Ричард вернулся в Гарвад и 1 октября начал учёбу в школе бизнеса. Он поселился в Красном доме, выбросил половину мебели, сменил обои, закрыл пол в спальне ковром от стены до стены, поставил посудомоечную машину в кухне, а в спальне всё чаще оказывалась мисс Бигелоу.
32
Авель возвратился из поездки в Стамбул в октябре 1952 года, сразу же после того как узнал о роковом сердечном приступе у Дэвида Макстона. Он вместе с Джорджем и Флорентиной присутствовал на похоронах и по их окончании сказал миссис Макстон, что она может быть гостем в любом из отелей «Барон» по всему миру, когда того пожелает. Она не могла понять причин такого щедрого жеста Авеля.
Когда Авель вернулся на следующий день в Нью-Йорк, то с удовольствием обнаружил у себя на столе в кабинете на сорок втором этаже письмо от Генри Осборна, где тот сообщал, что опасность миновала. По мнению Генри, администрация Эйзенхауэра не собиралась продолжать расследование дела «Интерстэйт», особенно в условиях, когда акции уже год как держались стабильно. Стало быть, новых инцидентов не зафиксировано и интерес к скандалу угасает. Тем более что вице-президент Эйзенхауэра Ричард Никсон, как оказалось, уделяет больше внимания призракам коммунизма, которых упустил Джо Маккарти.
Следующие два года Авель посвятил строительству новых отелей в Европе. Он открыл «Барон» в Париже в 1953 году и «Барон» в Лондоне в 1954-м. В рамках десятилетней программы развития на разных стадиях строительства находились «Бароны» в Брюсселе, Риме, Амстердаме, Женеве, Бонне, Эдинбурге, Каннах и Стокгольме.
Авель был так сильно загружен работой, что ему не хватало времени подумать о продолжающемся процветании Уильяма Каина. Он не сделал ни единой попытки купить акции «Лестера» или его дочерних компаний, хотя и держал на руках те, которыми владел, – в ожидании следующей возможности нанести удар Уильяму Каину. Авель пообещал себе, что постарается больше не нарушать закон, даже невольно.
Авель всё чаще уезжал за границу, а группой «Барон» в его отсутствие управлял Джордж. Авель надеялся, что по окончании Редклиф-колледжа в июне 1955 года Флорентина войдёт в совет директоров. Он уже решил, что ей следует заняться всеми магазинами в отелях и объединить их в общую сеть.
Флорентину привлекала такая перспектива, но она настаивала на том, чтобы сначала набраться опыта на стороне и только потом возглавить магазины в отелях отца. Авель предложил ей курс обучения в швейцарской Лозанне у месье Мориса в его школе гостиничного бизнеса. Флорентине идея не понравилась; она сказала, что хочет пару лет поработать в нью-йоркском магазине до того, как рассматривать вопрос о магазинах в отелях отца. Она была решительно настроена на то, чтобы самостоятельно заслужить должность, а не «просто по праву дочери своего отца», – таковы были её собственные слова. Авель одобрил эту позицию.
– Но магазин в Нью-Йорке – это слишком просто, – возразил он. – Я позвоню Уолтеру Ховингу из «Тиффани», и ты сможешь начать с руководящей должности.
– Нет, – отрезала Флорентина, доказывая, что унаследовала от отца его упрямство. – Что будет эквивалентом младшего официанта в «Плазе»?
– Продавщица в универмаге, – рассмеялся Авель.
– Именно с этого я и начну, – решила она.
Авель прекратил смеяться.
– Ты это серьёзно? У тебя – диплом Редклиф-колледжа и опыт, которого ты набралась в поездках по Европе, а ты хочешь быть простой продавщицей?
– Тебе же не повредила работа простым официантом в «Плазе», когда пришло время основать самую успешную сеть отелей в мире, – возразила Флорентина.
Авель понял, что проиграл. Ему было достаточно одного взгляда в серо-стальные глаза дочери, чтобы понять, что она уже приняла решение и ничто не заставит её это решение изменить.
Флорентина окончила Редклиф-колледж и провела с отцом месяц в Европе, инспектируя строительство новых отелей группы «Барон». Она приняла участие в официальном открытии «Барона» в Брюсселе, где завоевала сердце миловидного управляющего-француза, которого Авель винил в том, что от него пахнет чесноком. Флорентине пришлось бросить своего француза, когда дело дошло до поцелуев, но она так и не призналась отцу, что причина была именно в запахе чеснока.
Флорентина вернулась с отцом в Нью-Йорк и немедленно подала заявление на вакантное место (именно так оно было обозначено в рекламном объявлении) младшего помощника продавца в одном из магазинов компании «Блумингдейл». Когда она заполняла анкету, то назвалась Джесси Ковач, понимая, что её не оставят в покое, если узнают, что она – дочь Чикагского Барона.
Несмотря на протесты отца, она оставила свои апартаменты в отеле «Барон» и принялась за поиски нового жилья. И опять Авель сдался, купив ей в качестве подарка на двадцать второй день рождения кооперативную квартиру на Пятьдесят седьмой улице рядом с Ист-Ривер.
Флорентина прекрасно ориентировалась в Нью-Йорке и жила полной жизнью, но решила не сообщать своим друзьям, что собирается работать в магазине. На все их вопросы она отвечала, что помогает управлять магазинами в отелях отца.
Джесси Ковач – ей понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к новому имени, – начала работу в отделе косметики. Через шесть месяцев она была готова к самостоятельной работе в магазине. Продавщицы в «Блумингдейле» работали парами, что Флорентина сразу же обратила в свою пользу, выбрав себе в партнёры самую ленивую из девушек. Такой вариант устраивал обеих, поскольку у напарницы Флорентины, полноватой и туповатой девушки по имени Мэйзи, было только два объекта интереса: часы, показывающие шесть вечера, и мужчины. Первое случалось раз в день, второе – постоянно.
Две девушки быстро сошлись, хотя и не стали друзьями. Флорентина многому научилась у своей напарницы, например, как отлынивать от работы, чтобы этого не заметил управляющий, а также тому, как подцепить парня.
После шести месяцев их совместной работы прибыли косметического отдела возросли, несмотря на то что основное время Мэйзи тратила на проверку товара на себе, а не на его продажу. Только на перекрашивание ногтей она могла потратить пару часов. Флорентина же, в отличие от неё, имела врождённый дар продавать всё и всем.
Партнёрство с Мэйзи полностью устраивало Флорентину, и когда её перевели в секцию готовой одежды, то по взаимному соглашению Мэйзи перешла вместе с ней. Теперь она тратила всё время на примерку платьев на себя, а Флорентина их продавала. Редко кому удавалось ускользнуть с нетронутым кошельком.
И здесь прибыли выросли через шесть месяцев, и управляющий решил, что две девушки хорошо работают в паре.
Самой большой наградой для продавца в «Блумингдейле» было место за прилавком перед входом в магазин с Лексингтон-авеню, – торгующий там оказывался первым человеком, которого видел покупатель, зашедший через центральный вход. Назначение на работу за этим прилавком считалось небольшим повышением, и обычно его получала девушка, проработавшая в универмаге не менее пяти лет. Мэйзи пришла в универмаг в семнадцать лет, то есть пять лет назад, а Флорентина отработала только восемнадцать месяцев. Но результаты их работы так впечатлили начальство, что оно решило перевести обеих девушек на первый этаж в секцию канцелярских товаров. Правда, здесь у Мэйзи не было возможности извлечь выгоду для себя, поскольку она никогда не читала и ничего не писала. После года совместной работы Флорентина даже не знала, умеет ли она читать и писать. Тем не менее, новое назначение очень обрадовало Мэйзи: ей нравилось быть в центре внимания. Обе девушки продолжили своё партнёрство.
Авель как-то признался Джорджу, что однажды тайком зашёл в «Блумингдейл», чтобы посмотреть на Флорентину за работой, и вынужден был признать, что она чертовски хорошо справляется. Он заверил своего вице-президента в том, что ждёт не дождётся, когда его дочь закончит своё двухгодичное обучение, чтобы трудоустроить её у себя. Они оба пришли к соглашению, что Флорентина станет вице-президентом группы со специальными обязанностями по управлению магазинами в отелях. Становилось всё яснее, что она пошла в своего талантливого отца, и Авель не сомневался в том, что Флорентина отлично справится с теми задачами, которые он собирался перед ней поставить.
Последние шесть месяцев Флорентина работала в «Блумингдейле» на первом этаже в качестве младшего менеджера. В её обязанности теперь входили проверка наличия товара на шести прилавках, контроль за исправностью кассовых машин и общий надзор за восемнадцатью продавщицами за прилавками.
Однажды, когда Мэйзи стояла за прилавком, – теперь она работала в отделе, торгующем шарфами, перчатками и шерстяными шапочками, – она отвела Флорентину в сторону и показала на молодого человека, который разглядывал товар.
– Что ты о нём думаешь?
Флорентина взглянула на объект последней страсти Мэйзи с обычным безразличием, но в этот раз ей пришлось признаться себе, что он был довольно привлекательным, и она впервые чуть не позавидовала Мэйзи.
– Все они хотят только одного, Мэйзи.
– Я знаю. Но этому я бы позволила.
– Уверена, ему понравились бы твои слова, – смеясь, сказала Флорентина и отвернулась, чтобы обслужить покупателя, который уже проявлял нетерпение от того, что Мэйзи не обращает на него внимания. Мэйзи поспешила к покупателю, выбиравшему теперь перчатки, а Флорентина искоса наблюдала за обоими. Мэйзи много хихикала, и молодой человек ушёл, купив пару перчаток из тёмно-синей кожи.
– Ну и как, соответствует он твоему идеалу? – спросила Флорентина, чувствуя некоторую ревность к новой победе Мэйзи.
– Нет, не соответствует, – улыбнулась Мэйзи и добавила: – Но уверена, он придёт ещё раз.
Предсказание Мэйзи сбылось, и на следующий день молодой человек пришёл опять и вновь стал выбирать перчатки, только теперь он оказался в ещё большем замешательстве.
– Полагаю, что тебе следует пойти и обслужить его, – сказала Флорентина.
Мэйзи послушно поспешила на помощь молодому человеку. Флорентина почти в голос хохотала, когда несколькими минутами спустя он вышел из магазина с ещё одной парой перчаток из тёмно-синей кожи.
– Две пары, – объявила Флорентина. – Думаю, от имени «Блумингдейла» могу сказать, что он заслуживает тебя.
– Но он опять никуда меня не пригласил, – возразила Мэйзи.
– Что? – притворно удивилась Флорентина. – Он, наверное, фетишист и помешан на перчатках.
– Это меня расстраивает, потому что он показался мне славным парнем.
– Да, он хороший, – сказала Флорентина.
На следующий день молодой человек опять зашёл в магазин, и Мэйзи выпрыгнула ему навстречу, оборвав пожилую даму на полуслове. Флорентина заняла её место и опять искоса наблюдала за ними. В этот раз они о чём-то долго говорили, и наконец молодой человек ушёл с ещё одной парой перчаток из тёмно-синей кожи.
– Ну, теперь-то всё нормально? – спросила Флорентина.
– Да нет, – ответила Мэйзи, – он опять никуда меня не пригласил.
Флорентина была крайне удивлена.
– Послушай, – сказала павшая духом Мэйзи. – Когда он придёт завтра, обслужи его сама. Может быть, ему будет легче передать предложение через тебя…
– Поработать Виолой при твоём Орсино? [18]– засмеялась Флорентина.
– Что-что? – переспросила Мэйзи.
– Так, ничего, – сказала Флорентина. – Интересно, а мне удастся продать ему пару перчаток?
«Если мужчина чего-то хочет, он будет последовательным», – подумала Флорентина, когда их постоянный клиент толкнул дверь точно в то же время, что и вчера, и направился к прилавку с перчатками. Мэйзи ткнула напарницу в бок, и Флорентина решила, что настала пора развлечься и ей.
– Добрый день, сэр.
– О, добрый день! – В голосе молодого человека слышалось удивление, – или это было смущение?
– Могу я вам чем-то помочь?
– Нет, то есть да. Мне нужна пара перчаток, – произнёс он очень неубедительно.
– Понимаю. Не посмотрите ли вот эти – тёмно-синей кожи? Я уверена, у нас найдётся ваш размер.
Молодой человек с подозрением посмотрел на неё, когда она подавала ему перчатки. Он примерил их. Они были ему чуть велики. Флорентина предложила ему ещё одну пару, но те оказались чуть малы. В поисках вдохновения молодой человек посмотрел в сторону Мэйзи, и хотя она была окружена морем мужчин-покупателей, но улучила момент, чтобы посмотреть в его сторону и улыбнуться. Он нервно улыбнулся в ответ. Флорентина протянула ему ещё одну пару перчаток. Они подошли идеально.
– Похоже, это именно то, что вы ищете, – сказала Флорентина.
– Нет, не совсем, – смутился покупатель.
Флорентина решила, что настал час, чтобы снять рыбку с крючка. Она наклонилась и тихо произнесла:
– Пойду выручать Мэйзи. Почему бы вам не пригласить её куда-нибудь? Уверена, она согласится.
– О нет, – возразил молодой человек. – Вы не понимаете. Я не её хочу пригласить, а вас.
Флорентина лишилась дара речи. Молодой человек, кажется, собрался с силами.
– Давайте поужинаем вместе сегодня, а?
Она услышала собственный голос, отвечающий:
– Да.
– Хотите, я зайду за вами?
– Нет, – ответила Флорентина, пожалуй, слишком решительно, – давайте встретимся прямо в ресторане.
– Куда вы хотите пойти?
Флорентина быстро перебирала в уме названия, чтобы подобрать место не очень вульгарное.
– Давайте у «Аллена» на углу Семьдесят третьей и Третьей… – осторожно предложил он.
– Прекрасно, – согласилась Флорентина, подумав о том, насколько лучше с ситуацией справилась бы Мэйзи.
– Около восьми – подойдёт?
– Около восьми, – ответила Флорентина.
Молодой человек ушёл с улыбкой на лице. Флорентина смотрела, как он уходит, и вдруг поняла, что он не купил перчатки.
Флорентина потратила массу времени, подбирая платье на вечер. Она хотела, чтобы её туалет не кричал о том, что он куплен у «Бергдорфа Гудмена». Девушка примерила скромное платьице, сшитое специально для того, чтобы ходить на работу в «Блумингдейл», но оно было явно дневным, а она никогда не надевала ничего похожего на вечерние выходы. Если её парень – Боже, Флорентина даже не знала, как его зовут! – думает, что она продавщица, не надо его разочаровывать.
Она вышла из дома на Пятьдесят седьмой улице около восьми и несколько минут ловила свободное такси.
– Пожалуйста, в «Аллена», – сказала она водителю.
– На Третьей авеню?
– Да.
– Конечно, мисс.
Когда Флорентина вошла в ресторан, опоздав на несколько минут, и стала искать молодого человека, он уже стоял у барной стойки и махал ей рукой. Он переоделся в серые фланелевые брюки и синий блейзер и выглядел просто замечательно.
– Извините, что опоздала, – начала она.
– Это неважно, – важно, что вы пришли.
– А вы думали, я могу не прийти?
– Я не был уверен. – Он улыбнулся. – Извините, я ведь даже не знаю, как вас зовут.
– Джесси Ковач, – сказала Флорентина, решившая не раскрывать свои секреты. – А вас?
– Ричард Каин, – представился молодой человек и протянул руку.
Она пожала её, а он задержал её руку в своей чуть дольше, чем она ожидала.
– А чем вы занимаетесь, когда не покупаете перчатки в «Блумингдейл»? – поддразнила она его.
– Я учусь в Гарвардской школе бизнеса.
– Интересно, как это вам там не рассказали, что у большинства людей только две руки?
Он рассмеялся так весело и непринуждённо, что ей захотелось начать всё сначала и сообщить ему, что они могли бы встретить друг друга в Кембридже, ведь она училась в Редклиф-колледже.
– Будем заказывать? – спросил он и, взяв её под руку, повёл к столику.
Флорентина поглядела на меню на большой чёрной доске.
– Ну что, по котлетке? – спросила она.
– А мне гамбургер, только без хлеба, – сказал Ричард.
Они оба рассмеялись – как два человека, которые ещё не знают друг друга, но хотят познакомиться.
Флорентине ещё никогда не было так хорошо в компании ровесника. Ричард столь непринуждённо рассказывал о Нью-Йорке, о театре, о музыке, что она чувствовала себя очень легко. Он считал Флорентину простой продавщицей, но обходился с ней так, как будто она была родом из семьи бостонских аристократов. Она надеялась, что его не слишком поразит их пристрастие к одним и тем же вещам, но заметила его удивление, когда он обнаружил, что в разговоре она может продолжать его цитаты, выхваченные из контекста. Когда Ричард спросил про неё, Флорентина ответила, что она – полька и живёт в Нью-Йорке с родителями.