– Да, – неуверенно кивнула девочка. – Постараюсь.
– Ненадежный ты человек!
– Очень постараюсь, – голос стал совсем жалобным. – Правда.
Ворчать не хотелось. Но и молчать – тоже. Вот они и обменивались лениво фразами, позволяя Нориму легонько качать седло на мягкой иноходи. Обманчиво легкой, горы уходили назад стремительно, а неровности тропы почти не примечались. Вэрри удивлялся скорости: конь и правда хорош. А ведь только три года, почти жеребенок, настоящую силу и выносливость не накопил. За очередным поворотом в вечерней дымке мелькнул залив, приблизился синий борт княжеской шхуны. Конь уверенно ступил на сходни, – явно его возили морем не первый раз. Вэрри разгреб выгоревшие волосы на макушке Миры и поцеловал ее на прощанье. Обещая еще раз, без слов, обязательно вернуться. Она расслышала и довольно засмеялась. А потом шхуна со скрипом и шелестом оделась в паруса и поймала слабый ветер. Закат уже догорел, его остывающие угли тлели далеко за хребтом острова, обращенная на восток бухта по самые макушки скал утонула в сумерках. И сознание Миры все удалялось, такое теплое и родное. От этого ночь казалось особенно темной и зябкой. Хорошо, хоть Лой рядом и сочувственно крутит ноющее от его усердия ухо.
Вэрри фыркнул, представив последствия пяти-шестисотлетней крепкой дружбы айри и упчоча: свое малиновое правое ухо тройных размеров. И пошел знакомиться с туннрами, которых Мира коротко и уверенно попросила за него. Маленькая, но непререкаемая: безропотно приняли на борт, разместили чуть ли не в единственной крохотной каюте-навесе и пообещали разбудить утром. Берег Карна здесь относительно близок, ветер благоприятен, а гребцы устали от безделья и желают вращать весла и петь. Вэрри усмехнулся: нормальное состояние этих странных людей. У туннров он жил долго, лет сто назад, как раз после поджога фрегата. И до сих пор с удовольствием вспоминал то время. Особенно – чудесное ощущение уверенности в друзьях и даже врагах. Кинжал в спину ночью можно поймать где угодно, но не в Туннрёйзе. Там оскорбленный спокойно и неспешно сообщает за ужином обидчику о своем намерении его зарезать, подробно излагает повод и деловито уточняет удобное для обоих время, место и прочие важные детали. Обстоятельные они люди и крепкие в убеждениях. И песни у них обстоятельные. Короткой летней ночи только-только хватит, чтобы вспомнить пару длинных саг о походах и победах дедов.
Устроит ли его, гостя, за которого просила сама Альтэ, пустое песчаное побережье в полутора днях пути от Кумата? Вэрри кивнул благодарно. Чем это место хуже любого иного?
Завтра он проснется и начнет свой путь к кузнецу.
Здесь дела уже полностью закончены. Там – только начинаются. Если он изменился, то и мечи его должны стать иными. Ведь уже давно ему не безразлично, чья рука будет их держать и против кого направит.
Легенда четвертая. Дракон с тысячей имен
Ргиро попробовал кашу, довольно кивнул и уселся возле сердито сопящего малыша. Младшенький был капризным. Точнее, упорным. Если уж он пожелал драконью кашу, то именно кашу по рецепту айри, и требовал до последнего. И теперь довольно молчал и сопел, уже уверенный в своей полной победе над дедом. Внуку только-только пошел третий год, а негодники-родители бросили его, умчались за море добывать вождю Ларну девочку! Ргиро поудобнее перехватил мисочку.
– Ешь, маленький Диргн Юнтар, ешь и слушай новую легенду. Я сперва думал: надо записать всё в хроники, как было на самом деле, но потом мы с твоим вторым дедушкой посидели, поговорили и решили иначе. Люди не любят непонятное, а толком мы случившегося объяснить не можем. Эти айри… куда умнее и старше нас, младших детей этого мира. Как говорить – живут почти вечно, могут почти всё – и сами не Боги? Слишком уж это много вызывает вопросов и совершенно не дает ответов, лишь ущемляет глупую гордость. И мы, мудрые вожди, скажем всем – они почти Боги. А раз так, должны жить достаточно далеко, чтобы их чудеса не стали обыденными. Потому и получается – легенда для долгой памяти куда как хороша.
В общем, давным-давно, когда у тебя еще не прорезался и первый зуб, а твоя бессовестная мамка не смела отходить от колыбели, в наши горы пришла беда. Злые демоны, могучие и опасные, отняли у людей разум и волю. Люди стали слабы духом и покорны. Некоторые справились и вырвались, а иные лишились себя окончательно. И даже добровольно признали власть зла.
Ешь, не сопи, не горячо.
И не плачь, их ведь прогнали! Да, твой папа Ронг и его упчоч Тирр пошли и наказали самого плохого демона. Самого-самого, твой папа такой, он может. Он даже маму украл у меня из-под носа. И ты ешь, будешь сильный, как папа, и красивый, как мама.
Так вот, наказать-то наказали и птиц Торш спасли, и людей помогли увести в убежище вовремя, но и после того было в горах совсем худо. Не стало у людей вкусной каши. Вообще не стало никакой еды. Умирали мы, малыш. Твой дед Ларн считал каждое зернышко, а я, дед Ргиро, уже и не имел хоть сколько-то зерен, чтобы их пересчитать. И мы просили Богов о помощи. Кого еще нам было просить?
Ешь же, не тянись к луку, рано еще. Этот папин, я тебе маленький завтра сделаю. Тихо-тихо, не плачь, сегодня сделаю. Кушай.
Так вот. Небо наши мольбы услышало и позволило вернулся в мир погибшему от руки предателя упчочу твоей тетки Кьенс, Онгу-Лой’ти, возрожденному упчочу с двойным именем. Вот так… А уж он привел с собой доброго демона. Тоже могучего, а как же иначе? Онг – умница, он знал, что без помощи нам не перезимовать, и очень постарался вызвать самого наилучшего помощника.
Демон, само собой, наказал отступников и воззвал к небу вместе с нами. По его мольбе само солнце спустилось на землю. Я всегда полагал, что у огненного бога много повозок. Не зря мы их видим по-разному в разные дни. Летние яростны и горячи, зимние тусклы, холодны и невзрачны. Эта была из лучших, золотая и прекрасная. Наверное, ее по осени уже поставили к небесным мастерам в починку и чистку, но для нас вернули в дело. И все стало замечательно, малыш Юнтар, она спустилась в сиянии своих лучей и свила из них гнездо на земле, оказалась совсем не жгучая, а лишь дарующая тепло. А живущие в солнечной повозке служители богов дали нам пищу. Главного у них звали Тар, а полное его имя Юнтар, я однажды сам слышал от призвавшего его демона, о котором расскажу позднее, особо. Мы тебе имя солнечного служителя дали вторым, крошка Диргн. Все здесь ему обязаны жизнью, уж такое-то надо помнить. Тар вырастил в долине огромные «грибы», и в каждом жили люди, а солнечные лучи упирались в их бока и даровали тепло. Золотая повозка Богов грела нашу долину всю зиму и освещала ее. Да, еще помни: второго служителя звали Хиннр, он ушел из долины и добыл для нас за зиму скот и зерно. Тоже важное и хорошее имя, но какое-то женское, как ты полагаешь? Вот и я думаю, Хьинн или Хьеннр – хорошее имя для внучки, если твои бессовестные родители управятся со своим глупым планом. Ешь, будет у тебя синеглазая сестренка. Красивая, самая в наших горах замечательная девочка. Уж ты вырасти и постарайся, чтоб ее-то у меня не украли бесследно наглецы, подобные твоему же ловкому папочке!
Так вот, твой тезка, великий Тар, не только научил меня варить эту кашу. Он дал нам знание именем Богов. Теперь у нас дома теплые и высокие, дороги каменные и ровные, хотя пока еще только в плане, но ты подрастешь – и они вытянутся.
И еще у нас мельницы, мы их зовем тэльо, если водяные, и вэрьо – ветряные, потому как их нам дал тот, кто позвал служителей Богов, друг упчоча Онга. Самый добрый и самый главный демон, известный нам как Тоэль и Вэрри. А у него немыслимое число имен, мы не приняли в родовые ни одного, чтобы не путаться. Хитрец их то и дело меняет! Ты должен его описание накрепко запомнить, внешность он менять, кажется, не умеет, а уж душу – тем более. Этот демон ходит среди людей, и он добр. Встретив его, жди нового и интересного. А узнать легко, не сопи и не тяни ложку, негодник, ты ж даже своей непутевой мамки упрямее!
Слушай. Он высок и довольно молод на вид. Волос имеет темный, лицом нам чужд, крупноглаз и бледен, бороды и усов не имеет. Глаза у него темные с проблеском. Но главное – не цвет. Они у этого айри, так он себя зовет, очень теплые и внимательные, и смотрят вглубь, как у настоящей снави. Сами же лучистые и серебром затканные, будто лучики бегут от серединки к кромочке. Но вернее всего демона можно опознать, показав его любому упчочу. Маленькие друзья узнают того, кто для них очевидно не человек: он иной, но не враг и не зло. Понял? Вот и молодец. Вырастешь – станешь вождем вместо дедушки и будешь тут за всеми горами присматривать, чтоб и без демонов мы управлялись нехудо. Ты же у меня славный…
Книга II
Душа клинка
Запас орехов для Лоя оказался самой дорогой покупкой заглянувшего в Кумат айри. Благо полновесный золотой крэйш, имеющий хождение далеко на востоке, за пустыней, удалось на редкость выгодно превратить в три более мелкие местные карнские деньги того же металла. В придачу Вэрри получил от говорливого менялы пригоршню звонкого серебра и целый ворох занятных сплетен.
Беседа завязалась, когда достойный Мартик обнаружил на крэйше профиль шейха, почившего более века назад. Редкая монета давно требовалась для коллекции, и за нее было возмещено без скупости. Вэрри осторожно намекнул, что у него были где-то и крупные северные червени, но меняла лишь скривился. Это – не диковина. В последние полгода с севера приходят купцы, они переселяются сюда, что-то там неладно, и потому золото да серебро странной и прежде действительно редкой чеканки уже в ходу и коллекцию не украсит. Хотя оно и правда красиво. Достойно возместить он готов лишь за монеты, украшенные самоцветными каменьями и отчеканенные к юбилею старшего князя рода Орланов.
Айри охотно поддержал разговор, желая выяснить подробности переселения. Он с неприятным удивлением осознал: Мира права, на севере дела вовсе не хороши. Увы, меняла толком ничего не знал, а купцы в Кумате не осели. Двое вроде бы живут теперь в Райсе. Но и это – слухи.
Разговор постепенно перекинулся на дела местные, куда более понятные и насущные. К тому же дающие богатую пищу для рассуждений и рассказов. Чего стоит хотя бы такая новость: голова казнен.
А ведь еще прошлой весной маркиз Дамит чудом избежал казни, его связи даже позволили ему еще почти месяц оставаться головой стонущего от возмущения Кумата. Комитэн-и-Тэй до последней золотой деньги дрался за место. Так усердствовал, что лавки к маю закрылись почти все, на складах накрепко утвердились пудовые замки, а гости города поспешно собрались и покинули его. Даже знать, далекая от торговых дел, была взволнована, и в конце концов Дамит неосторожно привлек к своей персоне пристальное внимание самой «паучихи». Говорят, некто весьма влиятельный и уважаемый старухой, явно знатный лорд с Архипелага, ей подсказал, какой из маркиза хозяин города. И скольких денег казна по его усердию в воровстве не досчитывается каждый год. Старая княгиня Нинда Карн со свойственным ей глубоким вниманием к деталям изучила дело лично. И пришла к неутешительному выводу, что «голова голове не идет совершенно». Говорят, это ее дословное выражение, и оно оказалось убийственно точным. Карнская «паучиха» присутствовала на казни, и одним маркизом дело не ограничилось, сын Дамита до сих пор невесть где, дознаватели его так и не отпустили, ведь ее светлость сразу пообещала, что будет неспешно разбирать даже малые детали прискорбного случая утраты фамильной чести. Доверенные люди госпожи разыскали всех тех, кто получил через руки младшего маркиза фальшивые пергаменты с правом на родовые имена. И предложили новоявленным обладателям «голубой крови» выбор: оплатить обман повторно по цене, указанной ее светлостью, или последовать за маркизом в лучший мир, на суд справедливый и окончательный.
Добрейшая Нинда, «да будут ее годы долгими и полными здоровья и счастья», почтительно продолжил меняла, удивляя Вэрри, и прежде считалась подданными женщиной справедливой, хоть и грозной. Но в данном деле ее мудрость выше всяческих похвал. Княгиня собрала с проходимцев деньги, прибавила к ним остатки состояния маркиза – часть дохода с продажи его земель и прочего имущества, уцелевшую после раздачи долгов. Все золото передала по осени городу, назначив распорядителем расходования средств стряпчего торговой гильдии. Достойный Ленод тратил с умом – и это признано теми же доверенным людьми, наблюдавшими за его работой. Уже второй месяц он – полноправный новый голова. И получил дозволение считаться равным знати. Это называется – «вельможный», когда из безродных одной волей князя поднимаются выше, к праву добавить в хроники главной дворцовой библиотеки Карна свой род.
Теперь город совсем другой. Причалы обновлены, мусор выметен, поборы и подарки казенным людям ушли в прошлое. Да и дальняя часть порта, заросшая гнилью и, по слухам, год от года используемая безнаказанно пиратами и их сообщниками, стала чище и безопаснее. Зимой голова без всяких условий и ограничений в праве судить и карать пустил туда прибывшего с парой боевых кораблей и большими претензиями к городу и Карну в целом племянника князя туннров, и темных личностей как-то очень быстро не стало в городе. А их суда, не несущие никаких флагов на мачтах, сгорели или оказались после разбирательства проданы в новые руки, принеся пользу казне города.
Лишь одно огорчает жителей: «паучиха» ничего не делает просто так, без личной выгоды. Говорят, она весьма довольна новым головой и потому намерена отослать его в Гирт, где торговля пока ничтожна. Пусть отрабатывает право быть знатными для своих детей и внуков. Северный порт беден, рядом туннры – те еще соседи, люди непростого характера. Да и с княжеством Амит ладить не каждому удается. Но Нинда любит Гирт и желает видеть его расцвет в этой, а не какой-то далекой следующей, жизни. Выходит, голове придется крутиться и потеть, «паучиха» ведь не молода и достойным Богов терпением не отличается…
Вэрри кивнул согласно, поблагодарил за рассказ и отправился выбирать орехи. Благо, говорливый меняла уже нашел новый объект для обмена как золота, так и слухов.
Рынок айри удивил и порадовал. Точнее, подтвердил правоту Мартика. Ряды были заполнены купцами, покупатели ходили и придирчиво торговались, восторженно изучая подзабытое за годы власти маркиза изобилие. Даже орехов предлагалось два десятка видов, от северных кедровых до крупных и почти незнакомо выглядящих южных, в крепкой скорлупе с узорчатыми перегородками.
Лой ревниво наблюдал за торгом, вежливо брал предложенные на пробу ядрышки, жмурился, щелкал, грыз и деловито вынюхивал товар, счастливо посвистывая над пухнущим мешком с сокровищами. У него дома жизнь хороша, но там орехи мельче. А фиников и вовсе нет, вот ведь страшный недосмотр Богов! Вэрри исправил ситуацию, закупив липкие сладкие плоды.
На сдачу он набрал еды для себя. Айри – не упчоч, он в пище не капризен. Лепешки, сухой сыр, немного меда и кислое молоко. Теперь можно двигаться к горам на востоке. Сперва Вэрри полагал разумным нанять экипаж или взять коня. Но потом передумал. Четыре крэйша и одна серебряная карнская деньга, вот его состояние на сегодня. Значит, надо навестить «пещеру дракона» и пополнить запас золота. А это лучше делать без свидетелей, людей не стоит искушать. Даже самые невнимательные как-то удивительно легко примечают, насколько поправился после прогулки в горах кошель путника, с утра еще бывший уныло пустым.
Да и дорога на восток легка, особенно летом. Актам при должном усердии одолел бы путь до щели в горах, через которую задувает в Карн ветер из Красной степи, в одни сутки. Пешком легконогий айри доберется за три дня. Потом еще день на наполнение кошеля. И можно спускаться по крутому склону в сухую степь, в середине лета прокаленную и выжженную до рыжего песочного тона.
Почти две сотни верст на юг ему предстоит бежать по шуршащей ломкой траве вдоль горных склонов до селения Гриддэ. Это трудный путь, если торопиться и не давать себе поблажек. Тяжелый даже для опытного и выносливого айри. Ранний август в Красной степи жесток и подобен пустынному пеклу, особенно близ хребта, чьи светлые склоны отражают жар солнца днем и хранят накопленное тепло в ночи, наполняя ее душным сухим запахом пыли. Мешок с орехами Лоя тяжел, запас воды скуден, ближние ручьи почти все сухи уже месяц, вода видна лишь в миражах. Ее огромные глянцевые озера маревом дрожат над степью, недосягаемые и ускользающие. Кочевые племена давно отошли к Внутреннему морю – огромному пресному озеру в степи. Там, на его северном берегу, на заливных лугах в пойме двух могучих рек, месяц спустя они начнут свой долгий и пестрый праздник. Будут танцы и песни, большой торг, собирающий купцов из западного Карна и виноделов Ирнасстэа, северян Амита, Канэми, подданных земли Орланов, южных темнокожих выходцев из пустыни Обикат. Придут и верблюды с востока, может быть, даже новый дабби бывшего каравана Багдэша приценится к пушнине и тонко вышитому северному льну. Когда торг будет завершен и чужаки навьючат своих коней, мулов, ослов, верблюдов и пойдут дальше караванными путями, начнется великий осенний ай-тирами, сезон игр. Именно там важные старики степных родов илла обсуждают пути кочевья следующего сезона, оговаривают условия пользования водопоями. И, само собой, высматривают пару молодым, обсуждают выкуп за невест.