, оставляя потрясенных и не верящих еще в свою удачу уцелевших моряков смотреть на дивный закат и ловить в его цветах и формах намек на завтрашнее настроение погоды, не напрасно причисляемой к женскому роду.
Он не ошибся в ожиданиях. Плыть на «Лебеде» оказалось приятно и интересно. Фрисс и Деяна отдыхали, им было непривычно иметь столько времени для себя. Они уверенно поддерживали ветер и ловко выводили бриг из зон плохой погоды, предвидя штормы и шквалы осени и порой смягчая их.
Джами, неугомонная и часто замечаемая разом в двух или трех местах, пекла пироги и блины, собирала травяные настойки на основе рома, подначивая к этому безобразию снавей и используя их лекарский запас. Еще изучала хорошие манеры с магистром и даже танцевала с офицерами, училась работать с парусами и взбиралась на верхний рей. Риф деятельно таскал крыс, упорно укладывая их на левый сапог хозяина, а ночами – под дверь его каюты. Постепенно Риэл пришел к неутешительному выводу о засилье серых «пиратов» на своем корабле, с которыми бороться способен лишь один член экипажа, достойный, наверное, офицерского звания. Пес оказался настоящим сокровищем: он не лаял и не выл, знал место и охотно забавлял матросов, прыгая на задних лапах, выманивая подачки с умильным видом, охотно и легко обучаясь самым нелепым командам. А еще был драчлив, обладал убийственной хваткой и уникальной прыгучестью.
Все были при деле и довольны. Холодало медленно, погода словно решила вернуть тепло, не отданное за лето, и побаловать солнышком, усердно прятавшимся за облаками весь июль.
Берег они увидели на восемьдесят седьмой день пути. Его появления ждали: уже приметили альбатросов, чаек, мелких птиц, уже цвет воды изменился, несколько раз показывались поодаль острова и скалы. Говорящие с миром снова и снова советовали чуть подправить курс, ориентируясь на свое чутье, упорно ведущее к месту, где последний раз их учитель воспринимал сознание погибших. Ночами хоть один обладатель дара постоянно дежурил на палубе, вслушиваясь в мир: темно, нельзя упустить мелководье. Ночи ноября холодны, хоть за время плавания бриг сместился к югу даже относительно теплого климата Римаса. Но зима и здесь готовилась установить свои порядки.