— Оставь их закрытыми, — просила она.
— Гарнет, — начал объяснять Чарли. Он всегда называл ее вторым именем после того, как она призналась, что устала от Эйприл еще в бытность фотомоделью. — Гарнет, я предпочел бы, чтобы лицензии на эти скважины купила какая-нибудь нефтяная компания. Но вопрос о продаже может быть открыт, только если ведется разработка. Как иначе доказать, что они не пустые?
— А они не пустые?
— Есть только один способ это выяснить.
— "Уловка двадцать два"?
Что-то она выиграла. Что-то проиграла. Но — начался процесс постоянного взаимообмена, взаимодействия.
Гарнет многое пришлось пережить: и трагедию своего первого брака, и другие предательские удары судьбы. Она отступала, сохраняя терпение и надежду, что когда-нибудь фортуна сменит гнев на милость и пожалует ее чем-нибудь еще, кроме бесконечных оплеух.
Гарнет знала, что может оказывать влияние на людей. Может быть, благодаря своей необычной внешности и голосу. Но все же было в ней нечто особенное, какие-то качества прирожденного лидера, позволявшие надеяться, что ей снова удастся подняться к вершине — уже в новом качестве.
Чарли был во многом похож на нее. Как и у большинства людей, вышедших из юного возраста, в их отношениях присутствовало рациональное зерно. Объединившись, они вдвоем повышали свои шансы добиться обшей цели. Страстные любовники, они выросли выше страсти. Это была почти сознательная романтика.
Эль Профессоре. Гарнет умиляли всплески его академической непрактичности. Она была уверена, что дядюшка Эль Профессоре не разделяет ее восторг. Но Чарли так обогатил старика, что тот не имеет права, не смеет становиться на пути их счастья. Власть Чио Итало над душой племянника должна понемногу таять, слабеть с каждым годом.
Не то чтобы у Чарли была куча времени — он и сам не так молод. Но если он немного снизит темп натиска, легче будет просочиться к цели, к победе; именно просочиться, а не проломиться. А если Чио все же спохватится, попытается повернуть все вспять — нужно будет обратиться к его чувствам. В его сердце неизбежно проснется все лучшее — это свойственно людям.
Конечно же, Чио Итало свойственны все естественные человеческие чувства.
Глава 12
Существует тип внешности, неизбежно вызывающий повышенный интерес у работников службы безопасности аэропортов всего мира: это молодой человек в спортивной одежде, с рюкзаком, встрепанный и в солнцезащитных очках.
Но не поэтому инспекторы таможенной службы лондонского аэропорта Хитроу остановили Кевина Риччи в «зеленом коридоре». Просто он оказался первым пассажиром рейса из Сингапура, не пожелавшим пройти досмотр. Таможенники считают нужным время от времени показывать устрашающий пример, чтобы произвести должное впечатление на других пассажиров. А уж его террористско-смутьянско-хулиганская экипировка оказалась дополнительным резоном.
У него нашли три микропроцессорных диска, каждый размером с блокнот с фирменной маркой «Тинкмэн» производства Южной Кореи. Два диска значились в декларации как подарки для юных родственников, мальчиков тетушки Изабель. Все было немедленно конфисковано таможенниками, располагающими неограниченными и загадочными полномочиями, допускающими любые действия, включая оральное, вагинальное и анальное обследования, разве что выполняемые не одновременно.
Потребовалось некоторое время, чтобы мыслители из таможенной службы осознали, что залезть в «тинкмэн», не зная пароля доступа, невозможно. Из чистой вредности все обработали магнитным излучением и вернули Кевину после туманного предупреждения.
— Добро пожаловать в Англию, — фыркнул он на прощание.
Тетя Изабель — младшая сестра Стефи — была замужем за Джеком Уинфилдом, шурином Чарли, редким красавцем, которого Кевин с удовольствием бы прикончил. Если отставная жена Эль Профессоре, Мисси, накинулась на кокаин уже в зрелом возрасте, то Джек благодаря фамильной склонности к алкоголю оформился в законченного шалопая сравнительно рано.
Чарли заставил его вступить в Общество анонимных алкоголиков, лично обучил основам финансового бизнеса и назначил управляющим филиалом «Ричланд-секьюритиз» в Лондоне. И дела у Джека почти пошли на лад — особенно после того, как он научился говорить «лифт» вместо «подъемник» и «жаркое» вместо «рагу». Изабель проявила исключительную стойкость, стала оплотом семейного равновесия и произвела на свет двух мальчишек, нареченных Руперт и Перегрин.
Пока Джек священнодействовал в Сити, Изабель хлопотала по хозяйству, одетая, как правило, даже когда выбиралась за покупками, в жуткую хламиду, сшитую самолично по выкройкам Лоры Эшли, зеленых сапогах в стиле герцога Веллингтона и куртке-безрукавке, про которую можно было сказать, что она отталкивает не только воду, но и взгляд.
Все это забавляло племянника Кевина, но вопли юных Руперта и Перегрина, требовавших коки и печенья, понемногу начали его раздражать. Утихомирить мальчишек удалось, только разрешив им поиграть с «тинкмэном» и добавив к этому несколько банок кока-колы и пакет печенья. В первый момент изъявления их радости могли бы перекрыть звук термоядерной реакции, но с набитыми ртами они затихли.
— Кев, не стоит их так баловать, — пожурила его Изабель. — Настоящее разорение!
Кевин вспомнил, что раньше в таких случаях она говорила: «Целое состояние!» Он не видел тетушку несколько месяцев, в течение которых ее британский акцент прогрессировал галопом.
В кабинете Джека Кевин подключил свой «тинкмэн» к модему. Потом набрал телефон Чио в Нью-Йорке — это был личный аппарат Чио Итало, стоявший на его большом дубовом столе в клубе «Сан-Дженнаро» на Доминик-стрит.
— Buon giorno[14], Чио.
Голос Итало был очень слабым. В Англии уже наступило время обеда, но в Манхэттене Чио как раз погрузился в короткий отдых после «натурального» ленча, состоявшего из одного большого яблока, шкурку которого он самолично тщательно мыл щеткой, и двух маленьких овсяных печений. Хорошая, экономная пища, а потом полезно немного вздремнуть.
Потребность в отдыхе была чем-то новым для некогда энергичного, неутомимого Чио Итало. Старик был уверен, что никто в семье не догадывается, как быстро угасают его силы. Но он ошибался.
— Чарли? — Итало откашлялся, прочищая горло. — Чарли, когда ты приедешь ко мне?
— Это Кевин, из Лондона.
— А... да, конечно. Как дела, мальчик?
— Пока движущаяся мишень. Слушай, Чио, эти комедианты в таможне пытались влезть в мой «тинкмэн». Я подсоединился к твоей линии и сейчас сгружу все, что там есть. Пусть твои умники посмотрят, что они сделали и чего не сделали и удалось ли им вообще залезть в память. Capeesh?[15]
— D'accordo[16]. — Кевин услышал щелчок — Давай Кев.
Он начал скоростную загрузку через модем. Закончив, Кевин снова заговорил:
— Чио, мне кажется, эти клоуны получили наводку насчет меня.
— Думаешь, тот, из-за которого ты ездил в Сингапур?
— Ну да. Тут, на дисках, все, как он закрутил это, — все детали.
— Конечно, всю эту шушеру легко подкупить. Что, по-твоему, они могли выудить?
— Fagioli[17]. Пароля доступа у них не было. Но черт его знает.
В голосе Итало Кевин почувствовал какие-то сомнения.
— Слушай, giovinotto[18], я почему думал, что это Чарли... — Пауза. В трех тысячах миль от Нью-Йорка Кевин ошеломленно осознал, что Чио собирается оправдываться, что принял его за другого. — У нас тут сегодня большой сбор. Вот почему я... Передай привет от меня Изабель, ладно? Скажи, пусть познакомит тебя с какой-нибудь английской милашкой...
— Чио, я Кев, а не Винс.
* * *
Ощущения наутро после опиумной ночи непредсказуемы. Плачевное состояние лорда Мэйса усугубилось яростной головомойкой, устроенной Шан Лао. Это было необычно само по себе, потому что Шан редко говорил громче, чем сосед за столиком в читальном зале библиотеки. Тем не менее сегодня, яростно выкатив глаза, он орал вовсю глотку, проклиная Мэйса за то, что тот передал два дурацких письма Никки через несчастную неделю или две, а не сразу же.
— Меня заставила повысить на вас голос, Хьюго, не только ваша оплошность с корреспонденцией Никки. — Шан сидел за своим изумительным резным столом. За его спиной виднелись упакованные чемоданы. Как всегда, Шан Лао переезжал в другой дом. Летал по Дальнему Востоку, как тайфун. — Что вызвало у меня особое беспокойство, — продолжил он, с устрашающей медлительностью выделяя каждое слово, — это адрес факса, по которому посланы письма.
Лорд Мэйс поморщился от начальственного многословия. Спроси, откуда передан факс, мысленно подтолкнул он себя.
— С какого адреса присланы письма? — произнес он вслух.
— Из квартиры бывшей жены Ричардса.
— Бог мой. — Англичанин застыл с потрясенной гримасой.
— Мы знали, что Никки ухаживает за младшей дочкой Ричардса, Элизабет...
— ...которую все называют Банни.
— Но мы понятия не имели, что в Нью-Йорке он остановится у ее матери. Бакстер Чой подтвердил это. Моя жена добавила еще одну сокрушительную новость — Никки вместе с дочкой Ричардса присутствовал на свадьбе Риччи. Вы следите за ходом моих мыслей?
— Вы имеете в виду, что... — Лорд Мэйс намеренно оборвал фразу многозначительной паузой. Одно из самых существенных последствий опиумной ночи — дисфункция памяти. Он пока не догадывался, что за капкан подстроил ему Шан. Но уже боялся.
— Я имею в виду эпизод с вертолетом.
Теперь молчали оба. Шан просматривал корреспонденцию, делал пометки на одних письмах, откладывал в сторону другие. Лорд Мэйс судорожно вспоминал, что это еще за чертов вертолет. Потом вспомнил и моргнул.
— Бог мой, — прохрипел он. — О мой Бог...
— Мой сын оказался, можно сказать, в гуще событий, подвергаясь неосознанному риску. Предположите на секунду, что мы прибегли в обстрелу из гранатомета вместо ружейного выстрела? Если вам показалось, что я взял сегодня слишком жесткий тон, представьте, как досталось Чою.
— Надо сказать, — англичанин пытался справиться с охватившим его страхом, — замечательно владеет собой молодой Ник. Я имею в виду, неплохо иметь доверенное лицо у них там, в самом логове?
Шан пристально смотрел на него. Из-за контактных линз зрачки его глаз сливались с радужкой и глаза казались ненормально расширенными.
— Вы считаете это разумным? — Шан произнес это таким бесцветным тоном, что Мэйс не понял, находит он его мысль удачной или не совсем. — Вы считаете такой риск оправданным?
— Я подумал, что это может быть предметом для размышлений, — занервничал Мэйс.
— Боюсь, Хьюго, размышления не являются вашей сильной стороной. — В смешке Шана не чувствовалось веселья. — Впредь эту часть работы предоставьте мне. Далее... — Он нахмурился, глядя в какой-то листок. — Нам следовало действовать оперативней в Хитроу и распрограммировать носители со сведениями о нашей акции в Корее. Вспоминаете? Взлом в сингапурском офисе «Дайва».
На этот раз память не подвела англичанина.
— Им удалось добыть подробности биржевой паники 1987 года.
— Если им потребовалось узнать, что на самом деле произошло в 1987-м, значит, они подозревают, что я готовлю им новый сюрприз.
Шан встал и дважды хлопнул в ладоши. В этом царстве электронных средств связи ему доставляло удовольствие таким архаичным способом вызывать слуг. Двое мужчин вошли так быстро, словно ожидали сигнала за дверью. Шан махнул рукой в сторону чемоданов, и слуги немедленно взялись за багаж. Шан отправлялся в опасное путешествие, в Бирму, чтобы проинспектировать одно из своих самых многообещающих вложений. Кроме одежды, он приказал упаковать мелкоячеистую сетку от москитов. Ему предстоит побывать среди грубых, злобных дикарей, которые побаиваются Шана, но еще больше считаются со своим предводителем. Для Шана, всю жизнь внушавшего окружающим безотчетный страх, положение обещало быть необычным — встать ступенькой ниже другого, высшего пугала. Кстати, одной из причин поездки было его желание выяснить, является ли такое соотношение авторитетов допустимым. Или требуются коррективы.
— В одном вопросе мы должны проявить предельную осторожность, — сказал Шан своему британскому служащему. Он сделал паузу, выделяя значение своих слов. — Мы не должны преждевременно вспугнуть Риччи. Чой — он давно у всех на виду — отлично это усвоил. Иметь агента в «Ричланд» заманчиво. Но только, не тогда, когда его второе имя — Шан. Иначе риск становится большим, чем даже в эпизоде с вертолетом.
Шан исчез. Лорд Мэйс моргнул и помотал головой. Только что он был здесь, громадный, заполняющий все пространство, выжигающий весь кислород вокруг себя, и вдруг исчез, испарился, оставив только ауру страха. На англичанина напала неукротимая дрожь. Потребуется несколько порций розового джина, чтобы прийти в себя, подумал он.
Чертов опиум.
Глава 13
Количество проблем возрастало пропорционально росту сети телевизионных студий на западном побережье. Разница во времени внесла полную сумятицу в расписание рабочего дня Чарли. На следующий день, утром, он сидел в кабинете Чио Итало в клубе «Сан-Дженнаро» на Доминик-стрит, изо всех сил стараясь выглядеть уверенно и внушительно. Но в сумрачном свете, цедившемся через пыльные окна, самым величественным в комнате выглядел не Чио Итало, а его огромный дубовый стол. Поглядывая на это громоздкое чудовище, Чарли вспомнил сцену из какого-то спектакля, где под таким же прятался наемный убийца.
— Дорогой Чио, — Чарли вложил исписанную страницу в руку старика, — здесь все подробности. Если перевести в доллары, твоя доля получается вдвое больше моей. Но я считаю, так будет справедливо.
* * *
Чарли слышал сухой шелест бумаги в дрожащей руке старика.
— Почему, Чарли? Объясни мне, почему?
— Поверь моему опыту, Чио, слишком многое в «Ричланд-холдингз» вышло за рамки допустимого. Некоторые направления нашего бизнеса... Понимаешь, мы не сможем долго делать вид, что чисты перед законом. Итало издал странный горловой звук — наполовину рычание, наполовину раздраженный смешок.
— Продолжай.
— Возьми пищевую промышленность, хранение мясных и молочных продуктов. Санитарные инспекторы — они как хищники в джунглях, кидаются на слабых. Я хотел бы, чтобы репутация «Фуд Ю-Эс-Эй» оставалась незапятнанной. Пусть нападают на других и не вмешиваются в дела Риччи. Понимаешь?
— Это отговорка.
— Да нет же. Я хочу спрятать наш... твой личный интерес за декорацией из производных структур, чтобы, сохраняя полный контроль, ты заслонился набором подставных имен. В общем-то это вопрос репутации.
Чарли умолк, чтобы перевести дух, и сразу же натолкнулся на взгляд суженных, горящих злобой глаз. Кажется, Гарнет была права.
— Чио, мы не собираемся оповещать о семейных планах редакцию «Уолл-стрит джорнэл». Для посторонних, черт возьми, даже для семьи версия такая: Чарли решил сконцентрироваться на финансах, поэтому весь остальной бизнес переходит в твои руки. Да так оно и есть на самом деле.
Мрачное молчание Чио разрасталось, пока не заполнило собой все пространство.
— На самом деле, — внезапно прохрипел он, меряя взглядом Чарли; сморщенная рука скомкала принесенный Чарли список с такой яростью, что он стал как тряпка, которой стирают кровь с пачки стодолларовых купюр, — на самом деле, ты так привык строить из себя безмозглого повесу-теннисиста, англосаксонского протестантского ублюдка, что ждешь не дождешься, чтобы поскорей пнуть по яйцам своих родных и обобрать их, потому что твоя шлюха-полукровка тянет из тебя деньги.