– Ему достались земли сестры и замок, чьи стены почему-то не рухнули, вопреки легенде, – кивнула Деяна. – Он строил мельницы, сделав чертеж общим достоянием своих земель. Лишь брал долю с помола в уплату за знание. Не мучил людей непосильными податями. А титул уже потом появился, через три поколения. Графом назвался его правнук, Дэйн Залесский.
– Не знал, – приятно удивился Тоэль.
– Мой предок в одиннадцатом поколении, – добила его Деяна. – Ну как, приятно ощутить себя снова – полным дураком? Или для этого мне надо разложить с пяток костров и поплясать, а потом выпросить у тебя еще один сундук золота?
– Буквально помолодел лет на триста, – рассмеялся Тоэль. – Ты на колдунью, и правда, чем-то похожа. А деньги у меня и без плясок отобрала Джами, поумнеть я не сумел. Хотя… теперь мое золото не становится пылью. Умница Багдэш обратит его к пользе, закупит много-много молоденьких овечек, доски, копченое мясо, зерно. Кстати, мельницу надо и здесь устроить. Только ветряную, горная река ненадежна. А вот в долине Огненных птиц поработает вода, там есть подходящий поток. Зима еще не отступила, и рассказать о мельницах я успею. Ларн, кого пришлешь слушать?
– С добрыми демонами и зима не скучна, – довольно кивнул вождь. – К старости время бежит все быстрее, а по твоей милости я вовсе холодов не приметил. И сам послушаю, и еще пару толковых людей подберу, из своих да и из долинников тоже. Здесь низко, воздух плотный, скалы льдом не застужены, тепло приходит рано и охотно. Им первыми строиться. А наше высокогорное лето еще мерзнет в трех шубах… До середины апреля мы останемся тут, никак не меньше.
В марте зима сдалась, нехотя отступая шаг за шагом к кромке вечных льдов горных вершин, и зеленеющие склоны речной долины наполнились радующим глаз пушистым теплым снегом овечьего меха: нижние перевалы открылись, впуская обращенное в товар золото дракона по имени Тоэль. Обозы тянулись один за другим, сопровождаемые переселенцами. Многие ушли из родных гор, когда злые божки потребовали дани – людей и скота. Теперь возвращались, узнав о пресечении зла.
Кьенс привела последний торговый обоз.
Тоэль сидел в ангаре, отведенном для сборов старейшин племени и снавей. Он видел, как невысокая и очень решительная лучница прошла от двери, коротко поклонилась отцу и, не пытаясь упростить или смягчить сообщение, изложила всё по порядку. По словам Кьенс, люди с брига не позволили ей оплатить ни единого клочка ткани в обозах, ни даже ягненка. Скот выбран самой Джами Багдэш, самый лучший. Есть договоренность: будут к осени еще стада, будет новый лес для домов. Хитрый Хиннр оплатил товар, изложив мастерам секрет изготовления стекла, Ргиро кивнул, собираясь с силами для ответного отчета, – о событиях в долине.
Не все они радостны для его семьи. Он знал свою упрямую дочь. Прошлой осенью вышло время ее помолвки с сыном старейшины соседнего поселения, Гниртом. Помолвки, в ходе которой по традиции будущие муж и жена принимают на время в свой дом упчочей друг друга, чтобы священные животные оценили, хороша ли пара. Само собой, такое возможно лишь когда у одного из молодых или у обоих есть друзья-упчочи. Именно так Онг, выросший у Кьенс, попал к человеку, явно не нашедшему с ним взаимопонимания. А позже и ранившему малыша. К одному из тех, кто ушел при первых оттепелях в мертвую деревню, что лежит в соседней долине. Ее дома целы и приняли горцев, которые не сумели вернуться в свои семьи, или тех, кого эти самые семьи отказались принять, как случилось и с Гниртом. Слишком многие помнили, как ему нравилось служить чужакам. А еще люди отметили: он убивал много раз и не пробудился, как это случалось с иными, сильными, пролившими кровь сородичей и преодолевшими после этого сон безволия. С теми, кто бежал из лагеря в горы и вернулся лишь зимой, полубезумным от голода и одиночества, отнятым у верной смерти следопытами рода Хранителей, умеющими, похоже, отыскать в горах даже блоху.
Как сказать дочери, кем оказался ее суженый?
Говорить не пришлось. Кьенс коротко перевела дух и упрямо продолжила, не давая вставить и полслова. Она еще осенью сочла, что свободна от прежних обязательств. Теперь у Онга иное имя и иной, куда достойней, друг – Ками. Более того, упчоч не собирается возвращаться к ней, вырастившей малыша. Если отец признает Ками, будет в долине одной семьей больше. А нет – так ей найдется место на диковинной лодке чужаков, способной плыть за бескрайнюю воду, на восход.
– Одаренные – не слишком простой выбор для брака, – вздохнул Ргиро без тени огорчения. – Будет пропадать по полгода невесть где. Ни поле вспахать, ни скот выпасти. Чем станете жить?
– Я буду вести торг с южными городами и впредь, – уверенно улыбнулась Кьенс. – Меня научила женщина по имени Джами. Шерсть и пух – хороший товар, но мы его продаем бестолково. Как и иные ценности, лежащие без дела, которые стоит пустить в оборот. Их много, мы просто не умеем смотреть. Самоцветы, серебро в пластах породы, горючий камень для отопления домов.
– Уго-йхо пришли и ушли, их скоро забудут, – кивнул Ргиро. – А мир изменился необратимо. Мы живем в одном поселении с прежними заклятыми врагами из рода Ньялд, их осталось совсем немного. А Хранителями уважительно именуем тех, кого прежде презрительно обзывали Стервятниками.
– Ух ты! – обрадовалась Кьенс. – То есть я могу признаться наконец, что лук мне подарил Ронг на совершеннолетие, я сама такого бы вовек сама не сделала!
– Он мне рассказал, – кивнул вождь. – Вот и выходит: прошло время кровников, им более никто не предъявит счет. Да и встречные счета закрыты. Ньялды нахально сватают Сьерк – и она как-то слишком вяло возражает.
– На осень назначили помолвку? – деловито уточнила лучница, улыбаясь и усаживаясь на стул. – Уф, как здорово, что ты не сердишься!
– Я глупо мечтал вырастить из тебя воина для мести. А теперь не нужно, да и внуки мои – воины. Торгуй, всё лучше, чем отказаться от тебя и услать в неведомые края, безвозвратно. Хватит с меня одной похищенной дочки.
– Благодарю, о вождь, – торжественно согласилась покорная дочь, получив всё запрошенное. – Поселение-то какое здоровенное выросло за зиму! Дома каменные, прямо город.
– Да, самое большое в наших горах, – гордо согласился Ргиро. – С первыми обозами пришли люди низин, пожелавшие жить здесь, их уже более трех тысяч. Своих мы собрали по пещерам. У реки сейчас живет почти девять тысяч горцев. Кое-кто уйдет в лето… Но это ничего не изменит. Я прямо в замешательстве – мы действительно строим город. Место хорошее, один перевал до южных долин, и он вполне удобен и надежен. Внизу океан, говорят, там неплохие гавани. Я еще в этом не разобрался, но постараюсь освоить. Пока я чуть-чуть приспособился понимать строительство, за что спасибо мудрому айри по имени Тар, создавшему для нас план расселения и объяснившему, где река по весне и в непогоду опасна, а где – нет, как грамотно заложить фундамент, как рассчитать прочность перекрытий. Сложное знание, но очень ценное. Мы осваиваем соседние долины, организуем нормальные тропы и размечаем дороги.
Тоэль грустно улыбался, почти не слушая все более вдохновенные речи вождя.
Вот и стало на бриге одним пассажиром меньше. Точнее, двумя. Зимой Тоэль не раз думал: хорошо ли увозить с родины Лоя? Конечно, у него есть друг Ками и приятель Риф. Но пушистый – не просто зверек. Его душа привязана к родным горам, где ей ведомы перевалы не только между долинами, но и между мирами живых и ушедших. Можно ли отрывать проводника от его предназначения?
Глупые размышления!
Лой’ти остается в родных горах. И хозяин его остается. Здесь люди похожи на тех, живущих на другой стороне мира, где родился Ками. И климат похож, и горы. Выходит, уже не зря плыли: пристроили сироту, брошенного еще младенцем на обочине жестокого мира. Теперь у него свои род и дом.
Айри вздрогнул, отвлекаясь от мыслей, – Кьенс стояла рядом и вежливо ждала возможности заговорить.
– Прости, задумался. О паруснике нашем и его людях.
– Бриг с именем «Лебедь» вернется не скоро, – улыбнулась она. – Капитан решил доплыть до крайнего острова Жемчужной нити, называемой также «Ожерелье полудня». Говорят, там по осени видели Огненных птиц. Куда дальше поведет след птиц – неведомо никому. Твой друг, тоже не из людей, просил отдать этот пергамент, который поможет их найти. И сказать: его время в «нижнем» мире закончилось, пора взлетать. Я же прошу тебя сообщить моему будущему мужу, что жду его домой не позднее начала осени. Наша семья пока не так богата, чтобы тратиться на две свадьбы.
Тоэль с поклоном принял пергамент. Короткую записку с координатами и указанием времени, когда их будут ждать. Скоро, через пару недель. Он чуть нахмурился, признавая с сожалением, что размеренная жизнь в долине подходит к концу.
Хорошее было время.
Тар, почитаемый превыше Богов, научил горцев строить дома куда быстрее и грамотнее прежнего, отобрал группу «не самых дурных» и пару месяцев им втолковывал основы горной добычи и обработки руд. Тем временем Тоэль говорил с Ргиро и другими вождями о строительстве дорог и управлении жизнью городов, о законах, торговле, ремеслах. Он сильно подозревал, что поколения через три-четыре потомки Ргиро станут князьями, а поселок и прилегающие долины, если не весь хребет, вырастет в самостоятельное государство. Сперва – небольшое и бедненькое, а потом – как получится. Спасибо снавям, обижать малочисленных и слабых горцев они не позволят.
Еще Тоэль был убежден, что корабли Архипелага вернутся к этому берегу. Люди островов любознательны и умеют ценить новое. Они наверняка найдут и интерес, и пользу в общении с новым миром, открывшимся за океаном. Впрочем, к чему гадать? Вот доберется до брига – и узнает из самого верного источника – от князя.
Две недели после возвращения дочери Ргиро прошли в непрестанной беготне. Тоэль перевозил в тайную долину род Хранителей. А Тар с виноватым видом, вздыхая и почти извиняясь, уничтожал ангары. Это отработанная технология айри – достаточно облучить материал специальным «светом», и прочные стены станут снова пылью, из которой их и плавили по осени. Старый айри внутренне раздвоился. Он верил сам и знал со слов Тоэля: нельзя давать непонятное и приучать людей к жизни за счет даров, становясь своеобразным добрым божком на месте изгнанных злых, своих же сородичей. И то, и другое почти одинаково вредно. Еще он знал, что за лето поселение успеет отстроиться, сам завез катером с побережья пласты мягкого туфа для домов, сам помог их резать на удобные для кладки блоки.
Но люди привыкли к теплым ангарам, которые помогли им пережить страшную зиму, – холодную, голодную, снежную. И смотрели на пустое поле, где проплешины еще хранили память о расположении ангаров, со слезами – второй раз в году их согнали с насиженных мест. Только Ргиро хмурился задумчиво, но одобрительно. В поселении он – вождь, и с уходом чужаков с их могучими чудесами и волшебным всесилием люди станут жить привычно и полагаться на себя. А еще – полнее оценят и примут власть правителя. Он будет помнить и чтить помощь, оказанную в самый тяжелый час.
И очень постарается, чтобы впредь его люди обходились своими силами, не полагаясь на ненадежные чудеса, которые едва ли возможно вызвать по заказу. Свои-то руки – они куда как вернее. Из всех даров айри Ргиро более всего ценил знания: как делать стекло, как обустраивать и мостить дороги, как строить повозки, мягкие на ходу и берегущие груз, как быстро и ровно ткать полотно… А этого уходящие волшебники не отняли и из памяти не исключили, как бывает в грустных сказках. Мол, видел герой чудеса, был там во сне, с мудрецами беседовал – и при пробуждении толком ничего не вспомнит, в пору слезы лить, а не восхищаться пустому перечислению дивных картин непонятного!
Золотой корабль айри невесомо воспарил над скалами на закате, яркий и лучистый, как второе солнышко, заблудившееся и уходящее в ночь – на восток! Ему махали прощально все жители. Нестройные отголоски их сознаний вызвали улыбку у Тоэля. Там, внизу, уже теперь слегка сомневались в истинности зимних чудес. Может, это очередной морок могучих снавей? Проще верить в привычное, даже если это – чудо.
Тар сидел в кресле второго пилота и знакомо кривился и брюзжал, воспитывая Тоэля, исполняющего обязанности капитана. Деяна, Ронг и его неразлучный упчоч Тирр – пассажиры, – разместились чуть поодаль в креслах. Пушистому тоже выделили место, даже с особой подушкой, и он, гордясь собой, прилежно сидел, сложив ручки и искоса поглядывая на хозяина, у которого уж точно есть орехи. Вот перестанет восхищаться невесть чем и сразу поделится. Можно вздохнуть, изображая голод или вообще прикинуться мертвым, пугая друга. Тогда точно не оставит без подарка!
Деяна сперва попыталась деликатно остаться в каюте, пересилив почти нестерпимое любопытство. Кто знает: может, взлет – не для ее глаз, вдруг у айри есть свои ритуалы и тайны? Тоэль давно приметил деликатность старшей одаренной, порой переходящую в щепетильность и напоминающую о воспитании в очень хорошей семье. Да и понимание княжеских традиций Таира давным-давно должно было навести на определенные мысли. Графиня, вот ведь как! Это знание мешало порой говорить прямо. Спасибо, вовремя налетел Тар и, догадавшись о причине спора, сердито выговорил за «паршивую вежливость, которая портит жизнь», проводил, усадил в третье кресло.
Традициям корабля космический боцман Юнтар все же сделал одну уступку: от момента закрытия люков айри общались на родном языке, извинившись перед гостями, так привычнее и удобнее, пока корабль на связи и ждет команд. Те не спорили, целиком поглощенные зрелищем, открывающимся через прозрачный свод купола над головой и экраны, дающие обзор вниз и в стороны.
– Дикарь ты конченный, все забыл, паршиво работаешь! Руки твои кривые, ну шевелись же!
– Я тоже по тебе буду скучать.
– Да нужен ты мне! Посадочные шлейфы втягивай, ну что мы висим, уродливее медузы, кишки по ветру полощем, засмеют! Ох, спасибо Древнему дракону, Хиннр не видит, он бы тебя выпорол за такой взлет. Из шлюза вышвырнул, крылья искать!
– Он добрее тебя, глядишь, и простил бы.
– Потому и страдает. Что ты вообще нашел там, внизу? Они неплохие ребята, но ведь совершенно дикие! И, при их ничтожной продолжительности жизни, подобны нам станут в своих знаниях через много веков, даже, может, и твоей долгой почти-вечности не хватит. Разобщенные, лишенные мысленной речи, слабые, медлительные. Жалко их. Да еще и болеют!
– Мне с ними интересно, – покачал головой Тоэль задумчиво. – Может, и не слышат сознание друг друга, зато каждый сильный – самостоятельная личность, интересная и неповторимая. Живут недолго, это, и правда, грустно и больно. Но ведь не копят предрассудки и нелепые традиции веками и тысячелетиями, костенея в их плену. И ошибки они умеют исправлять и признавать лучше нас. А еще у них есть Говорящие с миром, которые мне чем-то напоминают наших крылатых драконий. Особенно Деяна.
– Да, она удивительная, – искоса глянул на пассажирку Тар. – Только не стоит меня подначивать. Драконии на земле не водятся. Настоящие женщины драконов золотоглазы, прекрасны, умны, а еще чудовищно упрямы, капризны… Такие могут только летать. И с утратой крыльев мы их потеряли. Прошлое не вернуть.
– А если вдруг попадется нелетающая? Я сам не уверен с некоторых пор, что можно без семьи провести всю жизнь. А уж с твоей основательностью и склонностью всех воспитывать! – Тоэль весело прищурился. – Что, уползешь в каюту, запрешь дверь и будешь твердить: «Не бывает такого» – и надеяться, что она недостаточно упряма?
– Не бывает! И стар я для подобных глупостей, – буркнул Тар нервно. – Да вообще, брось твердить нелепицы, золотоглазые на земле не водятся, так что могу и впредь жить спокойно. Отстань! Следи за высотой.